Наступила пятница, и Настя позвонила мне с утра.
— Сегодня идём с Кириллом в театр, будем в кафе на Театральной, в шесть вечера, за столиком возле витрины. Нас должно быть с улицы хорошо видно. Скажи, что проходил мимо, заметил нас случайно, а то Кирилл может что-то заподозрить.
— Хорошо, так и сделаю. Всё правильно, заметил случайно. Я могу подойти к витрине и помахать тебе, а ты вроде как пригласишь меня войти.
— Ты точно придёшь?
— Конечно. Я вообще люблю знакомиться с женихами моих подруг. Ни с чем не сравнимое развлечение. Как такое пропустить?
На самом деле, если говорить откровенно, мой интерес был чисто профессиональным. Давно заметил, что любому специалисту, работающему в сфере недвижимости, просто необходима обширная сеть знакомств. Работа с недвижимостью — это искусство контактов и связей. Иными словами, чем у тебя больше знакомых людей, тем лучше для твоего бизнеса. Поэтому я никогда не отказываюсь от новых знакомств, ибо каждого человека привык воспринимать как потенциального клиента. Кто знает, вдруг этому Кириллу понадобится снять квартиру или офис; может, когда-нибудь захочет купить склад или магазин. Или не он сам, но кто-то из его друзей будет мне полезен; или кому-то помогу я. Интересы бизнеса. Нет, нельзя сказать, что они для меня превыше всего, но я всегда стараюсь о них помнить.
Да и психологическая практика меня тоже интересовала. Увидеть нового человека, познакомиться, узнать о его настроении, планах, мыслях — разве не интересно? А ещё понаблюдать за развитием отношений Насти и Кирилла, попытаться предугадать перспективу этих отношений — тоже ведь любопытно.
В шесть я был на Театральной. Кафе тоже называлось «Театральное». Вообще в этом районе всё театральное. Я всегда знал, что у наших «отцов города», утверждающих названия улиц, фантазия ограничена, но тут это качество проявилось слишком чрезмерно. И площадь, и улица, и переулок, и кафе, и ресторан, и магазин — всё это имело одно название, как бы в помощь тем гражданам, которые в состоянии изрядного подпития могли усомниться в том, что находятся в районе театра.
На стене театрального здания висела огромная афиша, которую, при желании, можно было разглядеть даже из космоса. «Ричард III. Новая версия» — так назывался спектакль. Мои знакомые артисты из этого театра говорили, что спектакль удался на славу, публика валом валит, стоит посмотреть. Как-нибудь соберусь, посмотрю. Но не сегодня.
Интересно, кто же там такой страстный театрал у них, в паре Насти и Кирилла? Мысленно сделал ставку на Настю. Это она. Он, скорее всего, в театральном искусстве не то чтобы не разбирается, а вполне такое возможно, что даже люто ненавидит. Обычно полицейские актёров терпеть не могут. Способность людей перевоплощаться, лицедействовать, менять внешность и голос всегда вызывала у полиции недоверие и нервную дрожь. И пусть Кирилл ещё не настоящий полицейский, а только учится, но я думаю, что он сейчас именно этому и учиться — относиться к актёрскому мастерству с подозрением. А Настя? Ну, Настя и сама вполне могла бы стать актрисой, задатки есть.
Я увидел их, когда подошёл к витрине кафе. Кирилл сидел спиной ко мне, а Настю я видел хорошо, как и она меня. Было заметно, что она обрадовалась моему появлению. Настя чуть привстала и махнула рукой, приглашая меня войти, при этом она что-то сказала Кириллу, и он обернулся. Я тут же сделал приветственный жест и направился к стеклянной двери заведения.
Вскоре я уже сидел с ними за столиком. Настя представила меня Кириллу как своего брата, и я не понял, какого именно: родного или двоюродного. Она просто назвала моё имя и сказала: « Мой брат». Заказав для себя чашку кофе, я старался выглядеть позитивным и жизнерадостным оптимистом.
— Мы вот в театр собрались, — поведала Настя после дежурного обмена приветствиями.
— Дело хорошее, — бодро ответил я, — я бы тоже пошёл, да времени нет.
— А чем ты занимаешься? — спросил Кирилл не очень-то дружелюбно.
