Чудачка из Железки Глава 22

Татьяна Арутюнова
  В машину Вольских я села недалеко от Курского вокзала. Погода была действительно ужасной. Мокрый снег валил хлопьями и оседал в кашицеобразные лужи, состоящие из снега и воды. Дворники и снегоуборочные машины не справлялись с очисткой дорог. С проезжей части дорог из-под колёс транспортных средств в пешеходов, идущих по тротуарам, летела водно-снежная жижа. Хотя было ещё совсем раннее утро, но пробки на дорогах уже начали образовываться в разных районах Москвы. Видимость оказалась совсем плохой. До МКАД мы ехали молча, медленно. В салоне играла тихая музыка, да Вера с Антоном лишь изредка негромко перекидывались словами. Потом Вольский выключил музыку и обратился ко мне:

— Жанна, мы столько вместе пережили в связи с этими судебными тяжбами, думали, что доверяем, друг другу, а всю правду по этому делу узнали от Лиды, а не от тебя. Ты нам не доверяешь или преследуешь какую- то цель?

Я замерла и подумала:

«Ёлки палки! Ну, почему я не предупредила Лиду, чтобы она не говорила ничего Вере. Ведь я должна была предвидеть, что она ей позвонит и обсудит то, что услышала от меня!

Теперь я молча обдумывала, с чего начать своё оправдание. Антон, не дождавшись ответа, заговорил с виноватой интонацией в голосе:

— Поверь, если бы я знал, что обвинение повесят на тебя, то не стал бы переписывать своё заявление? Меня опять обвели вокруг пальца, не объяснив, что задумали.

— Я ни в чём тебя не обвиняю, — наконец, собралась я с мыслями и начала объяснять свой поступок. — Ты всего лишь защищал свою жену. Любой другой поступил бы также.

— Нет, дорогая Жанночка, если бы я знал, что теперь станут тебя обвинять в нашем с Олегом отравлении, то не стал бы писать это проклятое новое заявление! — раздражённо выпалил он. — Мне только вчера стало известно, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор. Маменька берегла мои нервы после болезни, и боялась, что я расскажу вам о том, что стал виновником затопления дорогущих картин. Тогда стало бы невозможным выкрутиться из этой ситуации моему семейству, а главное — сыну Зверева.

— Антон, смотри на дорогу и перестань психовать! — потребовала я. — Не забывай, что везёшь беременную жену.

— А Олега-то как обвели вокруг пальца, когда разрешили забрать заявление! Ты представляешь? Он ведь надеялся, что дело прекратят после этого, а на самом деле его сфабриковали по-новому сценарию да ещё тебя подставили! Я, если честно, не знал, что вы перестали общаться. Вчера стал расспрашивать его, почему он не рассказал мне то, о чём ты сообщила Лиде. А когда он сказал, что уже месяц тебя не видел и ничего по этому поводу не знает, я рассказал ему всё.

— Да? — аж подпрыгнула я не сиденье. — Ну, и какое впечатление произвёл на него твой рассказ?

— Он сказал, что был дураком, когда обиделся на тебя. Рассказал, что сделал тебе предложение, а ты захотела отложить бракосочетание до исполнения годовщины со дня смерти отца и до окончания судебных разбирательств, словно предвидела, что оно может коснуться и тебя. Тогда он добился разрешения забрать своё заявление, и был этим очень горд.

Я молчала. Слёзы накатились на мои глаза и потекли по щекам. Расчувствовалась от того, что он всё понял и осознал.

— Что молчишь? — спросил Антон.

В этот момент из вихря падающего снега на встречную полосу выскочил внедорожник. Антон резко повернул вправо. Всё закружилось вокруг. Я не успела ни в чём сориентироваться и провалилась куда-то. В себя я пришла от холода. Открыла глаза, но ничего не соображала и не помнила. Только видела, что меня грузят на носилки. Когда понесли к машине скорой помощи, я увидела, что таких машин несколько. Чуть дальше стояли две разбитые и искорёженные легковушки. На земле кто-то лежал, накрытый простынёй. Я это видела, но при этом не испытывала никаких эмоций. Не ощущала боли. Спустя какое-то время меня привезли в московскую больницу. Врач начал спрашивать, где я ощущаю боль?

