По окончании рабочего дня я взяла сумочку Веры, её под руку, попрощалась с девчонками и отправилась на остановку, указанную в записке.
— Вера, да очнись ты! — трясла я её за локоть. — Не теряй самообладания! Сейчас придём в другую квартиру, обсудим всё и начнём искать выход. Ты только подробно вспомни, что тебе наш дорогой Илюша сказал.
Слёзы выступили на её глазах и медленно потекли по щекам.
— Жанна, я беременна от Антона, который совместно со своей мамочкой и папашей Олега пытаются зачем-то посадить меня в тюрьму.
— А он об этом знает?
— Нет. Я не торопилась сообщать ему об этом. Хотела убедиться, на самом ли деле я ему нужна, и изменился ли он. Ведь такой, каким Антон был здесь в квартире, он мне не нужен.
— Так ты что, собиралась прервать беременность?
— Нет, конечно. Мне уже по возрасту пора иметь ребёнка. Я просто не сказала бы ему о беременности, если бы посчитала, что он не достоин быть моим мужем и отцом малыша.
— Ничего не понимаю в твоих рассуждениях! Сначала ты вступаешь с ним в близкие отношения, беременеешь от него, и только потом начинаешь рассуждать, достоин ли он был это делать с тобой или нет! Где логика-то?
Так за разговором мы доехали до нужной остановки, вышли и через три минуты уже были у подъезда нужного дома. Дверь нам открыла пожилая женщина.
— Мы от Лиды по поводу аренды вашей квартиры, — сообщила я с натянутой улыбкой.
— Проходите, — предложила женщина, — осмотрите квартиру, определитесь — подходит она вам или нет.
Мы прошли. Квартира оказалась светлой, чистой. И я ответила:
— Подходит. Мы можем прямо сейчас остаться в ней?
— Конечно. Меня зовут Ниной Петровной. Вам Лида назвала сумму, за которую я согласилась сдать вам жильё?
Я открыла сумочку, отсчитала нужную сумму и протянула Нине Петровне.
— Такую сумму вы назвали?
Она пошелестела купюрами и ответила:
— Спасибо, именно такую. Позвольте взглянуть на ваши паспорта.
Мы с Верой вытащили свои документы и протянули ей.
— Я должна переписать их данные в договор, — сообщила она, листая паспорта и внося их данные на листки бумаги.
— Я тоже хотела бы убедиться, что именно вы являетесь хозяйкой квартиры.
— Вы — умница, — улыбнулась Нина Петровна. — Квартиру надо снимать только у настоящего её хозяина, чтобы не быть обманутой.
Она протянула мне свой паспорт, свидетельство о государственной регистрации права собственности на эту квартиру и составленный ею договор. Я прочитала его, взглянула на документы и передала Вере. Она тупо посмотрела на всё и поставила свою подпись под своими паспортными данными в договоре. Не обнаружив ничего кабального, я тоже его подписала.
— Вот ваши ключи, — сказала Нина Петровна, протягивая мне связку. — Это ваш экземпляр договора. Отдыхайте, девочки. Постельное бельё в этом шкафу. Не буду больше вас беспокоить.
Хозяйка ушла. Вера тяжело опустилась в кресло.
— Рассказывай, о чём вы говорили с Ильёй Семёновичем.
— Жанна, я даже с тобой боюсь разговаривать. Всем перестала верить. Не понимаю, зачем ты притащила меня в эту квартиру? Почему нельзя было оставаться у девчонок?
— Потом поймёшь, рассказывай!
— Он сказал, что единственной подозреваемой в деле об отравлении Олега и Антона осталась я, потому что последней в день отравления покинула квартиру и, якобы, оставила им на столе ключи, записку и бутылку с отравой.
— Что он ещё говорил?
— Больше ничего.
— Тогда чем вы там занимались целый час? Он тебя о чём-нибудь ещё спрашивал?
— Не помню, — произнесла Вера, потирая пальцами виски. У тебя есть какие-нибудь таблетки от головы.
— У меня есть парацетамол. Будешь пить?
— Давай. Иначе я не выдержу эту адскую боль.
Она встала, прошла в кухню, достала стакан из шкафа, набрала из крана воды и запила таблетку.
— Жанна, подожди с полчаса, пока не утихнет боль, — взмолилась она, укладываясь на диван. — Позже обо всём поговорим.
Я взяла в шкафу подушку и положила ей под голову. Затем решила поискать какой-нибудь продуктовый магазин. Перед выходом из квартиры, предупредила:
— Никому не открывай дверь. Внимательней смотри в дверной глазок.
Магазин я нашла быстро. Накупила продуктов и вернулась обратно. Вера спала.
