Для тех, кто в детстве носил енотовые шапки, и куртки из оленьей кожи он был «Королем дикого фронтира», благодаря которому образ отважного героя-фронтирсмена, запечатленный в кино и литературе, глубоко укоренился в сознании американцев, и благодаря которому они по сей день чтят память защитников Аламо.
Будучи центральным персонажем многих литературных произведений, а также настоящим идолом американской поп культуры своего времени, он стал одним из самых известных народных героев Америки, «вытолкнувших цивилизацию на бескрайние неизведанные земли Запада».
Дэвид Крокетт еще при жизни стал легендой фронтира, символом «нового американца». Он жил в эпоху, когда молодая американская нация по полной реализовывала концепцию своего развития, выраженную в основных положениях «Манифеста судьбы» – документа который дал начало экспансии нации на Запад.
Отец Дэвида – Джон Крокетт происходил из Вирджинии, но в 1776 году его семья перебралась на северо-восток Теннесси, где их застала Американская революция. Во время войны за независимость США (Американской революции – И.К.) Джон Крокетт принимал участие в битве при Кингс-Маунтин в штате Теннесси, а в 1780 году женился на Ребекке Хокинс – матери Дэвида. На шестом году их совместной жизни родился мальчик, которого назвали Дэви.
«Мне следует проинформировать общественность не только о том, что я родился также как и все люди в этом мире, но и еще о том, что это знаменательное событие согласно имеющейся у меня информации произошло 17 августа 1776 года. А вот стоял тогда день или ночь, этого мне никто не рассказывал, хотя если и рассказывали, я все равно этого не помню, – писал Дэви Крокетт о себе в 1834 году. – У моих родителей были шесть сыновей и три дочери, я был пятым сыном, и у меня не было ни малейших шансов чего-либо заполучить в наследство, (разве что случайно), ведь мой отец был очень беден, и жили мы на самом отшибе в глухом лесу».
Место (Грин-Каунти, штат Теннесси в то время часть Северной Каролины – И.К.), где родился Дэви Крокетт было одним из самых восхитительных мест в восточном Теннесси. Рядом с домом Крокеттов протекала небольшая речушка, а с южной стороны раскинулся чудесный сад из дикой яблони. Это была дикая местность, изобилующая различной дичью и тот, кто занимался охотой, мог здесь легко прокормить свою семью.
Юный Дэви обожал убегать в лес, поскольку лучшего места для времяпровождения себе не представлял. Но вскоре отец Дэвида перевез семью в округ Джефферсон (штат Теннесси), где открыл таверну. В том районе было несколько таверн, и заведение Крокеттов было на общем фоне, мягко говоря, третьесортным. Хотя для тех, кто несколько дней подряд провел в дороге без крыши над головой, любая тарелка горячей домашней еды казалась верхом блаженства, правда ночью, мало кому удавалось поспать дольше одного часа, потому что постояльцев начинали донимать укусы клопов, прижившихся в шкурах животных, которыми были устланы кровати.
Историки полагают, что именно тогда, когда Крокетты обзавелись таверной, Дэви начал оттачивать охотничьи навыки, добывая дичь для постояльцев отцовского заведения.
В 1799 году отец настоял на том, чтобы Дэви пошел учиться в школу, и не рос лоботрясом. «Ему (отцу Крокетта – И.К.) взбрело в голову отправить меня в маленькую школу по соседству, которой заведовал некий Бенджамин Китч. Я проходил туда четыре дня и только начал осваивать алфавит, как вдруг к своему несчастью подрался с одним мальчишкой, который был гораздо сильнее и старше меня, – вспоминал Крокетт. – Этот мальчишка был хулиганом и задирой и выпрыгнул на меня из кустов, расцарапав мне спину».
Этот случай потряс юного Крокетта, и он перестал, посещать школу. Прогуливая занятия, Дэви все это время проводил в лесу. Вскоре он стал понимать, что так долго продолжаться не может, и отец все равно узнает о том, что он не ходит в школу, и более того, если узнает, то Дэвиду не поздоровиться, поскольку отец заплатил за его обучение немалые деньги. Дэвид тогда очень боялся отца, который из-за финансовых проблем все чаще стал прикладываться к бутылке, и в нетрезвом состоянии впадал в неистовство.
