Перелет Москва Нью-Дели занимает порядка шести часов, время вполне достаточное для просмотра трех частей «Перевозчика» или если повезет и самолет будет полупустой, выспаться, устроившись поперек кресел и пристегнув себе всеми ремнями.
Индия встречает легкой, повисшей в воздухе, дымкой, запахами трав и земли. Прибытие в другую страну как вход в темную незнакомую комнату. Ведь народы развивались сами по себе, совсем в разных условиях, и что там в другом краю остается загадкой, пока не сойдешь с трапа. Воображение рисует совершенно невероятные картины, разрисованных слонов, людей в странных одеждах, потоков энергии, рвущихся из земли и многочисленных просветленных в состоянии полного дзэна. Это же Индия, волшебная и загадочная, окутанная ореолом бесконечной духовности и манящая людей со всего света.
И вот я полный надежд и мечтаний с двумя своими спутницами договариваюсь с извозчиком на ломаном английском. Здесь легко говорить по-английски, индусы в своем большинстве не придают значения грамматики и произношению, что и позволяет без стеснения изъясняться на своем, далеком от совершенства английском.
Прибывшие в Нью-Дели, в массе селятся вокруг нового железнодорожного вокзала, и мы не были исключением. От вокзала ведет пешеходная улица, ее называют главный базар. Темнеет. Самое время искать ночлег. Индусы много путешествуют по своей стране, это связано с необходимостью посетить святые для индуиста места. И гостиниц здесь предостаточно. Место для нас нашлось в узком переулке за кафе «Эверест», где подают салат из сыра яка. Каморка была без окон. Простыни отсутствовали, местные спят в одежде, а на утро надевают все новое. Двери в ванной комнате не было, но стоял унитаз, а из стены торчала труба с лейкой на конце. Горячей воды не было. Рядом с унитазом расположилось пластиковое ведро с алюминиевой кружкой внутри. Туалетная бумага здесь не в ходу, предпочтение отдается биде. Среди многочисленных гостиниц можно найти и более комфортабельную, с роскошными многокомнатными номерами, с выбором здесь проблем нет. Предпочтение этому месту отдано для сохранения традиций славных бродяг, экономии денег, да и скромная коморка ближе к нирване.
Поутру на улице толпиться народ. Здешние женщины предпочитают разноцветные традиционные наряды, мужчины же носят привычную для европейского глаза одежду строгих тонов, если бы не шарфы, которые они повязывают на голову, наподобие косынок. Я не успел понять эту страну и людей живущих там. Так, что все последующее изложение не более чем впечатление туриста, возможно очень далекое от действительности. Одно можно утверждать совершенно определенно, Индия очень разная. Здесь все другое. Подразумевая да, они мотают головой, а имея в виду нет, кивают.
Пора выбираться из Нью-Дели, впереди простирается бесконечная страна, наполненная цветами, формами, запахами, вкусами, людьми и текстилем. Покупая билет надо заполнить карточку с указанием данных пассажира, пункт назначения, желаемое место в вагоне и прочее. Очередь в кассы не соблюдается и свое место надо отстаивать. С начало это непривычно и неудобно, но потом втягиваешься.
Настоящее путешествие начинается на расстоянии восьми часовой езды на поезде. За нами следом идет целая толпа детей, да и людей постарше. Местные любопытны и общительны порой до надоедливости. Стоящий на обочине старик подал руку и поздоровался, я пожал ее в ответ, кажется, он был прокаженный, индусы, они доброжелательны и приветливы, здороваются, спрашивают как дела, желают удачного дня. Следующий поворот, а там по улице идет мужик и ведет велосипед, к которому привязан алюминиевый бидон, накрытый тряпкой, а в том бидоне желтая масса похожая на густой крем. Продавец говорит, что это можно есть и оно вкусное. В качестве посуды тарелки, сделанные из листьев. Проба подтвердила, продукт действительно вкусный, но что это такое, установить не удалось. Основа здешнего рациона – растительная пища, она не очень питательна, и поэтому постоянно, что-нибудь ешь. Обычно это овощное месиво, какие-нибудь биточки на пару, жареные пирожки и всевозможные сладкие штуки они очень жирные и калорийные. Принято есть руками или зачерпывать еду чапати – лепешкой заменяющей хлеб. В отдаленных уголках страны с древних времен ничего не изменилась, современность туда еще не дотянулась. И если забраться совсем далеко, столовых приборов уже никто не предложит.