Странные люди, эти полицейские, хоть будущие, хоть действующие, — они умеют задавать вопросы так, что на них почему-то не хочется отвечать.
— Частный предприниматель, — ответил я официальным тоном, — занимаюсь вопросами, связанными с реализацией и арендой помещений и объектов недвижимости. В данный момент направляюсь по адресу Театральная площадь, дом два, в бизнес-центр «Агросервис» на встречу с клиентом для согласования договора аренды склада в комплексе на Луговой. Проходя мимо кафе «Театральное», заметил свою сестру в паре с молодым человеком спортивного телосложения, поэтому решил сделать паузу в работе, зайти, выпить кофе, а заодно и поинтересоваться…
— Я понял, — прервал меня Кирил с добродушной улыбкой, догадавшись, что я пародирую стиль полицейских протоколов, — можно было сказать и проще. Зачем усложнять. Думаешь, если я учусь в Академии, то мы все там так разговариваем?
— А разве нет?
— Нет, мы обычные люди, нормально разговариваем.
— Буду знать, спасибо.
— Ты что, серьёзно думал, что полицейские общаются так строго по правилам?
Кирилл при этих словах сделал удивлённое выражение лица, у него это получилось так непроизвольно, что говорило о его искреннем удивлении.
— Ну, я ведь встречаюсь иногда по делам с представителями органов, поэтому в курсе, как они разговаривают. Ладно,канцелярский стиль — это проблема для всех чиновников, но полицейские и судейские ещё имеют такую привычку, как глотать окончания слов и ошибаться в ударении. Такое впечатление, что в Академии преподают специальный курс по неправильному произношению.
Кирилл снова одарил меня недружелюбным взглядом. Чем-то я ему не понравился с первых секунд знакомства. Он мне, кстати, тоже.
— Да ладно тебе, — вступилась за него Настя, — Кирилл нормально разговаривает. И вообще он хороший, только в театр не хотел идти.
Настя хотела разрядить обстановку и перевести разговор в другую плоскость. Я тоже этого хотел, понимая, что проявляю по отношению к Кириллу излишнюю и безосновательную агрессивность. Но меня порадовал, тот факт, что я угадал его отношение к театру. Не хотел идти. Понятно. Я был прав, когда предположил, что театралка в этой паре Настя.
— Мои друзья, ну, ты знаешь, Кольев, Журабин, Евленко, артисты театра. Так вот они говорили, что спектакль удался. У них успех. Я пока не ходил, но тоже в скором времени собираюсь. Так что, посмотреть стоит. Говорили, что спектакль интерактивный, в современном стиле, это когда кого-то из зрителей могут пригласить в массовку, постоять на сцене, или актёры иногда сами спускаются в зал. А Кирилл, что, театр не любит? — и я посмотрел на него с осуждением.
— Я больше футбол, — пробормотал он, смущённо отводя взгляд в сторону.
— Я, например, тоже люблю футбол, но ведь одно другому не мешает. Зачем же отказываться от возможности сходить в театр?
— Не настоящее там всё. Бутафория всякая, декорации, артисты просто разговаривают и всё. Ничего не делают. Хоть бы пели там.
Я его не слушал. Смотрел на Настю. В какой-то момент он тоже обратила взор на меня, и наши взгляды встретились. Она обожгла меня блеском своих роскошных зелёных глаз. И я понял, почему так сейчас ненавистен мне этот Кирилл, — ведь я просто банально ревную. Я хочу, чтобы её парень куда-нибудь исчез, испарился, провалился. Зачем он ей? Зачем она ему? Настя должна стать моей, — так почему-то подумалось мне. И она меня поняла. Её серьёзный взгляд говорил о многом. Она не улыбалась, не шутила, не разговаривала — она лишь смотрела пристально и сосредоточенно, и у меня сложилось впечатление, словно она хочет разгадать мои мысли. Или она уже разгадала? Её тёмные волосы не должны так сильно возбуждать моё желание, так я полагал. Но, пожалуй, впервые в жизни я столкнулся с таким явлением, когда темноволосая девушка выглядела настолько сексуально призывно, что я готов был наброситься на неё прямо здесь, в кафе, не обращая внимания на публику. Я хотел бы её сейчас поцеловать, дотронуться до волос, обнять, взять на руки и унести отсюда, подальше от её Кирилла .
