Шон Каннинг сошёл на остановке. Автобус тут же поехал дальше.
Улицу, на которой он оказался, язык не поворачивался описать как-то, кроме «будничной». Десятки серых зданий, изредка разбавленных яркими рекламными постерами, вздымались к небесам. Зелёные насаждения вокруг них создавали необходимый контраст, но не сильно поднимали настроение смотревшего на них прохожего. Пасмурное небо тоже не радовало глаз.
Шону было девятнадцать, он был одет в тёмно-синий деловой костюм. Сегодня был важный для него день. «Центральная, 5» – это был самый высокий дом на улице и один из высочайших в городе. Положив записку с адресом обратно в карман пиджака и поправив на плече ремень тяжёлой сумки, Шон уверенно направился к нему.
Время от времени ему встречались прохожие. Он сразу догадывался, кто из них есть кто. «Вот этот в комбинезоне – явно садовник. А этот с красными глазами и худыми руками много работает с компьютерами. Может, программист, а может – просто чрезвычайно усердный офисный работяга. Вау, этот уж очень официально одет. Да и зачем тёмные очки в пасмурную погоду? Чем-то запачканы его руки, но чем – судить не стану.
А вот профессия Шона была секретом для него самого. Ему по сей день не удалось остановиться на чём-то одном. Поэтому он здесь, в Городе Профессий. Ему назначена встреча с Директором, одним из ответственных за программу для новобранцев, подобных Шону.
* * *
В здании было восемнадцать этажей, не считая два подземных. Шону нужен был шестнадцатый.
Едва он появился в комнате, Секретарша сообщила:
– Директор ждёт вас, господин Каннинг.
В этом странном городе людей не называют по именам. Существенна лишь профессия. Среди многочисленных представителей профессии всегда есть один, чьё имя пишут с заглавной буквы. К примеру, среди кассиров выбирают Кассира. Он – кассир кассиров. В любой непонятной ситуации самый главный. А Шон Каннинг как раз явился с визитом к директору директоров, пройдя мимо стола секретарши секретарш. Это необычно для пришельца, но привычно для местного.
Директор сидел за своим столом, сосредоточенно что-то печатая на своём компьютере. Его лицо было серьёзным и сконцентрированным, в его глубине читалась тревога. Впрочем, с появлением гостя всю мрачность смело полной жизнерадостной энергии улыбкой, которой молодой Директор встретил Шона.
– Здравствуйте, Каннинг. Как доехали?
– Нормально, но дорога довольно ухабистая.
– Судя по вашей биографии, вам не привыкать.
– Я и говорю: нормально доехал.
– Нынче времена неспокойные, особо некому нянчиться с безработными. Практики навалом, не хватает теории.
– Неспокойные времена?
– Казалось бы, откуда преступность в городе, где роль каждого прописана? Всегда найдётся псих, или гений, или и то, и то, который нарушит спокойствие. Знаете, сколько здесь сантехников?
– Сотни.
– А маляров?
– Десятки.
– А часовщиков?
Шон нахмурился.
– Единицы?
– Один, и это исключительно его заслуга. Он захотел стать Часовщиком с большой буквы… и уничтожил всех остальных. Этот Часовщик любит смотреть, как шестерёнки вращаются в едином механизме, а затем разлетаются во все стороны. Он не признаёт закон. Он считает, что преступления против человека – это нормально, что каждый, кто на них способен, может их совершать сколько угодно, пока кто-нибудь его не покарает, и не обязательно закон, а, к примеру, такой же помешанный Наполеон.
– Целый город «право имеющих»? Целый город Раскольниковых?
– По его мнению, в этом хаосе и есть баланс. Теперь это война между порядком и хаосом, добром и злом, мной и Часовщиком. И в ней порой гибнут невинные люди.
– А жители города что об этом думают?
– Большая их часть ничего не знает.
– Они не читают газет?
– Газет?
– У вас их нет? Но люди должны знать!
– Я не думал об этом. В городе нет людей, занимающихся этим. Явно не моя компетенция… Вы хоть ещё не передумали остаться здесь? Я мог нечаянно испугать вас своей историей.
– Нет.
– Что же, у нас есть различные развлекательные программы на любой вкус. Я обещаю вам, что скоро вы найдёте себе место среди…
– Журналист.
Директор вопрошающе поднял брови.
– Что?
– Я буду первым журналистом в Городе Профессий.
Эти слова явно застали Директора врасплох. Он откинулся на спинку кресла и крепко задумался. Спустя минуту он обратился к Шону:
– Вы уверены, что это не слишком поспешное решение?
