Север наш

               



  В  ПРОЗРАЧНОМ  сумраке  лунной  ночи  на  опушке  заснеженного  леса  стоит  светящаяся  изнутри  юрта.
  На  нее  внимательно  смотрит  загадочный  Александр  Евтеев. Отбросив  сомнения , он  уверенно  преодолевает  необходимое  расстояние  и  протискивается  в  юрту , откуда  через  несколько  секунд  начинают  доносится  его  вопли: «Вы  чего?! А  ну  перестать! Вы  знаете , с  кем  вы… да  я  вас… извращенцы! Ублюдки! И  ты  огреби , а-ааа! не  лезь… уйди! Извращенцы! Ну  и  извращенцы! А-ааа!».

  ПОГОЖЕЕ  морозное  утро. Не  скашиваясь  на  темнеющий  на  дальнем  плане  лес , Александр  Евтеев  в  поврежденной  одежде  и  непроницаемой  задумчивости  идет  по  бетонной  дороге  и  не  замечает  поравнявшийся  с  ним  допотопный  автобус , который  останавливается , двери  со  скрипом  открываются , Евтеев , подумав , поднимается  на  ступеньку , взирает  на  глядящего  перед  собой  водителя  Дрынова  и , пройдя  по  салону , встает около единственного пассажира – пожилого  рецидивиста Михаила  «Косматого» , зорко  взглянувшего  на  Евтеева  снизу  вверх. 
- Ты  бы , парень , присел , - промолвил «Косматый». – Он  рвет  резко – на  копытах  не  удержишься.
- Деньги  собираете  вы? – присаживаясь , спросил  Евтеев.
   Автобус  тронулся  и  с  переменным  успехом  понесся  быстрее  и  быстрее.
- Когда  было  с  кого , я  собирал , - проворчал «Косматый». – Не  кондуктором, а  человеком  крыши - угрюмым  сборщиком  полагающегося  процента. Мощно  мы  тогда  держали…
- И  что  заставило  отпустить? – поинтересовался  Евтеев.
- Будет  настроение – поведаю , - сказал  «Косматый». - Ты  видишь , как  я  любезен?
- Жизнь  вас  чем-то  научила.
- Да  всему , - фыркнул  «Косматый» - Нутро  у  меня  по-прежнему  блатное , но  за  ненужные  вопросы  я  понт  уже  не  выкатываю. К  понятиям  никого  не  призываю.
- А  просто  поговорить  с вами можно? – спросил Евтеев. – Как  со  случайным  попутчиком.
- О  девках? – предположил  «Косматый».
- Мне  любопытно , что  вы  о  юрте  думаете  , - сказал  Евтеев.
- С  извращенцами? Я  в  нее  не  заходил. Насчет  того , что  правильно , а  что  нет , я  больше  не  бакланю , но  сам  себя  блюду. Если  бы  меня  к  ним  потянуло , я  бы  и  то  не  пошел.

- А  как  эта  юрта  здесь  вообще  оказалась? – спросил  Евтеев.
- Жить-то  им  где-то  надо , - ответил  «Косматый». – У  нас  их  не  выносили  и  выселили , вот  они  и  обосновались  в  лесу. Скинулись  на  юрту… к  ней  и  медведь  подойти  побоится.
- Медведь , говорят , крайне  труслив.
- Да , очень , - усмехнулся  «Косматый». – Ты  посмелее.
- Почему  конкретно  я? – возмутился  Евтеев.
- Ты , я… люди. С  прошлым  забытым  и  не  забытым , со  знаниями , под  знаниями… подзаконными  актами подсознания. В  окне  фермер  Катков  с  его  сыном  Борисом. Свою  маму  ищут… не  одну  на  двоих – кому  жену , кому  маму. Она  от  них  скрывается.

  В  ОДИНАКОВЫХ  полушубках  и  натянутых  на  уши  шапках  отец  и  сын  Катковы  глядят  вслед  уезжающему  автобусу.
  Виктор  Андреевич  приземист  и  простоват.
  У  семнадцатилетнего  долговязового  Бориса  в  глазах  присутствует  унаследованная  от  матери  неоднозначность , имеющая  свойство  бесследно  исчезать , едва  он  переводит  взгляд  на  отца , растящего  из  него  настоящего  мужчину.
- На  автобусе  мама  раньше  не  ездила , - сказал  Борис.
- Этот  только  у  нас  по  округе  катается , - промолвил  фермер. – На  нем  отсюда  не  уедешь , а  она , полагаю , сейчас  далеко. Здесь  мы  все  прочесали.
- Исходили , - кивнул  Борис. – Но  мы  не  были  ни  у  лесника , ни  у  могильщика. С  лесником  Филиппом  у  тебя  напряг , но  могильщик  Иван  Иванович  с  порога  бы  нас  не  отослал. Сходим  к  нему?
- А  если  он  уже  нашел  ее  труп? – вопросил   фермер.
- Моей  мамы? Она  не  уехала , а  шла  и  в  снег  упала? Умерла?! Из-за  тебя! Ты  работой  ее  довел! Хозяйство  веди , за  работниками  смотри , коров  дои… с  усталости  она  не  по-волчьи  выла , а  мычала , как  корова! Выйдет  во  двор  и  мычит. При  тебе  сдерживалась.
- Значит , могла , - сказал  фермер. – И  это  не  помешательство. Это  несогласие  с  кругом  обязанностей , которое  вызывает  у  меня  неприятие – мы  же  здесь  самая  обеспеченная  семья! И  для  этого  нам  приходится  напрягаться! Лесник  Филипп  и  пятой  части  нашего  состояния  не  имеет.
- Ему  с  теткой  хватает , - пробурчал  Борис.
- А  ты  знаешь , чем  они  существуют? Они  фанатики  живой  природы , и  поэтому  они  присвоили  себе  право  убитых  ими  охотников  обирать. Вытаскивать  кошельки  и  продавать  винтовки… тетка  у  Филиппа  не  мажет. Добытчица  похлеще  его!

  НАКИНУВ  на  довольно  крепкие  плечи  лиловую  шаль , Изольда  Матвеевна  чистит  в  кресле  ружье ; спину  она  держит  прямо , густые  брови  нахмурены  и  от  сконцентрированности , и  от  серьезности  натуры , ее  сорокалетний  племянник , подбрасывая  и  ловя  патрон , прохаживается  в  медвежьей  шубе  по  обширной  гостиной  и  поглаживает  тоскующим  взором  закрытую  комнату.
- Сегодняшний  обход  ничего  нам  не  дал , - пробормотал  Филипп. – Браконьеры  к  нам  захаживать  перестали , а  зверя  не  прибавилось – плодится  он  неважно.
- Ты  по  зубрам  всех  не  равняй , - сказала  Изольда  Матвеевна. – Два  было , два  осталось , ведь  это  самцы. Как  этих  зубров  к  нам  занесло…
- Как  занесло , так  и  унесло , - сказал  Филипп.
- Чего?
- Эти  зубры  мне  третий  месяц  не  попадаются , - пояснил  Филипп. – А  тебе?
- Я  убеждены , что они  не  околели , - сказала Изольда Матвеевна. – Тела  у  них  крупные… мы  бы  наткнулись. Не  могильщик  же  на  санях  их  увез.
- Иван  Иванович  подбирает  лишь  человеческие , – сказал  Филипп. - Мимо  зубров  он  бы  проехал , не  притронувшись.
- А  если  человек  мычит…
- Со  мной  она  не  мычит! – воскликнул  Филипп. – Со  мной  она  спит! Я  использую  ее , как  женщину , в  лучшем  для  нее  смысле. Исключительно  в  нем. Уборкой  и  готовкой  не  угнетаю.
- Еду  варю  тебе  я , - проворчала  Изольда  Матвеевна.
- Ты  к  тому , что  и  ты  у  нас  женщина? – спросил  Филипп.
- Ну , а  кто  же  я?
- Женщина , - ответил  Филипп. – Но  лет  тебе  весьма  много , и  в  таком  возрасте  женщина  действительно… обязана. Без  урона  для  ее  сути. Когда  сладкие  годы  позади. Когда  прошли… и  у  мужчин  проходят.

  УГРЮМОЕ  лицо  старого  вора «Косматого». Он  и  Евтеев  в  автобусе , водительское  место  в  котором  опустело – Дрынов  исчез. Двери  оставлены  открытыми.
  Не  понимая  происходящего , отвернувшийся  от  вора  Александр  Евтеев  негромко  прочищает  горло  и  физически  чувствует , что  из-за  нарушаемое  им  тишины  задержавшийся  на  нем  взгляд  «Косматого» становится  все  агрессивнее.
  Повернувшийся  к  вору  Евтеев  прикрыл  правый  глаз.
  Михаил «Косматый» удивленно фыркнул.
- Он  часто  уходит , не  предупредив? – спросил  Евтеев.
- Здесь  у  нас  остановка , - промолвил «Косматый».
- Мы  остановились , - сказал  Евтеев. – Если  ключ  в  замке , я  в  состоянии  повести.
- Не  терпится – ногами  иди. До  амбара… изолятора  временного  содержания.
- Меня  в  него  не  за  что , - сказал  Евтеев. – Общественный  порядок  не  нарушаю , без  документов  по  снежному  бездорожью  не  бродяжничаю…
- Ты  взят  под  подозрение , - заявил «Косматый».
- За  что? – поинтересовался  Евтеев.
- А  так. Падла  падлу  морочит. На  заднем  плане  разума… расплываются  пятна. Превращая  кого-то  в  кого-то  еще.
- С  тем  же  лицом , но с  другими мыслями и чувствами , - промолвил Евтеев. – Паспорт  вам  показать?
- Этим  ты  уравняешь  меня  с  легавым , а  мне  такие  дела  не  по  нраву. Я  говорил  об  изоляторе  временного  содержания , но  есть  и  штрафные , где  я  сидел  на  диете , на  воде  и  хлебе , и  меня  не  распирало… не  могу  не  вспомнить.
  В  салон  автобуса  вальяжно  заходит  облаченный  в  яркое  пончо  художник-композитор  Юпов.
- Шофер  Дрынов , вижу , отсутствует , - сказал  он. – Вы  его  не  видели?
- Слишком  широко  спрашиваешь , - сказал «Косматый». – И  да , и  нет – ответ  такой. При  всем  понимании  нашего  положения.
- При  полнейшем , - сказал  Юпов.
- Вроде  того , - сказал «Косматый». – Но  понимания  много  не  бывает , и  когда  твоя  голова  барахлит , твоя  воля  тем  более  не  должна  позволять  тебе  распускаться. Ничего  особенного  я , кажется , не  сказал. Ничего  ужасного  не  происходит.