Он ещё о чём-то говорил, упомянул футболистов, сказал о возможностях какого-то защитника, говорил о слабой линии атаки у местной команды, мне на всё это было наплевать. Я смотрел на Настю. Смотрел нагло, не отводя глаз и, так же, как она пыталась прочитать мои мысли, я пытался догадаться, о чём же сейчас размышляет она.
Кирилл тем временем умолк. Несколько секунд мы просидели в молчании. Настя отвела взгляд.
— Да, — сказал я, — мне пора.
Я выпил кофе с поспешностью, залпом осушив всю чашку, не столько потому что хотел пить, а чтобы немного взбодриться и отвлечься.
— Приятно было познакомиться, — пробормотал я, прощаясь с Кириллом.
Насте я сказал бегло: «Пока, привет нашим», — хотя слабо понимал, кого именно подразумеваю под словом наши.
Я находился в возбуждённом и неуравновешенном состоянии, поэтому, выйдя на улицу, осмыслив ситуацию, решил оставить машину на парковке и вызвал такси. За рулём я в моём нынешнем положении я просто опасен. Я рассеян. Пытаюсь вразумительно объяснить сам себе, что же всё-таки произошло, почему Настя вдруг произвела на меня такое впечатление сегодня. Неужели я влюбился? Знаю, что опасно смотреть девушкам в глаза так, как это сделал я. Опасно думать о них, вникать в их личные дела, забивать себе голову особенностями их отношений с парнями. Нужно всегда уметь держать дистанцию. Это важно для психолога, или психотерапевта, или психоаналитика, или кем я сейчас там себя возомнил. Я не профессионал, поэтому не знаю, что нужно делать в подобной ситуации, когда девушка, доверившая тебе некоторые тайны своей личной жизни, становится для тебя кем-то более близким, чем просто клиентка или случайная знакомая.
Анастасия придёт ко мне в понедельник. Мы с ней так условились. Мне будет трудно с ней общаться. Ей, наверное, тоже.
* * *
Два дня я провёл в мучительном ожидании. Имея возможность созвониться с Настей, я не стал этого делать. О чём можно говорить по телефону? Разве только уточнить время, когда она придёт ко мне в понедельник. Но я и так знал, что она появится в десять утра; возможно, с небольшим опозданием минут на десять или пятнадцать. Если она не сможет приехать, то позвонит, и мы перенесём нашу встречу на другой день.
Я пытался отвлечься от мыслей о ней. Обычно, когда нахожусь в подобном состоянии какой-то неопределённости, я сочиняю музыку на компьютере. О нет, я не музыкант и не знаю нот. Просто у меня есть замечательная программа, которая позволяет включать различные инструменты от саксофона до бубна и записывать мелодии, играть на инструменте можно просто перебирая кнопки клавиатуры. Вот этим я и занимаюсь в меланхоличном настроении. И потому все мелодии у меня получаются грустными и тоскливыми. Они мне не нравятся, и я редко их сохраняю. Меня привлекает не столько результат, сколько процесс сочинительства.
Совершенно непроизвольно у меня получились вариации на тему Седьмой симфонии Бетховена. Эту мелодию я записал и прослушал затем несколько раз. Редкий случай, когда самому понравилось музыкальное сочинение. Получив некоторое моральное удовлетворение, я отключил компьютер и стал придумывать новое развлечение. Не придумал ничего лучшего, чем поехать в гости к брату.
Поехал спонтанно, без предупреждения. Если вдруг никого не окажется дома, то всегда могу скоротать время в одной из кафешек. Но мне повезло, семья брата была в полном составе. Дверь открыла Лиси. Она мне улыбнулась, скорее, от удивления, чем от радости.
— Лёва! — воскликнула она. — Ничего себе, а мы могли уехать. Ты чего не позвонил? Предупредил бы. Представь, мы буквально минут через десять хотели уходить.
— Собираемся в центр смотаться, развеять осеннюю тоску, — добавил брат.
— Тогда и я с вами. А то меня тоже тоска с ума сводит.
— В боулинг, — настойчиво потребовал Ванька.