Наконец Дэви решился, и во всем признался отцу. «Папаня тогда сказал мне, что если я не вернусь в школу, то он выпорет меня, и, решив, что я слишком долго раздумываю, он схватил вожжи и погнался за мной.
Я бросился убегать, и вскоре мы оба неслись изо всех ног. Только я спешил вовсе не в школу, а как можно дальше от нее», – вспоминал Крокетт в 1834 году.
В тринадцать лет юный Дэви Крокетт убежал из дома, не зная тогда, увидит ли он еще когда-нибудь свою семью. «Я часто вспоминал о доме и хотел вернуться, но стоило мне вспомнить школу, своего учителя, неистового отца, гонящегося за мной с вожжами, желание вернуться отступало перед страхом наказания. Я хорошо знал отца, и был уверен, что его гнев сидит в нем также плотно, как заноза в ногах», – писал Крокетт позднее.
Отрочество Дэви Крокетта, росшего вне семьи, оказалось для него довольно-таки тяжелым. Зарабатывая на жизнь случайными заработками, он все больше и больше уходил на восток, удаляясь от родного дома.
Он работал батраком в хозяйстве фермеров, чистил коровники и конюшни, вывозил навоз, занимался прополкой огорода. Фермеры того времени предъявляли к своим батракам жесткие требования. «Каждый саженец в их огороде должен быть посажен на расстоянии от остальных и старательно ухожен», – писал Крокетт в воспоминаниях. За свой труд Дэви получал по 25 центов в день. Одной из основных работ, которые он часто выполнял, была заготовка дров. Хижины фермеров продувались ветрами, в связи с чем, сооруженные в них громоздкие камины потребляли огромное количество древесины, поэтому хозяева с радостью нанимали крепких как Дэви парней для заготовки дров. Работа была далеко не из легких, поэтому юноши готовые на такой каторжный труд всегда были в цене.
Прошло почти три года с тех пор, как Дэви Крокетт покинул свою семью. Внешне он очень изменился, сделался более мужественным, одним словом стал типичным жителем фронтира того времени. Он был крепкого телосложения, 6 футов роста и весьма выносливым, ибо не малая физическая сила требовалась для того, чтобы переносить все тяготы дикой жизни. В целом он был довольно выразительным человеком – мощный торс, широкие плечи, каштановые волосы, круглые румяные щеки, которыми он очень гордился, и неподражаемый пронизывающий взгляд. «Я встречал сотни, если не тысячи людей, у которых сложилось свое мнение касательно моей внешности, привычек, языка и всего остального, и каждый раз, на их лицах читалось глубочайшей разочарование, когда они видели меня со всеми изъянами шероховатостями и недостатками присущими человеческой плоти», – писал Крокетт в 1834 году.
Отличительными чертами Крокетта стали его навыки обращения с оружием, поскольку, прежде всего, в фольклоре он позиционировался не как первопроходец, а как охотник. Долгие походы в лес были своего рода «наркотиком» для Дэвида, там он чувствовал себя «в своей тарелке». Любимым его ружьем был один из так называемых «длинных карабинов», производимых немецкими оружейниками специально для использования в условиях американского фронтира. В среднем такой карабин весил от 10,5 до 12 фунтов (около 5 кг. – И.К.) и в длину доходил до 5 футов. Это ружье Крокетт называл «Старушка Бэтси». Требовалась недюжинная физическая сила, чтобы не только стрелять из него, но и весь день носить с собой. Многочисленные рассказы об охотниках и захватывающих дух встречах с невиданными животными и экзотичными индейцами, воодушевляли на подвиги многих людей вроде Крокетта, родившихся на самой границе в Теннесси.
«Дэви, Дэви Крокетт – Король фронтира, Дэви Крокетт.
К нам идет Дэви, Дэви Крокетт в енотовой шапке и
«Старушкой Бэтси» на плече. Он Король фронтира.
Он – Дэви, Дэви Крокетт…», – поется в одной из тенессийских народных песен.
