(предыдущее: http://www.proza.ru/2016/02/16/1348)
Когда прозвучал вопрос Свята: «Как быть с Новицей?», то у одного городского головы, а именно у Мстислава, застыл в глазах вопрос: «Какая, к чёрту, Новица! Кто она такая, чтобы я тратил на неё своё драгоценное время? Меня ждут великие дела!» Но вслух Мстислав ничего не успел произнести, так как второй голова, Жизномир, сказал:
- Пусть её приведут!
Свят перевёл взгляд на Мстислава, который пожал плечами, показывая, что не против.
Вскоре Новица, измученная и жалкая, предстала перед советом. Как только вынули кляп, она понесла не пойми что, подвывая:
- Мужикиии… бедную бабу связааали! Одолели всемером однууу! А счастливее сделать не смоглиии…
«Не двинулась ли умом?» - испугался Свят и посмотрел на Храбра, жестами спрашивая того: «Ты её по голове не бил?» Тот отрицательно потряс головой.
- Новица! – проорал Жизномир, - Опомнись!
Женщина умолкла.
- Послушай, - уже мягко и негромко сказал тот, - думала ли ты, что делать будешь, когда отпустим?
Новица скорчила лицо и ответила:
- А ты выпусти сначала и увидишь.
- Значит, не думала… - с сожалением протянул Жизномир, - Видать, мало держали. Согласен, Мстислав?
Второй голова, не понимавший почему нужно разбираться с какой-то бабой, желая избавиться от этого вопроса, кивнул, соглашаясь.
- Решено, Свят, - заключил Жизномир, - пусть ещё посидит и подумает. Потом снова спросим: надумала ли что?
Лют взглянул на ангела Милошева, а тот утвердил первое решение двуглавого правления.
Милошевцы быстро узнали про новых голов. Здесь постаралась жена Мстислава, задравшая нос неимоверно. Земляки принялись обсуждать новость.
- Надо ж, недавних смутьянов на пользу употребляют… - удивился Ждан.
- Мстислав не потянет, - засомневался Всемысл, - мелочен и обидчив.
С ним согласились.
- Надежда лишь на Жизномира, - вступил Острогляд, - этот не ущемит. Свой мужик. Надо б к нему сходить, побеседовать.
- Почему нет? – отвечал Всемысл.
Но сразу решиться не могли. У Свята на исповеди не побывали, а к головам идти? Неуважение к ангелу. Да и вопросы обсудить надо. Пока так судили-рядили, два главы в сопровождении нескольких лютовцев сами пожаловали в то место, где обычно перетирали меж собой новости тамошние головы в присутствии слушателей.
Перед этим большой Жизномир на совете спросил невзрачного мелкого Мстислава: думал ли, что делать будет? После случая с Новицей тот Жизномира побаивался и попытался отделаться шуткой:
- А если не надумал, то тоже с кляпом посидеть?
Жизномир первый улыбнулся и ответил:
- Видишь, у нас с тобой уже понимание идёт.
Возник смех вокруг.
Сник, сдулся Мстислав, поскольку мыслей каких-то у него не было. «Не мешать, он, глядишь, и не тронет… Но… как же справедливость?»
И предложил:
- Народ надо послушать… спросить: что не так.
- Дело! – поддержал Жизномир.
Так оказались они в гуще милошевцев. Поприветствовав тех, представились, как несущие вместе бремя власти. Предложили спрашивать о наболевшем.
Сначала побаивались, но когда Жизномир обратился к Всемыслу:
- Что ты думаешь, голова?
тот вынужден был отозваться:
- А от того, что я думаю – что-то изменится?
Жизномир хмыкнул и ответил:
- Это – смотря, что думаешь.
Всемысл помялся, а потом выдал:
- Есть у меня думка, как Божий наш мир улучшить. Велика она, в двух словах не скажешь…
Мгновение назад важный, надутый Мстислав встрепенулся и вцепился взглядом во Всемысла:
- Так приходи на исповедь к ангелу Милошева, а коль он благословит, то на совете поведаешь.
Всемысл, не ожидавший поддержки с его стороны, удивился и сказал:
- Сегодня же и приду.
Жизномир только улыбнулся.