Небольшой привокзальный храм, просто бетонная плита, стены с двух сторон и соломенный навес. На полу разложены циновки, очаг в центре, на стенах изображения индуистских Богов и колокольчики под кровлей. В конце ритуала служитель дает нам волшебный сахар, он очень крупнозернистый, и рисует по точке на лбу, свидетельство посещения храма и благословения.
Варанаси. По преданию его построил сам Шива, на его узких извилистых улочках, мощенных камнем, люди живут тысячи лет. От этого ход по ним наполняет ощущением прикосновения к вечности, но только первое время, затем привыкаешь и все становиться обыденно. Если здесь умереть, попадешь сразу в нирвану, этот факт привлекает желающих. По традициям индуизма тело кремируют и лучше кремировать на дровяном костре, а не в электропечи. К смерти здесь отношение особое совсем не такое как на западе. Костры вдоль Ганга горят почти каждый день, на фоне разноцветного белья, которое местные стирают в реке и сушат, раскладывая и подвешивая на берегу. Горелая плоть почти нечем не пахнет, может это из-за ветра. Сжигают не всех, беременных женщин, совсем маленьких детей и святых, просто погружают в Ганг. По берегу прогуливаются коровы и козы одетые в старые рубашки и кофты, а собаки любят спать на местах недавних кремаций, пока камни еще не остыли. Вдоль реки часто встречаются небольшие храмы и алтари. В храмах предлагают помолиться и оставить немного денег, лучше кидать в специальную коробку с замком, чтоб не растащили. А вот святых людей на берегу, Ганга становиться все меньше и меньше, уходят они в горы подальше от шума и суеты.
Обезьяны бегают по улице, наравне с кошками. Специально от них окна домов закрывают решетки. В небе кружат воздушные змеи, эта местная забава распространена не меньше крикета. Змея запускать не просто. Я потратил несколько часов, что бы он хоть как то летал. В Варанаси я купил великолепную тряпку – два с половиной на полтора метра, из шерсти, местные заворачиваются в такие тряпки и, что бы слиться с толпой я обзавелся ей, позже она не раз спасла меня от холода. Навык ношения приобретается постепенно, потом она сидит как влитая.
Трехколесный мопед с крышей, называемый «тук-тук», мчит нас по земляной дороге. Она кривая и вся в ямах, наверное, когда идут дожди, здесь не проехать. Вокруг мелькают люди, коровы, собаки, козы, обезьяны, ремесленные мастерские, жилые дома, шалаши, палатки, лоточки, повозки. Повсюду люди, найти место, где их совсем нет тяжело. Некоторые спят под открытым небом, другие сооружают себе шалаши из подручных материалов, иные живут в храмах, заброшенных и полуразрушенных дворцах. Владельцы маленьких лавочек, они же и работники, спят прямо в своих ларьках, а размеры их метр на полтора. Это контрастирует с теми, у которых есть свой дом и земля или жителями больших индустриальных центров живущих в небоскребах. Проносимся по мосту через Ганг, сделанному из бочек, досок, палок, такое ощущение, что он одноразовый и его смывает во время разлива, а потом его строят заново. Пройдя трудности дороги и миновав промежуточные пункты, добираемся до нашей самой северной остановки.
Дарджилинг был заложен англичанами высоко в горах. Здесь сильно колониальное прошлое. Не смотря на варварское разорение и угнетение колонизированного населения, страны завоеватели вносили, пусть и насильно, свою культуру, которая соединяясь с местной, порой порождала новые удивительные творения, особенно проявившееся в архитектуре. Улицы чистые, люди спокойные, тихие, аккуратные это уже влияние соседнего Тибета.