Согласно одному из преданий о Дэви Крокетте, последний был весьма искусным стрелком. Он мог с сорока метров попасть из мушкета в лезвие топора так, что пуля разделялась на две половины, которые разлетались в разные стороны и поражали специально выставленные для этого мишени. Ведущие программы «Разрушители легенд», если кто помнит, провели подобный эксперимент, и доказали, что это возможно.
К 1802 году Дэви Крокетт, бродяжничая по лесам и фермам восточных штатах, добравшись почти до Балтимора (штат Мэриленд), вдруг решил, что ему необходимо вернуться в отчий дом в Теннесси.
Когда он вошел в таверну отца, была уже ночь, и на стол для постояльцев подали ужин. Дэви, как ни в чем не бывало, сел за стол с остальными постояльцами и начал неторопливо есть. «Я так долго странствовал, и так сильно изменился, – вспоминал Крокетт, – что никто из моей семьи меня поначалу не узнал. Правда на то была еще одна веская причина. Они меня совершенно не ждали, ибо давно считали меня пропавшим без вести». Лишь какое-то время спустя одна из его сестер узнала знакомые черты, и в изумлении вскрикнула, что наконец-то нашла своего потерявшегося брата.
Отец Дэвида прохладно принял сына, и предложил ему сделку. Если, мол, Дэви захочет остаться в семье, то должен отработать долги семьи. Джон Крокетт к этому времени был должен 36 долларов проживавшему по соседству фермеру Абрахаму Уилсон. Дэви согласился, и некоторое время отрабатывал долг отца на ферме Уилсона.
Когда Дэвиду исполнилось 19 лет, он решил покинуть отчий дом и снова предаться странствованиям, но его беспечный отец снова влез в долги к некому Джону Кеннеди, и Дэвид невольно стал обязанным Кеннеди на целых четыре года.
Работая на ферме отцовского кредитора, молодой и горячий Дэви Крокетт приударил за племянницей Кеннеди по имени Эмми. Но бдительный дядюшка, разглядев интерес Дэвида к своей племяннице, быстро охладил его пыл, расставив все точки на «i». Джон Кеннеди объяснил Дэвиду, что Эмми помолвлена с его сыном Робертом, и тем самым оборвал у Дэви всякую надежду.
Дэви долго не печалился, и вовремя свадебной вечеринки по случаю женитьбы Роберта Кеннеди и Эмми, на которую был приглашен, обратил внимания на подругу Эмми по имени Маргарет Элдек. Тогда Дэви решил, что ему точно пора жениться, и именно на Маргарет, а не на ком другом.
Трудно сказать питала ли Маргарет аналогичные чувства к высокому и плечистому Дэвиду, но она дала свое согласие на его предложение. Однако этому браку не суждено было состояться. Маргарет бросила Дэвида у самого можно сказать алтаря, отдав свою руку и сердце другому человеку, с которым, как утверждала молва, была помолвлена.
«Несколько недель я не мог обрести покоя ни днем, ни ночью, меня покинул аппетит, и с каждым днем, мне становилось все хуже и хуже. Люди думали, что я болен, и в чем-то они были правы. Я болел самой страшной болезнью – болезнью сердца и души, вызванной несчастной любовью», – вспоминал Крокетт.
Но жизнь на ферме Кеннеди вскоре развеяла печаль Дэви Крокетта. Он присоединился к группе молодых людей, которые также как и он батрачили на фермерских хозяйствах весь день, а по вечерам устраивали веселые вечеринки. Таких батраков в Теннесси называли «весельчаками». Вечеринки «весельчаков» иногда сопровождались попойками и всем вытекающим из них – любовными утехами с девушками. На одной их таких вечеринок Дэви Крокетт повстречал прекрасную Полли Финли. Одним из условий или правил вечеринок «весельчаков» было принято заявлять во всеуслышание о своем намерении вступить с кем-либо в брак, что вскоре и сделали Дэви Крокетт и Полли Финли. Но до этого их сплотил можно сказать один случай. Как-то раз Дэви принимал участие в охоте на волков, и отстал от своих товарищей, углубившись в лес. Вдруг в кустах он услышал хруст веток и подумал, что это возможно волк. Дэви медленно, прижав к плечу «Старушку Бэтси» двинулся на звук, и хотел было уже выстрелить, как увидел в кустах вовсе не волка, а очаровательную девушку, и это была ни кто иной, как Полли Финли, с которой он познакомился на празднике. Она сказала что заблудилась. Увидев ее тогда, Дэви вспоминал: «Она была так прекрасна и волнительна, что я на тот момент был готов наброситься на нее и съесть пока никто не видит».