— Значит, боль прошла, — решила я и тихонько прошла в кухню, готовить нехитрый ужин на двоих.
Почистила картошку, нарезала её тонкими пятаками. Открыла банку говяжьей тушёнки, вытащила из неё жир, растопила на сковороде. Высыпала в него картофель, а за пять минут до готовности бросила в неё размятую тушёнку и посыпала картофель солью. Поставила кипятиться чайник.
— Вкусно пахнет, — услышала я в дверном проёме голос Веры.
Выглядела она уже вполне нормально. Даже на щеках появился лёгкий румянец.
— Садись есть, — предложила я, раскладывая картошку на тарелки. — Сейчас огурцов порежу, сыра, помидоров, хлеба. Поешь, сил наберёшься и успокоишься.
За едой я ещё раз спросила:
— Так ты вспомнила, о чём тебя спрашивал Илья Семёнович?
— Он спросил, присутствовала ли ты в тот момент, когда я выходила из квартиры.
— Что ты ему ответила?
— Правду, что не присутствовала.
— Вера, мне он тоже задавал такой вопрос. Когда я вышла из его кабинета, у меня на душе было паршиво, и, облокотившись о стену его кабинета, я попыталась прийти в себя. За дверью услышала его голос. Он сообщил кому-то по телефону, что меня не было в квартире, когда ты из неё выезжала, а значит, и свидетелей того, что ты не оставляла на столе бутылку с ядовитым веществом, у тебя нет. В связи с этим он предложил действовать по ранее оговоренному плану. Получается, что вся подстава исходит от Ильи и Елены. Только не понятно, зачем им это надо.
Веру снова затрясло.
— Что я им сделала? За что они на меня ополчились?
— Не реви! — приказала я. — Сейчас не время нюни распускать! Действовать надо! Искать выход из сложившейся ситуации. Вспомни, он не спрашивал тебя о присутствии в квартире в момент твоего ухода кого-нибудь другого?
— Нет.
— Точно не спрашивал?
— Точно.
— Это меняет дело, — обрадовалась я, потирая руки.
— Каким образом это меняет дело?
— Ведь там мог присутствовать кто-нибудь другой и стать свидетелем того, что бутылку с ядовитым веществом ты не оставляла.
— Кто же согласится это подтвердить?
— А мы попросим Лиду и Аню. Они поймут, что из тебя пытаются сделать козла отпущения, и подтвердят твоё алиби. Пусть они скажут, что ты попросила их заехать за тобой, помочь вынести вещи из квартиры и отнести их в машину.
— Ты уверена, что они на это пойдут?
— Пятьдесят на пятьдесят, — призналась я. — Но попытка — не пытка, поговорить с ними стоит.
В дверь позвонили. Я осторожно подошла к глазку и заглянула. На лестничной площадке стояли Аня и Лида с вещами. Я открыла дверь и пропустила их внутрь.
— Ну, как вы тут расположились? — спросила Лида.
— Нормально. Спасибо, что ты так оперативно нашла нам эту квартиру.
— На здоровье, пользуйтесь моей добротой.
— Рассказывайте, что случилось? А то мы уже устали строить догадки.
— А случилось вот что, — начала я рассказ. — С девчонок, которых мы видели в ресторане, собираются снять обвинение в отравлении наших ребят.
— Неужели Антон с Олегом решили забрать свои заявления? — удивилась Лида.
— Нет. Просто теперь это преступление пытаются повесить на Веру.
— Как? — воскликнула Аня. — Этого не может быть! На чём основано такое обвинение.
— Елена Николаевна рассказала в милиции о причинах, из-за которых мы с Верой выехали из той квартиры. Узнав, что Вера выезжала последней, в милиции решили, что она захотела отомстить ребятам за унижения и оставила в квартире бутылку с ядовитым веществом, имитирующим коньяк.
— Но девчонки из ресторана сами сознались в содеянном!
— Семёнович сказал, что их признания не касаются отравления Антона и Олега, а относятся совсем к другому событию. Просто в милиции не сразу в этом разобрались.
— Ну, это же ложь и провокация! — выпалила Лида.
— Финансовый директор каждую из нас в отдельности спросил, не присутствовала ли я в квартире в момент последнего ухода из неё Веры с вещами. Получив отрицательный ответ, позвонил кому-то и сообщил об этом, сказав, что у Веры нет алиби и свидетельствующих в её пользу людей. Он предложил тому, с кем говорил, действовать по ранее оговоренному плану. Я в момент его разговора стояла за дверью и всё слышала. Мы с Верой поняли, что он и Елена являются инициаторами перекладывания вины с тех девчонок на Веру.
— И что вы собираетесь теперь делать?