В горах холодно, пришлось надеть на себя всю одежду. Завернувшись в тряпку, спешу на паровоз. Он настоящий, идет не спеша, часто останавливается, что бы наполнить резервуары водой и досыпать угля. После поездки, выпив чаю в гостиной с камином в доме, эпохи британской Индии, чувствуешь себя в позапрошлом веке, а после того как на почте на открытке поставили сургучную печать сомнений не остается, ты в позапрошлом веке.
Здесь выращивают чай. Ассортимент широкий. Некоторые сорта выпускаются ограниченными партиями и не покидают страну. Чайные кусты плотные, аккуратно подстриженные и круглые. Индусы делают чай с сахаром, специями и молоком и еще варят его некоторое время, получившийся в результате напиток, называют масала.
Новый день начался наблюдением за переменой красок восходящего солнца, на семи восьмитысячниках и плавно переходит в полет на параплане. Мысль «все будет хорошо» подогретая «когда еще полетишь над Гималаями» на фоне не внушающих доверие инструкторов, заштопанных крыльев, и потертых строп. У индусов есть особенность большую часть времени они выглядят разгильдяйски, расслабленно и не собранно, но в ответственные моменты мобилизуются и делают все ответственно и тщательно. Так было и в этот раз, полет с высоты три с половиной тысячи метров прошел успешно. Резкие маневры разворачивают новые виды на долину и создают вакуум в животе.
Индийская свадьба это неделя празднеств. Пару дней у жениха без невесты, пару дней у невесты без жениха, и пару дней все вместе. Непрерывная смена блюд. И всего действительно много, так много, что впервые за долгое время и наелся так, что чуть не упал. Браки здесь часто договорные и договариваются родители. Обилие яств и малое количество алкоголя. Индусы его практически не употребляют, в некоторых штатах он запрещен. Но есть бары, настоящие помойные дыры и контингент, та еще пьянь.
Поезд, несет нас на юг. Дальше продолжаем путешествие вдвоем. Если смотреть в окно поезда на проплывающие мимо пальмы, насыщенного зеленого цвета, появляется чувство бескрайней тоски по Петербургу и в голову лезут строчки из песни «Остров Крым, остров Крым я умру молодым, пуля стукнут в висок медным гонгом...». Сосед с нижней полки индус христианин. Встретить пусть и католика на чуждых землях оказалось приятно. Не знаю даже и почему. Он придумывает ювелирные украшения и продает эскизы в Саудовскую Аравию.
Люди юга другие, ростом поменьше, кожа их совсем темная, мало кто в домах держит оружие. Говорят они на другом языке и мужчины одеваются по-другому. Кусок ткани, обернутый вокруг талии как банное полотенце, внешне конструкция напоминает юбку, а сверху обычная рубашка с длинным рукавом. Я, сливаясь с толпой, сменил одежду, чем вызвал одобрение местных. На улицах без труда можно найти воду, либо из кранов, торчащих из стены либо в жбане, стоящем на обочине, кружка, на цепи в комплекте, а можно купить бутилированную. Пьют здесь, через край, не касаясь тары губами.
Остановка в ашраме, общине собранной вокруг уважаемого человека. Заведение странное и бестолковое, но постояльцы довольны. Здесь для просветления слишком мало аскетизма, а для санатория нет электрофореза. Мне по распределению досталась комната с видом на океан в четырехэтажном корпусе. После двух суток в поезде на вечернюю службу я не пошел. Вместо этого нарушив местные правила, вдоволь наплавался в океане. Все бы хорошо, но мой сосед Педро храпит, как турбина.
Члены ашрама занимается делом хорошим, помогает беженцам, больным, жертвам стихийных бедствий. Собирает вокруг себя волонтеров в основном из числа европейцев ищущих разного рода просветления. В Индии многие чего-нибудь да ищут. Но я не проникся их идеями и большую часть времени валялся на пляже. Праздное шатание обрывается. Меня все же выловили и привлекли к добровольным работам. Командовала мной и другими батраками одна духовная особа в красивой мантии. Перетаскивая стулья и слушая указания, я очень четко осознал, что люди делятся на тех, кто отдает команды и на тех, кто их выполняет и эта мало зависит от мантии, надетой на них.
