* * *
…Ярко светило солнце, его лучи нещадно опаляли и без того мрачного путника. Чертыхаясь, он сплевывал каждые полминуты, весьма легкомысленно растрачивая скудные запасы жидкости.
Он смутно помнил, что наполнял бурдюк недавно, вроде бы, около двух дней назад?.. У того подозрительного оазиса?.. Черт бы его побрал, он же так и знал, выглядело все это местечко довольно подозрительно.
…Сначала было ощущение, что кишки решили смотаться в узел. Морской и замысловатый. Чуть позже добавились острые колющие боли, заставляющие охать, сгибаться пополам и трястись в судорогах.
Все вместе это здорово замедляло продвижение на север, прочь от поганой пустыни. Черт их всех дери. Идти оставалось примерно дня три-четыре, не больше. «Ещё чуть-чуть, и они все могут поцеловать меня в зад!» - наивно полагал странник. Однако, эти сволочи оказались хитрее, предприимчивее и обладали недюжинными ресурсами для достижения своих целей.
Как бы самолюбив он ни был, но даже ему прекрасно было известно, что он для НИХ – всего лишь мизерная статейка расходов. Плевать… сейчас это вообще не важно. А важно то, что сил оставалось немного. И ему становилось всё хуже. А солнце и не думало умерить свой пыл. Кажется, плавилось всё вокруг – вон тот старый кактус, иссеченный ветром и песком валун, даже редкое облако. Твою ж мать!
…Потом его здорово пронесло. Как выжил – загадка, то, что смог двигаться – чудо, не иначе. Он лежал в куче собственных фекалий и мечтал умереть. Поскорее бы это всё кончилось…
Немного придя в себя, и, по мере возможности, отряхнувшись от вонючей массы, он кое-как побрел дальше. Вскоре ожидалось ослабление жары, закат и прочие прелести пустынной ночи, а именно – страшный холод и выбравшиеся на промысел ночные охотники. И ползучая мелкота – далеко не самая досадная компания. Есть проблема побольше. Гораздо больше.
А пока что – бурдюк. Отравленная влага из его глубин нанесла не только прямой ущерб, но и дополнительный. Эта жидкость сделала сам бурдюк непригодным для дальнейшего использования. Яд особого назначения.
Будь они прокляты! Трижды прокляты! Нет, ну, в конце концов, ведь он взял себе совсем немного. А уж по их-то меркам! Плевок! Капля в море! И всё же, они так не считали…
Тем временем солнце решило-таки пойти на снижение. Поднялся ветер, небольшие песчаные вихри местного значения стали появляться то тут, то там. Они не досаждали, а просто привлекали внимание и зачаровывали. Гипнотизировали. И это тоже опасно…
Дышать стало легче, шаги ускорились. Боль приутихла, жажда не мучила. Было общее измождение, опустошение. Очень хотелось есть… Путник решил сделать небольшой привал, хотя и осознавал опасность оставаться на слишком открытой поверхности. Но голод был сильнее. И рассудок отступил на задний план. Ладно, двадцати минут должно хватить… Он сел, привалившись к не слишком раскалившемуся булыжнику и начал рыться в своих скудных пожитках. Что там у нас? Так, небольшой охотничий нож, обрез – надежный друг, пара заостренных палок – ценные предметы среди выжженной пустоши, где преимущественно любая растительность имеет тенденцию рассыпаться от малейшего прикосновения. Из съестного – вяленое мясо, сухари, сушёные фрукты, сублиматы. Дрянь. Он бы душу продал за миску наваристого супа и хорошо прожаренную отбивную пожирнее… Он вздохнул.
* * *
А почему, собственно, «он»? У «него» есть имя. Вспомнить бы посреди этой сковородки… Джон?.. Дэвид?.. Эбенезер МакУиллоусби? Ко всем чертям! Пусть будет Штопанный. Почему? Да потому, что это прозвище, по сути, целиком описывало его внешний вид и отражало внутренний мир (для тех, кого этот мир заинтересует).