- Господин «Косматый» застрял  в  зоне  турбулентности , - обращаясь  к  Евтееву , промолвил  Юпов.
- О  зоне  мне  не  надо! – воскликнул «Косматый». – Не  развивай!
- Прервусь , - кивнул  Юпов. – «Косматый»… это  уважительная  кликуха?
- Деловая , - самодовольно  произнес «Косматый». – Сявок  с  ханыгами  подобными  не  награждают.
- Если  намек  на  меня , - сказал  Юпов , - то  я , как  созидающая  натура , как  художник  и  композитор , отмахиваюсь  от  него  рукавом  моего  элегантного  халата. И  какими  он  расшит  символами? – спросил  Юпов  у  Александра. – Не  масонскими?
- Не  осведомлен , - ответил  Евтеев. – Я  приехал  сюда  погостить.
- Погостить?! – поразился «Косматый».
- К  нам , сюда? – спросил  Юпов. – Ну  и  где  же  вы  намерены… у  кого?
- У  одноклассника , - ответил  Евтеев. – Исследователя  Брагина. У  него  домик  на  озере.

  ВВАЛИВШИЙСЯ  с  улицы  Брагин  тяжело  расстегивает  огромную  дутую  куртку.
  Сняв , он  остается  в  вязаной  кофте , не  скрывающей  того , насколько  же  у  него  узкие  плечи  и  впалая  грудь.
   К  Брагину  осторожно  подходит  Вероника  Глазкова , относящаяся  к  нему  с  любовью , не  утруждаясь  заботами , как  по  ухожу  за  своей  внешностью , так  и  по  приданию  уюта  казенному , наскоро  сколоченному  жилью.
- Сильно  продрог? – спросила  она. – Чайник  я  поставила, но  можно  чего  и  покрепче.
- Хочешь , чтобы  я  спился? – пробурчал  Брагин.
- На  кой  это  мне?
- Без  основания  некрасиво , а  тут  оно , - сказал  Брагин. – Мой  милый – пьянь, и  кто  меня  упрекнет , если  я  не  свяжу  с  ним  свою  судьбу… ты  раздумала  за  меня  выходить.
- А  ты  разве  делал  мне  предложение? – спросила  Глазкова.
- Сделаю. И  любой  твой  выбор  мужественно  приму. Пожелаешь  уехать – обратно  в  город  тебя  отпущу. Надумаешь  остаться – попрошу  создать  мне  условия  для  дальнейшей  работы. Ты  в  курсе , чем  я  занимаюсь.
- Наблюдаешь , - промолвила  Глазкова.
- Ну , естественно… сейчас  ты  меня  уроешь. Скажешь , что  я  наблюдаю  за  тем , чего  пока  ни  разу  не  видел. Брожу  по  озеру , заглядываю  под  лед  и  нисколько  не  продвигаюсь. Но  зависит  же  не  только  от  меня! И  от  него  тоже.
- Твое  чудовище  ты  не  пропустишь.
- Не  чудовище , а  организм… не  имеющий  названия , не  отнесенный  к  какому-то  определенному  виду – поэтому  я  и  здесь. По  заданию  Академии  Наук! Мне  рекомендовали  держать  рот  на  замке , но  тебе  ради  пользы  дела  я  скажу , что  ты , Вероника , обязана  меня  не  сбивать , а  всемерно  содействовать , поскольку  моя  работа  ведется  по  патронажем  органов… питающих  к  ней  интерес. Ведающих  государственной  безопасностью.
- Их  покровительство  налицо , - проворчала  Глазкова. – Мы  буквально  жируем.
- А  чего  тебе  не  достает? Дрова  у  нас  дармовые , пропитания  нам  навезли  на  месяцы  вперед , навезут  и  на  годы! Ты  встревожилась?

- С  тобой  я  все  вытерплю , - сказала  Глазкова. – Если  бы  еще  иногда… куда-то  сходить…
- В  кабак? – осведомился  Брагин. – В  тот  салун , что  неподалеку?
- Километрах  в  трех.
- Ты  в  нем  уже  была? – спросил  Брагин.
- Никогда  я  в  нем  не  была…
- И  я  не  был! – отрезал  Брагин. – У  нас  с  тобой  перспективный  проект! Мы  заняты. Развлечения  не  для  нас. 

  АЛЕКСАНДР  Евтеев  приближается  к  двухэтажному , единственному  видимому  в  округе  зданию. Оно  из  красного  кирпича , у  входа  в  него  стоят  большие  сани – Евтеев  слышит  гул  отдаленного  взрыва.
  Следом  за  ним  близкое  ржание.
  Из-за  здания  выглядывает  лошадиная  голова.
  Наморщив  лоб , Александр  Евтеев  заходит  внутрь  и  оказывается  в  неприглядном  питейном  заведении  с  барной  стойкой  и  помостом  для  стриптиза , протираемым  мокрой  тряпкой  официанткой , посудомойкой  и  стриптизершей  Варварой  Волченковой , которая , взглянув  на  Евтеева , бросила  тряпку  и  горделиво  пошла  по  лестнице  наверх.
  Сидящие  за  столом  трое  мужчин  на  ее  уход  не  отреагировали.
  Поворачивая  шеями , они  безмолвно  смотрят  друг  другу  в  глаза – ветхий  могильщик  Иван  Иванович , импозантный  владелец  салуна  Дмитрий  Захоловский  и  широкоплечий  представитель  государства  Чурин.
  Находящегося  в  салуне  уже  около  минуты  Евтеева  для  них  словно  бы  не  существует.
- Взрыв  у  вас  планировался? – осведомился  Евтеев.
  Никто  не  ответил.
- Вам  позволено  мне  отвечать? – спросил  Евтеев.
- Моя  лошадь  не  пострадала? – переспросил  Иван  Иванович.
- Она  уцелела , но  вы  мне  не  ответили. У  вас  здесь  нередко  взрывают?
- Сначала  ты  спрашивал  не  об  этом , - промолвил  Чурин. – Ты  заикнулся  о  том , что  нам  позволено , и  я  тебе  скажу , что  мне  позволено  немало. Я  представляю  здесь  государство.
- И  на  какой  из  ветвей  вы  сидите? – спросил  Евтеев.
- Каких  ветвей? – удивился  Чурин. – Я , что , шимпанзе?
- Я  о  тех  ветвях , которые  законодательная , исполнительная  и  судебная , - сказал  Евтеев. - Вы  на  какой?
- Ни  на  какой , - ответил  Чурин. – Я  все  вместе. Я – ствол. Ветки  обломать  просто , а  я  стою , меня  не  сдвинешь… ты  заметил , что  мы  молчали?
- Намеренно? – спросил  Евтеев.
- Чтобы  больше  друг  о  друге  узнать , - сказал  Иван  Иванович. – В  болтовне-то  о  себе  чего  только  ни  наплетешь. Захвалишь , раздуешь  угольки  крутизны - при  безмолвном  глаза  в  глаза  наврать  тяжелее , вся  душевная  нагота  высвечивается. К  нам  не  подсядешь?
- Я  думал , у  вас  наливают , - протянул  Евтеев.
- Разрешение  заведение  имеет  , - сказал  Чурин. – Выплату  налогов  я  контролирую.
  В  салун  заходит  Игорь  Семенов – худощавый  мужчина  в  надвинутой  на  лоб  кепке. Посмотрев  на  Александра  Евтеева , взгляд  на  нем  он  не  задержал.
  Евтеев  поступил  так  же.
- А  ну  пошел  прочь! – заорал  владелец  салуна  Дмитрий  Захоловский. – Двигай , двигай , исчезни  отсюда! Скройся , я  сказал!
  Игорь  Семенов  уходит.
- Ваш  клиент? – спросил  Евтеев.
- В  моем  салуне  я  его  не  потерплю , - сказал  Захоловский. 
- Он  падает  и  блюет? – поинтересовался  Евтеев.
- Я  подозреваю , что  он  торгует  наркотиками , - сказал  Захоловский. – Пытается  быть  скрытным , но  у  него  не  получается. Он  вынуждает  меня  задумываться , кто  же  его  сюда  перевел. Мы  вроде  бы  на  отшибе , однако  он  откуда-то  взялся… пятый  день  отирается. Да  и  ты  неясно  кто.
- Я  к  Брагину , - сказал  Евтеев.
- К  живущему  на  озере? – спросил  Чурин. – А  что  у  тебя  с  ним?
- Мы  старые , еще  школьные  товарищи , и…
  По  лестнице  спускается  принимаемый  здесь  за  сектанта  Григорий  Доминин.
  У  него  длинные  седеющие  волосы , на  нем  белоснежная, не  заправленная  в  брюки , водолазка ; дойдя  до  середины  лестницы , он  остановился  и  окинул  благосклонным  взором  расположившихся  внизу.
- Подать  вам  поесть? – уважительно  спросил  Захоловский. – Но  Варвара , наверное , у  вас…
- Она  в  моей  комнате , - сказал  Доминин. – Ты  на  кого-то  кричал?
- Я  не  нервничал , - пробормотал  Захоловский. – Я  на  торговца…
- Чем  торгуют? – спросил  Доминин.
- Возможно , наркотой , - ответил  Захоловский. – За  руку  я  не  ловил , но  интуитивно  предполагаю , что  он  по  этой  части. Продает , подсаживает…
- Детей? – спросил  Доминин.
- Дети  ко  мне  не  ходят. Детей  поблизости  нет… ни  одного  моложе  тридцати. Тут  вымирающий  район.
- Север , - усмехнулся  Доминин. – Жизнь  затихла , но  она  не  прекратилась – она  заморожена. В  таком  виде  не  сгниет. Когда  будет  нужно , оттает. Расцветет.
  Усмехающийся  Доминин  направляется  наверх  и , миновав  коридор , заходит  в  свою  бедно обставленную комнату , где  его  поджидает  Варвара  Волченкова -  при  появлении  Григория   она  почтительно  встает  со  стула. 
- Что  хозяин  сказал? – спросила  Волченкова. – Меня  не  требует? И  что  за  привычка – считать  меня  своей  собственностью… разносящей  тарелки , танцующей  стриптиз , который  наверняка  не  возбуждает , но  это  не  моя  забота: за  разбитую  тарелку  с  меня  вычтут , а  за  то , что  я  никого  не  завела , хозяину  с  меня  не  удержать , я  же  раздеваюсь  и  двигаюсь – заводитесь , пожалуйства, вы  мужчины , я  женщина… не  первый  сорт , но  и  вы  мужчины  полудохлые , если  не  возбуждаетесь , когда  перед  вами  женщина  обнаженная. Взаимного  притяжения  между  нами  не  чувствуется.
- Ты  о  себе  и  о  тех? – осведомился  Доминин.
- Может , и  о  тех… или  о  вас. Хозяину  не  нравится , что  я  у  вас  бываю. Громко  не  ругает – зудит… комнату  вам  сдал , а  втихаря  на  вас  наговаривает. Сектантом  зовет.
- Вера  мне  не  безразлична , - сказал  Доминин. – Распять  меня  он  не  грозится?
- А  вы  досадили  ему  ровно  настолько , чтобы  вас  извести?
- Оружия  я  не  сложил. – Доминин  улыбнулся.  – Поиск  надежных  соратников  успехом , я  думаю , увенчается.

