Основан на НЕреальном НЕшедевре.
Еще одна история.
Такой пыльный провинциальный был этот городок в самой сердцевине «незалежной» державы, куда сбежала Марина, что после столичного круговорота у нее закладывало уши от тишины. И даже периодически случающийся шумный разгон, который устраивает гендиректор, с громом, молниями и матом, не мог вывести из какого-то припорошенного скрипучей пылью сонного оцепенения. Скука царила в офисе, была разлита в горах документов, вяло топтала цифры и занудно бормотала о росте продаж в отделах коммерсантов, даже на переговорах с немцами скука уныло теребила галстук и зевала.
И как-то так же уныло и, словно выполняя супружеский долг, за Мариной ухаживал импозантный начальник отдела безопасности, а его подчиненные привычно перемывали кости очередной кандидатке в фаворитки своего начальника. Был он, по общему мнению дамской половины курилки, где, собственно, и происходило обсуждение личной жизни коллег, невыносимо хорош собой, чертовски обаятелен и интересен тем, что про него никто ничего толком не знал. Мужская же половина сплетничала, что был Д.М., как его все называли, в лихие девяностые самым настоящим бандитом где-то то ли в Одессе, то ли в Кишиневе, но потом припрятал свой Макаров в сейф, а тачанку прикопал у деда в палисаднике, капиталы же удачно пристроил и полученный опыт умело обкатывает на ниве юриспруденции.
Поговаривали также, что была у сорокалетнего Д.М. красавица-жена, на которой он женился пару лет назад, увезя в загс буквально с выпускного школьного бала. Но это не мешало ему периодически приглашать Марину на обед и даже как-то в командировке попытаться ввалиться к ней в номер. Был он тогда за дверь выставлен, но осаду не прекращал, периодически за обедом намекая на широту и непОнятость своей загадочной мужской души да иногда сетуя на то, как сложно в грубом мужском мире без женской ласки и интимного соучастия.
Все эти разговоры Марину только веселили, но время с Д.М. она проводила с удовольствием, так как был он и в самом деле обаятелен, умел рассказывать разные истории из своей богатой событиями биографии и смешил до слез. Правда, иногда Д.М. начинал как-то путано и нервно философствовать о страстях и о том, что нельзя сдерживать своих желаний, иначе, мол, дело запахнет уголовным кодексом, но Марина на эти речи внимания особого не обращала, переводя разговор в плоскость отвлеченных рассуждений о литературе, музыке и прочих сублимациях. Д.М. любил послушать RAMMSTEIN и METALLICA, был склонен разыгрывать из себя эдакого кукловода в чайльд-гарольдовском плаще, но рук не распускал, надеясь, видимо, что упорство города берет.
Марина же, надо вам сказать, вздыхала по сероглазой бухгалтерше, которая явно строила ей глазки, бегала постоянно по делу и без оного в закуток переводчиков, цокая каблучками серых же замшевых туфелек, завлекательно щекотала кудрявой челкой щеку Марины, то и дело наклоняясь к ней, делая поправки в каких-то документах. Была Алена-бухгалтерша похожа на Мадонну образца 90-х, совсем не во вкусе Марины, но волновала все равно до одури.
И вот однажды, после того, как Алена особо внимательно заглядывала в глаза и интересовалась планами на вечер, щелкая калькулятором, а Марина таяла от предчувствий, отправилась она в таком уже основательно подогретом надеждами состоянии на обед в компании Д.М., которому приходилось за всем этим флиртом наблюдать постоянно. И тот вдруг поинтересовался, не видела ли Марина его, Д.М., жену, какая она, мол, красавица и прелесть. Не видала, нет, а отчего ж не посмотреть. И вот на столе две фотографии, ну, конечно, портрет в полный рост в купальнике – хороша, что ж тут скажешь, но банально это все и как-то без дрожи… и Марина отложила картинку в сторону… и тут… со следующей фотографии на нее исподлобья уставилась в упор самая настоящая Ума Турман, такая, какой она была в образе жены Генри Миллера Джун в фильме Кауфмана. И сердце Марины, сразу раз и навсегда ставшей просто Машей, просто рухнуло куда-то под стол и укатилось прочь. Оторвать взгляда от завораживающего сочетания убийственно-развратных глаз и совершенно детски-пухлых губ, змеившихся усмешкой, было невозможно.
Д.М. только хмыкнул и предложил сегодня приехать к ним в гости, мол, какой-то праздник, рождение или именины, неважно, посидим, вина выпьем, Наташа скучает, надо развлечь…
Праздник оказался подозрительно малолюдным, собственно, никого и не было в доме, а был невиданный по южно-провинциальным меркам домашний кинотеатр, хороший выбор вин в подвальчике, фрукты и много музыки. А еще было много цветов, полные комнаты цветов в кадках, каких-то замковых рвах прямо посреди комнат, просто в керамических банальных горшках – Наташа бродила среди них, разговаривала с ними и каждый называла по имени. Это было так чуднО и странно: наблюдать за ней, она была капризным и своенравным ребенком и одновременно женщиной, знающей прелесть и гибельную силу своего очарования. Наташа была сразу переименована Машей в Натали, Алена была моментально забыта, окончательно и бесповоротно.
Хотя нет, неправда. Я бы приукрасила свою героиню, но не стану этого делать, пусть все будет так, как оно было на самом деле, тем более что из мелких грешков Марины, что можно собрать с целью заставить краснеть тихого провинциального священника на исповеди, это было просто рядовым эпизодом.
