Калмыцкая Сахча удачно скрылась от посторонних глаз. Бывало, стоишь на перекрёстке, а в чистом поле только одинокая берёза у перекрёстка растёт.
Чтобы попасть в село, нужно поздороваться с белоствольной красавицей, спуститься с горы и сразу увидишь крыши домов с сараюшками, баньками, садами.
Село растянулось извилистой лентой у подножия горы вдоль некогда прозрачной реки. Кличут его Калмыцкой Сахчой, хотя калмыки там отродясь не жили. Старожилы сказывали, что рядом, ещё при царе, располагался калмыцкий форпост, давнее соседство с ним прилипло к названию села. А передовой колхоз народ до сих пор вспоминает с болью в голосе, сердце и душе.
Баба Алина проработала в местном колхозе более сорока лет. Не высокая, худощавая, с огромными серыми глазами да родинкой над губой. А присмотревшись, замечаешь, как еле заметную паутинку, морщины на лице. Рано овдовела. Сына похоронила пять лет назад. Первый год сильно убивалась, думала, следом уйдет. Но, Бог милостив.Жила одна, чем могла, помогала сельчанам, заботилась об одиноких соседях.
Дочка была её гордостью: школу на медаль закончила, потом институт с отличием. Вышла замуж за городского, не вернулась в родное село, с семьёй навещала престарелую мать.
Глянув в окно, Алина заприметила знакомую машину. Радостно и тревожно стало на душе. "Али чаго случилось?" - встревожилась. Дочка с зятем не приезжали среди недели. На ходу слнула передник и наспех повязала новый платочек, хозяйка спешила встречать дорогих гостей.
– Внуков пошто не привезли? Свежим воздухом подышали бы, побегали по траве, – хозяйка обнимала гостей.
– Внуки с саду, в субботу приедут. Мы не надолго, – смеясь, дочь обнимала мать. – Ох, мама, как вкусно пирогами пахнешь!
– Пекла-пекла, по утру. Внукам молочка с пирогами в гостинчик заверну, пожуют родимые. Каки нарядные, красивые! Дайте, получше разгляжу, – хозяйка рассматривала гостей, будто впервые увидала. – Доченька, не то причёску модную сделала в бахмарской, волосы другого цвета стали! Платье новое, красота! Сынок - стал солидным, сурьёзным, - Алина восхищалась детьми.
– В избу ступайте, что же во дворе стоим, – спохватившись, пригласила гостей в дом.
Чувствовалось напряжение. Все понимали, что не о том говорят. Сидя за накрытым столом, дочь огорошила:
– Мама, мы приехали тебя в город звать. Трудно одной ведь, не молодая уже. Скоро зима, ну как ты будешь.
– Да Бог с вами, что удумали! И совсем я не стара. Вон скока пирогов напекла, каравай хлеба на посудной лавке остывает, щи в печи дымятся! – взъерошилась Алина. – На кого своё хозяйство оставлю?
– Какое хозяйство — кот, пёс, да две курицы? – пошутил зять, жуя пирог с капустой и запивая козьим молоком.
– Кот мой Сенька покойного деда помнит. А кур не две, пяток! И все несушки. Хозяйство своё веду исправно. В моём огороде ни соринки, ни травинки не найдёшь. Вона, коза пасётся на лужайке, куры по двору важно шастают, старый кот Сенька на завалинке дрыхнет, пёс Шарик в конуре всех сторожит, – запричитала Алина.
– Мы как лучше хотим, - засмущались гости.
– Вона, суседка через три дома поехала к своим детям в город, так через два месяца и померла на чужой стороне. Не жить в окаянном городу сельскому жителю. Я на вашей страшной машине, как уж там - подъёмнике, на девятый ятаж ездить не смогу. Не волнуйтесь, полы в дому мою, с себя одежонку стираю, в печке похлёбку варю. А воду в прошлом году в дом провели, в колодец нет надобности ходить. Вы в выходные наведываетесь. Не жизнь у меня, а сказка, – натянуто улыбаясь, оправдывалась Алина.
– Ох, мама, как у Вас складно получается, – откашлявшись, зять продолжил, – Мы только на зиму зовём. О вас каждый день думаем, как Вы одна.
– Я не одна! Так вся деревня живёт, привычные мы, сынок, – вытирая слёзы краешком платочка, сокрушалась мать.