  Проваливающийся  по  колено  в  снег  Александр   идет  по  безбрежному  белому  пространству  к  неподвижной  черной  точке , обретающей  по  мере  продвижения  человеческие  черты  и  оказывающейся  Игорем  Семеновым.
  Не  дойдя  до  него  метров  двадцать , Евтеев  натыкается  ногой  на  что-то  твердое.
  Работа  той  же  ногой , разгребание  снега , Александр  видит , что  тут  лежит  тело , чье  лицо  от  снега  все  еще  не  избавлено ; оно  расчищается  Евтеевым  опять  же  ногой.
  Оно  женское.
  Весьма  симпатичное , с  открытыми , вдумчиво  глядящими  глазами , не  отвлекающийся  от  рассматривания  откопанной  девушки  Александр  делает  Семенову  знак , чтобы  бы  тот  убирался.
  Семенов  разворачивается  и  удаляется. 
- Ты  девушка , что  надо , - пробормотал  Евтеев. – Со  своей  философией… тяни  ко  мне  руки! Взребезги  ты  не  разбита , и  для  тебя  чревато  полагать, что  ты  являешься  частью  этой  пустыни – ты  от  нее  отделишься. Ты  необходима  людям.
- Они  взорвали  мой  дом , - сказала  Марина  Саюшкина.
- Кто? – спросил  Евтеев.
- От  них  одни  неприятности , - промолвила  Марина. – Надо  мной  пустой  мир , в  который  я  взглядываюсь  и  обмираю… я  гляжу  туда.
- Это  по  твоим  глазам  видно , - кивнул  Евтеев. – Тебе  бы  таблеток , но  их  нет , и  ты  через  глаза  принимаешь  вовнутрь  низкое  небо. Про  тебя  не  скажешь , что  ты  кренилась , но  не  опрокинулась.
- Я  свалилась , - промолвила  Марина. - Меня  занесло  снегом?
- Отголосок  взрыва  я  слышал  вчера , снег  шел  ночью , и  если  ты  легла , он  мог  тебя  завалить. Закономерность  присутствует. Она  косвенное  следствие  чего? Не  того  ли , что  нам  неведомо?

- Мне  становится  холодно , - сказала  Марина.
- Ты  на  грани , а  мне  еще  нужно  тебя  кое  о  чем  распросить… я  обойдусь  с  тобой  по-божески. Отведу  тебя  в  ваш  салун.

  ОБХВАТИВ  за  талию  клонящуюся  к  земле  Марину  Саюшкину , Александр  Евтеев  подтаскивает  ее  к  салуну , курс  на  который  держит  и  показавшаяся  справа  от  них  Виктория.
  Косметика  нанесена  безукоризненно  тонко , одета  Виктория  не  без  выдающего  прекрасный  вкус  изыска ; с  царственной  осанкой  благородной  дамы  средних  лет  она  размеренно  движется  по  утоптанной  тропинке , не  глядя  на  пробирающихся  по  глубокому  снегу  Евтеева  и  Саюшкину.
- Женщина! – воскликнула  Марина  Саюшкина. – Вы  в  кабак? Без  сопровождающего  не  боитесь?
- Меня  в  нем  не  обидят , - ответила  Виктория. – Хотя  и  видеть  не  хотят.
- Что  вы  пробормотали? – не  разобрала  Марина.
- Не  лезь  ты  к  ней , - сказал  Евтеев.
- Я  из  женской  солидарности! – заявила  Марина. – Когда  я  ходила  пропустить  рюмочку  с  отцом , ко  мне  не  приставали , а  когда  ходила  без  него , меня  облепляли  с  мыслью  овладеть  мною  как  можно  скорее... воспоминания  ломают  меня  об  колено. В  том  числе , и  приятные. Мужчины  меня  угощали , прощупывали , завязывались  романы , происходили  горячие  обжимания , для  моей  прорезавшейся  женственности  был  золотой  век. А  у  вас? У  вас  не  депрессия?
- У  меня  не  наплывами , - сказала  Виктория.

- Мужчин-то  вы  привлекаете? – не  очень  расслышав , спросила  Марина. – До  ручки  кого-нибудь  довели?
- Не  выпытывай  ты  это , - сказал  Евтеев. – Это  глубоко  личное.
- Да  не  преувеличивай! – воскликнула  Марина. – Что  еще  за  секреты…
- Депрессии  у  меня  постоянная , - ни  к  кому  не  обращаясь , сказала  Виктория , - и  я  ее  не  ощущаю , перехода  же  нет… между  хорошим  и  плохим. Состояние  стабильно.
 
 ВОШЕДШАЯ  в  салун  Виктория  виновато  посмотрела  на  хозяина  заведения  Захоловского , чья  голова  высилась  над  барной  стойкой , за  которой  он  сидел, равнодушно  взирая  на  дверь.
  Получив  от  Захоловского  обдавший  ее  неприязнью  взгляд , Виктория  уселась  за  столик  и  уже  оттуда  принялась  смотреть  на  хозяина  заведения  с  тем  же  выражением  лица.
  Дмитрий  Захоловский  на  нее  не  смотрел , но  вызванные  ее  приходом  негативные  эмоции  его  не  оставили: на  зашедших  вслед  за  ней  Евтеева  и  Саюшкину  он  взглянул  резко  уничижительно.
- Я  у  вас  был , - сказал  Евтеев. – Вы  меня  помните… она  лежала  в  снегу.
- Налить  ей  водки? – спросил  Захоловский.
- Затуманивать  ей  мозги  вы  погодите , - сказал  Евтеев. – Ситуация  подходящая , но  сначала  определимся  по-трезвому: ее  дом  взорвали  и  оставили  девушку  без  жилья , о  чем  я , как  не  лишенный  сентиментальности , сожалею. Думаю  проявить  учтивость  и  комнату  для  нее  снять.
- В  моем  заведении? – спросил  Захоловский.
- Она  говорила , что  вы  сдаете. Кое-кого  из  ваших  постояльцев  я  и  сам  видел. Он  возник  на  лестнице , когда  мы  беседовали  о  торговце  наркотиками , который  наверняка  ими  торгует… я  легко  со  всем  соглашаюсь.
- Вы  видели  и  второго , - сказал  Захоловский. – Из  живущих  у  меня.
- Кого? – осведомился  Евтеев.
- Михаила «Косматого».
- А-ааа , - протянул  Евтеев. – Уголовник  в  автобусе. Разъедаемый  преступными  замыслами , но  помельче , чем  терроризм – динамит  под  дом  не  заложит , а  белье  с  веревки  сопрет. И  будет  трепаться , бахвалиться , на  малину  я  возвращаюсь  с  наваром , дайте  мне  дополнительную  порцию  почитания…
- «Косматый» не  трезвонит , - сухо  сказал  Захоловский. – Подобное  замечено  за  тобой. А  ты  дочь  Саюшкина?
- Отцом  я  не  избалована , - промолвила  Марина. – Деньги  на  посещение  салуна  он  нахожил , а  на  нарядную  одежду  для  дочери  не  выкраивал. Как  куколка , я  не  одевалась. Летом  в  застиранном  платье , зимой  вот  в  этом… в  городском  клубе  меня  бы  завернули  с  порога  обратно , но  отсюда  не  гонят. Не  кричат: «ступай-ка  ты  домой!» , посколько  знают , что  у  меня  с  домом.

- Отец  при  взрыве  не  погиб? – спросил  Захоловский.
- Тогда  бы  я  пришла  к  вам  вся  зареванная , убитая  горем , ведь  потеря  отца  расстраивает… бьет  по  мозгам. Если  бы  взрыв  меня  и  не  зацепил , я  бы  рухнула  без  сил  около  дома , и  этот  мужчина  меня  бы  не  обнаружил , и  я  бы  скончалась  вслед  за  отцом… когда  рвануло , мы  с  ним  у  нашего  забора  болтали. Отец  пояснял  мне  смысл  пословицы , в  которой  говорится, что  Будде  подобен  лишь  тот , кто  ни  о  чем  не  ведает. Не  дослушав , я  стала  выспрашивать  отца  о  его  странствиях  по  странам  Востока. Рассказывать  о  них  он  не  любил.
- Саюшкин  ездил  в  Индию? – поразился  Захоловский. – Меня  и  самого  помотало  по  свету , но  он… и  в  Индию…
- Чего  вы  заладили  про  Индию? – спросил  Евтеев. – Узбекистан , Таджикистан , Киргизия – чем  вам  не  страны  Востока? Туда-то  он  мог  заезжать?
- Ну  и  сказал  бы , что  работал  в  Киргизии , - промолвил  Захоловский. – Поля  по  комсомольской  путевке  орошал. А  то  страны  Востока , мистицизм  и  таинственность…

  ВНУШИТЕЛЬНЫЙ , пыщущий  основательностью  дом  фермера  Каткова. Наряду  с  самим  фермером  и  его  сыном  Борисом  употреблением  выставленной  на  обеденный  стол  простой  пищи  занимаются  и  двое  работающих  на  Каткова  людей  южной  народности.
  Не  без  чрезмерной  жадности наполняя  нутро , Рашид  с  Махмудом  постепенно  выводят  из  себя  страдающего  отсутствием  аппетита  фермера ; Борис , подобно  отцу , к  еде  почти  не  притрагивается , но  в  лютое  раздражение  пока  не  впадает.
- Круто  вы  рубаете , - процедил  фермер. – На  дармовщину-то  ох , как  идет! Работники  вы  удалые , и  в  другие  месяцы  вы  свой  хлеб  отрабатываете , но  в  зимние  занятость  у  вас  хромает. Работы  на  ферме  немного. Чего  вы  не  уезжаете  к  себе? Повидались  бы  с  родными , погрелись  под  солнцем… под  вашим.
- А  у  вас  не  тот  солнце? – спросил  Рашид. – Какой-то  особый?
- У  вас  оно  жарче , - ответил  фермер.
- Не  точно  говоришь , - сказал  Рашид. – У  нас  солнце  такой  же – другой  солнце  нет.