– Первое решение за девятнадцать лет. – Беспомощный перед собственной решительностью, Шон Каннинг вяло улыбнулся.
– Тогда… Знаете ли, я всегда был сторонником оригинальных идей. Я могу вам помочь материально.
– Настала ваша очередь принимать внезапные решения?
– Ну почему же? Я уже спонсирую так называемый Штаб двумя этажами выше. Эти ребята объединились, чтобы действовать против Часовщика отдельно от полиции. И, знаете, у них пока неплохо получается! Рекомендую с ними познакомиться.
– Хорошо, я учту это.
– Но предупреждаю: вы не сразу с ними поладите.
– Вы можете предоставить мне помещение? Под типографию.
– Весь семнадцатый этаж к вашим услугам! Там всё равно пусто.
– Дико благодарен.
– Не за что! – Директор одарил Шона лучезарной улыбкой, на которые никогда не был скуп. Но улыбка исчезла так же быстро, как и появилась.
– Я надеюсь, вы разумно оцениваете свои силы и ответственно подойдёте к вопросу. Если ваша работа меня не устроит, я буду вынужден…
– Ни в коем случае. Я вас не подведу! – Шон встал с кресла.
– От вас может зависеть многое.
– Я понял. Не смею вас более задерживать. – За две секунды Журналист очутился за дверью. Его переполняла гордость за себя и стремление начать работу. «Оборудование прибудет не сразу, пока что нужно собрать материал. Важнее всего написать о таинственном Часовщике, о котором я узнал лишь из уст Директора. За этим стоит обратиться к Штабу, что бы он из себя ни представлял. Жители города должны знать своего врага! Теперь это моя война!»
* * *
Шон был очень рад, что нашёл смысл жизни, но ещё не совсем представлял, во что он ввязался. Размышляя над своей судьбой, он не заметил, как, выходя из лифта на восемнадцатом этаже, наступил в ведро с водой. Оно опрокинулось, и вода с моющим средством разлилась по коридору. Стоявший неподалёку уборщик оглянулся.
– А, чёрт!
– Нашёл же ты, куда ведро поставить!
– Извини, друг! Блин, опять тащиться вниз за водой…
Это был уборщик. Тот, кто моет полы для Больших Букв, пока они работают, и даже с этим справляющийся не вполне успешно. Вся штанина мокрая, вот дерьмо…
Впрочем, вот и дверь с надписью «Штаб». Подумав секунду, Журналист постучал.
Дверь открыл осанистый молодой человек в клетчатой рубашке, под которой, очевидно, скрывалась недюжинная физическая сила. Светло-русые волосы были аккуратно причёсаны. Однако с этой почти голливудской внешностью контрастировало худое и усталое лицо. На удивление Шона, одному из главных защитников города было с виду не больше двадцати пяти лет. Он оглядел гостя с ног до головы, неприветливо прищурился и произнёс:
– Чем обязан?
– Здравствуйте. Мне сообщили, что здесь располагается некий Штаб, в котором… ээ… борются с Часовщиком.
– Это кто такую фигню сказал?
– Директор.
– Это который с шестнадцатого?
– Ага.
– А, ты без профессии?
– Был.
– Кхм… а щас ты кто?
– Журналист.
– Ха! Хрен с тобой, проходи. Щас придумаем, что с тобой делать. – Мужик в клетчатой рубашке отступил в сторону, и Штаб предстал перед Журналистом. В
центре – стол с планом города и несколькими фишками на нём, несомненно, главный атрибут любого адекватного штаба. В одном углу длинной комнаты располагались компьютеры, за одним из которых сидел ещё один член Штаба. В противоположном был целый тир. Поглядывая на мишени, в третьем углу на большом диване лежал и, очевидно, отдыхал третий защитник Города Профессий.
– Вас трое?
– Четвёртый на деле. По крайней мере, мы так думаем. Если ты нам понравишься, будешь пятым. Мы существуем-то только неделю.
– Вау.
– Часовщик совсем обнаглел, мы и решили действовать сами. Как добровольцы. Нам сразу удалось отследить одного говнюка, которому удалось скрыться от полиции днём ранее во время налёта. И Директор решил нас спонсировать. Выделил целый этаж, хотя он всё равно бы пустовал. Но с оборудованием он нам помог качественно.
– Может, ты хоть познакомишься с ним сначала? – внезапно раздался голос со стороны компьютеров. – Нельзя же так сразу выливать рандомному пацану всю историю вплоть до родословной каждого из нас!
– Да что сразу родословная-то?