Потому что после приятного вечера в доме Д.М., когда Марина (еще Марина, о да) возвращалась к себе, ее окликнула у самого дома Алена, поджидавшая ту, лениво куря в машине и заставляя бабулек у подъезда таращиться во все глаза и судачить, что вот ну и молодежь пошла… И тогда какая-то вялая после волнующего вечера у самой настоящей Джун Марина даже не сопротивлялась, позволив себя увезти куда-то за город. И вот если вы думаете, что прямо тут же и произошло сразу всё – как это обычно рассказывают девочки – Всё – с большой буквы «В», то опять ошибка вышла. Были поцелуи, много разговоров, много поцелуев…
Но был новый день в офисе, потом привычный обед с Д.М., только с Аленой уже можно было на «ты» и похихикать, покурить на балконе, пофлиртовать, а потом день заканчивался и… Любимым развлечением Маши - уже только Маши, потому что это имя дала ей Натали - теперь стали побеги из офиса, чтобы полюбоваться Натали и поболтать с ней о всяких глупостях у нее в магазине – когда-то Д.М. подарил жене для развлечения цветочную лавочку, где та лениво перебирала разную флору да мастерила букеты. Смотрелась она среди этого тропического рая сказочным цветком, источающим такой одуряющий аромат, что можно было задохнуться…
Маша теперь почти каждый день приходила к ним в дом, что был не так далеко от работы, собственно, в этом маленьком городе все было рядом, на улице с каким-то дореволюционным названием – въезд Белой акации. И у нее было такое чувство, словно тут и была ее семья, и она оставалась ужинать, иногда только на пару минут забегая к себе переодеться после работы. У нее же не было своего дома, а ту комнатенку в домике у глухой бабульки, что она снимала, домом она не считала.
И однажды, когда Маша помогала пересаживать Натали какой-то диковинный цветок, явился явно после особо удачного дня Д.М., сказал, что сегодня у них праздник и срочно нужен торжественный ужин. А пока барышни суетились на кухне, постоянно подливал им вина, напропалую шутил, дурачился, словно ему каких-то дет двадцать пять и он, «продажный менеджер в заштатной фирмешке», заключил выгодный контракт на продажу мегавеников для сети ресторанов «Гнездо Дуплянки» – словом, был в ударе. И был этот самый ужин, и много было выпито вина, и даже шутить и смеяться сил уже не было, даже фильмов смотреть не хотелось, такая всеми овладела истома… И Натали предложила сыграть в покер на раздевание – «ну, стрип-покер, а вы что, никогда не играли в эту игру, когда были студентами?..»
Ну, что толку описывать бредово-хмельные фантазии юной особы, у которой только и желаний было, что целовать-целовать-целовать эти с ума сводящие губы, а игра в псевдо-покер ведь просто предлог, конечно… И совсем наплевать, что вот еще Д.М., да, разве это не еще один поименованный цветок в горшке?..
Короче, это можно было бы назвать Машиным полным падением, но это был полет, потому как у нее теперь была своя Королева Наталия, Первая и Последняя… Мдааа, оставим эротику порнографам-графоманам, я же просто доскажу вам это совсем не сказочную историю.
Часто они втроем выезжали за город, выбирались, как это называется, «в люди», Д.М. при этом вел себя так, словно у него уже две жены, и даже не замечал, какое их трио производит шокирующее впечатление на сонный южный городишко. Однажды на корпоративном сабантуе по случаю Нового Года, где были все трое, Марина даже пригласила Натали танцевать, разумеется, она держала себя в руках, но видимо, в скрещенных взглядах их били такие молнии, что в воздухе ощутимо запахло озоном. И позже подвыпившая Алена-бухгалтерша, со слезою в голосе выговаривала Марине, что та ее забыла совсем, и вообще как можно было, я же видела, что ты ее в шею целовала, она же ребенок совсем, лет двадцать, а тебе целых двадцать восемь… совершенное число, а ты так ведешь себя, как последняя распутная девка…
А распутная девка только пятилась от нее, на виду у радующихся «шкандалю» сотрудников, полных нездорового любопытства, пока Д.М. не увел Алену поправить основательно подпорченный макияж и имидж строгого финансового гения.
… Но были еще и совершенно нереальные в своей бредовости ночи, когда Натали сбегала к Маше просто среди ночи прямо в постель, оставалась до утра, уходя только с рассветом в дом мужа.
Разумеется, не могло так продолжаться вечно, потому что Д.М. иногда в бесконечных разговорах с Машей начинал нести какую-то совершенную ахинею про его к ней никем не понятую любовь, про устойчивость треугольников вообще, а такой треугольной семьи, где все друг друга любят, так просто незыблемую прочность…
И все закончилось, как это и бывает, если выхода нет никакого, совершенно скандальным образом. Поговаривали, что пристрелил Д.М. жену, как собаку, что потом все продал, чтобы откупиться от дела и даже исчез, никакого ни суда, ни следствия, замяли друзья-приятели.
Но с особым смаком обсуждали самые почти порнографические детали этого убийства, что в один прекрасный вечер нашел он женушку в спальне и не одну, конечно, да там в постели супружеской запросто сунул ствол своего «макарова» ей между ног да выстрелил раза четыре, и вроде даже потом сделал контрольный ей в голову – как собаке, чтоб не мучилась, а потом и себя порешил, а может, и нет вовсе, это уже не так важно было – а вот про «пистолет да прямо ей между ног» - это да, все обсуждали…