Да, жизнь его потрепала, что сказать. К своим сорока с небольшим г-н Штопанный (да-да, пусть будет господин, потому как не станем лишать человека с незавидной кличкой последней капли уважения; а, впрочем, в пустыне все равны, рабы и господа) выглядел явно старше своего возраста. Высокий и сухощавый, не лишённый осанки, но часто горбящийся, в лучшие времена он мог претендовать на звание красавца. Его некогда густые и вьющиеся волосы цвета темного меда теперь представляли собой жалкое зрелище. В данный момент они были собраны в жиденький хвостик, выцветший и потертый, как и его обладатель. Кое-где мелькали залысины.
Нос пережил пару переломов и сейчас был немного смещен в левую сторону. Глаза… Что можно сказать – довольно блеклые, водянистые серо-зеленые, они были проницательны. Они могли выразить множество эмоций их владельца, когда тонкие нервные губы оставались стиснутыми.
Тонкий след от шрама, расширяющийся к концу своего пути, шел от виска и будто старался затеряться среди клочковатой бороды, пересекая правую щеку практически посередине. Путник хмыкнул. Он почти не помнил, когда последний раз спал под приличной крышей, в удобной постели. Месяц, два назад? Но сейчас думать об отходе ко сну рано. Ой, рано. Немного подкрепиться и отдохнуть, если получится – вот что необходимо здесь и сейчас.
Наспех пожевав и проглотив ненавистную говядину, которая, казалось, превратилась в резину с душком, Штопанный лихорадочно, с замирающим сердцем, продолжил раскопки своего рюкзака. Фуф, она всё-таки здесь. О да, родная фляжка с «Молоком ехидны». Забористая штучка, даже слишком, особенно, если увлечься. Может снести вашу крышу напрочь и ты уже не будешь прежним. Хотя, на этой сковородке спятить и так плевое дело.
«Молоко ехидны» - недавно появившийся крепкий алкогольный напиток, за хранение которого можно схлопотать большие неприятности. Если тебя поймают за производством этого пойла, тебя упекут лет на пятнадцать, если повезет. Повезет, если тебя схватят представители «закона». Тьфу, какой закон в пустыне?.. Эта жидкость интересует многих. Большинство тех, кто хотел бы ей завладеть без зазрения совести всадят тебе в живот пистолетную обойму. Потому как «Молоко» - универсальная валюта, болеутоляющее и средство ненадолго забыть о проблемах. Но было несколько побочных эффектов, куда же без них. Например, неизбежное привыкание, если ты употребляешь его чаще раза в неделю. Слуховые галлюцинации и легкий тремор верхних конечностей на ранней стадии.
…Говорят, одного парня увидели повисшим на ветке на высоте семи метров. Он раскачивался на ней, как обезьяна, страшно ругался и пытался помочиться на головы собравшихся внизу зевак. На все уговоры спуститься он отвечал нечленораздельными звуками, либо бессмысленными фразами вроде «Не забудьте посетить ярмарку в Роузборо, там сладкая вата и одноглазый хорек из норки!». Чуть погодя он бросился вниз абсолютно голый. Всмятку.