– Самое безобидное, что ты бы мог выболтать в наше отсутствие. – Недовольный компьютерщик наконец отвернулся от монитора и сразу заметил мокрую штанину.
– Сегодня вроде ясно, дождя нет.
Сам Шон уже успел забыть про инцидент с ведром.
– А, это… Наступил в ведро с водой… Все претензии к уборщику.
– У Уборщика сегодня тоже выходной!
– Странно, там был уборщик…
– Мы отвлеклись. Ты хотел, чтобы мы познакомились? – вмешался болтливый защитник.
– Угу. Системный Администратор. Короче – Сисадмин. – протянул руку компьютерщик.
– Охранник. – последовало ещё одно рукопожатие.
– Очень приятно. Журналист.
– Дрейк, этот пацан продолжает втирать нам дичь! – не выдержал и воскликнул в сторону Охранника Сисадмин. – У нас в городе нет журналистов!
– Это мне известно. Теперь есть один. – гордо защитился Шон.
– Вот как? Ну ладно.
Вдруг прогремела серия пистолетных выстрелов. Журналист от неожиданности присел, но остальные не отреагировали. Стрелявший положил пистолет на столик и устремился к разговаривавшим.
– Восемь из восьми в яблочко, восемьдесят очков! Догоняйте, господа. – После секундной паузы стрелок в потрёпанной жилетке и с такой же причёской заметил, что одного из присутствующих он видит впервые.
– Это Журналист. Он хочет с нами сотрудничать. – предупредил очевидный вопрос Охранник.
– Солдат. – Ещё один обмен рукопожатиями.
– Очень приятно. – отозвался Шон. – Эти двое не верят, что меня прислал Директор, что я наступил ногой в ведро с водой и что я – первый Журналист в городе.
– Я тоже не верю. – криво улыбнулся Солдат. – Ничего, я сбегаю и лично спрошу у Директора, а вы пока держите его. – и в самом деле тотчас же направился к двери.
– Вот и отлично. Раз мы познакомились, думаю, можно приступать к делу.
Охранник и Сисадмин переглянулись.
– Подожди минутку, пусть Солдат вернётся. Мы хотим быть в тебе уверены.
После минутки напряжённого ожидания, в течение которой Охранник и Сисадмин не сводили глаз с гостя, выяснилось, что Шон Каннинг в самом деле Журналист, а перед лифтом – большая лужа, подтверждавшая ведро с водой.
– Окей. Мы подозреваем, что Старьёвщик – тайный союзник Часовщика.
– Почему?
– Современные жители Города Профессий не стесняются избавляться от старых вещей. Те, кто заводят семью, вынуждены селиться в соседнем городе, хоть им и платят за это компенсацию – такова политика, проводимая Мэром. Таким образом, здесь живут только официально одинокие. И их никто не удерживает от того, чтобы продать старьё. В свою очередь, коллекционеры – особый слой людей, их всегда хватает. Поэтому старьёвщики здесь процветают. Но старший среди них по званию странно распоряжается богатствами. Он скупает гаражи, ангары, подвальные помещения, причём больше всего в них ценит доступ к подземным ходам и канализации.
– Из этого мы заключили, что Старьёвщик спонсирует бандитов Часовщика, предоставляя им десятки убежищ и путей к бегству и делая их неуловимыми. – продолжил речь Охранника Сисадмин. – Если мы поймаем Старьёвщика с поличным, мы нанесём… нам удастся… в общем, это будет охеренно!
– Фантастика! Но как вы достали такую исчерпывающую информацию?
– Какую именно?
– Про ангары, гаражи и прочее…
– У нас есть осведомитель. – ответил Солдат. – Он – четвёртый в нашем коллективе. Часовщику он известен как рядовой мафиози, но он шпионит на нас. Более того, он – Шпион с большой буквы! Таких, как он, в городе всего трое, остальные два работают на полицию. Разумеется, о самом существовании шпионов знают только те, кто надо.
– От меня самого что-нибудь требуется?
Сисадмин почесал затылок и спустя несколько секунд ответил:
– Ну, ты – журналист. Даже вроде бы Журналист. Возьми у Старьёвщика интервью.
– Будет сделано. – Шон просиял и покинул Штаб, глупо улыбнувшись вместо прощания.
Едва дверь закрылась за Журналистом, Солдат выпалил:
– Последить бы за ним.
– Не веришь, что он хочет помочь? – поднял брови Охранник.
– Не то что не верю – пока не доверяю. Чёрт возьми, он знает о нас намного больше, чем должен знать пацан, знакомый с нами всего пятнадцать минут!