Дальше они гуляли в лесу вместе. Когда стемнело, они увидели в дали небольшой огонек, и пошли по направлению к нему. Подойдя к небольшой хижине, они постучали в дверь и попросили хозяев позволить им провести ночь на крыльце. Хозяин разрешил, и в эту ночь их чувства окончательно сформировались.
Свадьба состоялась 16 августа 1806 года, за день до 20-летия Дэви, хотя родители Полли Финли не разделяли выбор своей дочери. Ее отец считал, что Дэви абсолютно не пара его дочурке, поскольку самым ценным имущество жениха на тот момент было его ружье «Старушка Бэтси». Понимал этот и сам Дэви. Ему было нужно нечто более, чтобы начать новую жизнь с Полли, поэтому он обменял свое ружье на лошадь, и после свадьбы усадив на нее Полли в красивом голубом платье, запрыгнул на коня сам, и вместе с молодой женой отправился жить в другое место, назло ворчливому отцу Полли. Как не умолял зятя старик Финли, Дэви не соглашался оставаться в доме тестя, ибо рассчитывал начать новую жизнь на фронтире.
Дэви и Полли поселились на земле рядом с имением ее родителей, и ровно через год 10 июля 1808 года у них родился первенец Джон Уэсли Крокетт, который впоследствии, как и его отец, стал конгрессменом. К концу этого же года Полли родила второго ребенка Уильяма Финли Крокетта, а в октябре 1811 года Крокетты, став частью массовой миграции на Ближний Запад перебрались в округ Линкольн (штат Теннесси).
«Мы благополучно добрались до округа Линкольн и остановились возле ручья Малбари – притока реки Элк (Лосиная река). Я обнаружил, что земли там весьма плодородны, и что самое главное эта местность кишела различного рода дичью. Именно там, я совершенствовал свои охотничьи навыки и заложил основу своим будущим свершениям», – писал Крокетт в 1834 году.
Дэвид и Полли построили небольшую скромную хижину, в которой были две комнаты и чердак. Через год у них родилась дочь Маргарет. «Я нахожу, – писал Крокетт, – что у меня лучше получается приумножать свою семью нежели состояние». В связи с этим для Дэви стало очевидно, что ему придется подыскивать более подходяще место для жизни. «Раз уж нам, – подумал я, – было суждено переезжать, то это было бы лучше сделать до того, как моя семья разрастется настолько, что я не смогу ее содержать», – говорил Дэвид.
В 1813 году Крокетты снова подались на запад, перебравшись в округ Франклин, поселившись на границе с современной Алабамой. Свой новый дом Дэви Крокетт называл «домом на бобах» из-за бедности, которую испытывала его семья.
В это время по всей стране прокатилась всеобщая мобилизация вызванная вступлением США в войну с Англией в 1812 году. В войне 1812 года, когда американцы сражались с британцами, у поселенцев на фронтире не было особого энтузиазма поддерживать свое правительство в войне с Англией. Но в итоге оказалось так, что англичане, поддерживавшие индейцев, натравливали их на жителей фронтира, поэтому невольно последние вынуждены были повернуть свое оружие против англичан и их союзников индейцев.
В трехстах метрах возле реки Кусо в Алабаме, индейцы племени криков вырезали около 500 человек поселенцев, проживавших в форту Мимс. Оружие крикам поставляли британцы. Когда Крокетт и другие жители фронтира узнали об этом, то поняли, что каждый из них может стать следующей жертвой дикарей. Поэтому жители фронтира стали объединяться для отражения индейских нападений. «Индейцы, издавая дикие вопли, бежали прямо на нас, – писал Крокетт в своей биографии. – Как только они достигали расстояния выстрела, мы открывали по ним огонь. Первым залпом мы уложили большинство из нападавших, остальные бросились в рассыпную, и начали отступать. Мы продолжали стрелять по ним. Шквальный огонь не прекращался до тех пор, пока индейцы не скрылись из виду. Потом, как оказалось, мы убили около 400 индейцев».