— Нигде, — еле выговорила я.

— Она ещё находится в шоке, — сказал он кому-то. — С такой травмой боль обязательно должна быть.

После этих слов я вновь погрузилась в небытие. Когда пришла в себя, то увидела рядом Олега, сидящего в накидке и маске.

Он держал мою руку в своих ладонях и поглаживал.

— Молодой человек, ваше время истекло, — категоричным тоном произнесла медсестра.

— Я уже ухожу. Смотрите, Жанна глаза открыла. Ты слышишь меня? — обратился он ко мне.

Я моргнула глазами, показав ими, что слышу.

— Всё будет хорошо! — затараторил он быстро. — Выздоравливай, меня уже просят покинуть палату.

С этого дня он стал посещать меня часто. Когда меня перевели из реанимации в обычную палату, то рассказал, что Антон и Вера тоже лежат в больнице, только в другой. Они так же получили различные травмы, но чувствуют себя уже лучше.

— Это я вызвал вам скорую помощь и сообщил в ГИБДД, — добавил он.

— Откуда ты там взялся? — удивилась я.

— Когда Антон поведал мне историю, рассказанную тобой Лиде, я очень расстроился и решил тоже поехать с вами.

— Зачем? Тебя туда не вызывали повесткой.

— Не знаю. Думаю, что поднял бы там шум, ворвался в суд и всё рассказал бы, что обо всём этом сфабрикованном деле думаю!

— Кто бы тебя в суд пустил и дал там говорить? — с усмешкой произнесла я, а потом спросила: — Вера с Антоном знали, что ты едешь сзади?

— Знал только Антон, — признался Олег. — Он дал мне слово, что не расскажет об этом Вере и тебе.

— Конспираторы вы ещё те! — с чувством проговорила я. — нам с Верой даже женская интуиция не подсказала, что вы с Антошкой в сговоре. Вот только получается, что мы сорвали судебное заседание. Нас могут за это наказать. Ведь там не знают, что мы попали в аварию.

— Я позвонил в суд по телефону, указанному в твоей повестке, и сообщил о случившемся происшествии с вами в дороге.

— Олег, неужели мне надо было попасть в аварию или оказаться в суде, чтобы ты понял, что был не прав? — посмотрела я с укором ему в глаза. — Ты исчез на целый месяц! Получается, что если бы Антон не позвонил тебе и не сказал, что мне пришла повестка, ты так и не начал бы со мной общаться?

— Жанна, прости меня-дурака! Я здорово переживал твой отказ познакомиться с моей матерью и выйти за меня замуж. Не уверен, что начал бы я с тобой общаться, если бы не произошли последние события. Ведь я так и продолжал бы думать, что я прав, а ты нет. И ждал бы, когда душевная боль утихнет, чтобы жить дальше. Но всё изменилось, и я снова с тобой.

— Ладно, прощаю, — не совсем уверенно произнесла я, потому что обида всё ещё сидела в моей голове. — Мне почему-то кажется, что когда меня после аварии несли на носилках, я видела две совершенно изуродованные машины и человека на земле, накрытого простынёй. Это было в бреду или на самом деле?

— На самом деле тот внедорожник, который летел на вас, врезался в машину, следующую за вами. Антон молодец, вовремя среагировал и резко повернул вправо. Хоть машина перевернулась и свалилась с дороги, но травмы вы получили терпимые.

— А как дела у Веры? Ей же скоро рожать.

