Это история про кобылу. Звали её свежо и жизнеутверждающе – Весна. С ней случился у меня быстротечный дачный роман в Средней Азии в 1984 году. Тогда я работал в экспедиции в горах Памир-Алая и каждому работнику полагалась своя рабочая лошадь. Весна не была моей лошадью, а числилась за геологиней Людмилой. Людмила была несчастной женщиной со многими причудами и странностями. Странности напоминали комплексы старой девы, хотя Людмила была замужем. Весна, видимо по законам природного равновесия, казалось, наоборот, никаких странностей не имела. Кобыла была самой надежной и послушной лошадью в экспедиции. Вместе они, всадница и кобыла, создавали вполне гармоничную пару. Но когда Людмила спешивалась, она становилась ходячей катастрофой. Я, играя в доктора, предлагал ей «кобылотерапию»: прижиматься к Весне всегда, когда на душе скребут кошки. А кошки там скребли постоянно. По мне, так Людмиле не стоило слезать с Весны вовсе. Люда всё же любила Весну, но внимания уделяла ей очень мало. Внутренние противоречия, теснясь в голове, попросту не оставляли энергии на всё остальное.
В один из летних отпусков в июне кобыла осталась на базе, дабы киргизские жеребцы не обрюхатили её ненароком на вольном выпасе. С Весной отношения у меня установились сразу, симпатия была обоюдная. А как же могла быть иначе? Красавица вороной масти, грациозная и легкая на ногу. Двигалась легко на горных тропах, копыта стучали по камням ритмично и чётко. Умная, чуткая и нескучного нрава молодая лошадь. Ласкалась как кошка, подставляла шею - гладьте меня, гладьте... Было уже тогда совершенно ясно, что таких умниц как Весна на колбасу, даже в пенсионном возрасте, не пускают. Репутация у кобылы в экспедиции была безупречная, охотников работать на ней нашлось бы немало.
Замечательно, что осторожность и смелость совмещались в Весне ровно в нужной пропорции: была она решительна, но не безрассудна. Любила ловить на себе восхищенные взгляды, иногда переходя на странный для нас строевой шаг. Эту привычку красоваться на публике, уверял геолог Насатович, Весна переняла от Донских рысаков. 4 года назад несколько списанных из армии лошадей привезли в экспедицию. При виде толпы рысаки переходили на строевой аллюр с таким гордым видом, как будто у каждого в седле красуется по маршалу Жукову. Эксперимент с Донскими оказался неудачным. Крупная, высокая, тяжелая лошадь оказалась совершенно непригодна для горных троп. Через год их списали.
По сути работы у нас было мало: иногда проверить лошадей на вольных пастбищах, иногда съездить до нижнего кишлака. Несколько раз я просто приглашал Весну прогуляться. Мы наслаждались обществом друг другом как молодожены в медовый месяц. И вот в одну из таких поездок вниз за урюком, я плохо рассчитал время, возвращались уже в темноте. Темнота в Азии наступает безоговорочно и быстро. Тут у кобылы обнаружились странности. Весна в сумерках, вела себя нервно и настороженно. Я заподозрил, что длительное общение с Людой всё же не пошло ей на пользу. Нахваталась-таки чёртиков от хозяйки. Что-то пугало Весну в ночи, она шарахалась, а на горной дороге ночью и с грузом, это было совсем не желательно. Я спешился и повел ее в поводу, ведя с лошадью нескончаемый диалог вслух: "Вот смотри, Весна, я хоть и меньше тебя, а не боюсь. Ну а ты что шарахаешься? Волк не дурак, на дорогу не выйдет. Ты слышала, чтобы волки по этим дорогам ходили? Нет? И я нет. А собак ты отродясь не боялась. Что они тебе сделают? Смотри, ну, положим, навстречу киргиз. Я ему: стой, кто идёт! И уже никто никуда не идёт. Ну что ты, дрожишь, красавица? Чего тут бояться? Я понимаю: день ночи рознь. Я виноват, не рассчитал время. Но ведь и ночью ходить уметь надо. Смотри где я иду, а ты иди следом… "
Монолог успокаивал, но иногда лошадь дергалась или останавливалась, дико пуча глазом и трясясь всем телом. Разговоры да уговоры всё же помогли, мы с грехом пополам добрались до базы. Лошадь была мокрая и липкая, дрожала и как будто устала. Оставив ёё остывать под седлом, чтобы не простудилась, я пошел консультироваться по рации. Было время вечерней связи. Я пожаловался на Весну по рации опытному лошаднику Сулейманову. Тот сказал: "Может она чёлки своей боится ? Если челка над глазами висит, то ночью может пугать".
Я нашел огромные ржавые ножницы на складе и грубо, наспех, обкорнал роскошную густую чёлку. Получилось уродство, Весна стала походить на киргизскую школьницу, подстриженную под горшок. Красоте был нанесен существенный, но поправимый урон. Следующим вечером мне захотелось проверить результаты стрижки. В сумерках я опять оседлал Весну и поехал по дороге. Действительно, собственная чёлка была тем, чего Весна больше всего в жизни боялась. "Всё как у людей» - оправдывал я её .
Спустя два дня приехали отпускники. С ними приехал новый 30-ти летний геолог Леонид Щербаков из Саратова. Он был похож на ортодоксального геолога 50-х. Прямой взгляд, широкие плечи, партийная стать, зычный голос. Говорил только правильные и банальные вещи. Я опасался, что он вот-вот возьмет гитару и запоёт. Люда влюбилась в Леонида в первый же вечер. Забыв все приличия, смотрела на него во все глаза. И всё это в присутствии мужа, мямли Василия. В воздухе сильно запахло гарью. К счастью, на следующий день все разъезжались. Встал вопрос о лошади для Леонида. По уши влюбленная Людмила сама предложила ему Весну, мотивируя это тем, что ей в работе почти не нужна лошадь. Леонид с горным техником поехали отрабатывать речку Сох.
Когда через две недели они спустились на базу, Весна даже не смотрела в мою сторону. Похоже, что изменница могла крутить по нескольку романов за лето. Лёня тоже был без ума от кобылы, с удовольствием кормил её и чесал грубой щёткой. «Сердце красавицы, склонно к измене …» напевал я себе.
«Эх, мало я тебя изуродовал, Весна. Надо было стричь тебе чёлку под самый корень»- переживал я измену.
...............................................