– А ты как здесь оказался, по-твоему? – тоже вступился за новичка Сисадмин.
– Я по объявлению пришёл, это другое немного. А его Директор прислал. Вроде как. Может, он и возвращаться не собирается.
– Слушай, ты в чём-то, конечно, прав, но… я ему верю. – проворчал Охранник.
– Ты всем веришь.
– Я тоже верю. – поддержал Сисадмин.
Солдат пожал плечами. Опыт предостерегал его. На войне он видел и отвагу, и трусость, и предательство. Впрочем, в глубине души он тоже поверил в искренность молодого Журналиста. И правильно сделал.
* * *
Шон дошёл пешком до многоквартирного дома в двух кварталах от здания, в котором обрёл смысл жизни. Взлетев по лестнице на седьмой этаж, он наконец выгрузил содержимое большой сумки, которую всё это время таскал с собой, и осмотрел своё новое жилище. Квартирка была небогатая, потрёпанная, мрачноватая, но Шон и не собирался проводить в ней много времени. Работы хватало за её пределами.
Перекусив бутербродами, он вскочил с кровати и помчался на своё первое задание.
В пути Шон продумывал различные нюансы. «Например, что мне ответить на вопрос: «Какого чёрта первый журналист в городе идёт брать интервью именно у Старьёвщика?. Можно соврать об уже взятых интервью, скажем, у Адвоката и Архитектора. Но всё же хотелось бы верить, что вопросы буду задавать я. А ещё нужно расположить его ко мне, чтобы он хоть на что-нибудь ответил. Комплименты – это, конечно, хорошо, но нужно что-то поубедительнее». С этими мыслями Журналист подошёл к ближайшему зеркалу, зачесал волосы вбок до «прилизанного» состояния, а затем потренировал мимику лица, чтобы выглядеть максимально по-идиотски. «Не уверен, что это поможет, но, если я буду продолжать пялиться на себя в зеркало, то неминуемо начну терять свой драгоценный IQ».
За прилавком явно самого роскошного магазина подержанных вещей в городе стоял мужчина лет пятидесяти с неприятными чертами лица и подчёркивавшими их усиками. Но дорогой монокль, безусловно, шёл Старьёвщику.
– Здрасьте! Могу я вам задать несколько вопросов?
– Каких ещё вопросов?
Вместо ответа Журналист достал блокнот и ручку.
– Ты можешь задать всё, что угодно, но можешь не ждать, что я тебе отвечу!
– У вас очень красивый магазин, как вы этого добились? – не обращая внимание на вредничающего Старьёвщика, приступил к вопросам Шон.
Старьёвщик секунду постоял в недоумении, но затем опёрся на прилавок и ответил:
– Упорным трудом, сынок, не сомневайся.
– Неужели быть старьёвщиком так прибыльно?
– Не всяким. Нужно вкладываться в свою работу. Если ты – лентяй, то ничего к тебе само не придёт. Всего нужно достигать трудом.
– Ваш труд в том, чтобы скупать антиквариат и перепродавать его втридорога?
Старьёвщик прикусил губу. – Грубо говоря, конечно, так оно и есть. Но в этом тоже нужно достичь мастерства…
– Что вы думаете о растущей в городе преступности?
Почва в виде безобидных вопросов о работе внезапно ушла из-под ног Эдварда Миллера, и выражение его лица изменилось. Шон Каннинг мгновенно понял, что смотрит в глаза прямо виновному в этом самом росте преступности человеку, но сам Старьёвщик не увидел подвоха, ведь Журналист спрятался за дурацкой улыбкой.
– Ничего не думаю. – Старьёвщик отвёл взгляд. – Полиция разберётся с преступностью, это их работа.
– Что же, благодарю за интервью. Не смею вас более задерживать.
* * *
Журналист спешно покинул магазин и направился в Штаб. Его ждали Солдат и Сисадмин. Охранник спал на диване.
– О! Вернулся! – воскликнул первый из них.
– Ещё как! – Шон протянул Солдату блокнот.
Минуты три у них ушло для того, чтобы разобрать эти каракули, ведь Журналист старался успеть записать все мелочи.
– «Ничего не думаю (отводит глаза, смотрит на кассу, затем собирается с мыслями и продолжает). Полиция разберётся с преступностью, это их работа.» – зачитал Сисадмин. – Чёрт, если бы у тебя был диктофон, мы могли бы получить ещё больше информации.
– Чего ты бухтишь? Обрадуй его, для первого раза у него неплохо получилось. – вставил Солдат.