Храмы юга – высоченные башни, вырезанные из камня, на башнях рядами размешаются расписные фигурки Богов, их великое множество. Невероятное количество труда вложено в строительство и украшение. Здесь, в отличие от севера, есть и христианские церкви, оформленные в индийском стиле. Все яркое, украшенное цветами. Изображение христианских святых, ремесленники делают в тех же цехах, что индуистских Богов. Перед входом все снимают обувь, а вот шапки не все.
Южные тараканы громадные, и умеют летать. Гадкие твари. Но юг славен не только ими. Здесь очень много разных видов бананов и рыбы. Они отличаются по форме плода и по цвету. Есть желтые, красные, зеленые, короткие, толстые, длинные. Цены тоже отличаются порою в разы. На юге рыбу едят, но не все, чем ближе к первому сословию, тем строже рацион.
Добравшись до самой южной точки Индии, сижу на берегу. Место слияния трех «морей» Бенгальского залива, Индийского океана и Аравийского моря. Мгновение покоя, нарушаемое визгом купающихся рядом школьников, и купаются они, кстати, в одежде, так уж здесь заведено.
В поездах полки в три ряда, вместо стекол в окнах решетки и двери открывают и закрывают сами пассажиры. Индусы дисциплинированны, ложатся спать и просыпаются примерно в одно время, это сглаживает неудобства пребывания большого числа людей на маленькой площади. Бывает, что они покупают одну полку в поезде в спящем вагоне, и едут там всей семьей, и без стеснения за физиологические потребности организма. Постельное белье не предлагают, на ночь пассажиры кутаются в свои тряпки. По вагонам ходят гермафродиты, продавцы чая, всевозможной еды и нищие. Пассажиры непрерывно, что-то жуют, выбрасывая крупный мусор в окно, а мелкий как шелуху от орехов прямо на пол. Гермафродиты приносят удачу. Продавцы предлагают еду и питье, причем их много и если не сейчас, то немного позже купишь все необходимое. Нищие просят на бедность и чрезвычайно искусны в этом деле. Все они извещают о своем присутствие громкими криками. Уровень жизни не высок, народу много, заработать тяжело, каждый старается, как может. В ходу всевозможные услуги от чистки ботинок до чистки ушей. Многие занимаются извозом, работают в маленьких мастерские, предприятиях общепита, содержат ночлежки.
Сосед на средней полке работает на правительство, он ездит по удаленным деревням и проверяет, что бы люди там не голодали. На всех продуктах питания, производимых в Индии для внутреннего рынка, печатается цена, чтобы избежать спекуляции. Разговариваем о политике, здешним мужчинам это интересно. Женщины же не будут разговаривать с посторонними, особенно на периферии, диалог возможен только через мужа.
Простота и наивность, не имеющая границ. Полночь, все спят, но бесстрашный игрок на дудке идет по вагонам и дудит, что есть мочи и думает он, что дадут ему за это денег. Соседи по вагону внимательно смотрят в книгу, написанную на русском языке, хотя ничего там не понимают.
В Рамешвараме есть храм, а в нем двадцать два источника с водой и все разные на вкус, я проверял. Храм большой и запутанный, состоит из множества помещений соединенных широкими коридорами, по бокам которых стоят в полный рост бесчисленные многорукие Боги. По ночам здесь проводят ритуальные действия. Один из вариантов ночных служб это перемещение изображений Богов из одного помещения в другое. Проходя в составе процессии, возглавляемой обнаженными по пояс мужчинами, несущими со всеми почестями статую бронзового павлина на палантине, когда вокруг бой барабанов, пение и огонь факелов, задумываешься, что сила-то великая этими людьми движет. В одном из многих помещений храма я увидел каменную статую коровы размером с фургон, и людей бьющих поклоны, впечатление было настолько сильно, что лишило меня не только слов, но и мыслей. Тут не без влияния воды из двадцати двух источников.