…Когда Позвизд подробно доложил Люту о хождении в народ двух глав, то его начальник задумался. Предложение Свята наделить бывших смутьянов властью на благо Милошева понравилось ему, потому что он ждал представления в виде ссор двух голов города. Но они почему-то стали срабатываться и как бы это ни устроило ангела… Лют желал быть единственным и незаменимым руководителем после Свята, получавшего свои приказы с самого верха. Но чем силён настоящий начальник? Тем, что истинные свои мысли никому не открывает.
- И не ссорятся они? – переспросил Лют Позвизда.
- Нет, - отвечал тот, - сам удивляюсь.
- Не хотят, значит, нас потешить… - с сожалением произнёс Лют.
- Не понимают Замысла, - развёл руками Позвизд.
Лют так же, полушутя, лениво протянул:
- Куда Мстиславу против Жизномира… Чиха тому хватит, чтоб снести беднягу. Боится его Мстислав…
- Боится, - подтвердил Позвизд, - любой такой же сморчок на его месте боялся бы.
- Но ведь для пользы дела не нужно бояться. Не то одна у нас голова получается вместо двух. А как сделать, чтобы не боялся?
Позвизд с интересом уставился на Люта. Тот пояснил:
- Поддержку он должен чувствовать! Кого-то посильнее Жизномира… а второй не должен знать об этом. Тогда…
- …они сцепятся! – с восторгом закончил Позвизд.
Лют многозначительно поглядел на того. Позвизд с довольным видом кивнул:
- Мстислав ещё до совета узнает о такой поддержке… Могу идти?
- Конешно. И помни: это – для пользы дела нашего!
- Само собой, Лют.
Всемысл пришёл на исповедь к Святу, как и обещал. Особых грехов за ним не числилось, и беседа прошла безболезненно. Признался он ангелу, что обещал головам изложить после исповеди мысли об улучшении нашего мира. Если, конечно, Свят их одобрит.
- И каковы же они? – спросил тот.
Всемысл принялся излагать, заметно волнуясь. Постепенно он успокоился и обрёл уверенность. Свят слушал внимательно, ничем не выказывая отношения.
Из плана следовало, что милошевский мир нужно переустроить. Разбить на части, в которых будет народоуправство. Для этого каждая такая единица выбирает себе на время судью – проповедника нравов, разрешителя браков и разных спорных вопросов. Они же выбирают себе исполнителей, учителя в разных делах, врачевателя. Если учитель является искусным лекарем, то совместит. То есть, достаточно двух лиц в любой такой единице. Судья должен быть из следующей ступени.
«Что ж ещё за ступень?» - подумал Свят и узнал, что такие единицы – низшие в устройстве – для обычных милошевцев, детей и взрослых.
Вторую ступень составляют те, в ком нет сомнения в смысле нравов, верности добру и справедливости. Их мужчины выбирают из своих, женщины тож. Голосуют и избираются наравне со всеми и дети.
Здесь, предваряя возможные сомнения, Всемысл привёл пример внука Свята, что был избран Самим Всеблагим, как защитник Милошева.
Если понадобится, то будет выделена третья ступень и даже четвёртая, среди достигших большего совершенства, подающих пример, и потому имеющих больше прав.
Так можно выделять наилучших, ставя их во главе. Остальные смогут расти по заслугам, понимая, что для этого делать и как вести себя. Высший мир окажется состоящим из лучших милошевцев.
- Кто определит достойных? – задал вопрос Свят.
- Из первых таких единиц изберут в следующие, а там уже проголосуют за самых из своих, - пояснил Всемысл.
- Любопытно… - сказал ангел Милошева, - Сегодня на совете расскажешь. Обсудим, обмозгуем. Может, что доработать придётся. Любопытно…
И вот пришло время совета.
Собрались в саду за большим столом. Мстислав не слишком поверил Позвизду, опасаясь обмана. Поэтому первым делом посмотрел на Люта, сидевшего неподалёку. Тот всё понял, улыбнулся в ответ и кивнул. Городской голова в знак признательности прижал обе ладони к груди. Лют опять улыбнулся, а потом показал глазами на Свята, поднявшегося, чтобы говорить. На этом их мимическая беседа закончилась.
- Уважаемый совет! – начал ангел, - Всеслав выложил мне вкратце свою задумку по улучшению нашего мира. Полагаю, вам тоже будет интересно о ней узнать.