В период войны с криками Крокетт в отряде теннессийских добровольцев выполнял функции скаута, поскольку имел богатый охотничий опыт и хорошо знал лесные тропы. Солдаты регулярной армии тогда переживали кошмарные дни, они умирали в лесах с голоду, поэтому Крокетту приходилось использовать своими охотничьи навыки, дабы прокормить солдат.
После окончания войны 1812 – 1815 годов Крокетт вернулся домой, где его встретила смерть Полли. Она внезапно заболела и весьма быстро угасла. Дэви был просто раздавлен. Теперь ему надо было найти мать для своих детей, поэтому очень вскоре он женился на вдове Элизабет Паттон, у которой на то время было двое своих детей.
Новую семью Крокетт в 1817 году увез на запад штата Теннесси в округ Лоуренс. Они поселились на берегу чистой, но стремительной реки Теннесси. Крокет не прогадал с выбором супруги, поскольку семья Паттанов была богатой и у Элизабет водились деньги, на которые Дэви решил построить водяную мельницу. Он установил свою мельницу на берегу реки и в то же самое время начал свою политическую карьеру.
Сначала его избрали судьей, затем полковником местного отряда ополчения, откуда и пошло потом прозвище «Полковник Крокетт», после чего он начал подумывать об избрании в Законодательное Собрание штата.
Во времена Крокетта политические и общественные деятели, будем так говорить «местного значения», выходили перед народом на опушку леса, вставали на какой-нибудь пень и держали речь. Крокетт не был политиком по призванию, и существенно отличался от типичного политика. Но его остроумие, и особая харизма, подкупали слушателей тем, что, когда ему задавали вопросы политического характера, он, как мог, начинал изощряться, увиливая от конкретного ответа. Он был готов говорить о чем угодно, но только не о политике, в которой ничего толком не смыслил. И когда в ходе беседы с народом увиливать больше не получалось, он просто приглашал всех выпить в таверне. «Я встал и сказал людям, что знаю, зачем пришел к ним. Я пришел за их голосами. Если они будут не сильно придираться, то я их не подведу. Самое ужасное, что я ничего не мог рассказать им о работе правительства», – говорил Крокетт.
Крокет был мастером предвыборных кампаний, он рассказывал забавные истории, пропитанные местными колоритом и здравым смыслом. Он был доступен людям, потому что был одним из них, поэтому люди легко отдавали за него голоса и были рады тому, что такой человек представляет их в Конгрессе. Крокет, если быть справедливым, попал в большую политику по счастливой случайности, он всегда был холоден ко всякого рода заседаниям, и не испытывал рвения в выполнении должностных обязанностей на занимаемом посту. Но, не смотря на это, он шаг за шагом прошел путь от местного судьи до члена Законодательного Собрания штата.
Когда Крокетта избрали в Палату представителей штата Теннеси, то всем заседавшим в Палате стало понятно, что этот человек представляет людей, проживающих где-то в глухомани. Это было нетрудно определить по одному лишь только внешнему виду Крокетта, который на заседания Палаты являлся в «прикиде» фронтирсмена – своей любимой куртке из оленьей кожи и енотовой шапке.
Пока Крокетт «протирал штаны» в Палате Представителей штата, половодьем смыло его водяную мельницу. После возвращения домой в 1821 году, он понял, что потерял свой бизнес и решил продать свой участок земли на реке Теннеси, и в очередной раз перебраться на запад, в необжитый район реки Обайон в округе Кэрролл.
Там был настоящий рай для охотников, особенно тех, кто промышлял медведя. Проживая в районе реки Обайн, Крокетт прославился как удачливый охотник на медведей. «Карабин выстрелил и он (медведь – И.К.) начал оседать. Я взял в одну руку томагавк, а в другую свой нож и едва успел сделать в его сторону 4-5 шагов, как он вдруг поднял на меня глаза. Я мгновенно сделал выпад, и вонзил нож прямо в сердце медведя», – рассказывал Крокетт на одном из заседаний Палаты представителей, тем самым приводя в восторг, скучавших там политиков.
