Я лежал, мял о жёсткий диван лопатки, хрустел косточками и смотрел, как в оконном проёме вздувалась пузырем рябая штора. Набравшись воздуха с улицы, она цепляла стулья, стоящие спинками к окну, потом стол, заваленный несвежей одеждой и постельным бельём. Оконная створка, распахнутая настежь во двор, надоедливо скрипела. На подоконнике дрожала китайская роза и ещё какие-то жёлтые цветы в пластмассовых горшках, названия которых никак не всплывали в моей отяжелевшей неизвестно отчего голове.
- Слава Богу, – подумал я. – Ночь прошла благополучно, без падений на пол с кровати, нервных вздрагиваний и беспорядочных просыпаний в холодном поту. Интересно, который сейчас час?
Взгляд скользнул на стол, потом загулял по всем стенам комнаты. Сколько я не вращал глазами, нигде в комнате не увидел даже намёка на наличие циферблата. С сожалением вздохнул. Шторка продолжала надуваться как парус, по моему одутлому лицу суетливо метался прохладный утренний ветерок.
Когда мой взгляд зацепился за мрачный антикварный комод, стоявший угрюмо и загадочно в углу, вдруг слышу: «Трррр, шлёп, чирик, бумс, чирик…»; и ещё какие-то непонятные, далеко неквартирные звуки. С усилием отрываю потную, со слипшимися волосами голову от влажной и дурно пахнущей подушки и вижу воробья, распластавшегося на подоконнике.
Услышав как я завозился на диване, он, встрепенулся, ещё раз чирикнул, вспорхнул и снова – бумс головой об оконное стекло, шлёп (!) о подоконник. Обняв крыльями подоконник, воробей замигал глазами, как бы спрашивая у всего белого света: «Куда я попал ?».
Оглядывая перепуганную до смерти птицу, вспомнил свою бабушку Настю, которая в детстве поучала меня:
- Воробей в хате – это к беде ! Залетит, сразу гони её тряпкой, половой, в окно и ни в коем случае в дверь. Через неё она с собой на крыльях счастье унесёт. Воробей – безмозглая птица, не ведает, что творит.
Как назло в этот момент открывается дверь и в комнату с шарканьем тапочек вплывает какая-то девица. Воробей, видимо, увидев открытую дверь, вспорхнул с подоконника. Шмыг над её головой и был таков. Девица всплеснула руками:
- Тю ! Шо тут у тебя происходит, папа ?
Так я узнал, что я – отец, родитель и даже глава семьи. Теперь бы вспомнить, как меня зовут и сколько мне лет.
Лежу, не шолохнувшись. Зрачки мои лихорадочно гуляют по стенам. Девица вошла в комнату. Подошла к окну, отодвинула шторку и закрыла окно. Цветы на подоконнике перестали дрожать и замерли в неподвижности.
- Папа, у меня приятная для тебя новость: я беременна твоим внуком ! Ты рад !?
Я встрепенулся также, как и тот воробей. Было бы рядом стекло – навернулся об него головой.
- Господи, доченька, - заорал я дико. - Нагуляла без мужа, теперь в подоле хочешь мне подарок принести !? Как ты могла !? Тебе же всего 17 лет ! Я этого не вынесу !
Девица, округлив глаза, отпрянула от окна и медленно задом попятилась к двери.
- Ты что, папа ! Мне уже 25 лет ! И второй год замужем ! Ты что плохо спал сегодня…?
Теперь я узнал, что у этой девицы есть муж. И, видимо, он подъедается у меня тут в соседней комнате на правах сожителя.
-Да? Не знал, – сделав мудрое лицо сказал я. – Это слышится очень сногсшибательно.
Под черепно-мозговой коркой пронеслась новая мысль:
- Интересно как его зовут ? И какое имя у моей дочери ?
- Вася ! Вася ! Иди сюда ! – закричала, увеличивая размеры зрачков, дочь. – Мне страшно тут !
В дверь вваливается тело толстого мужика, бритого налысо, с круглой испитой физиономией. Он остановился.
Обвёл взглядом меня, потом перепуганную дочь. Высморкавшись в ладонь, говорит:
- Что это вы, Викентий Павлович, позволяете себе ? Дочь перепугали… Меня чуть сейчас до инфаркта не довели. Мыслимое ли дело домочадцам с утра нервы трепать.
Теперь я узнал, как меня зовут. Это тоже хорошо. Настораживает только то, что этот Вася смотрит на меня наглыми, колючими глазами, как следователь-дознаватель. С ними - только в подворотню: грабить командировочных и отнимать у древних бабушек кошельки с пенсией.
- И что вы лежите !? – Продолжает он колоть меня глазами, обращаясь ко мне. – Скоро адвокат придёт.
-Зачем ? – Интересуюсь.
- Будем оформлять дарственную на моё имя.
Моя рука тут же потянулась к сердцу. Там что-то закололо.
- Какую дарственную ? – Спрашиваю я, сглотнув невольную слюну.