- Ты  тут  не  борзей , - промолвил  Борис. – Не  астроном. Он  бы  просветил  тебя  насчет  космоса , в  котором  столько  всего  есть , что  тебе  и…
- Ладно! – сказал  фермер. – Нет  и  нет. Одно  общее  солнце , и  под  ним  человечество , дружба  народов… так , чего  вы  не  едете  в  ваш  аул?
- Хотим  ехать , - сказал  Махмуд.
- Ну , и  в  чем  помеха? – спросил  фермер. – Поезда  не  ходят?
- И  они  ходят , - ответил  Махмуд , - и  самолет  летит , но  билет  дорого  стоить , а  ты  нам  мало  платить.
- Зато  я  вас  много  кормить , - проворчал  фермер. – За  зиму  вы  у  меня  разжиреете.
- Пища  не  тот , - отмахнулся  Рашид.
- Мы  сами  себе  готовить , - сказал  Махмуд. – Пока  твой  жена  не  пропал , она  нам  вкусно  варил  и  делал  румяный  булочка. Мы  кушали  ее  с  молоко… но  твой  жена  ушел. А  перед  тем  мычал , как  корова.
- Она  очень  уставал , - сказал  Рашид. – Наш  женщины  и  то  отдыхать  побольше , однако  ты  муж – ты  командир. У  нас  муж  главный: как  наш  жена  не  мучай , уйти  она  не  посмеет. Если  денег  нам  дашь , мы  слетать  к  себе  и  привезти  тебе  настоящий  жена.
- А  кого  ты  ему  думаешь? – спросил  Махмуд.
- Племянницу  Мублуды , - ответил  Рашид. – Она  на  лицо  не  мил , но  покорный  и  в  плечах  широкий , для  фермы  она  в  самый  такой  раз , и  мне  тебе…
- Умолкай , - промолвил  фермер. – От  племянницы  Мублуды  я  отказываюсь. Супруга  у  меня  уже  есть… и  она  отыщется. Ее  потянет , если  и  не  ко  мне , то  к  нему – у  нее  здесь  сын. Материнские  чувства  в  ней  скажутся.

  ЖЕНА  фермера  Каткова  грустит  в  доме  лесника  Филиппа. Анна  не  глупа , очень  худа , она  сидит  и  ни  на  что  определенно  не  смотрит ; намеренно  мелькающий  у  нее  перед  глазами  лесник , устав  от  неудач  по  части  привлечения  ее  внимания , отхожит  в  другой  угол , где  его  отложившая  вязание  тетка  обособленно  проверяет  спицу  в  качестве  колющего  оружия  и  не  хочет  ни  с  кем  говорить.
  Не  нашедший  понимания  лесник  возращается  к  Анне  Катковой.
- О  ком-то  печалишься? – спросил  он.
- Вздыхаю , - ответила  Анна. – Все  так  резко  переменилось. И  ничего  не  изменилось… в  смысле  настроения. Нагрузка  стала  в  сто  крат  меньше , а  оно  не  улучшилось. Желания  жить  я  не  чувствую.

- Может , тебе  работой  взбодриться? – спросила  Изольда  Матвеевна. – Прибраться , у  плиты  постоять…
- Этим  я  занималась  у  мужа , - сказала  Анна. – От  него , если  помните , я  ушла.
- Из-за  любви , - промолвил  Филипп. – Ты  же  меня  полюбила? Тетка  утверждает , что  у  фермера  ты  выдохлась  и  к  кому  прибиться , все  равно  тебе  было. Я  считаю  иначе. Рассчитываю  на  взаимность.
- А  ты  что , меня  любишь? – поинтересовалась  Анна.
- Ты  сама  рассуди , - сказал  Филипп. – У  меня  с  фермером  не  настолько  поганые  отношения , чтобы  лишь  из  вредности  жену  у  него  уводить. Прознав , у  кого  ты  живешь , он  на  меня  озлобится , и  бывшая  между  нами  терпимость  будет  навек  изничтожена. Меня  волнует  твой  сын.
- И  меня , - сказала  Анна. – Я  ему  мать  и  я  должна…
- Как  мать , ты  ему  послужила , - перебил  ее  Филипп. – Он  давно  вырос , и  в  твоей  опеке  не  нуждается – он  почти  взрослый , и  это  проблема… когда  фермер  придет  тебя  отбивать , он  захватит  двух  работников  и  сына , которого  я  возьму  в  прицел  в  последнюю  очередь , но  дело  дойдет  и  до  парня.
 
- Работников  положу  я , - поглядев  на  побледневшую  Анну , сказала  Изольда  Матвеевна. – Фермера  тоже  мне  или  ты  завалишь? Рискни  они  перелезть  через  забор , я… ха… без  промашки! Как  во  врагов  и  сволочей. Нарушителей  границы. 
- Ты , тетушка , мыслишь  четко  и  ясно , - пробормотал  Филипп. – Разумно! А  у  меня  примешиваются  помыслы  сердца… мне  неохота  смотреть  на  женщину , над  убитым  сыном  рыдающую. На  нее! Я  ее  обожаю! 
  Анна  Каткова , взрогнув , равнодушно  кивает  головой.

  МАРИНА  Саюшкина  полулежит  на  кровати. Совершая  в  снятой  для  нее  в  салуне  комнате  мелкие  телодвижения , она  пытается  придать  себе  наиболее  соблазняющий  вид  и  томно  смотрит  на  Александра  Евтеева , стоящего  у  приоткрытой  двери  и  прислушивающемуся  к  тому , что  происходит  в  коридоре.
  Оттуда  не  доносится  ни  шороха.
  Евтеев  с  шумом  захлопывает  дверь и , повернувшись  к  Марине , осенившей  его  мыслью  с  ней  не  делится.
- Ты  меня  не  подвел , - промолвила  Марина. – Выбил-таки  комнату. Избавил  от  бездомных  скитаний. Как  ты  хозяина  уговорил? Я  что-то  не  отследила. В  салун  зашел  художник-композитор  Юпов , и  мы  заболтались: не  как  самец  с  самкой , а  чисто  по-интеллигентному – о  красках , нотах , совсем  не  о  погоде… он  с  усмешкой  мне  говорил , а  я  морщила  лоб , я  впитывала. На  тебя  не  глядела. Ты  не  злишься?
- Ничуть , - сказал  Евтеев.   
- А  Захоловский… ну , хозяин – он  же  не  планировал  сдавать.
- Я  ему  заплатил , - пояснил  Евтеев. – За  пять  дней  он  с  меня… урвал  словно  бы  за  пять  дней  в  столичной  гостинице. Торговаться  он  умеет. Его  бизнес  не  прогорит.
- Да  бизнес-то  у  него  в  продаже  выпивки , а  комнаты  он  не  сдает – те , кто  их  занимает, живут  в  них  задаром. Они  обычно  его  друзья , ну  или  важные  персоны… а  ты  ему  ему  не  друг. Если  заплатил , то  и  человек  ты… не  первостепенный. Я – дура! Ты  потратился , добыл  для  меня  жилье , а  я  тебе  унижаю… я  искуплю. Меня  так  и  подмывает  заработать  прощение.
  Подойдя  к  Александру , Марина  Саюшкина  начинает  судорожно  снимать  с  него  одежду.
  Александр  Евтеев  это  допускает. 

  МИХАИЛ «Косматый» , рассевшийся  на  стуле  и  воззрившийся  на  мигающую  лампу , иступленно  горланит «По  тундре , по  железной  дороге».

  ЧЕРЕЗ  стену  от  него  Александр  Евтеев , удовлетворяя  в  постеле  млеющую  Саюшкину , слышит  сбивающий  настрой  голос  и  делает  страшное  лицо , подбирающуюся  к  оргазму  девушку  не  пугающее.

  ПЕСНЯ  «Косматого» доносится  и  до  присевшего  у  себя  в  номере  за  стол  сектанта  Доминина.
  Добродушно  улыбнувшись , Григорий  Доминин  стал  подпевать.

  ДМИТРИЙ  Захоловский  размышляет  за  стойкой , стриптизерша  Волченкова , двигаясь , раздевается ; представитель  государства  Чурин  подкладывает  в  борщ  сметану , нескладный  почтальон  Гольцов  хлебает  водку  под  картошку , водка  переливается  и  в  рюмке , артистично  зажатой  между  пальцев  художника-композитора  Юпова , утомленно  взирающего  на  собравшийся  здесь  контингент , в  чьей  совокупности  ему  по  душе  только  Виктория , засмотревшаяся  за  Захоловского , сидя  за  ближним к  нему  столом.
- Ешь , пока  горячее , пей , пока  холодная , - пробормотал  Юпов. – Зеленых  мидий  и  обжаренных  лангустов  в  меню  не  обозначено , а  я  бы  испробовал… и  запеченных  крабов. Я  же  богема  этой  дыры. И  где  утонченные  вина? Где  помешанные  на  творчестве  собеседники? Символисты , имажинисты… здесь  лишь  представители  критического  реализма. Жрущие  водку  почтальоны.
- И  сколько  же  нас? – спросил  почтальон  Гольцов. – Коли  ты  напился , я  у  тебя  расползаюсь  и  разбиваюсь  на  множество  разнообразных , сидящих  и  ходящих , но  не  один  из  них  не  представитель. Государство  у  нас  представляет  он.
- Принимайте  меня  всерьез , - промолвил  Чурин. – Не  заводите  ненужных  связей.

- На  конспиративной  квартире  шепчутся  бунтари , - сказал  Юпов. 
- Чего-чего? – заинтересовался  Чурин.
- К  ним  подлетают  фламинго , и  все  вместе  они  трепетно  приближаются  к  стене , на  которой  висит  моя  картина. Торжественность  подчеркивается  звучащей  в  комнате  ораторией – величественные  звуки  идут  от  картины. Состав  исполнителей  выписан  мною  на  холсте. Хор  облачен  в  искрящиеся  шинели , на  солисте  трещащий  по  швам  сюртук  и  шляпа  из  черного  фетра… лицо  для  него  я  взял  у  вас. Придал  выражению  совестливость , представителям  государства  свойственную.
- Ты , Юпов , мечтатель , - промолвил  Чурин. – С  уклоном  на  провокацию. Поддержка  производителей  культуры  в  наши  задачи  входит , но  твои  картины  государство  не  приобретет.
- Не  отвалит  тебе  и  за  музыку , - сказал  почтальон  Гольцов.
- А-ты  то  чего  выступаешь? – окрысился  на него  Юпов. – Почтальон , да? Зарплата  у  тебя  от  государства , и  ты , конечно , в  системе – с  теми  у  кого  бодрые , осуждающие  голоса… чей  тон  не  терпит  возражений… я  говорю  более  мутно. К  казне  не  протискиваюсь. Безбедное  существование  обеспечивается  мне  моей  популярностью  за  границей , где  галереи  бьются  за  мою  живопись , а  знаменитые  дирижеры  рвутся  исполнить…
- Вранье , - промолвил  Захоловский. – Ты  живешь  на  пенсию  твоей  матери.
- Да  ты  что , - возмутился  Юпов , - что… что  ты  сказал… да  я…
- Мы  все  в  теме , - заявил  Гольцов.
- Какой  еще  теме?! – воскликнул  Юпов. – Вы  обалдели?! Что  за  пенсия , о  чем  вы…. я  с  матерью  вообще  не  знаюсь!
- Но  деньги-то  тебе  от  нее  поступают , - сказал  Чурин. – Она  жаждет  разделить  с  тобой  достающиеся  ей  крохи , и  ты  маме  не  отказываешь. Ведешь  себя , как  примерный  сынок.
- Не  по-мужски , - сказала  Виктория.
- Мужчины  зарабатывают  сами , - сказал  Гольцов.
- Почтальоны? – процедил  Юпов.
- А  чем  почтальоны  хуже? – спросил  Гольцов.
- Если  мужик  почтальон , - усмехнулся  Юпов , - он… он  по  уши. И  ему  бы  не  вякать! Не  заводить  разговоров  о  мужчинах , поскольку  мужчина-почтальон  звучит  позорно… выдает  твое  ничтожество.