— За Верой постоянно наблюдают врачи, утверждают, что при аварии ребёнок не пострадал, и угрозы для преждевременных родов тоже нет. В твоём банке я побывал на следующий же день и сообщил, что ты попала в аварию и лежишь в больнице. Меня спросили, в какой больнице ты лежишь, и пообещали навестить. Твоя мама знает, что ты здесь лежишь?

— Нет. Дай мне твой мобильный телефон, я позвоню ей, — попросила я. — Мой мобильник, вероятно, выпал из моего кармана при транспортировке.

Я взяла телефон Олега и позвонила Раисе. Мне пришлось шифроваться перед Олегом. Не могла же я попросить телефон, чтобы позвонить маме, а потом назвать маму Раисой Андреевной. Я же не сообщила ему, что у меня теперь их две. Поэтому, когда Раиса мне ответила, я сказала:

— Мама, здравствуй!

— Кто это? — спросила Раиса, вероятно потому, что я так её никогда не называла, да и номер на экране высветился не мой.

— Это я — Жанна. Звоню с чужого телефона.

— Ты где? Я потеряла тебя. Твой домашний телефон и мобильный не отвечают, — услышала я.

— Я в больнице, в аварию попала.

И рассказала, как это произошло, где лежу.

— Ирина знает, что ты в больнице?

— Нет.

— Я позвоню ей, — пообещала Раиса сдержанно. — Мы к тебе приедем. Выздоравливай.

На следующий день меня навестили сотрудники с работы. И это придало мне надежды на то, что банк не собирается от меня избавляться из-за предстоящего длительного лечения. Обычно банки не церемонятся со своими сотрудниками и расстаются с ними легко по любому поводу.

 Потом пришли матери вдвоём. А через день произошла очередная комедия с Олегом. Раиса рассказала Дмитрию, что я попала в больницу. Сообщила, в какую. То ли его мать попросила, то ли совесть в нём проснулась, то ли жалость ко мне накатила, а может, захотел увидеть меня несчастной и больной, не знаю, но он тоже пришёл ко мне с букетом цветов и пакетом с продуктами. Он явно не привык делать добрые поступки, поэтому засмущался, когда увидел меня в бинтах, гипсе, и выпалил:

— Ну, что, чума, допрыгалась?

— Не понял? — послышался голос Олега в двери. — А ну, вали отсюда!

Он схватил принесённый Дмитрием букет и треснул им его по лицу.

— Забирай свой веник, и чтобы духа твоего здесь не было! Ишь ты, пришёл запугивать больную девчонку! Или решил одурачить её, как одурачили нас с Антоном? Не выйдет! Пошёл вон, придурок!

Никитин с силой вытолкал его за дверь и ещё долго гнал по всему коридору. Я даже слова не успела вставить. Да и что я могла сказать?

— Не трогай Дмитрия, он — мой брат!

Как я гордилась Олегом! Мужчина, можно сказать, второй раз героически защищал меня! Первый раз — от близнецов в электричке, которые вовсе не посягали на мою честь, а просто по очереди в разных частях вагона пообщались со мной на одни и те же темы. А он подумал, что это один и тот же человек надо мной, изрядно захмелевшей на корпоративе, измывается и надсмехается. И вот сейчас показал Дмитрию, что за меня есть кому постоять. Олег вернулся весь красный от гнева, но с чувством исполненного долга.

— Пусть только попробует ещё хоть раз сюда явиться! — грозился он. — Убью гада!

Кто бы только знал, как тяжело мне было сдержаться, чтобы не расхохотаться! Всё тело сотрясалось от смеха. Только мимику лица я старательно делала серьёзной, чтобы не выдать себя.

— Ты что так дрожишь? — спросил Олег. — Испугалась его?

Я притворно кивнула головой.

— Не бойся, он сюда больше не сунется. Я гнал его пинками до самого выхода.

На следующий день ко мне в больницу приехала Марина. Расспросила о самочувствии, о том, как меня угораздило попасть в аварию.

— Дмитрий мне рассказал, что ты лежишь здесь, — сказала она, — просил навестить тебя. Как видишь, не такой уж он и плохой человек.