Встал Всемысл и поведал собранию уже нам известное, добавив, что необходимы и наказания презревших законы Божьи и мира. Предложил не делать исключений и для избранных. Они тоже карались судом избравших их. Будучи низвергнуты оттуда – на время – провинившиеся могут снова быть избраны низшими в высшую единицу. Если вели себя достойно. И лишь опущенный в самое низшее и там нарушивший может на время стать изгнанным, а в серьёзных случаях быть лишён свободы.
Коль низшая единица решит, что пока не стоит возвращать права нарушителю, то такой милошевец будет обладать всеми правами, кроме голосования и избрания собственного.
В завершение Всемысл сказал, что боится утомить уважаемый совет подробностями, которые готов изложить в ответах на вопросы. Елико подобные будут.
После чего поклонился и сел.
Некоторое время царило молчание. Потом поднял руку Мстислав, обретший уверенность.
Свят дал ему слово:
- Скажу сразу, это я предложил Всемыслу донести до нашего ангела свои мысли.
И с вызовом глянул на Жизномира. Тот усмехнулся.
Это лишь раззадорило городского голову:
- И нечего смеяться, Жизномир! Вопрос серьёзный.
«Начинается…» - обрадовался Лют.
«Эх… - вздохнул про себя Всемысл, - умнее твоя голова, став городской, не стала, парень…»
Свят с грустью подумал: «Недолго же ты вытерпел…»
Жизномир поднял руку, но Мстислав закричал:
- Я не договорил!
- Договори, - разрешил Свят, - а после -- Жизномир.
- Мне понравилось то, что услышал. Производит. Интересно. Есть, что обсудить и попробовать… претворить.
Мстислав сел.
Поднялся Жизномир:
- Очень рад, что наш голова обрёл удивительные способности. Понятия не имея, какие мысли у Всемысла, тут же предложил их довести до ангела нашего. Не иначе, как наш голова прочёл их в голове Всемысла.
И закончил под лёгкий смешок:
- С таким даром нам не обязательно высказываться. Более чем уверен, что Мстиславу уже известны и наши мысли.
С этим Жизномир опустился на место.
Мстислав поднял руку.
Свят отрицательно покачал головой:
- Говорить будем не друг про друга, а о деле. Лишаю обоих голов… слова… пока не успокоитесь.
Смех снова пробежал по столу.
Довольный представлением Позвизд посмотрел на Люта. Тот улыбнулся в усы в ответ.
Размышлял он в это время о другом. Про высший мир у Всемысла – это правильно, но избираемость в него…конечно, ни к чему. Меня побаиваются, но не любят. Могут не избрать… Но говорить об этом нельзя, нужны иные возражения. И они… наверняка есть у Боголюба с Остоумом, которые столько трудились над своим сводом, не родив ничего, а тут является мужичок и выдаёт готовое! Хотя есть соображение похитрее…
Поэтому, когда Свят предложил ему высказаться, Лют произнёс:
- Есть, есть умные мысли, ничего не скажешь. Но есть и очевидные ошибки. Если Господь ниспослал нам спасение от Зверя в лице ангела, то уже избрал и спасителя, и вдохновил нашего заступника на укор и защиту. Свыше получает наш ангел указания. Мы же только следуем им. Ангел Милошева далее избрал меня и остальных здесь сидящих, ибо Господь ничего не возразил. И что же, грешные, которых наш ангел вразумить пытается при нашем посредстве, они станут решать, кто им больше угоден? Угодны им пиры, да гульба! А в результате – разбитые семьи и несчастные дети! Не посылает больше Всеблагой аистов с дарами в наш край… Поэтому ясно, что некоторые равны, а некоторые… равнее. Ибо «много званных, но мало избранных», как сказано в Книге. Предлагаю объединить Остоума и Боголюба с Всемыслом… Пусть наши поищут слабые места, предложат улучшения. Затем в тройном согласии запишут и рассмотрим. Ведь, если у нас получится, то можно будет просить у Господа разрешения: идти учить иные Его миры…
«Ай да Лют! - поразился ангел Милошева, - планы великие… Хотя писал же он Господу: «Тесно мне здесь. Мне бы Твои возможности, я таких дел бы наворотил!»» Не остановят -- далеко пойдёт. И любые жертвы положит на пути к цели…Глаз да глаз за ним нужен».
Но не возразил против тройственной работы.
(продолжение: http://www.proza.ru/2016/02/18/1908)