В кабинет главного редактора одной из скандальных питерских газет, подняв как пушинку, и переставив на другое, не мешающее движению место захлебнувшуюся возмущением субтильную секретаршу, ворвался крупногабаритный мужчина в мятой мичманке, и с трудом втиснулся в гостевое кресло.
- Бойкая она у вас, за начальника горой! – одобрительно кивнул он в сторону дверного проёма, в обрамлении которого секретарша делала оправдывающиеся телодвижения.
- Вы ко мне? – редактор, похожий на престарелого херувима, с венчиком светлых кудряшек вокруг внушительной лысины, на всякий случай, откинулся на спинку вращающегося кресла, и откатился от стола на безопасное расстояние от гостя.
- Да вы не бойтесь, я не буйный, - забасил посетитель, наблюдая за мерами предосторожности, принимаемыми редактором. – Вот, - он положил на стол общую тетрадь в синей лидериновой обложке.
- Что это? – опасливо покосился на тетрадь редактор, не выпуская гостя из виду.
- Судовой журнал. Я подробно записал в нём всё, что с нами произошло за две прошедшие недели. Поверите вы, или нет – дело ваше. Я сам порой во всю эту чертовщину не верю, - досадливо поморщился посетитель, - но факты вещь упрямая.
Он достал из кармана линялой ветровки, и положил поверх тетради грубо сработанный браслет из серебристого металла:
- Я к вам на следующей неделе заскочу, сейчас мне некогда. Надо ещё друга в больнице навестить.
Гость поднялся из кресла, и направился к двери, не удосужившись выслушать мнение редактора относительно своего визита.
«Чёрте что себе позволяют! – раздражённо подумал хозяин кабинета, - не редакция, а проходной двор для психов».
Если по правде, то сетовать ему было не на что. Газета, редактором которой имел честь состоять Михаил Львович Зотов, публиковала любые материалы касаемые всяческих необычных явлений, а посему, было бы крайне сомнительно, увидеть в этом кабинете заслуженного академика РАН, какого-нибудь высокого военного начальника или видного политика с историей, подобной тем, что пестрели на страницах этого издания.
Михаил Львович подкатился к столу, опасливо взял, и покрутил в руках тяжёлый, свитый из проволоки, со звериными лапами на концах браслет. Отложил его в сторону, и нехотя, с выражением лица человека, которого отвлекают от дела заведомой ерундой, потянулся к тетради.
На первой странице крупными буквами, от руки, было выведено: «Судовой журнал». Ниже: «Название судна: «Барракуда»», «Тип: буксир», «Владелец судна: Бирюков Ю.Н.», «Позывной сигнал: ….», «Порт приписки: Санкт-Петербург», «Регистрационный номер: …», «Капитан судна: Бирюков Ю.Н.». Внизу страницы: «Начат: 20.06. 2012г.».
Зотов пролистал тетрадь, на четверть заполненную разномастными записями о местоположении, погоде, скорости хода и заметками о значимых, на взгляд вахтенного, событиях. Дальше шли страницы, плотно исписанные одной рукой.
До конца рабочего дня было ещё далеко, занять себя было нечем, и Михаил Львович, поудобнее устроившись в кресле, принялся за чтение, уже скорее дневника, нежели судового журнала. Первые строки рукописи напоминали начало завещания:
«Я, Бирюков Юрий Николаевич, капитан буксира «Барракуда», находясь в здравой памяти и трезвом рассудке, считаю своим долгом записать в подробностях события, свидетелями которых нам довелось стать в период с 10 по 24 июня сего года.
Для начала, полагаю, стоит вкратце рассказать о себе и своих товарищах, с которыми мы попали в ситуацию столь неординарную, что читающий эти строки может усомниться в нашем психическом здоровье.
Я, Александр Штейн и Алексей Крупнов дружим с детства, учились в одном классе, вместе ходили в секцию тяжёлой атлетики. После окончания школы я поступил в «Макаровку», на судоводительский факультет, Саша в СПбГМТУ («Корабелку»), а Алексей в Санкт-Петербургский военно-морской институт. Лёша и меня сманивал, но мне в то время хотелось мир посмотреть, а не торчать до выхода в отставку на какой-нибудь военно-морской базе, при неудачном раскладе, под Мурманском или Владивостоком.
После окончания учебного заведения, я работал на судах Балтийского морского пароходства, Сашка устроился на судостроительный завод «Северная верфь», а Лёша служил на дизельной подводной лодке «Дмитров», на ЛенВМБ Балтийского флота.
С годами мы связи не теряли, позже уже семьями дружили.
Особыми достижениями никому из нас хвастаться не приходится, обычные трудяги. Сашка, как пришёл инженером на ССЗ «Северная верфь», так выше ведущего инженера и не поднялся. Я в двенадцатом году списался на берег в должности второго помощника капитана, а на следующий год, не дослужив до пенсии больше половины срока, уволился с флота капитан-лейтенант Лёша Крупнов. Была у него на то причина, но к описываемым событиям она отношения не имеет.
Видеться мы стали чаще, а с тех пор, как я с Лёшей купил вскладчину списанный портовый буксир, встречались почти каждый день.
За год мы из этого «Летучего Голландца» конфетку сделали. Сашка с деталями помог, Лёша, он же механиком на лодке был, двигатель отладил. Мы с клотика до ватерлинии буксир до металла отшкрябали, загрунтовали и покрасили.
Стали мы с Лёшкой на этом буксире по найму работать. Не сказать, чтобы особо большие деньги заколачивали, но на жизнь хватало.
Тогда-то и появилась у нас, своего рода традиция. Каждый год, летом, когда у Сашки получалось (а у него всегда получалось) взять отпуск, мы втроём, сугубо мужской компанией, на неделю отправлялись в плавание.
В этом году мы решили сходить в Усть-Лугу, и подняться вверх по реке.
Вышли ночью, чтобы к рассвету быть на месте. Шли ввиду берега. В заливе море было спокойное, буксир едва заметно поднимало и опускало на длинных волнах. На руле стояли посменно, по четыре часа. Следующая моя вахта начиналась с восьми утра, перед входом в устье Луги. Ребята хоть и неплохо научились управлять буксиром, но в узкостях на штурвал я всегда вставал сам, от греха подальше.