Сисадмин кивнул, продолжая вчитываться в текст.
– Скоро мы планируем проникновение в кабинет Старьёвщика. Вероятно, нам не составит труда найти документы о приобретении недвижимости, как и свидетельства связи с Часовщиком. А ты, Журналист, вставь интервью на главную страницу. Приукрась как надо это невзрачное интервью, пусть народ знает своего врага!
* * *
«Приукрасить? Но зачем? Неужели это необходимо? Да и как бы это сделать так, чтобы правда не пострадала? Можно ли изменить эту правду? Во благо? Кажется, я ещё многого не знаю о своей профессии…» Продолжить эти мысли Журналист не смог. Его потянуло в сон…
*
*
*
Шон быстро понял, что проснулся не там, где заснул. Об этом свидетельствовало его сидячее положение. Руки, судя по всему, были связаны за спиной. Воздух был очень душный и пыльный, кашель подступал к горлу. Журналист открыл глаза.
Пыль висела облаком над кирпичным полом. Единственное окно в серых стенах почти не пропускало свет. Трудно было даже определить, лунный он или солнечный. Шон понятия не имел, где он, но догадывался, кто перед ним.
За дубовым письменным столом, заваленным гайками и шестерёнками, сидел бледный человек в пыльном пиджаке и пыльном галстуке. Выцветшие лохматые волосы венчали худое лицо, давно не видевшее дневного света. Человек мастерил: соединял детали, лежавшие на одной половине стола, в какой-то механизм на другой половине стола.
– Проснулся? – Его низкий хриплый голос медленно прорезал воздух.
– Кто ты?
– А то ты сам не догадался. – усмехнулся Часовщик, обнажив на удивление белые зубы.
– Как я здесь оказался?
– Ну, ребята вытащили тебя из квартиры, засунули в грузовик и привезли сюда. Ведро со снотворным чуть облегчило эту задачу.
– Ведро?
– Зачем делать всё слишком просто? Можно же внедрить уборщика и поставить ведро перед лифтом, ведь каковы шансы, что пацан, только что увидевший путь вперёд по жизни, будет смотреть себе под ноги? Мм?
– Ты не мог знать, что я поеду в это самое время на этот самый этаж!
– Пфф. Чтобы догадаться об этом, достаточно было прочитать твоё резюме.
– Да убей ты уже меня… – Пыль и отчаяние душили Шона.
– Да ну, брось. Если бы я хотел убить тебя, ведро было бы с ядом. Ты же не такой, как эти… обычные люди, готовые костьми лечь за то, что они называют «порядок», «безопасность», «свобода». Если мне, например, не нравится мой сосед, где моя свобода прописать ему по щам? Нет, эта зараза отсудит у меня триста тысяч за моральный ущерб! Ничего общего со свободой общество, подчиняющееся законам, предложить не может!
– А если ты захочешь переехать бабушку на автомобиле, ты сделаешь это?
– Конечно! Но дело в том, что я человек высоконравственный. Я никогда не захочу переехать бабушку! Так это и работает. Совесть – лучший регулятор свободы. И другого не надо.
– Твоя банда грабит и убивает людей! Чего в этом высоконравственного?
– Ничего. Но это на их совести. Да и естественный отбор Дарвина никто не отменял. Так, что же я хотел… А! Деловое предложение. Раз у нас наконец-то появился Журналист, я предлагаю Журналисту писать о наших подвигах, продвигать истинную справедливость в массы.
– Нет ничего героического в насилии и грабежах!
– Насилие и грабежи тоже можно выставить в лучшем свете.
– Я не буду писать откровенную ложь.
– Не нужно бояться лжи… особенно если она в благих целях. Я не о чём-то конкретном. Это так, совет… на будущее. Ты хорошо подумал над моим предложением?
– Нет.
– Так подумай ещё, я не тороп…
– Я сказал: НЕТ! – крикнул Журналист в лицо главному злу Города Профессий. Часовщик пожал плечами.
– Ладно. Видимо, я был неубедителен. Ребята подвезут тебя до дома. Но учти: если им потом вздумается ещё раз навестить тебя, я ни за что не отвечаю.
Кто-то нахлобучил Шону на голову мешок, и после непродолжительной тряски он снова оказался рядом со своим домом. Чёрный грузовик уехал прочь.
Светало «Вау! Ну и денёк! Ну и ночка! То ли ещё будет!».
Нетвёрдой походкой Журналист пошёл завершать свои первые рабочие сутки ещё несколькими часами заслуженного сна…