Ещё говорят, жил-был однажды вполне успешный бизнесмен, решивший заняться перегонкой «Молока ехидны». Добыл нужные ингредиенты, набрал рабочих и снял небольшой домик в тихом уголке за городом. Вскоре он пропал. Через три недели его нашли на другой окраине города, подвешенным вниз головой с языком, торчавшим из собственной задницы. Прискорбно…
…Три глотка, не больше. Держись, друг, ты сможешь. Да, получилось. Гортань обожгло, появился мерзкий привкус серы и желчи. Перед глазами поплыли круги, но скоро исчезли. Плотно зажмурившись и сплюнув, Штопанный тяжело отдышался. Скоро зелье подействует и боль отступит. Хотя бы дня на два. А там он, черт его подери, хоть ползком выберется из крепких объятий пустыни… Блестящая вещица и некоторая сумма денег поможет ему убежать далеко-далеко от преследователей. Туда они не посмеют ступить и их пронырливые агенты не останутся безнаказанными. Только бы пересечь границу…
Да-а-а, пошло! Он почувствовал, как кровь побежала быстрее, появилась бодрость тела и духа. Настроение сразу улучшилось – можно встретить ночь. Ха, как знакомо звучит! Но не ночь с пьяными дебошами, шебутными друзьями и гулящими девками. О-о-о, нет. Придут хищники… скорпионы, жуки, змеи, прочая ядовитая дрянь. И кое-кто покрупнее. Пустой трутень. Вот уж действительно серьезный противник. Это мутировавшее некогда млекопитающее, внешним видом и повадками напоминающее насекомое. Движется трутень на четырех лапах, у него нет шерсти и тело практически не защищено. Но это лишь на первый взгляд. Жилистое и худое, в струпьях туловище обвисает на костях, когда он голоден. Сытый трутень раздувается до размеров свиньи-чемпионки, высосав досуха незадачливую жертву… Твари вывелись недавно, в результате то ли облучения, то ли утечки выработанных активных веществ, то ли в результате каких-то чудовищных экспериментов, точно никто не знает. Чтобы с ними справиться, мелкокалиберного оружия недостаточно. С дробовиком еще можно отбиться, огонь тоже может на время их отогнать. Лезвия обычно ломаются об их заскорузлый покров. У них есть уязвимое место, по совместительству ещё и грозное оружие – хобот, которым они прокалывают жертву, парализуют, впрыскивая слюну, и высасывают все жизненные соки. Если исхитриться, можно отрубить хобот и тогда трутень убежит и вскоре погибнет от истощения – по-другому он питаться не может.
* * *
Тем временем темнело. Ветер усиливался, донося уже беспокоящие порывы прохладного воздуха. Ночка обещала быть ясной, светлой и песчаные барханы будут видны как на ладони. Нехорошо. Движущаяся тень метр восемьдесят пять ростом слишком заманчивая цель для детей ночи. Придётся идти очень тихо. Но это ближе к рассвету. Сначала надо поспать, хотя бы постараться. Найти бы подходящую кучу песка, достаточно податливую для рытья и которая не обвалится от чрезмерных усилий. Укрыться от ветра и развести огонь в импровизированной пещере, предварительно забаррикадировавшись, лишь оставив ход воздуху. Располагаться на ночлег на открытом пространстве с разведенным огнем равнялось самоубийству. А вот и неплохая насыпь… Что ж, приступим.
Штопанный остановился, сбросил рюкзак и отцепил небольшую лопатку на манер саперной. Поскорее бы управиться… Матерясь и отплевываясь, он довольно быстро наметил вход и начал выбрасывать песок. Поработав с полчаса, он решил чуть перевести дух. Со свистом вырывающееся прерывистое дыхание обжигало легкие. Нет, эта херня его все-таки угробит, пора завязывать… Ещё минут через сорок стало ясно, что больше он не выдержит. Тело отказывалось подчиняться импульсам головного мозга, а глаза смыкались и не хотели размыкаться. Собрав остатки воли в кулак, он кое-как докопал яму и принялся разводить огонь. Спички, как назло, затухали почти сразу, хотя тонким искусством обращения с ними в условиях сильного ветра Штопанный овладел в достаточной мере. Наконец, удалось запалить небольшой костерок. Если бы на этом проблемы заканчивались… Чтобы порядком не обмерзнуть, огонь нужно поддерживать большую часть ночи, а спать хотелось неимоверно.
Погруженный в невеселые думы, путник окончательно утратил бдительность, и от страшного удара его оберегла лишь счастливая случайность. Худшие ожидания по поводу ночи, похоже, стали воплощаться в жизнь. Трутень уже давно учуял одинокого пришельца и около двух дней следовал по пятам, соблюдая, впрочем, приличное расстояние. Видимо, он решил не рисковать и дождаться, когда намеченная жертва ослабеет и атаковать в наиболее удобный момент. Удивительно, как эти твари так быстро и успешно обучаются? Не иначе, они умеют общаться и обмениваться информацией на манер пчелиного улья. Вот только пустые трутни не коллективные животные, что, впрочем, объяснимо – чтобы наесться, им требуется довольно крупная дичь, в пустыне она встречается нечасто. Если бы трутни жили в стае, они протянули бы недолго. Однако вопрос об обмене опытом остается загадкой – видимо, они используют что-то вроде телепатии – как ещё они узнают что-то новое, к тому же, напрямую не контактируя с сородичами?