— Соглашусь и на боулинг, мне всё равно. Лишь бы чем-то заняться.
Хорошо, когда у человека есть родственники. Они отвлекают от грустных мыслей, они помогают преодолеть депрессию. Когда, например, говоришь с братом о его проблемах на работе, или слушаешь жалобы племянника на учителей, не позволяющих пользоваться аифоном на уроках, или беседуешь с женой брата. Вот моя беседа с Лиси существенно повлияла на моё настроение. Не в лучшую сторону повлияла, но и не в худшую, просто на некоторые вопросы я получил неожиданные ответы, и это внесло в мою тусклую жизнь существенное разнообразие.
Пока брат с Ванькой энергично гоняли шары, выбивая кегли, в личном соревновании, мы с Лиси разговорились о делах её подружек. Вдруг выяснилось, что Настя всегда боялась собак, а своей собаки у неё никогда не было.
— А как же Гермес? Он ведь, если я правильно понял, напал на её первого мужа?
— Да, напал, — невозмутимо ответила Лиси, — но только это не её собака. Один из друзей оставил им этого пса на некоторое время, пока был в отъезде, то ли на неделю, то ли на две. Славик гулял с собакой в лесопарке и в какой-то момент, что-то сделал не так, может, испугал собаку, короче, псина вдруг взбесилась и набросилась на него. Понимаешь, Славик с собаками обращаться умеет, а этого пса он щенком когда-то другу подарил. Все были просто в шоке. Настюха чуть с ума не сошла. Представляешь, эту собаку друг оставлял у них не раз и не два до этого. Всегда всё было нормально. Даже Настюха начинала к Гермесу привыкать, хоть и побаивалась его.
— Значит, собака напала на человека, а Настя ничего не смогла сделать, поэтому у неё осталось чувство вины, — рассудил я.
— А что бы она могла сделать?
— Могла же отозвать, прогнать, отвлечь…
— Настюхи там не было, она дома сидела. Ей потом соседи сказали, что да как случилось. Кто-то из прохожих видел, полицию и скорую вызвал, а собаку застрелили. Настюха пришла к тому моменту, когда тело в морг отправляли. Она тебе, что, разве не рассказала?
Я не знал что ответить Лиси. Не хотелось, чтобы она заметила мою растерянность. Понятно, что Настя мне зачем-то соврала про убийство. Но зачем? Может, надеялась, что я не буду интересоваться подробностями. Но почему же она захотела предстать в моих глазах убийцей?
— Я не расспрашивал о деталях. Знаю только, что муж умер. Как и второй. Кстати, а как там второй умер?
— Он имел привычку курить, сидя на подоконнике. Был пьян, курил, не удержал равновесия, потому что разговаривал в это время с соседом и держался за окно. Видно, устал, ослабил хватку и полетел с девятого этажа. Сосед, наверное, до сих пор заикается. Он ведь живёт этажом ниже, всё видел, даже сам в чём-то виноват. Вот так разговариваешь с человеком, а он потом из окна вдруг вываливается и пролетает мимо тебя. Настюхи тогда дома не было. Возвращается она и видит суматоху у подъезда, скорая стоит, в неё тело грузят. Настюха подходит, все на неё смотрят и молчат.
Не трудно было предположить, что и в этом случае Настя, рассказывая мне о своём втором муже, слегка исказила факты. Да, мужья умирали, но она их не убивала. Собственно, я мог догадаться об этом и раньше. Трудно поверить, что можно с такой лёгкостью отправить на тот свет двух человек, и не вызвать ни малейшего подозрения в причастности к убийству. Но я поверил ей. И получается, что все мои теории о синдромах просто нелепы, теряют смысл. Точнее, мои теории смысла не теряют, они приобретают иной аспект.
Теперь к психологическому портрету Анастасии добавляется новая деталь. Она девушка с фантазиями. По всей видимости, она любит время от времени эти фантазии воплощать в нечто близкое к реальности. Если она не убивала своих мужей, но очень хотела это сделать, то соврав мне, она получает хотя бы одного человека, который в это верит.
Полагаю, с этого момента ожидание встречи с Настей станет для меня ещё более томительным. Благо, что до понедельника осталось всего несколько часов.
(продолжение следует)