В 1825 году Крокетт сделал безуспешную попытку баллотироваться от штата Теннесси в Конгресс США. Он проиграл на выборах Адаму Ранкину Александру.
Но в 1827 году Крокетта все же избрали в нижнюю палату Конгресса США, где он представлял бедняков от штата Теннесси.
Вышедший из глухомани Конгрессмен по фамилии Крокетт стал необычайно часто упоминаться в печати, и вскоре стал литературным героем.
В 1830 году Крокетт вновь проиграл на выборах в Конгресс, поскольку был единственным, кто проголосовал против «Закона о переселении индейце» на Запад, отторгнув этим самым от себя голоса избирателей. Если Крокетта проигнорировали жители фронтира, то индейцы чероки, наоборот, оказали ему моральную поддержку. В этой связи вождь чероки Джон Росс направил в адрес Крокетта благодарственное письмо, за высказанную им позицию по индейскому вопросу в Конгрессе США.
В 1831 году жителям Нью-Йорка в театрах демонстрировали пьесу «Западный лев», персонаж которой фронтирсмен из глуши, отстаивает права фермеров западного фронтира. Прототипом данного персонажа в пьесе, как полагают одни, был Дэви Крокетт, другие же считают, что Дэниэл Бун. Как бы там ни было, благодаря этой пьесе популярность Крокетта возросла, и в 1833 году в свет вышла книга о нем «Очерки и приключения полковника Дэвида Крокета». Книга стала бестселлером, что и взбесило Крокетта. Ему не понравилось, что кто-то другой наживается на его славе. Поэтому он в соавторстве со своим другом Томасом Чилтоном также конгрессменом из Кентукки, написал свою собственную автобиографию «Повествование о жизни Дэвида Крокетта написанные им самим», которая имела колоссальный успех в обществе. Эту автобиографию многократно перепечатывали на протяжении всего ХIХ века и продолжают печатать до сих пор.
В 1833 году Крокетта снова избрали в Конгресс, где он работал до 1835 года. В этот период, набиравшей обороты популярности Крокетта добавила серия изданий под названием «Альманах Крокетта», выходившая с 1835 по 1856 годы. В этих грошовых повествованиях, исполненных на низкосортной бумаге, публиковались рассказы о Западе и охотничьи истории фронтира. Люди обожали это чтиво, потому что там отражались их представления о Западе. Повсюду, от Бостона до Луизианы, буквально во всех городах к востоку от Миссисипи печатались эти альманахи.
Однако слава не принесла Дэви Крокетту успеха, и в 1835 году он снова проиграл выборы в Конгресс. «Я сказал своим избирателям, если они переизберут меня на второй срок, то я буду служить им той же верой и правдой, как и раньше. Если не переизберут, то все они могут катиться к черту, а я уеду в Техас», – писал Крокетт.
В 1835 году Крокетт с отрядом тенессийских добровольцев уехал в Техас для участия в революционных событиях того времени – борьбе Техаса за независимость от Мексики.
Младшая дочь Крокетта Матильда позже вспоминала тот момент перед отъездом отца в Техас: «Я отчетливо помню то утро, когда мой отец готовился к отъезду в Техас. На нем была его охотничья куртку и енотовая шапка на голове, а в руках он держал добротное ружье, подаренное ему друзьями из Филадельфии… Он выглядел уверенно, и говорил, что вскоре мы все присоединимся к нему в Техасе».
Сначала Крокетт в сопровождении тридцати человек добровольцев прибыл в город Джексон (округ Мэдисон штат Теннсси), где выступил с речью перед народом, объяснив цель похода его отряда в Техас. Потом отправился в город Боливар (штат Теннесси), где провел ночь в резиденции доктора Кэлвина Джонса, призывая того оказать ему помощь по привлечению людей для похода в Техас. На второй неделе ноября отряд Крокетта добрался до Мемфиса (юго-запад штата Теннесси), где не нашел более добровольцев отправиться сражаться за счастье Техаса, после чего благополучно переправившись через Миссисипи команда Крокетта, продолжила путь верхом на лошадях по равнинам Арканзаса.