- Ну  ты , Юпов , сволота , - протянул  Гольцов. – Набиваешь  кишку  на  материнскую  пенсию , а  честных  работяг  чмыришь  не  про  что… художник  он. Бездельник  с  кисточкой! Шланг  окаянный!
- А  ты  баран , - сказал  Юпов.
- Сучонок , а… бездарность , а…
- А!А!А! Талант – я! Баран – ты!
- На  меня  ты… и  при  всех! Падла  зарвавшаяся!
- Ха-ха-ха! – засмеялся  Юпов. – Почтальон  Маруся!
- Падла  ты , падла , я  тебе… падла!
- Баран! Почтальон! 

  ПЕРЕХОДЯ  вразвалку  от  стены  к  стене , исследователь  Брагин  в  предоставленной  ему  избе  внимает  завываниям  мечущегося  снаружи  ветра.
  Вкупе  с  потрескивающими  в  печке  поленьями  они   гармонично  накладываются  на  выдерживаемое  Брагиным  и  его  невестой  безмолвие.
  Брагину  в  этих  стенах  не  тесно. Он  непритязательно  отдыхает  после  трудового  дня.
  Смурная  Вероника  Глазкова , убивая  время , перелистывает  зачитанные  журналы.
- На  озере  сейчас  ветер , - промолвил  Брагин. – У  нашего  домика  он  слышен  не  так: там  он  глушит. Я  как-нибудь  уровень  шума  замерить  думаю. Автодрому , где  «Формула-1» , он  едва  ли  уступит.
- А  с  основным  делом  у  тебя  что? – спросила  Глазкова.
- Думаешь , ничего? – огрызнулся  Брагин.
- Будь  результат , ты  бы  радостно  вбежал  и  стал  меня  обнимать , трясти  в  сумасшедшем  танце… а  ты  входишь  понуро. Трясешься  сам  по  себе  от  того , что  промерз. А  твои  пальцы… скрюченные , не  гнущиеся – варежки  не  спасают. У  огня  ты  пока  отогреваешься , но  раньше  минут  за  сорок , а  теперь  часа  за  полтора. Эта  тенденция  меня  тревожит.

- А  ты  заметила , что  я  делаю , когда  отогрею? – спросил  Брагин.
- Садишься  за  стол , - сказала  Глазкова.
- И  делаю  записи! Разношу  по  тетрадям  подмеченные  мною  факты , ценность  которых  лишь  время  определит. К  еде  я  приступаю  потом… если  ем  сразу , это  означает , что  сведениями  я  не  разжился , и  у  меня  выпал  целый  рабочий  день. Не  дал  требуемой  отдачи. Чаще  дни  мне  удаются. Исписанные  тетради  ты  видела.
- Я  их  не  листала.
- Ты  в  них  и  не  разберешься , - сказал  Брагин. – Там  крутой  замес  из  графиков , сокращений , заумной  терминологии… или  ты  о  чем  говоришь? Подозреваешь , что  по  существу  писать  мне  нечего , и  я  вписываю  туда  небылицы , тексты  песенок… рассказанные  мне  почтальоном  северные  байки. Чтобы  такое  измыслить , мало  быть  с  фантазией! Надо  что-нибудь  принимать. Ударное , Вероника… дурманящее.

  ПРИСТРОИВШИСЬ  за  одним  из  многих  деревьев , подозревающийся  в  распространении  наркотиков  Игорь  Семенов  всматривается  в  забор , окружающий  дом  лесника  Филиппа.
  Мимо  этого  дерева  проходит  лыжня.
  К  Семенову  подъезжает  на  лыжах  почтальон  Гольцов , на  чьем  тощем  рюкзаке  криво  вышита  надпись «Почта  России». 
  Будучи  обнаруженным , Семенов  умело  скрывает  свое  недовольство.
  Он  приподнимает  неизменную  кепку. Остановившийся  возле  него  почтальон  мощно  втыкает  в  снег  обе  палки.
- Наркотный  деляга , - процедил  Гольцов. – Ближе  к  тебе  не  подойду , с  вашим  братом  следует  поострожнее… в  салун  тебя  не  пускают , и  ты  уже  впариваешь  здесь. Леснику? Он  у  тебя  берет? Может , сам  тебе  поставляет?
- Я  тут  по  недоразумению , - сказал  Семенов. – А  это  жилье  лесника?
- Оно , - промолвил  Гольцов. – Скажешь , что  вышел  к  нему  неосознанно?
- Я  же  не  местный. Ты  не  поленись , проанализируй – без  принижения  значения.
- Твоего? – осведомился  Гольцов.
- Данного  обстоятельства. Ты  мужчина  здешний , знающий  лес , как  свои  пять , и  мне  представляется , что  ты подъехал  сюда  преднамеренно. С  письмом?
- Леснику  с  его  теткой  не  шлют , - промолвил  Гольцов.
- И  что  же  ты  здесь  позабыл? – спросил  Семенов.
- Моя  лыжня  просто  проходит  мимо. Вплотную  я  проезжаю  регулярно , а  за  оградой  не  был – по  службе  не  приходилось. На  стаканчик  меня  не  зовут! Дружбу  они  водят  не  со  мной , а , вероятно , с  кем-то  еще , но  с  кем  конкретно , они  тебе  не  скажут. Лесника  Филиппа  с  его  теткой  Изольдой  Матвеевной  не  уподобишь  людям  с  душой  нараспашку. У  них  в  цене  замкнутость.

- Они  живут  вдвоем? – поинтересовался  Семенов.
- Ходят  разговоры , что  к  ним  кое-кто  присоединился , но  я  тебе  ничего  не  говорил. На  меня , если  что , не  ссылайся.
  Почтальон  Гольцов  спешно  уезжает.
  Игорь  Семенов  возобновляет  вглядывание  в  забор , в  котором  открывается  калитка: из  нее  выходит  Анна  Каткова , увидевшая  Семенова , хотя  тот  и  попытался  полностью  скрыться  за  не  слишком  толстым  деревом.
- Здравствуйте , - сказала  Анна. – Вы  от  моего  мужа?
- Добрый  день , - промолвил  Семенов. – Я  не  от  него.

- Когда  вы  беседовали  с  почтальоном , я  стояла  за  забором  и  думала  о  моей  жизни. Затем  вышла  посмотреть , кому  принадлежит  ваш  голос. Взаперти  меня  не  держат.
- Это  было  бы  незаконно , - сказал  Семенов.
- Скорее , не  по-людски. На  законы  у  нас  внимания  не  обращают , а  какие-то  нормальные  отношения  местами  пока  поддерживают. Уклад-то  здесь  старинный. Первобытно-верный… в  районе , где  салун , из-за  представителя  государства  нравы  помягче , ну  а  в  лесу , как  в  лесу. Если  вы  прибыли  нас  переучивать , у  вас… что  у  вас  выйдет…
- Цели  у  меня  не  те , - промолвил  Семенов. – Хорошие , но  другие. 
- Я  уяснила. Вы  один?
- Одинокий  ли  я  мужчина? – уточнил  Семенов.
- Я  с  вами  не  заигрываю , - сказала  Анна  Каткова. – Спрашиваю  о  вашем  статусе – от  себя  ли  вы  тут… не  бежите , а  находитесь. Или  вы  от  организации?
- С  чего  вы  про  организацию , - замялся  Семенов , - нет… из  какой  я  организации. Не  из  какой… из  той , что  по  правам  женщин?
- А  вы  из  нее? А  такая  есть?
- Угу , - кивнул  Семенов.
- Тогда  давайте  подольше  пообщаемся. Пойдемте  присядем , но  не  в  дом: на  корягу. – Анна  неопределенно  усмехнулась. – Тесно  сдвинувшись.   
 
  ПЕЧАЛЬНЫЙ  водитель  Дрынов  сидит  в  стоящем  у  салуна  автобусе , временами  обозревая  через  зеркало  заднего  вида  пустующий  салон.
 
 АЛЕКСАНДР  Евтеев  возится  в  салуне  с  омлетом. Он  старается  есть , не  отвлекаясь , но  ему  мешают  направленные  на  него  взгляды  пребывающего  за  стойкой  Дмитрия  Захоловского  и  расположившегося  у  Евтеева  за  спиной  представителя  государства  Чурина , чьи  глаза  ядовитое  сияние  изливают.
- Твоя  все  отлеживается? – спросил  Захоловский. – В  кровати  ты  ее  больше  не  придавливаешь , но  встать  у  нее  не  выходит , а  следующая  ночь  надвигается , и  после  нее  она  настолько  выдохнется , что  и  рукой  не  пошевелит.  Тебя  это  не  остановит. Чем  женщина  беспомощней , тем  она  желанней.
- Вы  меня  надоумили , - промолвил  Евтеев. – Когда  Марина  мне  надоест , я , чтобы  завестись , нечто  в  вашем  духе  испробую. Решусь  связать  и  для  надежности  чем-нибудь  опоить. Внешне  неподвижная , она  будет  метаться  внутри  ее  сознания , в  застенках  которого  ее  обступят  волосатые  нелюди  с  налитыми  черной  кровью  и  указывающими  на  обреченную  девушку  членами. Очнувшись , она  увидит  своего  кумира.
- Ты  о  себе , - усмехнулся  Захоловский. – Высоко  ты  о  себе.
- Не  о  себе , а  о  кинозвезде , - сказал  Евтеев.
- Ко  мне  в  салун  кинозвезды  не  ходят , - проворчал  Захоловский. – Если  она  увидит  кинозвезду , то  она  еще  спит.
- Нет , - сказал  Евтеев. – Она  обустраивает  комнату. Обклеивает  стены  вырезками  из  журналов. Отсюда  и  кинозвезды.
- А кто ей  позволил  мою  недвижимость  портить? – разозлился Захоловский. – Вы  потом  съедете , а  мне  потом  сдирай  и  стены  чем-то  замазывай. Где  она  журналы  взяла?
- Почтальон  доставил , - промолвил  Чурин. – В  это  ты  поверишь?