Удар хобота, нацеленный под левую лопатку, меж ребер, лишь чиркнул по куртке, так как Штопанный наклонился за выпавшим из руки заступом. Тем не менее, он оставил рану на левом боку – неглубокую, но болезненную. Этого вполне хватило для мобилизации инстинкта самосохранения, почти уснувшего. Штопанный сделал кувырок, подхватил с земли инструмент, вполне способный выступить в качестве оружия, и выставил его перед собой – теперь он не столь беззащитен. Тварь в недоумении замерла – она явно не ожидала от вымотанной жертвы такой прыти. Впрочем, ее замешательство длилось недолго, и она снова перешла в наступление. Но путник успел воспользоваться выдавшейся передышкой и дотянулся до мешка с пожитками, не забывая, что трутень может прыгнуть в любой момент. Хоть эти монстры стремительно развивались, эмоции выражать они ещё не научились. В любом случае, это проблематично, если за мимику у вас отвечает пара мутных фасеточных глаз и уродливый хобот на месте рта.
Теперь у Штопанного был нож в левой руке и заступ в правой. Шансы выжить увеличились – «Молоко» заставляло кровь двигаться быстрее, а свежая рана ныла и отрезвляла. Сердце стучало от недавнего шока, виски, казалось, готовы были разорваться заодно с барабанными перепонками. Ну, теперь посмотрим, кто кого!
Трутень уверенно двинулся прямиком на жертву, приготовив хобот для пронзающего удара. Он был вполне уверен, что сможет справиться с уставшей целью таким прямолинейным образом. Однако, он заблуждался. Может, Штопанный и был изможденным, не выспавшимся и оголодавшим, но он бы не прожил так долго, если не отреагировал на подобное нападение должным образом.
Ха, да он выбирался из таких передряг, что сложившаяся ситуация вызывала лишь презрительную ухмылку. Ну давай, малыш, подходи… Тварь вполне ожидаемо рванулась вперед, целясь в живот, защищенный только кожаной курткой. Для отвратительного хобота пробить такую «оболочку» не представляло труда. Выверенным движением Штопанный полоснул по кровожадному отростку лезвием, поморщился от жгучей боли в боку – слишком резкое движение, учитывая свежесть раны, и попытался ударить заступом по голове твари. Удар пришелся по касательной, мазнув по щеке трутня (или что там у него вместо щеки) и не достиг нужного эффекта. Зато нож не подвел – монстр издал гнусавый визг и отскочил в сторону. Ставки повышались – с каждой стороны было по ранению, кровь пустили оба. До трутня дошло, что жертва не собирается так легко сдавать бой. Следующий удар может стать решающим – и неясно, кто охотник, а кто дичь. Трутень рискнул и получил острым краем заступа промеж глаз, в место чуть выше основания хобота. Удар оказался верным и раскроил монстру череп. Тот зашатался, его повело в сторону. Он сделал несколько неверных шагов, разбрызгивая содержимое черепной коробки по остывшему после заката солнца песку. Спустя пару мгновений монстр тяжело рухнул и затих. Он проиграл.
Превозмогая тошноту от внезапной слабости, Штопанный, пошатываясь, побрел к своему укрытию. Он подбросил несколько досок в огонь, завернулся в спальный мешок и почти сразу же забылся тяжелым беспокойным сном. Завтра новый день. Трудности никуда не исчезнут – а сейчас спать.
…Утро началось довольно неожиданно. Вернее, оно обрушилось на голову, словно прицельный удар кувалдой. Путник медленно принял положение сидя, стараясь справиться с накатившей слабостью. Его колотило и трясло, мурашки устроили челночный бег по затылку, шее, спине и вниз, до коленей. Борясь с жестоким ознобом, подслеповато щурясь, Штопанный подтянул к себе мешок с провизией и как во сне нашарил в нем флягу с «Молоком». Он прекрасно знал, что настанет время платить по счетам дьявольскому зелью. Он уже платил, и не раз, поэтому был в курсе почти всех тонкостей данного процесса. Глоток, не больше. Чтобы не усугубить свое положение и окончательно не вывести себя из строя. Чтобы победить это похожее на похмелье состояние… Картина перед глазами перестала плыть и даже приняла более ясные очертания. Солнце оказалось именно там, где ему и положено быть. И оно набирало силу. Впрочем, до жары ещё оставалось порядочно времени.