Мы посидели с Лёшей в кубрике, выпили пива, посмотрели телевизор. Лешка завалился спать, а я пошёл в рубку, проведать Сашу. От пива я слегка захмелел, и решил пошутить. Я на цыпочках поднялся по трапу, ткнул пальцем в широченную спину друга:
- H;nde hoch!
Получилось глупо. Сашка даже не пошевелился, но буксир всё же чуть рыскнул.
- Испугался, немчура?
- Нисколько. Во-первых, кроме вас двоих, придурков, на борту никого нет. Во-вторых, немецкий твой хреновый, а в третьих, мои предки…
- Да знаю, знаю, - перебил я его, - ещё Петру служили.
- Именно. Ты чего припёрся-то? – покосился на меня Саша.
- Как капитан, я обязан проверять вахту. А если честно, спать не хочется. Смотри, ночь какая! Светло, как днём. На небе ни облачка.
- Да, с погодой нам повезло.
- На, - протянул я ему бутылку пива.
- Не, я за рулём, - отрицательно помотал Саша головой.
- За рулём ты на своей «субару», а здесь ты НА руле. Сколько можно повторять. А во-вторых, - я попытался сымитировать его менторские интонации, - что тебе лосю от бутылки пива сделается? Это я уже полдюжины в себя залил. Пей, здесь ни ГАИ, ни жены нет. «Что берег дней смывает искони… Волна бежит: хлебни ее, хлебни…», - продекламировал я с надрывом, и сунул ему бутылку, перехватив штурвал.
Саша нехотя отошёл к лобовому иллюминатору, глотнул пива.
Мы ещё немного поговорили ни о чём, а потом я спустился в свою каюту.
Разбудил меня Лёша.
- Что, пора уже? – продрал я глаза.
- Да нет ещё, но там хрень какая-то… Никогда такого не видел.
- Пойдём посмотрим на твою «хрень», - я натянул джинсы, обулся, и прихватив ветровку, пошёл за Лёхой.
На море точно происходило что-то необычное. Прямо по курсу, в полутора кабельтовых по воде струился туман. Туман, сам по себе, явление вполне орди-нарное, но этот, серебристо мерцал, словно подсвеченный изнутри.
- Мне тоже такого видеть не доводилось, - я сбавил ход до самого малого.
Мы вошли в туман. Спустя несколько минут после того, как густая пелена окутала буксир, двигатель несколько раз сбился с такта, и заглох. Освещение и лампочки приборов погасли. Было слышно, как вода журчит вдоль бортов. Мы были словно завёрнуты в серебристую вату. Палуба под ногами замерла, как будто мы стояли на земной тверди.
- Разбуди Сашку, - почему-то шёпотом попросил я, коснувшись Лёшиного плеча.
Лёшка спустился вниз, а я вышел из рубки, окунувшись в серебристое свечение. Странно, но пахло озоном, как после грозы. Я коснулся рукой планширя, и по мне пробежал лёгкий электрический разряд. «Ё-моё! – отдёрнул я руку, - это же Финский залив, а не Бермудский треугольник! Да и там подобного этому мне не встречалось», - озадачился я, вернувшись в рубку. Кроме ёмкого определения «хрень», озвученного Сашкой, ничего в голову не приходило.
- Это что за хрень?! – я обернулся на Сашин голос: «и этот туда же!».
- Что будем делать? – поинтересовался Лёша.
- Лёха! Ты же мариман! Что в тумане делают? Подают звуковые сигналы. В нашей ситуации мы должны подавать через промежутки не более двух минут три последовательных звука: один продолжительный и вслед за ним два коротких.
- Ревун ни хрена не работает, посредством пятой точки звуковые сигналы будем подавать? - съехидничал Лёша.
- Предлагаю встать на якорь, и звонить в колокол, - пожал я плечами, - а то мало ли, куда нас течением вынесет.
- А если там глубоко, и якорной цепи не хватит? – не унимался Лёха.
- Сейчас проверим, Саня, тащи сюда лот.
До дна было около десяти метров. Я отдал якорь:
- Звони в колокол, легонько подтолкнул я Сашку к выходу.
- Как звонить?
- Отчётливо. Пять секунд учащённого боя через минутный перерыв, - я посмотрел на часы. – Чёрт! У меня часы встали. Сколько времени?
- У меня тоже встали, - потряс Лёша кистью.
- И у меня, - Сашка приложил часы к уху. – Мужики, это Бермудский треугольник какой-то.
- Угу, треугольник. Только без «Бер», - согласно покивал Лёха.
Примерно через час Алексей уже готов был взорваться от Сашкиного усердия, и взмолился:
- Слышь, звонарь, уймись, а! У меня у самого уже голова как колокол. Юр! Скажи этому исполняющему обязанности муд..звона, чтобы он прекратил.
Я не успел ему ответить. Откуда-то налетел порыв ветра, который отнёс туман на запад, подняв на поверхности воды лёгкую рябь.
Судя по солнцу, было около восьми утра. Наш буксир стоял в устье реки.
- Не понял… - протянул я, недоумённо рассматривая покрытые густым лесом берега.
- Что опять не так? – забеспокоился Сашка.
- Я не знаю, где мы находимся, - уронил я под ноги друзей свой капитанский рейтинг.
- Как не знаешь? – вытаращился на меня, как на ослабшего умом Лёха.
- Это не Луга.
- Ну да, конечно, это же река Кундрючья. Как я сразу не признал?! – заблажил Лешка, хлопнув по ляжкам ладонями.
- Да не ори ты! – разозлился я, - на Луге посёлок на правом берегу, и леса такие за пять лет вырасти не могли. Бывал я раньше в этих местах. Выше по реке порт и мост должны быть. Попробуем подняться. Посмотри, что с движком.
Двигатель завёлся сразу, причины его остановки Алексей не нашёл.
На малом ходу мы вошли в реку.
Вот было у меня такое чувство, что ни порта, ни моста мы на месте не найдём. Так и случилось. В некоторых местах вековой лес подходил прямо к берегам.
Смотрите! – заорал Сашка, вышедший из рубки на правый борт.