- Судя  по  твоему  тону , мне  и  ему  верить  не  следовало? – спросил  Захоловский.
- Наш  новый  друг  тебя  провел , - сказал  Чурин. – На  мой  взгляд , он  субъект  с  подоплекой. Приехал  вроде  бы  к  Брагину , но  живет  у  тебя  и  к  Брагину  нос  не  кажет. И  почему  же?
- Из-за  Марины , - ответил  Евтеев. – Девушка  во  мне  нуждается , да  и  она  мне  нравится – я  сейчас  разговариваю  с  вами , но  влечет-то  меня  к  ней. И  влечение  нарастает… оно  мне  понятно.

  ЗАНЯВ  места  на  коряге , Анна  Каткова  и  Игорь  Семенов  проводят  время  в  обступающем  их  лесу.
  Сохраняющая  серьезное  выражение  лица  Каткова  лукаво  подталкивает  Семенова  в  плечо - он  расценивает  этот  толчок , как  предложение  подвинуться , но  сдвигаться  ему  некуда , Игорь  и  без  того  сидит  на  самом  краю.
  Желания  к  барышне , вплотную  к  нему  подрагивающей , Игорь  Семенов  в  себе  не  улавливает.
- Не  знай  я , что  вы  из  организации  по  правам  женщин , я  бы  с  вами  от  дома  не  отошла , - сказала  Анна. – Полезь  вы  ко  мне  целоваться , я  бы  подняла  такой  ор… лесник  с  его  теткой  и  мокрого  места  бы  от  вас  не  оставили. Я , и  будучи  здесь , докричусь , если  понадобится. Вы  не  станете  ко  мне  приставать?
- Какая-то  вы  больно  кокетливая , - проворчал  Семенов.
- Я  сама  поражаюсь. Все  последние  дни , как  в  воду  опущенная , а  нынче  дурачусь. Дышу  свободнее… желаю  развлекаться. Поцелуйте  меня  в  щеку.
- А  что  вам  это  даст? – осведомился  Семенов.
- Неизвестно. Загодя  же  не  скажешь – вы  поцелуйте , и  мы  поглядим , куда  нас  понесет. Вынесет  ли  нас  теплой  волной  из  этого  зимнего  леса…

- Вы  слишком  многого  хотите , - промолвил  Семенов.
- От  вас?
- От  поцелуя  в  щеку , - сказал  Семенов. – Это  я  могу , но  идти  дальше  я  не  намерен.
- Как  будто  я  намерена. Я – жена , и  к  тому  же  у  меня  любовник. Я  не  столь  распутна , чтобы  иметь  отношения  еще  и  вами. Но  если  бы  вы  меня  поцеловали , я  бы  не  забила  вас  пощечинами. Даже  если  не  в  щеку… хотите  в  губы?
- Целоваться  я  не  мастер , - пробормотал  Семенов. – И  не  говорите  мне , что  вы  меня  научите – я  моложе , однако  я… я  заговорил  о  вашем  возрасте. Извините.
- Простить  вас  несложно. Ваша  нерешительность  объясняется  не  моими  годами. Кругом  лес , и  мы , похоже , неплохо  уединились , но , застань  нас  кто-то  целующимися , вам  бы  пришлось  опасаться  расправы  с  двух  сторон , и  что  фермер , что  лесник , искалечили  бы  вас  за  милую  душу. Они – мои  мужчины. С  вами  я  так , из-за  минутного  порыва , а  они  во  мне  засели - не  вырвешь. И  ни  одного  из  них  я  по-настоящему  не  люблю. К  Богу , что  ли , обратиться… попросить  Его  милости. Пожаловаться  Ему  на  Его  же  собственную  ошибку.

  УСТРЕМЛЕННЫЙ  мыслями  в  космос  сектант  Доминин  стоит  на  плоской  крыше  салуна.
  Взирая  на  него  с  нескрываемым  восхищением , покрывшая  голову  платком  стриптизерша  Волченкова  ощущает  себя  под  открытым  небом , словно  в  храме.
  На  Доминине  драное  пальто. Посмотрев  вниз , он  замечает  автобус. Когда  взгляд  Доминина  взмывает  вверх , сектант  тоже  что-то  видит , и  все  это  красиво  и  взаимосвязано - включая  и  взорвавшую  звезду  в  удаленной  от  Земли  части  Вселенной.
- Я  прибрала  вашу  комнату , - сказала  Волченкова. – Когда  вы  уходите , вы  бы  дверь  все-таки  закрывали  и  держали  ключ  у  себя , ну  или  сдавали  хозяину. По  соседству  с  вами  живет  вор.
- «Косматый» меня  не  обворует , - промолвил  Доминин.
- Вы  в  нем  уверены?
- Он  наверняка  заходил  и  понял , что  у  меня  нечего  красть.
- А  эта  пара? – спросила  Волченкова. – Девушка  из  наших , но  мужик  с  ней  не  местный – войдет  и  подложит  вам  что-нибудь  компрометирующее. Вы , как  говорит  мой  хозяин , сектант , и  вам  нужно  быть  вне  подозрений , иначе  той  вере , которую  вы  думаете  здесь  насаживать , наш  народ…
- Ты  посмотри , - перебил  ее  Доминин , указывая  вдаль. – Мы  на  самой  верхней  точке. Выше  у  вас  нет.

- Мы  на  крыше , и  тут  довольно  высоко , но  в  лесу  растут  деревья  метров  в  тридцать. С  их  верхушек  земля  еще  более  мелкая. Я  не  забиралась… я  же  человек. Вы  обо  мне  так  же  думаете?
- Ты  танцуешь  стриптиз , - сказал  Доминин. – Ты – грешница , и  я  тебе  сопереживаю.
- Душевный  вы… и  не  снисходительно  говорите… не  мелко. 
- Людям  свойственно  заблуждаться , - промолвил  Доминин.
- Мне? – осведомилась  Волченкова.
- Людям , - ответил  Доминин. - Глубоко  заблуждаться… хмм. Заткни  уши.
- Чтобы  не  слышать? Вас?
- Прикрой  ладонями , - сказал  Доминин. – Рванет  очень  звучно.
  Варвара  Волченкова  послушно  зажимает  уши  и  ждет , что  же  произойдет.
  Взрыв – искареживший  автобус  и  предугаданный  Григорием  Домининым , который , послав  стриптизерше  ободряющую  улыбку , незаинтересованно  смотрит  с  крыши , как  к  останкам  автобуса  подходят  вышедшие  из  салуна  Евтеев , Захоловский  и  представитель  государства  Чурин.
  Доминин  видит  их  затылки.
  Трое  мужчин , вставших  у  груды  железа , имеют  возможность  заглянуть  друг  другу  в  лица , но  они  лишь  на  изуродованное  транспортное  средство  взирают  во  мрачности. 
- С домов он  перешел на автобусы , - промолвил  Чурин. – Единственный  раз – второго  автобуса  ему  не  найти , и  это  не  продолжится , а  дома  еще  повзлетают , без  вмешательства  извне  он  не  притормозит. Не  скажет  себе , что , мол , достаточно. А  с  догадками , кто  он  таков , у  меня  напряженно – за  этот  автобус  он  безусловно  заплатит  дорого , но  когда… и  кому… он  уже  подобрался  к  салуну , где  сижу  я. Наиболее  значимая  мишень  в  этих  краях.
- Чтобы  взорвать  салун , - сказал  Захоловский , - в  него  нужно  пронести  взрывчатку , а  это  проблематично. Всех  входящих  я  окидываю  опытным  глазом , и  того , кто  способен  на  массовые  убийства , я  бы  не  не  пропустил. Не  может  же  быть  так , что  человек  убивает , убивает , а  на  лице  у  него  благодать?
- Именна  она  и  сомнительна , - сказал  Евтеев. – Злобные  и  свирепые  рожи  в  порядке  вещей , а  благостная  отдает  притворством , заметите  кого-то  с  благодатью  на  лице - хватайте. Потом  разберемся.

- Ты  нам  тут  насоветуешь , - проворчал  Чурин. – Ты-то  поднимешься  наверх  с  твоей  девицей  кувыркаться  , ну  а  мы  у  барной  стойки  набрасываемся  и  хватаем… а  он  весь  бомбами  увешан! И  хана.
- Тогда  и  мне  хана , - сказал  Евтеев. – Разве  нет?
- Ну , наверно , - пробормотал  Чурин.
- Поговорим  о  шофере Дрынове , - сказал  Захоловский. – Ему-то  точно хана – из  автобуса  он  мог  и  отлучиться , но  недалеко. На  взрыв  бы  он  прибежал, на  что  я , если честно , рассчитывал. Но  он  не  появился. Пожалуй , и  не  появится. Дрынов  был  в  автобусе.

  В  САЛУНЕ  висит  удрученное  молчание , посвященное  памяти  шофера  Дрынова.
  К  вернувшимся  с  улицы  Евтееву , Захоловскому  и  Чурину  добавились  Михаил  «Косматый» и  Марина  Саюшкина – все  сидят  за  столами.
  За  барной  стойкой  никого  нет , и  смотрящему  на  нее  Захоловскому  это  представляется  чем-то  ирреальным ; к  тому  же  на  хозяина  заведения  воздействует  произошедшее  с  Дрыновым , чей  уход  из  жизни  сочетается  в  Захоловском  с  его  собственным  отсутствием  за  стойкой.
  Дмитрий  Захоловский  испуган.
- Кто  скажет? – спросил  Чурин.
- Я! – откликнулся  Захоловский. – Не  отвернусь – скажу… слово  о  Дрынове. Сошедшем  со  сцены , изъятом  из  мира  плоти… раньше  ли  срока? С  нашей  колокольни  нам  видится , что  да , однако  это  не  наш  вопрос , и  нам  бы  не  нужно  перетруждаться  в  изыскании  первоосновы  того , почему  кому-то  отводится  шестьдесят, кому-то  двадцать , кто-то  умирает  в  младенчестве , кого-то  без  помощи  врачей  оживляют , и  он  доживает  до  преклонных  лет  и  запоминается  людям  праведником  или  подонком. Изобретателем  целебной  вакцины. Руководителем  разоренного  им  предприятия. Эквилибристом , фетишистом , дельтапланеристом… Дрынов  трудился  водителем  автобуса. Бог  его  от  этого  не  уберег.