12 ноября 1835 года Крокетт и его люди прибыли в Литлл-Рок (штат Арканзас), где местные газеты вовсю раструбили о появлении в их краях легендарного короля фронтира. Толпы горожан собирались в центре города, для того, чтобы поглазеть на Крокетта, и каждый старался подставить Крокетту свое плечо для того, чтобы тот дружеских похлопал по нему. Одаренные подобным вниманием Крокетта счастливчики были на пике блаженства от радости.
Крокетт же, как и полагалось популярному политику на всем протяжении своего пути, где бы ни останавливался его отряд, проделывал одну стандартную процедуру – держал высокопарную речь перед собравшимися зеваками, громогласно призывая всех помочь «Техасской революции».
В начале января 1836 года команда Крокетта пересекла Ред-Ривер и прибыла в Техас, остановившись первоначально в Нагодочесе.
«Мои дорогие сыновья и дочери, то, что я увидел в Техасе иначе как райским садом и не назвать, – восхищенно писал Крокетт в одном из своих писем домой. – Это самое лучшее и перспективное место из всех, что я когда-либо видел. Я убежден, любой, кто приезжает сюда, обретает истинное счастье. Тут бескрайние просторы не освоенных земель, и я искренне надеюсь именно здесь улучшить благосостояние нашей семьи.
С наилучшими пожеланиями, ваш любящий отец».
В Техасе Крокетт увидел возможность получить участок земли, стать землевладельцем, и делать то, что делали многие американцы, переселившиеся в Техасе – выращивали скот и продавали его жителям восточных штатов.
Но на деле, будущее Техаса оказалось не таким уже безоблачным, поскольку к власти в Мексике пришел диктатор генерал Антонио Лопес де Санта-Анна, который кардинально намеревался пересмотреть политику своих предшественников «налево и направо раздававших техасские земли поселенцам из США». Санта-Анна считал американцев захватчиками, и поклялся, либо подчинить их мексиканским законам, либо уничтожить.
14 января Крокетт и 65 человек тенессийских добровольцев приняли присягу на верность революционному правительству Техаса и поступили под начало Уильяма Харисона, отряд которого направлялся на защиту заброшенной деревушки, а в прошлом католической миссии Сан-Антонио-де-Бейхар, в обиходе получившей название Аламо. Революционные власти обещали Крокетту и его бойцам в качестве оплаты за услуги в деле освобождения Техаса 4600 акром земли (19 км2) каждому, что весьма воодушевляло теннессийцев.
8 февраля Крокетт прибыл в Аламо. Гарнизоном повстанцев в Аламо командовали известный оружейник того времени Джим Боуи и юрист Уильям Баретт Трэвис. Прибытие «Короля фронтира» и его людей защитники Аламо отметили, как полагается, закатив пирушку на всю ночь, не подозревая того, что к форту стремительно приближается армия Санта-Анны.
Лишь только тогда когда мексиканские войска подошли непосредственно к форту, Трэвис и Боуи засуетились. Трэвис не знал тогда о том, что «Король фронтира» абсолютно нулевой как боец. Единственное сражение, в котором Крокетт принимал участие к своим 49 годам, была битва с криками в рамках войны 1812 года. Однако легенды о Крокетте были настолько животрепещущими, что Трэвис и Боуи без колебания поручили Королю фронтира и его теннессийцам самое сложное задание – защиту рубежа у южной стороны часовни, к которой примыкал забор. Это было самое уязвимое место в форту.
«Наша численность мала, а полчища врагов продолжают увеличиваться. У меня есть все основания полагать, что вскоре они нападут на нас», – говорил Крокетт Трэвису.
Армия Санта-Анны в окрестностях Аламо пополнялась все новыми и новыми силами, в конечном итоге достигла 5 тысячи человек.
В предрассветный час 6 марта 1836 года Санта-Анна отдал приказ на штурм Аламо и полторы тысячи лучших его солдат ринулись на стены форта. Техасцы проснулись от неистовых криков «Виват Санта-Анна».
Мексиканцы нападали сразу с четырех сторон, открыв шквальный огонь по защитникам форта, находившимся на его стенах. Техасцы осознали, что мексиканцы перешли в масштабное наступление, но, к сожалению, весьма медленно разворачивали свои силы для отражения атак противника.