Мы с Алексеем посмотрели в указываемом им направлении.
На песчаной отмели стоял, переминаясь с лапы на лапу, матёрый медведь. Он задрал голову и принюхивался в нашу сторону, втягивая воздух широкими ноздрями матово-чёрного носа. Наш запах ему явно не понравился, и он недовольно заворчав, развернулся, и покосолапил в лес.
- Что-то я не слышал, что в этих местах медведи ещё остались, - засомневался Лёха.
- А он из цирка сбежал. Я велосипед в кустах заметил, - вообще-то мне было не до шуток. Здесь до эстонской границы таких глухих мест не сыщешь, да ещё с медведями. Куда же нас занесло?
- Ну да, а вон и сам цирк… Шапито, - Алексей подбородком показал на левый берег.
В песок у воды врезались носами несколько лодок, дальше, за частоколом из толстых, поседевших от времени, заострённых вверху брёвен, виднелись тесовые и земляные крыши. Над ними сизыми волнами лениво струился дымок.
- Это точно не Усть-Луга, - оторопел я.
- Конечно, нет. Это град Новокитеж, блин, - Алексей потянулся за биноклем.
- Медведя видели? – в рубку протиснулся Сашка, - это что, кино снимают?
- Ага. Кино: «Тихо шифером шурша, едет крыша, не спеша», - без тени улыбки анонсировал название фильма Лёха, продолжая рассматривать поселение в бинокль. – А людей-то, не видно.
- Подойдём к берегу, найдём кого-нибудь, узнаем, что за место, - не дожидаясь встречных предложений, я положил руль на левый борт. Остановил двигатель.
Буксир по инерции заскользил по воде, и с лёгким толчком остановился, зарывшись штевнем в песок на мелководье, метрах в десяти от берега.
- Сходите, осмотритесь там. Я здесь останусь, - пора применить власть, уж коли я являюсь капитаном, а в сложившейся ситуации требуется дисциплина и единоначалие, - и без разговоров у меня, пока всё не прояснится. Лёша, ты, как военный, за старшего.
Лёха небрежно козырнул, потом они с Саней сбросили с носа штормтрап, закатали штанины до колена, и спустились за борт.
Я вышел из рубки, и наблюдал, как они вышли на берег, неспешно пошли к открытым настежь воротам в частоколе.
Засмотревшись, краем уха я уловил лёгкие, как будто мокрые шлепки, оглянулся… Два дюжих полуголых бородача повалили меня на палубу, один из них зажал мне рот ладонью, и приставил к горлу нож. Другой что-то тихо спросил, но поначалу я ничего не разобрал, ошарашенный неожиданным нападением. Немного придя в себя, я понял, что человек говорит по-русски, но как-то странно, а некоторые слова в его речи мне не знакомы. В повторяемой им фразе я уловил смысл: он хотел узнать, не из-за моря ли с севера мы пришли, и сколько нас.
- Мужики! Вы чего накинулись-то? Трое нас. Туристы мы, - затараторил я, как только мне освободили рот.
- Туристы… - повторил за мной один из бородачей, будто пробуя слово на вкус. – Не варяги?
- Русские мы.
- Так росичи, или туристы? Толком говори, - тряхнул меня за плечо второй.
- Да росичи, росичи!
«Психи какие-то. А может тут у них что-то вроде слёта исторического клуба? Ну, рядятся же мужики в форму солдат наполеоновских войн, или в княжескую дружину, тевтонцев там разных… А эти в древних славян играют, с варягами враждуют», - мысли бились о стенки черепной коробки, в попытке найти логическое объяснение происходящему.
Меня рывком поставили на ноги. Я посмотрел на берег, и увидел своих друзей, стоящих на коленях, их окружали люди с луками и копьями, в длинных белых подпоясанных рубахах, белых же портах и… поршнях – покопавшись, память услужливо вытолкнула из глубин своей кладовой название обуви.
«Фу-у, - я облегчённо выдохнул, - точно исторический клуб развлекается. Вот только что это за место?».
Я заметил, что мужчины, убедившись, что я не опасен, расслабились, и удивлённо разглядывают и трогают борта, надстройку, стучат костяшками пальцев по стёклам иллюминаторов. Складывалось впечатление, что они отродясь ничего подобного не видели. «Переигрывают мужики, - подумал я, - ну узнали, что мы не из их команды фанатов Древней Руси, и спровадили бы по добру по здорову. Мол, ребята, вы в наш исторический антураж не вписываетесь, валите ка на хрен отсюда, развлекалово нам не портьте. Чё дуру-то гнать?».
- Диковинная ло;дья у тебя, ту-рист, - подозрительно посмотрел на меня один из «ряженных», - я не у свеев, ни у данов, ни у франков, да в самом Новогороде таких не видывал. Точно ли ты росич?
- Ну хватит мужики дурака валять! – вам чего, паспорт предъявить? – мне надоела их, пусть и очень убедительная, игра, - скажите лучше что это за место, или на карте покажите. Заблудились мы.
- Чудная речь у тебя, турист. Вроде и по-нашему сказываешь, а всё не понять тебя. Пошли на берег. Вышата лодью твою побережёт.
Мы спустились по штормтрапу с буксира, и пошли по мелководью к берегу. Вода была тёплая, как в расслабляющей ванне, а течение приятно щекотало ноги.
Мой десант уже увели за частокол. Мы прошли под крышей ворот, украшенной рогатым черепом какого-то животного, за частоколом лепились друг к другу с два десятка рубленных изб, с подслеповатыми окошками, и хозяйственные постройки.
Меня привели в большой дом под тесовой крышей. Когда глаза привыкли к полумраку, я увидел, что нахожусь в просторном помещении, с резными столбами, подпирающими потолочные балки. Мои друзья стояли в пяти метрах от лавки, застеленной звериными шкурами, на которой сидел седовласый старик, опирающийся на посох. Рядом с лавкой стояло несколько человек. На одном из них была кольчужная рубаха, в одной руке он держал круглый металлический шлем с наглазником, а кисть другой положил на рукоять топора, заткнутого за пояс. В тени стен угадывались белевшие лицами фигуры мужчин и женщин. Посреди помещения стояла жаровня, дрожащие языки пламени отбрасывали на всё вокруг оранжево-красные блики. Меня не отпускало ощущение какой-то нереальности происходящего. Уж больно не походило всё это на киношный бутафорский реквизит, слишком натурально, добротно как-то.