- Земные  власти  перед  Дрыновым  чисты , - сказал  Чурин. – Жалованье  он  получал  сполна. На  оплату  квартиры  в  каменном  доме  у  него , конечно , не  хватало , но  хибарку  он  отсроил  себе  крепкую. И  ветер  ее  не  снесет , и  от  несильного  дождя  она  ограждает – типичное  строение  для  нашего  среднего  класса , которому  нечем  платить  за  коммунальные  услуги  в  капитальных  опустевших  домах. Шофер  Дрынов  прожил  честную  жизнь. Водил  автобус  по  строго  определенному  маршруту  и  народ  к  бунту  не  подстрекал.
- С  покойным  Дрыновым , - сказал «Косматый» , - обычно  ездил  я , а  подбить  меня  на  политический  кипеж – тема  без  мазы. Я  бы  на  новую  судимость  и  из-за  любви  бы  не  напрашивался. Не  сверкал  бы  пером  из-за  девки-бесовки , будь  она  даже  студенточкой  со  славными  грудками  и  плакатиком  о  социальной  справедливости…. тьфу. Не  обижайся , Дрын! Не  в  тебя  плевался. Тебя-то  мне  жаль  вкрутую , ведь  на  автобусе  мы  накатали  прорву  верст… как  кореша. Многословными  базарами  мы  не  тешились , но  в  молчании  помнили  друг  о  друге  и  помнили , кто  где  сидит: ты  за баранкой , я  у  тебя  за  спиной , и  ты  вряд  ли  страшился , что  я  к  тебе  подкрадусь  и  кастетом  по  чану  вдарю. Храбрый  водила… «Косматый» тебя  не  забудет. Что  у  нас  с  могильщиком? Вскорости  принесется?
- О , да , - промолвил  Захоловский.
- На  взрыв? – спросил  Евтеев.
- У  Ивана  Ивановича  чутье , - сказал  Захоловский. – Приехать  на  взрыв  или  найти  разложившийся  труп  по  запаху  способны  и  мы  с  вами , но  Иван  Иванович – уникум , смерть  за  десятки  километров , как  бы  тихо  она  ни  наступила , он  чует. Будучи  мужчиной  неспешным , он  в  этом  случае  меняется. В  неистовой  торопливости  хлещет  коня  и  из  саней  едва  не  вываливается. До  останков  шофера  Дрынова  он  доберется  минут  через  пять. Соскребет  и  увезет.
- А  вы  ему  их  отдадите? – поитересовалась  Саюшкина.
- Иван  Иванович  нас не спросит , - ответил Захоловский. – С  нами  тут  представитель  государства , но  могильщику  и  он  не  указ. У  Ивана  Ивановича  мандат. Выписанный  ему  начальством  областного  уровня.
- Если  не  федерального , - пробормотал  Чурин.
- Ты , что , детально  не  изучал? – спросил  Захоловский.
- Краешек  видел. Он  мне  однажды  показал… быстро. Я  не  требовал – он  сам  показать  вызвался.
- И  не  кому-нибудь , а  тебе , - промолвил  Захоловский. – Осмысленно… психологически  верно.
- Печать  я  не  разглядел , - сказал  Чурин.
- Но  не  усомнился , - сказал  Захоловский. – Афериста , а  то  и  кого  похуже , в  Иване  Ивановиче  не  заподозрил.
- Полагаете , у  него  не  мандат? – спросил  Евтеев. – Фуфло?
- Мандат – это  преувеличение , - сказал  Чурин. – Уместней  говорить  об  обыкновенной  лицензии  на  совершение  действий  с  покойниками – вывоза , омывания , погребения , я  таким  лицензированием  не  занимаюсь , и  обвинять  Ивана  Ивановича  в  невыполнении  какого-то  пункта  беспроигрышным  ходом  мне  не  представляется. Народ  меня  не  одобрит. Скажет , что  я  Ивана  Ивановича  оклеветал.
- Утратил  всякий  стыд , - дополнил   Евтеев.
- И  тому  подобное , - кивнул  Чурин. – Увяз  в  беззакониях , порочу  честь  правового  государства , к  суду  могильщика  не  привлек , а  поганить  его  имидж  себе  позволяю. Без  тяжких  последствий  для  себя. Я  же  на командном  посту , за  мной  вся…
  В  салун  входит  обгоревший  Дрынов.
- Дрынов! – воскликнул «Косматый» – Мой  воскресший  кентяра!
- Где  вы  были? – спросил  Дрынов. – Почему  не  помогли?

- На  улицу  мы  выходили , - ответил  Захоловский. -  Поглядели  на  автобус  и  рассудили , что  твое  тело  распределено  по  салону , а  душа  отошла. Мы  ее  видели.
- Отдельно  от  меня? – осведомился  Дрынов. - Невозможно… и  как  она  выглядела? Как  птица?
- Как  василиск , - промолвил  Евтеев. – Огненный  змей , родившийся  из  яйца , которое  снес  старый  петух.
- Что  еще  за  петух? – нахмурился «Косматый». – Не  педрила?
- Вы  меня  удручаете , - вздохнул  Евтеев. – Вам  бы  поднять  литературу , подучится… природные  задатки  у  вас , возможно , приемлемые , но  годы  в  блатном  окружении  к  вызывающей  узости  кругозора  вас  привели. Если  я  скажу: «стукач» , вы  меня  не  поймете.
- Я  не  пойму? – спросил «Косматый». – Кто?… кто  стукач?
- Стукач – это  помощник  языческого  бога  солнца  Святобольда , - пояснил  Евтеев. – Он  стуком  заводил  крестьян  в  болото , но  тогдашним  ментам  на  своего  шефа , на  бога , он  не  стучал. А  вы  на  него  подумали. Вы  все  видите  извращенно. У  вас…
- Прекращай! – воскликнул  Чурин. – Не  заводи «Косматого» – беда  случится. Дрынов  уцелел , а  труп  все  же  будет… Дрынов! Ты  как?
- Пытаюсь  припомнить , - ответил  Дрынов.
- Я  не  о  прошлом , - сказал  Чурин. – Как  ты  себя  сейчас  чувствуешь?
- Сначала  я  вспомню , - промолвил  Дрынов. – Меня  выбросило  взрывом , но  в  какую  сторону… через  лобовое? Или  вышиб  собою  дверь  и  вылетел  сбоку… я  ни  к  чему  не  склоняюсь. Я  летел  и  горел , перерождаться  не  мечтал , коренные  изменения  во  мне  меня  не  устроят. Они  во  мне  происходят…
- Я  на  воздух , - сказала  Марина  Саюшкина.
 Выбравшись , покачиваясь , на  улицу , Саюшкина  открывает  рот  и  дышит , дышит - дышит , не  закрывая.
  С  открытым  ртом  она  встречает  и  вышедшего  из  салуна  Евтеева.
- Решила  меня  выручить? – спросил  он.
- Тебя? – удивилась  Марина.
- Увести  от  «Косматого». Он  проедал  меня  злобным  взглядом , и  ты  испугалась , что  он  вот-вот  на  меня  кинется. Ты  грамотно  рассудила. Пока  мы  здесь  постоим , он  отойдет , на  него  нахлынет  миролюбие…
- Я  тебя  за  собой  не  звала , - сказала  Марина.
- А  зачем  же  ты…
- Мне  стало  плохо , - призналась  Марина. – От  Дрынова  пахнет  горелым  мясом – прошибает  напролом… как  ты  не  почувствовал. Те , прочие , зачерствели , но  ты…
- Я  унюхал , - сказал  Евтеев.
- В  кайф? Затащился?
- Сразу  же  провериться  захотел , - сказал  Евтеев. – Самоуважение  меня  удержало – рвани  я  раньше , чем  ты , «Косматый»  к  трусливой  ботве  меня  бы  определил. Попытался  бы  прогнуть  и  вынудил  бы  меня  рога  ему  обломать. Немолодому , заслуженному  вору. Я  не  желал  его  провоцировать.
- Когда  так  пахнет  от  малознакомого  человека , это  можно  стерпеть , - сказала  Марина. – А  у  меня  с  Дрыновым  было.
- Все? – спросил  Евтеев.
- За  исключением  романтики. Встречались  мы  с  ним  в  лесу – стягивали  одежду , да  и  валились  на  травку.
- А  зимой? – поинтересовался  Евтеев.
- До  зимы  наш  роман  не  дотянул. Прекратился  внезапно, как  и  начался. В  условленное  время  Дрынов  не  пришел – я  разволновалась , посчитала , что  он  куда-то  провалился , там  же  ямы. Глубокие , присыпанные  сверху  ветками: лесник  Филипп  с  его  теткой  для  браконьеров  вырыли. Попавшим  в  них  чужакам  надеяться  не  на  что , но  Дрынова  лесник  бы  отпустил , безвинных  они  с  теткой  не  закапывают… Иван  Иванович. С  Дрыновым  у  него  не  выгорит.
  Подъезжающий  на  санях  могильщик  Иван  Иванович  цепко  оглядывает  взорванный  автобус.
- Водитель  жив? – спросил  могильщик.
- Слава  Богу , - промолвил  Евтеев.
- Разумеется , - пробормотал  Иван  Иванович. – Сердце  меня  не  обмануло. Я  это  и  предполагал.
- А  чего  приехали? – спросил  Евтеев.
- Водки  выпить! Нервы  у  меня  не  пошаливают , однако я   ехал  по  морозу , и  выпивка  мне  не  для  успокоения  нервной  системы  надобна  – я  выпью  для  ног. Они  у  меня  задубели , ниже  коленей  особенно , и  скорого  облегчения  я  не  жду , водка-то  дойдет  до  них  в  последнюю  очередь , туда  и  кровь-то  не  очень  доходит… а  вы  почему  на  улице? 
- Мы  проводим  опрос , - ответил  Евтеев.
- И  кого  вопрошаете? – поинтересовался  Иван  Иванович.
- Всех , кого  увидим. Трясем  за  грудки  и  спрашиваем , кто  же  тут  взрывать  повадился. Люди  кивают  на  вас.
- Ну  и  погань , - процедил  Иван  Иванович. – Какие  люди?
- Опрос  анонимный , источники  защищены , - промолвил  Евтеев. – Вы  не  допытывайтесь… вы  же  хороните – чем  больше  народа  погибнет , тем  больше  у  вас  работы , и  что  же  открывается  перед  вами , как  не  ваша  вовлеченность. С  кем-то  на  паях?
- Я  не  взрываю! – вокликнул  Иван  Иванович. – Скажи  ему , Марина!
- За  вас , Иван  Иванович , я  не  поручусь , - сказала  Саюшкина.
- А  за  кого  ты… за  кого  ты  можешь-то? Материальнее , да , трупы  мне  нужнее , но  здесь  нельзя  отбрасывать  и  политику , и  психов… и  лесника! И  страдающего  без  жены  фермера! И  уголовника «Косматого» , и  художника-композитора  Юпова… стиль  Юпова – декаданс. Смысла  этого  слова  я  не  знаю , но  слово  это  нехорошее. Употреблять  его  он  не  гнушается.