— Получается так, — согласилась я. — Ты спрашивала его, хочет он ребёнка или нет.

— Спрашивала, — ответила Марина, опустив глаза.

— И что он ответил?

— Сказал, что сейчас не время его заводить.

— А сказал, почему?

— Сказал. Ему хотелось бы дождаться окончания всей истории, из-за которой ты ехала в суд. Сказал, что не хотел бы, чтобы я растила малыша одна, потому что всякое может случиться.

— Резонно, — одобрила я. — Его можно понять, если дело только в этом.

— Он сказал, что если всё хорошо закончится, мы поженимся, и тогда будем думать о продолжении рода. Ты хоть осознала уже, что мы с тобой станем роднёй?

— Ещё бы! Конечно, осознала!

* * *

В больнице я пролежала чуть более месяца. Через две недели после выписки вновь пришла повестка в суд. Получив её, я решила навестить Марию Мироновну и спросить, не известно ли ей что-либо о той помощи, которая мне была обещана её приятелем. Она была дома и очень обрадовалась моему приходу. Когда я обратилась к ней по интересующему меня вопросу, она ответила, что всё будет хорошо. Что им известно, что мы с Антоном и его женой лежали в больницах.

— Не стоило бы мне так говорить, — развела она руками, — но это хорошо, что вы попали в аварию. Если бы в тот день состоялся суд, то не известно, чем бы он закончился, так как документы, которые проверялись на подлинность, не успели пройти экспертизу. Сейчас экспертиза закончена. Она поможет вам.

— Можно узнать, что это за экспертиза?

— Конечно, можно. Хозяин затопленной квартиры, который предъявил иск на двести восемьдесят миллионов рублей, предоставил «липовую» экспертизу на предмет степени повреждения картин от затопления, — объяснила она. — Когда наш человек обратился с ней по адресу, указанному на её бланке, там ответили, что они её не выдавали, и что этот бланк поддельный. Поддельными оказались и документы, подтверждающие стоимость и приобретение этих картин на аукционах. Две квартиры, находящиеся на втором и первом этажах подали иски на небольшие суммы: двадцать девять тысяч рублей и тридцать пять. Там живут пожилые люди. Сейчас мой знакомый обдумывает вопрос, как лучше поступить? Сообщить суду о том, что документы на двадцать восемь миллионов поддельные, до суда или во время его.

— А в чём разница? — не поняла я.

— В первом случае суд может предложить родителям Антона и хозяину фирмы расплатится с пострадавшими хозяевами второго и первого этажа до суда. Эта сумма для них небольшая. Судебная тяжба прекратится.

— А как поступят с мужчиной, подавшим иск на двести восемьдесят миллионов?

— Пока не знаю. Но думаю, что привлекут его к ответственности за подачу поддельных документов в суд. После этого он сам не захочет требовать возмещения какого-либо ущерба.

— А что будет, если сообщить суду о поддельных документах во время суда?

— Тогда придётся ехать в суд ещё раз.

— Я очень хочу, чтобы этот суд совсем не состоялся, но мне уже пришла повестка.

— На какое число, — спросила Мария Мироновна.

— На пятое.

— У-у-у! — протянула она.- Впереди ещё несколько дней.

Я поблагодарила Марию Мироновну за информацию и помчалась домой. Нет, не помчалась, а полетела, как по воздуху, невзирая на недавно полученную травму.

— На этот раз я не буду ничего скрывать от Антона, Веры и Олега, — решила я и сняла трубку домашнего телефона.

— Да! — ответила Вера.

Поприветствовав её, я попросила позвать Антона. Он тут же ответил.

— Антон, мне удалось узнать, что экспертиза по иску на двести восемьдесят миллионов оказалась липовой! — с восторгом прокричала я. — Поддельными оказались и документы, подтверждающие стоимость и приобретение этих картин на аукционах.