Конвоир подтолкнул меня к стоящим перед стариком Сане и Лёшке:
- Боле нету никого на лодье, старче Белогов. Оружья тоже нету.
- Кто такие будете, люди добрые? – Белогов окинул нас не по возрасту живым взглядом, - на купцов не похожи, боле на воинов. Вона стати-то у вас, как на подбор, токмо секирой махать.
- Заблудились мы, - я решил сам вести переговоры, по ребятам было видно, что они ещё не пришли в себя после встречи с так экзотично одетыми и вооружёнными людьми, - шли на Лугу, а оказались здесь.
- Что-то не пойму я тебя, странник. Куда шли, там и есть. Река эта Луга, а дру-гих окрест нету, - прищурился на меня старик.
- Лодья у них чудная, - подал голос мой сопровождающий, - ни ветрила ни вёсел. Я никогда раньше таких не видел. А одёжа… сам гляди.
- Раз оружья при них нет, так и неча врагов в них искать. Накормите гостей, опосля расспросим. Негоже так с людьми обращаться, коли вины на них перед нами нет. Видать с дальних краёв их сюда занесло.
Нас вывели на улицу. В тени росшего у дома дерева поставили лавки и стол. Две женщины, молодая и лет сорока, принесли корчагу с каким-то напитком и берестяные стаканы, поставили на стол, исподтишка бросая на нас любопытные взгляды.
Лёшка сунул нос в корчагу:
- Живём, мужики! Это, похоже, пиво.
Он разлил янтарного цвета жидкость по стаканам.
- Необычно, но вкусно, - первым продегустировал напиток Сашка.
Мы с Лёхой последовали его примеру.
- Кто-нибудь знает, что происходит? – спросил Алексей, вытерев рукой пиво с усов.
- Думаю это какой-то исторический клуб, - поделился я своими соображениями.
- Что-то не похоже, - покачал головой Саша, - я здесь вообще ни одной современной вещи не заметил. Да и выглядит всё больно уж натурально.
- Во-во, я тоже это заметил, но это не противоречит моему предположению, - я чувствовал, что здесь что-то не так, но цеплялся за свою версию, как за единственно рациональное объяснение.
- А я думаю, что это какая-то община, вроде секты, отказавшаяся от цивилизации, сейчас до хрена таких чудиков развелось, – озвучил свои мысли Алексей.
- Вполне возможно, но ни один из вариантов не объясняет, как мы здесь оказались. Получается, как у партизана Железняка: «Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону…». Я сам курс прокладывал. Не могли мы никуда, кроме Луги прийти! – прихлопнул я ладонью по столешнице.
- Мы и пришли. Старик так тебе и сказал: «Куда шли, там и есть», - пожал плечами Сашка.
- Ты хочешь сказать…
Лёшка не договорил. Женщины принесли пол каравая хлеба, дымящийся горшок с чем-то вкусно пахнущим, и три деревянных ложки.
В горшке была какая-то каша с мелко покрошенной зеленью и кусками мяса.
- Оленина, - ухватил Лёха кусок побольше.
- Где ты оленину-то пробовал, конь педальный? - не поверил ему Сашка.
- Помалкивал бы, дятел, - счёл нужным обидеться Лёша, - я в своё время в командировке в Гремихе был, там ребята и угостили.
В три «весла» мы быстро опростали горшок, принялись за пиво.
- Думаю, мы каким-то образом в прошлое попали… - начал Саша, но Алексей не дал ему закончить.
- Вот только не надо! Не надо всего этого. Коридоров времени, пространственно-временного континуума, кроличьей норы и прочей лабуды. Сектанты это. Сейчас нас откормят, а потом принесут в жертву какому-нибудь Велесу, или Перуну. А то и съедят. Вон у них бабы какие гладкие, - Лёха мотнул головой в сторону ушедших женщин, - может, это вовсе и не оленина была…
- Эко тебя понесло. Места-то наши, да и люди на папуасов не похожи, - возразил я, на всякий случай прислушиваясь к своему желудку.
- Всё же я предлагаю не сбрасывать со счетов такой вариант. Может даже стоит его взять за рабочую гипотезу, - продолжал гнуть свою линию Сашка.
- Давайте всё же не будем торопиться, и делать поспешные выводы, - предложил я, - осмотримся. Возможно, всё само как-то прояснится.
К столу подошёл, и присел на лавку, со стороны Сашки, один из мужчин, которого я видел в доме. Правда, теперь он был без кольчуги и топора, только из-за широкого пояса виднелась рукоять длинного ножа.
- Я Гуннар. Люди думают, что вы варяги, но я знаю, что это не так, потому, что я сам викинг, - он говорил с сильным акцентом. - Вы не свеи и не даны, и не фюльке, как я. Два года назад я пришёл сюда на драккаре ярла Бьёрга. Жители этой деревни дали нам достойный отпор. Многие наши воины отправились в Вальхаллу после той схватки. Бьёрг не оправдал своего имени. Он бежал, оставив меня и ещё двоих викингов ранеными на берегу, не оказав нам ни помощи, ни защиты. Местные жители были к нам милосердны. Они не убили нас, и не сделали рабами. Они исцелили наши раны, и отпустили домой. Мои соплеменники ушли, а я попросил разрешения остаться, чтобы отплатить добром за добро этим людям. Я учил их биться, как викинги, и стал у них krigsherre. У вас не нашли оружия, но вы похожи на берсерков. Берсерки умеют убивать и без оружия. Я отвечаю за этих людей, и хочу знать, с добром, или злом вы сюда пришли. Лучше говорите правду, я сумею отличить истину ото лжи, и знаю много способов, как развязать ваши языки.
- Ну, что я говорил? – победно посмотрел на меня и Сашку Алексей. – Они тут одичали в конец, пытать нас собираются!