– Так и думала, что не согласишься. Ты до субботы подумай ещё. В выходные картошку приедем копать, –промолвила расстроенная дочь.
– Так я уж и выкопала, просушила и в погреб спустила, – бодро заявила Алина и звонко засмеялась.
– Сама спустила?! Мама... – дочка с зятем так и ахнули.
– У вас дел полно, а мне что делать? Привезите в субботу крем детский и вафли «Артек». В нашу лавку давненько вафель не привозют. Всё новомодную круассану продают. Будь она не ладная, говорят, что французская. Наши бабки на зуб пробовали, я ж не смею, – перевела разговор пожилая женщина.
– Ешьте, маманя круассаны, с чаем вприкуску, они как пряники, вкусные, – усмехнулся зять, – Но, пироги вкуснее!
– Пускай французы лопают, я вафель дождусь, – настаивала на своём Алина.
– Привезём тебе вафли, не волнуйся, - согласилась дочь. – Как соседка твоя поживает? Полегчало ей?
– Маруся?! Како полегчать! Из дому не выходит. За ней приглядываю, похлёбку ношу. Ох, жалко горемычную. Вот, на кого оставлю подругу сердешную, а? На зиму к себе заберу, – жалобно говорила пожилая женщина.
– Маманя, похлопочу за твою подругу, пристроим в учреждение, где за ней пригляд будет, – предложил зять.
– Сама пригляжу, в дом престарелых не отдам! Не сиротка круглая Манька, - возмутилась Алина, - слышь зятек, а ужо и меня тудысь спровадишь, да?
– Что вы, мама, не отдадим тебя, не гневись! Мы же как лучше хотим! – замахав руками, серьёзно ответил мужчина.
– Пригляжу за подругой, и точка. И в город на зимовку не уговаривайте! У меня в селе дел невпроворот! Без меня село никак! – с гордостью заявила Алина.
– Правда!? Что же ты затеяла, расскажи! – поинтересовались гости.
– Храм строим, – удивила мать.
– Ого! Это благое дело, маманя! Хорошая идея, – одобрил зять.
– Церкву на месте прежней строим всем селом. Помню, в ульчонке белокаменная, с голубыми куполами была. Нехристы разобрали по кирпичикам ту церкву. Ох, как громко вопили и причитали местные бабы, жуть! А купол снесли, зацепив за крест трос и трактором потянув. По селу пожертвования на строительство собираю. Тока не хватает денег, у нас не богатый народ. Соточку, а кто даже десятку даёт. Вот так всем миром и строим церкву. Я же отчёт в тетради веду. Всё пишу: кто, когда и скока дал, – встав, Алина достала из скрипучего шифоньера школьную тетрадь. – Гляньте, родненькие! До копеечки записываю, и каждую неделю сдаю на покупку материалов. Надо бы поспешать, крышу покрыть и окна вставить до зимы.
– Да, мама, дел у тебя много, до зимы времени осталось совсем ничего, - зять достал из бумажника несколько новеньких купюр. - На всю крышу не хватит, но помощь от души.
– Батюшки, сынок, да таких деньжищ никто ещё не жертвовал в селе, – испугалась Алина.
– Завтра на работе в цехе открою сбор средств на ваш храм. Дай бог, в выходные побольше привезу, может крышу и покроете до зимы, – заверил зять.
– Ну, пора ехать, – посмотрел на часы, – за детьми в детский сад.
– Внукам гостинцы соберу, молочка, пирожков, яичек. Всё домашнее, свежее, пускай покушают родные, - складывала в сумку продукты пожилая женщина, – Спасибо, что проведали! Больше меня в город не зовите, не поеду. Здеся родилась, здеся и буду доживать.
– Подумай, может только до весны погостишь. Мы не навсегда зовём, не бойся, – начала успокаивать дочь.
– И думать не хочу, не поеду! - отрезала мать. – Близняцов целуйте, Сказывайте, что бабушка Алина привет передаёт.
Алина махала вслед удаляющейся машине, украдкой её перекрестив. Некогда ей унывать, надо хворую соседку навестить. Тёплый пирог с картошкой строителям отнести, пусть поедят родимые. Ох, деньги на церкву в сельсовете сдать. Пенсию селяне на днях получили, нанесли родимые, зять большие купюры дал. Много денег набралось. Всем миром так и покроют крышу до зимы. Дел невпроворот в селе, ей в город никак нельзя.
Продолжение: http://www.proza.ru/2016/03/21/163