Штопанный огляделся вокруг, посмотрел на небо. Ага, небольшие группки облаков явно замышляли привнести немного разнообразия в привычный безжалостный пустынный пейзаж. Было какое-то подобие ветра, который, как ни странно, освежал. Так, что тут у нас…
Провизии пока хватало. Скудновато, но ноги не протянешь и даже сможешь передвигаться на достаточной скорости. А вот с водой были явные неувязки. В частности, её не только не было – в качестве кульминации и абсурдности происходящего бурдюк был тоже испорчен. Плохая шутка.
Ок, надо попробовать встать. Получилось. Теперь надо заставить винтики и шестеренки в голове крутиться, чтобы придумать, что делать дальше. Сначала вспомнить, что случилось накануне. Ночь. Бой с чудовищем. Невеселая победа. Болезненный сон. Резкое пробуждение. Вроде бы всё?..
Ага, процесс пошел. Невдалеке валялся подостывший труп трутня. Ветерок с той стороны доносил естественный неприятный запах монстра. Надо выяснить, чем эта скотина может быть полезна.
Шкура жесткая, не сломать бы лезвие. Ценного меха не наблюдается. Мясо несъедобно, кости могли бы пригодиться, но их нужно извлечь, да ещё нести их черт знает сколько времени. Хобот можно забрать как трофей – за него отсчитают неплохие деньги. А вот жидкость нужно получить, хоть и предстоит сложный процесс и манипуляции с фильтрами. Потому как жидкость в запасах Штопанного была только в «Молоке ехидны», а прибегать к её помощи он остерегался – его до сих пор трясло. Что ж, приступим.
Аккуратно, с трудом удерживаясь на ногах, странник перевернул труп чудища на спину. Фу, ну и вонь! Кажется, эта тварюга весит целую гребанную тонну! Отдышавшись, он достал нож и попытался сделать надрез. Не тут-то было. У него вышла лишь неглубокая царапина. Немного поразмыслив, он расковырял рану в брюхе до устойчивого положения в нем лезвия ножа. Потом достал обрез и, тщательно целясь, замахнулся для удара. Черт! – приклад соскользнул с рукоятки ножа и чуть не обломил лезвие. Надо быть осторожнее, лишнего ножа у Штопанного не было… Следующая попытка была успешнее – нож вошёл довольно глубоко, вызвав небольшой фонтанчик из зловонной жидкости, наполнявшей внутренности трутня. Штопанного снова чуть не вырвало. Он собрался с духом, поднапрягся, навалился на нож и стал распарывать брюхо монстра. Лезвие шло с трудом, грозясь сломаться при удобном случае. Периодически течение крови усиливалось, фонтанчики возникали тут и там, высвобождая небольшие клубы мерзких испарений. Самое отвратительное было ещё впереди…
Штопанный вздохнул и заклинил распоротое брюхо с помощью пары удобных острых осколков скальной породы, очень кстати оказавшихся неподалеку. Он как смог отряхнул руки, брезгливо морщась и отплевываясь, извлёк из своих пожитков необычный с виду агрегат. По своему функционалу он чем-то напоминал мясорубку, с виду – железная продолговатая коробка с острой захватывающей кромкой, под защитным корпусом переходящая в винт для отжима попадающей в неё массы. С тыльной стороны прибора находился разъём для шланга, который шёл в комплекте. Эта очень полезная, если не сказать, незаменимая в условиях нехватки влаги, вещица, носила название «Влажимище»…
* * *
Затейливо, правда? Как вы уже, наверное, догадались, так ее окрестили в просторечии. Сходя с конвейера на заводах, она звалась Универсальный Аппарат по Добыче Жидкостей МК-3, Широкопрофильный. Пользовалось данное чудо технической мысли в свое время заслуженной популярностью и приносило бы изобретателю дивиденды еще долго и счастливо, но гений создателя, как это зачастую случается, его же и сгубил.