На улице, примыкающей к храму, стоит здоровенный чан, а в чане молоко с орехами и пряностями, подогретое, очень вкусное. Продавец появляется каждый вечер в одно и то же время и как продаст все молоко уходит. Масалу и еду можно купить и съесть на улицы. Часто рядом с лавкой стоит скамья и стол. Индусы много времени проводит на улице, пьют чай, общаются, собираясь в компании. Мне всегда были рады и охотно со мной разговаривали, а иногда и угощали, правда, порой и сами норовили угоститься за мой счет.
Для большей интеграции я задумал покупать еду на рынках и готовить сам. Для реализации идеи нужна была тара. На базаре продают различные изделия из стали. Причем на вес. То есть работа мастеров почти ничего не стоит. Подобрал себе отличный котелок литра на два с крышкой. Из толстого нержавеющего листа с ручкой приделанной кепками. Такая посуда пользуется популярностью.
Европейская культура очень сильна и распространена. Даже ни когда, не бывав во Франции, оказавшись в Пондичери я без сомнений увидел, французское влияние на город, книжка подтвердила ощущение. Город компактен, аккуратен и живописен. На его улицах непрерывная весна. Здесь я повадился заезжать в кафе на перекрестке, где подавали куриный шашлык в тандыре. Конец моей диете из овощей, фруктов и злаковых.
Недалеко от Пондичере расположен город Ауровиль построенный в семидесятых годах. Примечателен он золотым шаром для медитаций размером с дом, внутри шара космос, как его представляли сорок лет назад. В шаре есть круглая комната — центральный нерв. Посередине комнаты стоит большой хрустальный шар. На этот шар из дырки в потолке попадает луч солнца и в шаре начинает играть свет. Ищущие садятся вокруг шарика и «залипают» на него. Жители города могут регулярно использовать этот инструмент. Поискав немного неведомого в шаре и подремав, в прохладном зале, отправляюсь в Пури, валяться на пляже, так чтобы вдоволь.
Дальше путешествую один. И лежит мой путь, через Тируваннамалай, где есть гора, на, которой живет святой отшельник. Необходимо было встретиться с ним, что бы снискать бесконечной мудрости и постичь искусство созерцания. Двести километров за раз на мопеде, настоящее испытание не только для ягодиц, но и для рук, от вибрации они потом еще минут десять тряслись. Темно, дорогу видно плохо, у Джузеппе есть фара, но ее света не хватает для разгона тьмы. Пробег экстремальный, но скорости у транспорта небольшие, что вносит равновесие. За все 10 000 км я не видел ни одной аварии, и это не смотря на то, что правила соблюдаются довольно условно. Мопед и велосипед транспортное средство номер один. В Индии на нем возят все: огромные стекла, кастрюли завешиваясь ими как гирляндами, матрасы, мешки, жен, детей.
Начинается день. Докатив до горы, лезу вверх. Жара, колючки, хочется пить и в тень, и почему только отшельники селятся в таких труднодоступных местах, карабкаюсь уже на четвереньках. Солнце жарит нестерпимо. Дома я его не застал, но хотеться пить от этого меньше, почему-то не стало. Его шалашик, скромен и прост там я отдохнул и полез вниз с горы.
Ветер в лицо. Периферическое зрение ловит по обеим сторонам дороги землю цвета охры. Солнечные лучи, проходя сквозь густую крону деревьев, смыкающихся аркой над дорогой, оставляют на асфальте пятна света. Джузеппе надрывается из всех сил пятидесяти сантиметрового двигателя. Штат Орисса дикий и прекрасный, муссонный климат и буйная растительность. До четверти населения сохраняют племенной строй.
Жизнь в Пури размерена и умиротворенна. В моей комнате стоял матрас, опертый на кирпичи, стол и стул, все. Поутру, меня будят собаки и петухи, и я отправляюсь на побережье, где провожу почти весь день. Если идти по берегу в сторону рыбацких хижин, будут попадаться люди, гадящие прямо на берег. Прилив два раза в день чистит берег, но все равно это, безобразие. Женщины так не делают, только мужчины и дети. Некоторые пытаются завязать с тобой непринужденную беседу. Мертвые, большие морские черепахи, выброшенные волной, лежат тут же. Вдоль побережья нарезают волны рыбацкие лодки. Местной лодкой управлять не просто. Надо держать в руках шест, на конце которого закреплен мотор и погрузив его в воду водя из стороны в сторону, держать курс. По побережью надо идти минут тридцать, только тогда все они скроются из вида и можно остаться на пляже одному. Океан, могуч, прекрасен, коварен и невероятно притягателен.