— Я решила, что необходим один или два человека, которые взяли бы на себя смелость подтвердить, что они помогали Вере выносить из квартиры вещи и видели, что кроме ключей и записки на стол Вера ничего не клала и не ставила.
— Вы намекаете на нас, поскольку мы приезжали за ней? — догадалась Аня поникшим голосом.
Заметив перемену в её голосе, в разговор вступила Вера:
— Девочки, это дело сугубо добровольное. Не расстраивайтесь. Если не хотите мне помогать, или сомневаетесь в моей невиновности, то я на вас не обижусь и всё пойму. Сейчас ничего не отвечайте. Послезавтра будет суд. У вас ещё есть время всё хорошо обдумать.
В четверг к десяти часам утра мы с Верой отправились в суд по адресу, указанному в повестке. Аня с Лидой нам так и не сказали ничего о своём решении. Вера спрашивать их не стала.
— Ты заметила? — спросила меня Вера в дороге, — Антон за всё это время так мне и не позвонил. Не пришёл ко мне в офис.
— Не расстраивайся, ты же сама не захотела жить с ним в одной квартире. Возможно, Антон обиделся на тебя за это и теперь ждёт, когда ты одумаешься и вернёшься.
— А как ты поступила бы на моём месте?
— Ты же видишь, я поступила так же, как и ты.
— Нет, мы с тобой в разном положении, — начала она объяснять, — у вас нет тёплых отношений с Олегом. На тебя ему не за что злиться.
— Должна тебе признаться, — стала оправдываться я, — у нас с Олегом тоже завязался роман. Только теперь я думаю, что он не настоящий. В наши отношения он вкладывает какой-то свой интерес, возможно, связанный с судебным разбирательством.
Мы подошли к зданию суда. Предъявили охраннику на входе повестки и прошли в длинный коридор.
— Никогда бы не подумала, что в здании суда так много народа, — сказала Вера, отыскивая глазами нужный нам номер кабинета.
— Вот он.
Перед кабинетом, кроме наших ребят и их родителей, стояли и те девушки из ресторана с абсолютно спокойным и счастливым видом.
Не успели мы найти место, где можно было остановиться, как Вере позвонила Лида.
— Вера, ты ещё не в зале суда?
— Нет.
— Ты должна сказать в суде, что мы с Аней были с тобой в квартире, когда ты из неё выходила. Только сделай это тогда, когда тебя вызовут в зал суда и скажут, что у тебя нет свидетелей, способных подтвердить твоё алиби. Это очень важно. Смотри, не скажи это кому-нибудь преждевременно, чтобы они не воспользовались наличием времени и не изменили сценарий обвинений и показаний. Это заседание суда будет не последним. Суд обязан будет вручить нам повестки с требованием, явиться на следующее заседание суда в качестве свидетелей.
— Хорошо, спасибо, — ответила Вера и тихонько пересказала мне разговор с Лидой.
Я на минутку отвлеклась, посмотрела в толпу и не поверила своим глазам.
Перед другим кабинетом суда стояла Раиса Андреевна, жена моего отца и моя биологическая мать. Она словно почувствовала мой взгляд и тоже оглянулась в мою сторону. Потом сорвалась с места и направилась ко мне.
— Прости, дорогая, — вместо приветствия сказала она, — я, честно говоря, подумала, что ты сочинила свою командировку, чтобы не оставаться с больным отцом. Ты здесь, по какому вопросу?
— По делам фирмы. А вы?
— А я по делам своего сына, — стыдливо ответила она. — Он хоть и не живёт со мной с двенадцати лет, но быть сыном мне не перестал.
— А где же он живёт с двенадцати лет?
— Он был очень не доволен нашей с твоим отцом незаконной связью. Однажды поставил мне условия, чтобы я выбрала между твоим папой и им.
— Неужели вы выбрали моего отца вместо сына?
— Нет, я не стала выбирать, а постаралась сблизить их. Тогда сын разозлился и ушёл к своему родному отцу. А сейчас, когда его задержали, он обратился ко мне с просьбой, приехать сюда. До суда нам встречу не разрешили. Здесь он оказался по милости родного отца. Ну, не буду нагружать тебя нашими с ним проблемами.
— Сколько же всего на вас свалилось! — посочувствовала я. — Болезнь моего отца, а теперь ещё и с сыном беда.
— Ладно, Жанночка, дома поговорим, мне пора, — сказала она и направилась к другому залу суда.
— Смотри, с какими физиономиями стоят наши кавалеры! — с усмешкой кивнула на них Вера.
— Вижу, Только у меня от вида этих физиономий «на душе кошки скребут».
— Да, ладно, не бери в голову, отвернись и не смотри на них.
Продолжение в главе 14 http://www.proza.ru/2016/02/17/1205