Саша досадливо махнул на него рукой, и подался к сидящему рядом Гуннару:
- Послушайте, Гуннар, мы понимаем ваши опасения, но честное слово! Мы случайно наткнулись на ваше поселение. Должно быть виной всему серебристый туман…
Гуннар, едва не опрокинув стол, вскочил, и отбежал на почтительное расстояние.
- Вы посланники Локи, предвестники Рогнарёка! Вы прибыли из Хеля. Что постыдного вы совершили в прежней жизни, что валькирии не унесли вас в Вальхаллу, - у Гуннара только что зубы не выбивали дробь, так он был напуган.
- Мужик. Да ты посмотри на нас. Какие мы тебе предвестники? Мы живые. Рано нам ещё в Вальхаллу. Иди сюда, успокойся, пивка распорядись принести. Выпьем, побазарим, - вкрадчивым голосом, как с готовым слететь с катушек психом, заговорил Лёха.
Поколебавшись, викинг опасливо подошёл к столу, и сел на край лавки.
- Злата! – осевшим с испугу голосом крикнул он, - принеси пива.
Женщина, что постарше, принесла корчагу и стакан, забрала пустую посуду.
Когда она ушла, викинг резким выпадом схватил Сашку за руку, молниеносным движением выдернул из-за пояса нож с прямым, слегка приспущенным к острию обухом, и полоснул им по Сашкиному запястью.
- Ты и впрямь живой, - Гуннар смотрел на капающую из раны кровь, - живые не приходят из Хеля.
- Точно съедят, - шепнул, наклонившись ко мне Лёха.
Я отмахнулся:
- Да тихо ты... А что вы знаете о серебристом тумане? – обратился я к Гуннару.
Видимо, неспроста викинг так всполошился, когда Сашка упомянул о тумане.
Гунар, хлебнув пива, немного успокоился:
- Мы иногда видим этот туман. Бывает, что после него остаются странные вещи из другого мира.
- А что за вещи? – Сашка оторвал измазанные кровью губы от пораненной кисти.
- Мы храним их в яме у капища. Белогов, он здесь и конунг и волхв, говорит, что их нельзя уничтожать, что боги, потерявшие эти вещи, могут рассердиться, не найдя их, когда придут за ними, - Гуннар недоверчиво передёрнул плечами. – Я говорил ему, что это вещи из Хеля, мира мёртвых, и их нужно предать очистительному огню, но упрямый старик поступил по-своему.
- А можно на них посмотреть? – спросил Саша.
- Пойдёмте, здесь недалеко, - согласился Гуннар, - только для вашего же блага не говорите Белогову, что я водил вас к их капищу. Для меня-то это ничего не значит, я поменял родину, но не веру.
Мы вышли через узкий проём в частоколе в лес, и викинг повел нас по едва заметной тропинке в чащу.
- Подождите, - Гуннар сел на траву, и переобул короткие кожаные сапоги без каблуков с левой ноги на правую, а с правой на левую. – Теперь пошли.
- Это зачем? – поинтересовался Сашка.
- Чтобы лешего отвадить, - сторожко осмотрелся по сторонам викинг.
- Ты же говорил, что у тебя своя вера? – не удержался, и подколол Гуннара Лёха.
- Так и есть. Но это же не значит, что кроме моих богов других нет. На островах саксов живёт Белый Бог, у нас, Один, здесь - Сварог. Если есть тролли, цверги, скоге, почему бы не быть лешему, кикиморе и водяному? Я плохо знаю лес. В моей земле, Исландии, лесов почти нет, поэтому я и проявляю осторожность. Я тебе ответил, чужестранец?
- Ну, да…
- В следующий раз, когда тебе захочется поймать меня за язык, вспомни, хорошо ли ты владеешь топором или мечом. Пойдём, уже недалеко, - обратился Гуннар ко мне и Сашке, пройдя мимо Алексея, будто тот был пустым местом.
- Смотри, добакланишься, - шепнул я застывшему с открытым ртом Лёхе, - похоже, здесь тоже за базар отвечать принято.
Тропа, петляла меж деревьев, уводила всё дальше в лес. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь переплетение ветвей, рисовали на траве причудливые узоры, в их свете бездумно порхали бабочки, лес звенел птичьими голосами, голова кружилась от избытка кислорода.
Ещё один поворот тропы, огибающий огромный валун, покрытый изумрудной свежести мхом, и мы вышли на поляну. Вокруг неё, вырезанные из цельных дубовых стволов, стояли идолы, посреди поляны лежал грубо обтёсанный камень, с плоской вершиной.
Гуннар, не пересекая капище, повёл нас в обход, остановившись у круглой крышки из толстых широких досок.
- Помогите, - взялся он за край крышки.
Мы откинули крышку на сторону, открыв яму, заполненную почти до верха всевозможными предметами.
- Ну, и где здесь вещи из мира мёртвых? – заглянул в яму Лёша, - по мне, так обычный мусоросборник.
Вот здесь с ним трудно было не согласиться. Стеклянные и пластмассовые кухтыли для оснастки тралов, оранжевый спасательный круг, груда пластиковых бутылок, пара детских резиновых мячиков. Словом, всякий хлам, который во множестве плавает по Финскому заливу.
- Гуннар, пойдём ка прогуляемся до букси… до нашей лодьи, мы тебе кое-что покажем, - предложил Саша викингу, державшемуся на отдалении от края ямы.
Мы вернулись в селенье. Жители, потеряв к нам прежний интерес, занимались своими обычными делами. На берегу, рядом с буксиром, по мелководью бегали голоногие мальчишки. Как же быстро человек привыкает ко всему новому, даже необычному, если это не усложняет ему жизнь.
По трапу, пропустив Гуннара вперёд, мы поднялись на буксир.
Вышата, вытянув босые ноги, сидел на палубе, прислонившись к рубке. Увидев перелезающего через борт викинга, он поднялся, развёл руками:
- Видел ли ты в заморских краях такие лодьи, Гуннар?
- Нет в этом мире таких кораблей, Вышата, - осмотрелся викинг вокруг, подошёл к рубке, и постучал по стеклу лобового иллюминатора, - из чего он построен? – обратился он ко мне, царапнув ногтем переборку.
- Вообще-то из железа.