— Да ты что?! — удивился он и восхитился: — Это замечательная новость Жанна!

— Думаю, что твоя мать должна поставить Зверева старшего в известность об этом, — намекнула я. — Надеюсь, что они без всяких судебных тяжб заплатят хозяевам второго и первого этажей суммы по их искам. Общая сумма по ним составляет шестьдесят четыре тысячи рублей.

— Да я сам заплачу эти деньги! — крикнул он на радостях. — Завтра же поеду навестить пожилых хозяев квартир, попросить их забрать заявления и под расписку отдам им деньги. Непонятно, почему мать не расплатилась с ними сразу? Сейчас позвоню матери, обрадую новостью о поддельных документах.

* * *

Примерно через час Елена Николаевна сама перезвонила мне.

— Жанна, ты помоги мне связаться с тем человеком, который может предоставить доказательства того, что документы по иску на двести восемьдесят миллионов рублей поддельные, — попросила она. — Хочу решить вопрос со Зверевым по этому липовому иску до суда.

— Я не могу этого сделать быстро, — опешила я. — Мне приходится общаться с ним через знакомую. Завтра я схожу к ней. Если это будет возможно, я вам сообщу. Прошу пока со Зверевым не говорить о поддельных документах, чтобы всё не испортить. Ведь мне не известен замысел того человека, который всё это раскопал.

— Хорошо, — ответила Елена Николаевна, — тогда я буду ждать твоего звонка.

На следующий день после работы я опять пошла к Марии Мироновне. Она как раз шла откуда-то домой.

— Ты ко мне, девонька?

— К вам.

— Ну, пошли. Чайку попьём, пообщаемся. — подхватила она меня под руку.

Мы зашли в квартиру, разделись. Она поставила чайник.

— Мария Мироновна, вы не могли бы дать телефон того человека, который доказал, что документы по иску в двести восемьдесят миллионов поддельные?

— А тебе он зачем?

— Уж очень не хочется ехать в суд. Хочу попросить его пообщаться с матерью Антона Вольского. Надо, чтобы информация о подделке документов стала известна до суда. Тогда бы мать Антона, хозяин фирмы, хозяйка квартиры, в которой мы жили с ребятами, и хозяева затопленных квартир прекратили судебные тяжбы. А сам Антон завтра же поехал бы в тот город возмещать ущерб хозяевам второго и первого этажей, взять с них расписку о получении денег и попросить их забрать свои заявления из суда.

— Твоё пожелание я ему передала сразу после нашего вчерашнего с тобой разговора. Завтра позвоню тебе и сообщу, что ему удалось сделать. А ты, девочка, никогда никому о нас не рассказывай и не проси о встрече с посторонними людьми. Поняла?

— Поняла, — почувствовала я себя виноватой.

— Вот и сейчас ты поторопилась всё рассказывать. А я забыла тебя предупредить, чтобы ты молчала. Не навредила бы ты себе!

Засвистел чайник. Мария Мироновна принесла сладости, разлила по чашкам чай и поставила на стол. Начался спокойный длительный вечер её воспоминаний. Я сидела, пила чай и слушала. А бабуля, словно возвращалась в свою молодость, рассказывала медленно, с чувством. Казалось, что она молодела на глазах, и заново проживала всё, о чём говорила.

На душе у меня стало тепло: то ли от её воспоминаний, то ли душа моя успокоилась от осознания, что ей и её друзьям, скорее всего, удастся вытащить меня из беды. Мария Мироновна стала мне уже родным человеком. Да, да, именно родным. Потому что она уже второй раз пытается спасти меня. Первый раз она спасла меня в море, когда я постоянно думала, что не имею права утонуть только ради неё, а потому упорно, из-за всех сил держалась на воде. О чём она, конечно же, даже не догадывается. И вот сейчас, уже вполне осознанно борется за мою свободу.

Продолжение в главе 23                http://www.proza.ru/2016/02/18/1450