В анналах истории не сохранилось зацепки, чем вдохновлялся автор изобретения, разрабатывая чертежи, но скорее всего, он был несколько повернут на теме общения с противоположным полом. Точнее, испытывал извращенное влечение к женщинам, разумеется, не находя достойного ответа своим притязанием. Дабы не утомлять внимательного читателя подробностями изысканных предпочтений ученого, лучше опишем внешний вид устройства поподробнее. А именно – ту его часть, что отвечает за контакт с материей, подлежащей воздействию по экстракции содержащейся в ней жидкости.
Итак, клещи, соединенные с вращающимся винтом, осуществляющим отжим, напоминают, кхм, женский детородный орган, оснащенный двумя валиками с острыми зубцами, буквально вгрызающимися в предназначенную цель… Похоже, ученый был серьезно обижен (если не сказать больше) на прекрасную половину населения нашей уютной планетки.
Однако, продолжим наше повествование. Несмотря на сомнительные внешние данные «Влажимища», оно довольно быстро завоевало сердца представителей обоего пола; обладая компактным и легким корпусом, способным работать и механически (на манер мясорубки), также имела в ряде своих достоинств небольшой резервуар, запрятанный под прочной оболочкой устройства. Такая витиеватая штучка нашла применение в фермерском деле, текстильной промышленности, разработке и добыче природных ресурсов… да много где еще… Справедливости ради стоит упомянуть, что иногда аппарат использовался не по назначению – среди пыточных инструментов в подвалах дознавателей всех мастей, как секс-механизм любителей утех погорячее… Про отрезанные пальцы и изувеченные конечности, конечно, вы и сами все поняли... Однако, никто и не думал прекращать производство Универсального Аппарата, спрос на него был стабилен и заказы продолжали сыпаться на озолотившегося гения инженерной мысли.
И все складывалось замечательно, пока к власти не пришла ультраконсервативная партия религиозных фанатиков-фундаменталистов, именующаяся «Суть прозрения на тропе к благоденствию». Ничего себе название, не правда ли? В общем, они признали «Влажимище» промыслом Дурного, наложили запрет на дальнейший выпуск чудо-агрегата и в массовом порядке стали изымать из оборота. Владельцам его было предложено покаяться и добровольно сдать аппарат отделу правящей фракции, отвечающей за моральные устои общества, в обмен на отказ от гонений. Соответствующий декрет, между прочим, уже готовился и не было сомнений, что примут его без особых проволочек, в базовой редакции.
Отложим пока описание сопутствующих очищению населения от скверны зверств венценосной Фракции, вернемся к судьбе злосчастного автора изобретения. Как и подобает достойному ученому мужу, отстаивающему путь прогресса и свое детище (и денежки, разумеется, тоже – куда же без них), он отринул предложение «Сути» исповедаться и уничтожить все чертежи и схемы «Влажимища». Ученый заперся в лаборатории и не отвечал на стук и уговоры регулярных нарядов отдела Фракции. Не в силах стерпеть подобной ереси, силовой отряд отдела предпринял штурм убежища изобретателя в довольно короткий срок (надо сказать, для столь непримиримой в своих убеждениях организации, они все же ждали весьма и весьма долго). …живым ученый не дался – его нашли, так сказать, зажеванным насмерть несколькими собственными изобретениями новейшей модификации. Чтобы закончить эту тему, уточним, что зажеванным он оказался и в нескольких очень личных местах своего и без того многострадального тела. Финансовые дела его до последних печальных событий шли в гору, но вот с женщинами у него по-прежнему не ладилось. Когда ему стало ясно, что собственное детище в конце концов принесло разорение и преследование буйными фанатиками во власти, и так шаткий рассудок его сделал финальное па и отправился в бессрочный отпуск… И вот, таким жестоким (в первую очередь - по отношению к самому себе) образом, несчастный гений собственноручно подвел итог жизни, показав смачный (жаль, что не адресный) кукиш своим многочисленным обидчикам….
Лабораторию, как это бывает в случаях с безумными учеными, сожгли со всем содержимым, похоронив в груде камней и искореженного металла опору промышленников и старателей (ну, и утеху сторонников различных перверций). Вместе с ее создателем.