- Не лги мне, лукавый отпрыск Локи, лодки не строят из железа, - прикрикнул на меня Гуннар, даже ногой притопнул.
- Первый железный корабль построят англичане лет через девятьсот в Англии, и назовут его "Аарон Мангби", - пришёл мне на помощь корабел Сашка.
- Может быть, хитроумные саксы когда-нибудь и придумают, как сделать железо легче воды, но вы-то приплыли на железной, по вашим словам, лодье сейчас! – возразил Гуннар.
- Пойдёмте внутрь, там поговорим, - предложил я.
- Действительно, поддержал меня Лёша, - пивка холодненького выпьём, а можно и покрепче чего.
Сашка уже подталкивал слегка упирающихся Гуннара и Вышату к двери в рубку.
Ну, что сказать… Напоили мы гостей знатно. Поначалу они осторожничали, недоверчиво выслушивали наши объяснения о назначении некоторых предметов, которые их особо заинтересовали. Лёха, змей, всё-таки уговорил гостей отведать «огненной воды». Старый викинг прошёл тестирование, только крякнул, по наитию занюхав кусочком чёрного хлеба, а вот с Вышатой получился конфуз. То ли он выдохнуть забыл, как учили, то ли водка не в то горло попала. Лицо бедняги стало лиловым, как свёкла, горло сдавило спазмом. Мокрые от слёз глаза смотрели на нас с таким укором, будто вот только сейчас, и именно мы послужили причиной его разочарования в человечестве. Потом, правда, всё наладилось.
Гуннар, перед тем как вырубиться, признал, что ошибался на наш счёт:
- Нет! Вы не из Хеля. Я был неправ, - пьяно покачивал он пальцем перед Лёхиным носом, но вы и не из Мидгарда. Вы колдуны из страны ванов Ванахейм. Вот вы откуда!
С тем он и уснул, уронив голову на стол. Вышата к тому времени уже храпел, отвалившись на спинку диванчика.
Мы поднялись на палубу, покурить. При гостях не решились, те бы чёрте что могли себе навыдумывать, увидев, как мы выпускаем изо ртов и ноздрей клубы дыма. Гуннар так точно записал бы нас во внебрачных детей дракона Нидхегга.
- Ну что? Кто-то ещё сомневается, что мы попали в прошлое? – Сашка щелчком отправил окурок за борт.
- А разве появились какие-то неопровержимые доказательства этому, кроме тех, что в мире есть мужики, которые пить не умеют? – не сдавался Лёшка.
- Не в мужиках дело, - я посмотрел на солнце. – Времени около четырёх часов, а по реке ни одного судна ещё не прошло. Это в самую-то навигацию! Если эта река Луга, а я утверждаю, что ни в какой другой реке мы оказаться не могли, то где на хрен угольный и лесной терминал, где морской порт? Да в это время здесь суда, как кильки в банке толкутся!
- И ни одного самолёта не пролетело, - приложил ко лбу ладонь козырьком Саша, глядя на небо, с редкими пушистыми облачками.
- Вот с этим точно накладка вышла, - Лёха досадливо ударил кулаком по планширю, - а может всё-таки…
- Не может, - отрезал я.
- И ты, Брут? – смерил меня взглядом Лёша. – Ну, вы посмотрите на них! Жорж Милославский и Иван Васильевич Бунша. «Банкет оплачен, танцуют все!». Тьфу, смотреть на вас тошно.
Лёха спрыгнул за борт, и пошёл к берегу.
- Ты куда? – крикнул Сашка.
- Сектантов трясти! Я вам докажу, что вы дебилы.
- Как бы он нас под монастырь не подвёл, а Юр? Как он с таким характером на подлодке служил?
Я ничего не ответил. Глядя на удаляющегося Лёшку, я, наверное, впервые задумался о нашем положении. Несмотря на всю его нелепость, а подчас даже комичность, дело, судя по всему, было серьёзное. Провести остаток своих дней в компании пращуров, в мои планы не входило.
- Надо ждать тумана, - высказал я вслух неожиданно посетившую меня мысль, - он нас сюда затащил, он и назад отправит. Я непротив поучаствовать в становлении государства Российского, но не с самых же истоков!
- Юр! Пойдём за ним, что-то не спокойно мне, - Сашка, похоже, меня не слышал.
- А с мужиками чего? – кивнул я на рубку.
- А что с ними сделается? Проспятся – похмелятся. Я им там пиво на столе ос-тавил, - пожал Сашка плечами. – Пойдём, а?
- Ну, пошли.
По дороге к селению, я повторил ему свои мысли о тумане.
- Я тоже об этом думал. Гуннар говорил, что серебристый туман не такая уж здесь большая редкость.
Лёху мы нашли у одной из изб. Он разговаривал с высокой красивой селянкой. За её плечами висел лук и колчан со стрелами, а к поясу была привязана тушка зайца.
Лёша что-то рассказывал, помогая себе жестами, женщина белозубо смеялась, откидывая голову с длинными светло-русыми волосами.
- Как романтично! Наш друг обхаживает свою пра-пра-пра-прабабку, - я усмехнулся. Вот они курьёзы путешествия во времени.
- При разговоре, не махай руками, ибо это признак безумия, - шепнул Лёше Сашка, когда мы к ним подошли.
- Не умничай, - огрызнулся тот.
- А это не я, это один из семи мудрецов Хилон сказал. По нынешним временам не так уж и давно, в VI веке до нашей эры.
- Дарина, эти при… эти мужи мои други, - представил нас Лёша своей собеседнице.
- Та с достоинством поклонилась.
- Языки осваиваешь? – незаметно ткнул Сашка в бок Алексея.
Вечером, перед трапезой в доме Белогова, мы и протрезвевший Гуннар, поговорили со старцем без свидетелей. Он выслушал нашу историю, задал несколько вопросов, и принял решение не баламутить народ, а объявить нас дружественными купцами из дальних краёв.
Прошло почти две недели, с того момента, как мы, в этом даже фома неверующий Алексей уже не сомневался, попали в прошлое. Серебристый туман, как назло, так больше и не появлялся.
Лёшка дни напролёт вился около Дарины. Поправлял ей крышу, копался в её огороде.