После ужина, сидя в своей комнате, разбираюсь в местных культах и нравах, все еще сохраняя ощущение прошлого века и воображая себя этнографом из географического общества, делаю записи в тетради. В Индии религия пронизывает быт, соединяясь с ним. Часты праздники и подношения богам, иногда по десяти раз на дню. Впечатление такое, что Боги здесь ближе к человеку, на них можно даже обидеться и запереть символическую фигурку в шкафу. В сикхских храмах можно переночевать любому. Здесь не смотря на веру и национальность, дадут миску еды. Одна из идей присущих сикхизму равенство всех. Через русских кришнаитов, поселившихся в получасе езды, удалось получить волшебную еду из запретного храма, куда иноверцам доступ закрыт, еще один шаг к просветлению и нирване.
Работая камнерезом за еду и опыт, я понял, почему же храмы, статуи, алтари и прочие каменные изделия покрыты искусной и разнообразной резьбой. Местные породы камня хорошо поддаются обработки, это не уральский гранит. Плавно и размеренно дни сменяли друг друга, собаки лаяли поутру, а рыбаки выходили в море.
Перед отправлением в Бомбей, забрал рубашку от портного. Деревенский мастер выполнил работу со всем старание и наивностью отпущенной ему природой. Пуговицы на одном борту не всегда совпадали с петлями на другом, края же петли были аккуратно подшиты вручную.
В моей комнате в Мумбае, можно было развести руки в стороны, это если в длину, в ширину же, стены не позволяли такое проделать. Находясь в окружение слияния английской традиции с местными представлениями о прекрасном, с вкраплением арабских веяний, я пожалел, что не взял фотоаппарат. Проходя по улицам, в мозг несется невероятное количество цветов, форм, запахов, звуков, они разнообразны и неповторимы. Порою поток силен настолько, что мозг перестает сам с собой разговаривать, так увлекается обработкой. И ведь подсознание все это регистрирует, каждую деталь, и запоминает навсегда.
Доехав до древнего буддийского поселения, бросаю велосипед и топаю по ступенькам вверх в горы. Город в скале, дома, дорожки, ступеньки. Есть квартирки по нескольку комнат, большие залы с колоннами, все это выдолблено тысячу лет назад. Когда-то здесь жили люди, молились, работали. А теперь совсем неподалеку вырос финансово-экономический центр, с небоскребами и дорогими машинами.
На базарах действительно можно купить все, а если этого нет, то тебе это сделают. Можно заказать одежду, ювелирные украшения, статую из камня или дерева. Много всякого дешевого хлама, а вот хорошие вещи дорого стоят и в Индии. Город разделен на кварталы, часто деление связанно с религиозными убеждениями. В Индии много мусульман, есть буддисты, зороастрийцы, христиане, сикхи, больше всего индуистов, они разделяются на несколько направлений. Перед сном стригусь, на следующее утро в путь. Мастер по моему заказу делает модную индийскую стрижку. Качество превосходное, все очень ровно.
Стоя на берегу, Ганга в Харидваре я боролся с сомнением прыгать в реку и желанием искупаться в Ганге, возникшем у меня еще в школе на уроке географии. Это момент прыжка в пропасть, либо да либо нет. Для многих людей нырять в Ганг обычное дело, для многих просто немыслимое, но в обоих случаях лишь не имеющее значение придумка конкретно взятого индивидуума. К черту размышления, скидываю одежду, хватаюсь за цепь, чтобы не унесло течение, ныряю с головой, холодные быстрые воды вмиг объяли меня и вот я уже другой, нырнувший в Ганг, располагаюсь на трех самолетных креслах и включаю «Перевозчика».