Крокетт со своими стрелками на удивление смог удержать доверенный ему рубеж обороны. «Прославленный Дэви Крокетт казалось, был повсюду одновременно, воодушевляя бойцов», – успел записать в свое тетради полковник Трэвис в ходе боя. Но у северной стены форта ситуация была обратной. Мексиканцы оказались внутри форта, и техасцы были вынуждены отступить к баракам, где приняли свой последний бой. Они попытались забаррикадировать двери койками, но мексиканцы подогнали пушки и перебили всех, кто был внутри бараков.
Вопреки устоявшемуся мнению, будто Крокетт погиб внутри бараков, сегодня имеется подтвержденное исследованиями мнение, о том, что он выжил и был доставлен к Санта-Анне в качестве военнопленного наряду с другими пленниками. Санта-Анна взбесился из-за того, что был проигнорирован его приказ не брать пленных. Поэтому мексиканские офицеры по приказу Санта-Анны, по-быстрому, выстроив в ряд всех захваченных в плен повстанцев из Аламо, среди которых находился Крокетт, расстреляли их.
Так закончилась жизнь Короля фронтира – Дэви Крокетта. Всего в бою за Аламо погибло 182 техасца и 1600 мексиканцев. «В одном из обезображенных тел, лежавших между бараками и церковью, я узнала полковника Крокетта, рядом с ним лежала его экстравагантная шапка», – вспоминала Сюзанна Дикенсон – одна из выживших защитников Аламо.
Благодаря руинам Аламо все американская нация вскоре узнала, что Дэви Крокетт отдал свою жизнь, защищая Техас и американскую мечту. Новость о гибели Крокетта дошла до Теннесси только через несколько недель, и во многом благодаря такой смерти – героической гибели за независимость Техаса, Крокетт стал выдающимся героем американского фронтира. Из местной достопримечательности – теннессийского охотника на медведей, и «через пень колоду» политического деятеля, он превратился в олицетворение духа всей страны того времени.
Америка была потрясена смертью Крокетта. Прессу наводнили многочисленные истории о его пленении, казни, а также сюжеты о том, как он самоотверженно отбивался от нападавших врагов, размахивая любим ружьем «Старушкой Бэтси». Многие не желали даже, и верить в его гибель. «Альманах Крокетта», который по-прежнему издавался, ухватился за версию «воскрешения» Крокетта, и вовсю культивировал ее. Сначала писали, будто Крокетт находится в мексиканской тюрьме, а потом стали просто выдавать его за живого. Слава о нем продолжала расти…
Может настоящий Дэви Крокетт и закончил свое существование, но народные предания и легенды о нем только начинали жить. Легенда о Крокетте сначала будоражила воображение людей на театральных подмостках, а потом перекочевала в киноиндустрию, и продолжает там свое бессмертное воздействие поныне.
Литература
Boylston, James R., Wiener, Allen J. David Crockett in Congress: The Rise and Fall of the Poor Man's Friend. – Houston, TX: Bright Sky Press, 2009.
Cobia, Manley F. Journey into the Land of Trials: The Story of Davy Crockett's Expedition to the Alamo. – Franklin, TN: Hillsboro Press, 2003.
Crockett, David. A Narrative of the Life of David Crockett. – Baltimore, MD: E. L. Carey and A. Hart, 1834.
Derr, Mark The Frontiersman: The Real Life and the Many Legends of Davy Crockett. – New York, William Morrow, 1983.
Groneman, William. Death of a Legend: The Myth and Mystery Surrounding the Death of Davy Crockett. – Plano, Republic of Texas Press, 1999.
Groneman, William. David Crockett: Hero of the Common Man. – New York, Forge Books, 2005.
Hasday, Judy L. Davy Crockett (Legends of the Wild West). – New York, Chelsea House Publications, 2010.
Wallis, Michael. David Crockett: The Lion of the West. – New York,
W. W. Norton & Company, 2011.
Winders, Richard Bruce. Davy Crockett: The Legend of the Wild Frontier. – New York, Rosen Publishing Group, 2001.