Гуннар, не в силах видеть их вместе, заливал приступы ревности и тоски водкой из наших запасов.
Дело в том, что он не первый год добивался расположения этой женщины, но всё было тщетно. Во время того набега, когда Гуннар был ранен, и принял решение остаться здесь, погиб муж Дарины, Чедомир. По странному стечению обстоятельств она викинга и выходила, вызвав в нём трепетные чувства.
- Валькирия, а не женщина! – изливал нам по пьяни душу Гуннар, - в селении нет более меткого стрелка, чем она. А как она врачует раны! Викинг, наверное, в десятый раз стягивал с плеча кожаную рубаху, показывая косой белый рубец на груди. – Я вызову вашего друга на поединок! Пусть боги решат, кто из нас двоих более достоин этой женщины, соперницы Фрейи, дочери вана Ньёрда. Вы видели в Ванахейме Фрёйю, колдуны?
- Всё, ван Александр, гражданин Ванхейма, Гуннару больше не наливать, - каждый раз заканчивал я этими словами вакханалию, но на следующий день, с ощущением дежавю, всё повторялось.
Разведенцу Лёшке было хорошо со своей подругой, а мы с Сашкой чуть на стену не лезли. Жёны и дети с ума, наверное, посходили. Мы ещё пять дней назад должны были вернуться домой.
А потом в деревню пришла беда.
Двое охотников, заночевавших в лесу, ещё досветла прибежали в селение, ударили в било у дома Белогова.
- Варяги! Лодья варяжская в устье вошла!
- Сколько щитов на драккаре насчитали? – первым прибежал на сполох Гуннар.
Один из охотников два раза сжал и разжал пальцы на двух кистях.
- Больше сорока воинов. Плохо, - Гунар удручённо покачал головой. - Женщин и детей в лес, остальные готовьтесь к битве! – обратился он к сбежавшимся односельчанам.
- Ну что, мужики, поможем предкам? – Лёша отчаялся отправить Дарину с другими женщинами, и было понятно, что он не останется в стороне от предстоящёй битвы.
- А что? Двадцать первый век против девятого, - поддержал его Сашка.
- Тогда чего встал? – прикрикнул я на Лёху, - запускай двигатель. Протараним «замороженных», вспомнил я, как наши моряки называли скандинавов.
Лёшка убежал на буксир, а мы с Саней притормозили отдававшего распоряжения Гуннара, и посвятили его в свой план.
- Это очень хорошо, просветлел лицом викинг. До вашей придумки у нас не было надежды отбиться. Не иначе, Бьёрг снарядил большой драккар, и собрал дружину, чтобы вернуться сюда, и смыть свой позор. Я соберу самых опытных бойцов, и сам пойду с вами. Даже если вам удастся потопить корабль, воины ярла атакуют. Будет славная схватка!
- Я с вами! – мы не заметили, что Дарина стояла всё время, что мы разговаривали рядом, и всё слышала.
- Нет! Ты не пойдёшь.
- Не тебе мне указывать, викинг! – Дарина сделала ударение на последнем слове.
Глаза её горели мстительным огнём, тонкие ноздри раздувались. В этот момент она была удивительно хороша.
«Ай да Лёха!», - я невольно залюбовался женщиной.
- Губу закатай, пошли! - дёрнул меня за рукав Сашка, - пусть сами разбираются.
Мы побежали на берег.
Поднявшись на борт, я дал полный назад. Буксир завибрировал, сползая с мели. Минута, и мы вышли на чистую воду.
Странно, но я в тот момент не испытывал ни возбуждения, ни страха перед предстоящим боем. Наверное, я так до конца и не поверил, в реальность проис-ходящего с нами.
Другого мнения придерживался Гуннар. Он и десяток вооружённых людей уже взобрались на буксир. Викинг отдавал приказы. Лучники влезли на рубку, остальные, предупреждённые о предстоящем таране, собрались на корме.
«Не подведи, старик!», - шепнул я буксиру, и дал полный ход.
Примерно через полчаса мы увидели хищные обводы драккара. На его носу уже укрепили голову дракона, что говорило о недружественных намерениях пришельцев. Викинги ходко шли на вёслах.
- Приготовьтесь! – крикнул я Гуннару.
Я принял вправо, а потом положил руль на левый борт, направляя буксир в середину оказавшегося у нас на траверзе драккара.
Было видно, как потеряли ритм, а потом и вовсе перестали грести вёсла. Надо отдать должное морским разбойникам, одним видом своих парусов наводивших ужас на Европу, они только на несколько секунд замешкались при виде несущегося на них без паруса и вёсел диковинного корабля. В нашу сторону полетели стрелы и копья. Одно из них вдребезги разбило стекло, и пролетев в сантиметре от моего виска, воткнулось в переборку. С нашей стороны тоже зажужжали стрелы, выбивая готовящихся к абордажу воинов.
Буксир на полном ходу, как колун в трухлявый пень, врезался в драккар, разрезая его пополам. Крепкие смолёные доски под напором стали, с оглушительным треском ломались, как спички.
Викинги явно не были готовы к такому сокрушительному удару. Многие из них моментально оказались в воде, утягиваемые на дно тяжёлыми кольчугами. Нескольким воином удалось перепрыгнуть на буксир.
- Получай, фашист гранату! – истошно заорал над моим ухом Сашка, выстрелив в разбитый копьём лобовой иллюминатор из ракетницы. Искрящийся белый шар ударил одного из викингов в грудь, сбросив того за борт.
На палубе началась свалка. Гуннар крошил своих соплеменников топором, его люди кололи врага рогатинами, били дубовыми палицами, утыканными стальными шипами.
Я выдернул засевшее в переборке копьё, и выскочил из рубки.
Дальше, в пылу боя, я мало что замечал. Видел дерущуюся и визжащую, как кошка, Дарину, прикрывающего её Лёшку, гвоздящего противника пожарным ломом, вспышки ракетницы.
Викинги сражались с остервенением. Обломки их корабля уносило вниз по течению. Пути назад не было. Насколько я помнил из книг, викинги не отличались милосердием, и сами не ждущие пощады, бились насмерть. Палуба стала скользкой от крови, я постоянно спотыкался о тела павших, но всё же мне удалось поднять на копьё, и отправить за борт воина с заплетённой в косичку бородой, спасибо секции тяжёлой атлетики.