Девица с зятем Васей переглянулись. Мне показалось, что между ними бурей пронёсся электрический разряд в 1000 киловатт. Окажись я в эпицентре их пересечённых взглядов, наверняка превратился бы в пепел.
- Как какую ? – Переспросила дочка.
- Вы что, батя, ополоумели, что ли ? – Задаёт сложный вопрос зять. – Мы же с вами вчера договорились. Вы переделываете свой дом на меня, а я вам дарю свою гостинку однокомнатную в студенческом общежитии имени Патриса Лумумбы. Жалко, конечно, отдавать жильё в центре Москвы, но что поделаешь – родственные связи и забота о старшем поколении обязывают.
Услышав эти слова, снова вспомнил бабушку Настю и воробья, который приносит в дом несчастья и беды.
Подумал про себя:
- Вместе с зятем ко мне в дом заглянула не просто беда, а настоящее бя-ди-ща ! Чёрт дёрнул этого балахманного воробья залететь в комнату!
Подавив в себе огнедышащие мысли, спрашиваю:
-Дети мои, вы любите друг друга ?
Сказал я это и подумал про себя:
- Какие к чёрту они мне дети, если я даже имён их не помню ! Жулики, наверно ! Коллекторы, ряженые в сродственников !
Они снова переглянулись. Мне опять почудилось, что между ними молнией мелькнул 1000-вольтный разряд.
Она прижались плечами друг к другу, слившись в одно целое, как амёбы на случке и одним разом выдохнули:
- Да !
Зять при этом, закатив к потолку маслянистые глаза, добавил:
- До гробовой доски !
- Хорошо, - сказал я. – Тем не менее, вы, дети мои, должны понимать, что настоящую цену высокой любви постигаешь только в палатах кожвендиспансера. Анализы на реакцию Вассермана зять сдавал ?
Глаза моих детей сверкнули молнией... Если бы у нас был в доме вольтметр, он бы показал все две тысячи условных единиц высочайшего напряжения. Парочку городов можно было энергией глаз напитать и осветить, прилегающие регионы.
В ответ я, упёршись локтями о постель, приподнялся, покачал головой и подумал:
- Если бы я уже переписал свой дом на этого проходимца, то он обязательно на мой вопрос о реакции Васссермана запустил бы в меня табуретку. Терпит сволочь. Знает, что со мной ругаться нельзя. Чуть что сразу не подпишу дарственную и гуляй, Вася, – в общежитие имени Патриса Лумумбы. Э-э-э… брат ! Задёшево меня хочешь взять ! Сейчас я тебе, оглоеду, устрою проверку на детекторе лжи !
В общем так ! – Говорю я твёрдым голосом, отвернувшись к окну. – Я решительным образом вам заявляю – ваши рожи вижу тут в первый раз ! Для подтверждения, чтоб мне тут все собрались и пошли в кожвендеспансер и принесли справки о наличии в крови бледных трепонема.
Когда я замолчал, искоса глянул на обоих – девицу и зятя. По их лицам метался пожар с языками пламени и клубами чёрного дыма. Носы их сильно покраснели. Гнев так и пёр из носа и ушей.
Тем не менее, они держались стойко. Молчали. Лишь только зять один раз с трудом выхрипнул вопрос:
- Ззззачем !?
- За тем, что у нас в семье по наследству, как семейная ценность передаются куча венерических заболеваний. Потому я хочу знать насколько ты стал моим родственником и готов ли ты понести сию чашу сквозь годы к старости.
Девица поперхнулась и закашляла.
-О Боже, папочка, ты мне об это никогда не говорил… Как ты мог !? – всплеснула она руками и сжала до скрипа зубов челюсти.
Зять заметался по комнате.
- Господи, сейчас придёт адвокат, а тут такая злободневная новость. – Вопил он.
Что было потом не помню, ибо я проснулся в холодном поту. Глянул на стену. Выцарапал взглядом циферблат. Стрелки показывали десять утра. Слышу шмяк что-то о стекло. Понял, что это воробей ударился в закрытую створку окна клювом.
- Эээ, брат, крылатый… – обрадовался я. – Не влетишь более в мою хату, не опоскудишь мою жизнь пошлыми зятьями и бесчувственными девицами.
Тут открывается дверь и входит моя дочка. Глаза её приветливы и не так агрессивны, как у той девицы. В них лучатся тепло и сияния весны.
-Как папочка спалось? – Ласково спросила она.
- И не спрашивай, кошмары снились… Ты представляешь, приснилось будто…
- Папочка ! – перебивает она. - Почему ты лежишь !? Уже десять часов. Скоро придёт адвокат.
Чувствую, что ко мне подступил к горлу ком. Трудно стало дышать.
-Зззачем !? – с дрожью в голосе спрашиваю я.
-Как зачем ? Ведь мы же с тобой вчера договорились, что ты перепишешь свой дом на моего мужа ! Сегодня у нас будет большой праздник !