Нам повезло, что на буксир перебралось не так много бойцов, мы с трудом справились и с теми, что были. Из отряда Гуннара осталась от силы половина.
Я ещё какое-то время находился в шоке после боя, пришёл запоздалый мандраж. В чувство меня привёл Сашка.
- Смотри, смотри, тряс он меня за плечи, показывая на море за устьем реки.
Я посмотрел… По морю плыл серебристый, подсвеченный изнутри туман.
- Гуннар! – заорал я.
- Что, что случилось?! – подбежал ко мне викинг.
- Туман! Нам надо уходить! Сейчас я подойду к берегу…
- Я всё понял, - не дал он мне договорить.
Мы едва чиркнули килём по дну, как двое из его отряда спрыгнули за борт, а остальные передали им раненых. Трупы сбросили в воду.
В рубку заглянул Гуннар.
- Я благодарен тебе и твоим друзьям, Юрий. Без вас мы бы их не одолели. Ты теперь мой побратим, человек из Ванхейма! – он стянул с запястья браслет, и вложил его мне в руку, накрыв своей, - Я буду помнить тебя. Прощай.
Он кивнул Сашке, резко развернулся, и перемахнул через фальшборт. Остававшиеся на буксире односельчане, маша нам на прощанье, последовали за ним.
Я дал задний ход, подвернул на выход из устья, и врубив «Самый полный», лёг курсом на клубящийся, словно поджидающий нас туман.
- А где Лёха?! – запоздало забеспокоился я. Нет, я знал, что с ним всё в по-рядке. Я видел его на палубе после боя, меня удивило, что его нет рядом с нами. Как бы он за своей «валькирией» не увязался. С него станется.
- Ты думаешь он… - Сашка не договорил, делая круглые глаза.
- Думаю! Но возвращаться за ним не буду. Мужику четвёртый десяток. Своя голова на плечах должна быть! - злясь не то на себя, не то на Лёшку, заорал я, - меня там жена похоронила уже, наверное, родители с инфарктом лежат, а он тут средневековую любовь затеял!
- Да не видел я, что он с буксира прыгал! – засомневался Сашка, - пойду поищу его.
За разговором я не заметил, как нос буксира вошёл в туман. Рубку окутало серебристое свечение, ожидаемо заглох двигатель, и вырубились приборы.
Оставалось только ждать.
«Ждать чего? – я был словно на иголках, - где мы вынырнем на этот раз? «В начале славных дел» Петра, или окажемся на дне высохшего моря постапокалиптического мира? Откуда мне знать, что мы вернёмся в наше время?».
Сначала я услышал мощный гудок. Порыв ветра отогнал туман, сам, на этот раз, завёлся движок…
«Ой, ё!», - я едва успел отвернуть вправо. Мимо, на большой скорости в какких-то пятнадцати метрах от меня, пронёсся белый борт огромного лайнера с большими синими буквами по белому борту: «ST. PETER LINE».
Буксир закачало на волнах, вызванных движением лайнера.
В рубку поднялся Сашка:
- Что это было?
- Под пассажир чуть не угодили…
- Ты это, притопи, - перебил меня Саня.
- ?
- В больницу срочно надо.
- Лёха?
- Нет… Дарина. Только не ори! – взмолился он, - ранена она.
- Надо сначала узнать, где мы находимся, - я посмотрел на приёмоиндекатор, и обомлел. По координатам мы находились в центре Невской губы. До Питера было всего ничего.
Я лёг на курс:
- Чего стоишь?! – заорал я на Сашку.
- А что делать-то? – удивился он.
- Брандспойт врубай. Кровь с буксира смывай. С вами му… ми на зону загремишь!
Сашку выдуло из рубки.
По рации я вызвал в порт скорую.
Дарина была ранена в голову. Удар пришёлся вскользь. Лёха уехал с ней, а мы Сашкой, едва привязались, вызвали такси, и рванули по домам.
С замиранием сердца я открыл дверь своей квартиры в высотке на Корабле-строителей.
На встречу вышла Таня, жена:
- Забыл что ли чего?
- В смысле? - я едва сдерживался, чтобы не задушить её в объятьях.
- Вернулся-то чего?
- А Светка с Ромкой где?
Спят ещё. Шесть утра. Да что с тобой? – Таня внимательно посмотрела на меня, и охнула.
- Ты чего? – забеспокоился я.
Жена показала мне пальцем на лицо, и провела рукой себе по подбородку.
Уже догадываясь, в чём дело, я подошёл к зеркальной двери прихожей. Из зазеркалья на меня таращилась физиономия, заросшая двухнедельной щетиной.
Татьяне, несмотря на её природный скепсис, пришлось поверить мне на слово.
Эти записи я решил отнести в какую-нибудь редакцию, может кто-то заинтересуется этой историей. Я не ставлю себе задачу прославиться, особенно таким сомнительным способом. Дело в том, что у Алексея, вернее у Дарины, в больнице проблемы. Нет, со здоровьем у неё всё в порядке, даже слишком. Оно не вписывается в современные понятия медицины о здоровье. Дарина неестественно здорова для нашего времени. Надо как-то высвобождать женщину из лап эскулапов, а то Лёха грозится спалить больницу, если её не выпишут в ближайшие дни».
Михаил Львович откинулся на спинку кресла: «Ну, народ! У них там какие-то непонятки с медициной, а я отдувайся, - он раздражённо бросил тетрадь на стол, - а может всё же стоит напечатать? Какой с нас спрос? Мы ещё и не такой бред печатали! А то кто этих психов знает… Вон, - Зотов заглянул в тетрадь, - Лёха этот, больницу грозится поджечь, а бугай, что приходил, редакцию спалит… Надо работу поспокойнее искать. У меня, в отличие от их подружки, здоровье не железное».
Михаил Львович поднялся из кресла, и подошёл к окну. С Невы дул свежий ветерок, солнце медленно ползло к закату. Хотя какой тут закат. Конец июня. Белые ночи.