  СОСТОЯЩЕЕ  из  одной  комнаты  жилище  художника-композитора  Юпова  без  видимой  системы  испещрено  изнутри  пятнами  краски. В  том  числе  и  окно.
  На  полу  раскрашенные  обломки  грампластинок , на  стенах  помещенные  в  рамы  чистые  холсты ; нагнувшийся  Юпов  разглаживает  на  себе  мятые  штаны.
  За  занавеской , разделяющей  помещение  надвое , Виктория  переодевается  к  выходу  в  свет.
- Ты  еще  не  оделась? – спросил  Юпов. – Мне  зайти  и  посмотреть?
- Не  вздумай. Я  тут  же  от  тебя  перееду.
- Да  и  переезжай , - пробормотал  Юпов. – Напросись  в  салун  посудомойкой  и  хозяин  тебя  приютит.
- У  него  есть  кому  мыть  посуду , - промолвила  Виктория. – И  к  чему  ты  о  нем – это  подло… он  бы  не  взял  меня  даже  в  стриптиз. На  все  это  у  него  имеется  Варвара  и  он  с  нею  приветлив. В  постель  не  затаскивает. Лучше  бы  он  с  ней  переспал.
- С  твоей  блудливостью  ему  в  жизни  не  сравняться , - сказал  Юпов.
- Вероятно. Но  с  тобой  я  не  сплю.
- Я  и  не  уговариваю , - сказал  Юпов. – Заприметив  тебя  тогда , в  салуне , я  подумал , какая  интересная  дама. Прежде  она  тут  не  объявлялась. Откуда  же  она  тут  взялась? Я  к  тебе  подошел  и  выяснил , что  ты  приехала  из  столицы  и  остановиться  тебе  не  у  кого. Я  позвал  тебя  к  себе. И  хотя  мы  спим  в  разных  кроватях , я  не  разочарован. Для  моего  творчества  ты  незаменима – ты  позируешь  мне , когда  я  рисую , позируешь , когда  я  пишу  музыку , для  живописи  подобное  обыденно , но  без  тебя , как  модели , я  бы  и  при  создании  симфоний  не  обошелся. Раздевайся  ты  догола , они  бы  получились  поярче. Пожирнее…
- Я  толстая? – спросила  Виктория.
- Пожирнее  в  том  ракурсе , что  погуще. И  я  бы  партитуры  не  складировал - у  меня  бы  их  вырывали. Платили  бы  рекордные  гонорары! Окружали  почетом. За  громкое  имя  и  картины  бы  скупали. Помнишь  мой  шедевр «Женщина  под  обвалом»?
- Ты  его  не  вывешиваешь , - сказала  Виктория.
- Он  у  меня  в  хранилище. Скручен  и  отринут. Ты  во  что  переодеваешься?
- В  коричневое , - ответила  Виктория.
- В  нем  я  тебя  повстречал , - промолвил  Юпов. – Хозяин  смотрел  на  тебя  сухо , ну  а  я  повелся… воспылал  к  тебе  художественным  чувством. Как  мужчине , прока  мне  от  тебя  никакого. Освободить  от  тебя  мою  душу  я  не  сумею – живи…

  ПЕРЕЖИВАЯ  приступ  дисгармонии , художник-композитор  Юпов  томится  в  салуне.
  Сидящий  за  стойкой  Захоловский  воротит  нос  от  глядящей  на  него  Виктории ; Александр  Евтеев  с  Мариной  Саюшкиной  перешептываются  между  собой ; представитель  государства  Чурин  рассеянно  следит  за  лениво  танцующей  Варварой  Волченковой ; почтальон  Гольцов  прихватывает  вилкой  слипшуюся  вермишель и , потряхивая  приподнятым  комком , обдумывает  недавние  события.
- Сегодня  я  заезжал  к  твоей  матери , - сказал  Гольцов  художнику-композитору  Юпову. – Завез  ей  рекламную  бумажку  насчет  банковских  вкладов  с  максимальным  процентом  и  государственной  гарантией. Доход  у  нее  твердый , пенсионный – руководство  обязывает  нас  стараться  вытягивать  у  таких  граждан  все  их  деньги. Ты , Юпов , не  взыщи. Я  не  по  собственному  умыслу.
- Опять  ты  эту  волынку  заводишь , - вздохнул  Юпов. 
- Ни  в  коем  разе , - сказал  Гольцов. – Я  не  о  том , что  ты  существуешь  на  ее  пенсию – я  только  указал  причину , почему  я  был  там , где  я  задремал  и… досадный  случай… по  заверения  твоей  матушки , я  орал  во  сне  в  голос. Она  меня  будила , но  я  орал  и  орал… открыл  глаза  и  орал. Еще  не  проснулся.
  Евтеев  засмеялся.
- По-твоему , это  весело? – спросил  у  него  Гольцов.
- Не  драматично , - ответил  Евтеев. – В  теоретической  плоскости. А  что  с  тобой  творится  по  факту , не  проглядывается  ли  в  тебе  некоторая  неизлечимость , без  специального  образования  не  скажешь. С  медициной  у  вас  как?
- Докторов  нет , - ответил  Чурин. – Милиции  нет , пожарных  нет , у  нас  же  провинция – суровый  край. Край… не  тебе? Что  ты  тут  подзабыл? С  издевками  ты  перехлестываешь. Над «Косматым» , теперь  над  почтальоном… ты  осмелел.
- «Косматый»  мне , как  родной , - сказал  Захоловский.
- А  почтальон  вместе  со  мной  работает  на  государство , и  я   за  него  при  наличии  возможности  всегда  заступлюсь , - сказал  Чурин. – Если  его  собственная  голова  ведет  себя  нечестно  и  терзает  измотавшегося  трудягу  кошмарами , я  ему  в  отношениях  с  ней  не  помощник , но  от  наружных  нападок  почтальона  я  огражу. Ты  понял , от  чего  я  тебя  предостерегаю?
- Я  к  вам  прислушался , - сказал  Евтеев. – Охватил  всех  вас  одним  взглядом.
- И  мы  уместились? – спросил  почтальон  Гольцов.
- Зрелый  человек  об  этом  бы  не  спросил , - промолвил  Юпов. – Он  не  отличает  стол  от  черепахи  и  свою  ставку  удваивает. На  черепаху. Бросая  деньги  на  стол. Интересное  решение. Подлинное  бытие. Оно  самобытно , а  дурость  тривиальна , лишена  оригинальности… вставай , голубка.
- Ты  мне? – спросила  Саюшкина.
- Уводи  своего  мужчину , - сказал  Юпов. – Довольно  ему  на  мордобой  переть.

  НЕУДОВЛЕТВОРЕННЫЙ  Александр  Евтеев  открывает  ключом  дверь  в  номер. Заходит  в  комнату  и , не  включая  света , доходит  до  окна.
  Когда  он  его  расшторивает , свет  загорается.
  Щелкнувшая  выключателем  и  не  закрывшая  дверь  Саюшкина  на  сближение  с  Евтеевым  не  идет.
  Он  и  она  на  разных  концах  комнаты. На  равном  удалении  от  горящей  под  потолком  лампы.
- Мы  вовремя  ушли , - сказала  Марина. – Между  собой  они  просто  собачатся , а  на  тебя  бы  налетели  и  измордовали. Всем  когалом.
- Джентльмены  так  не  поступают , - сказал  Евтеев.
- Какие  они  дженльмены… благородства  в  них , как  в  нашем  лесу  апельсинов – мелкую  ягоду  бери , но  за  крупную , если  и  найдешь , руки  оторвут. И  это  тому , кто  не  борзеет , а  ты , прости  меня , напрашиваешься. Не  жалеешь  ты  себя. Приляжем?

- Я  бы  не  спешил , - сказал  Евтеев. – Из-за  стола  меня  практически  выдернули , и  я  ощущаю , что  не  досидел… не  договорил. Мое  положение  промежуточно – то  ли  в  постель  завалиться , то  ли  в  дискуссии  поучаствовать. Я  тут  дичаю… с  кем  мне  поговорить? С  тобой?
- Ну… я  тебе  чем-то  не  подхожу? Ты  меня  не  принижай – со  мной  можно  коснуться  и  сложных  вопросов , в  которых  я  хоть  и  не  разбираюсь , однако  что-нибудь  бы  бурчала , активно  дополняла  жестами…
- А  кроме  тебя? – спросил  Евтеев.
- Реальному  сходить  к  соседу , - ответила  Марина.
- К  «Косматому»?
- К  тому , кого  кличут  сектантом , - сказала  Марина. – Что  он  за  тип , неясно, но , видимо , уравновешанный , иначе  бы  он  в  четырех  стенах  не  усидел. А  он  запросто. Как-то  управляется – с  выходами  из  номера  не  частит. Его  делу  это  не  мешает. Если  он  сектант , оно  у  него  связано  с  Высшим , с  религией – бросаться  на  тебя  он  не  должен , но  и  ты  его  не  нервируй. Ехидство  попридержи. Над  почтальоном  смеяться  одно , а  над  Богом  другое: вздумаешь  над  Ним  насмехаться , сектант  тебя  разорвет. Сектант  свиреп  и  жесток. Он  тебе  не  православный  батюшка.
- Свет  он  несет  не  для  того , чтобы  согревать , - промолвил  Евтеев. – Пойдем  знакомиться.
 
  АЛЕКСАНДР  Евтеев  и  последовавшая  за  ним  Марина  Саюшкина  вышли  в  коридор.
  В  комнате  Григория  Доминина , куда  Евтеев  вошел , не  постучавшись , они , помимо  сектанта , увидели  Дрынова – сложив  руки  на  груди , двое  мужчин  расхаживали  по  номеру  в  умонастроении  несомненно  философском. 
- А-ааа , у  вас  тут  не  одиночество , - протянул  Евтеев. – Мы  потом  зайдем. Или  нам  больше  вообще  не  заходить?
- Да  вы  оставайтесь , - сказал  Доминин. – Милости  просим. Присаживайтесь  на  диван , становитесь  к  окну – вместе , раздельно , как  пожелаете. Ваше  нахождение  здесь  опасностей  для  нас  не  создаст.
- Для  кого , для  нас? – осведомился  Евтеев. – Для  вас  с  Дрыновым? Для  всех  нас?
- Я  сказал «для  нас» уже  с  учетом  вас , - улыбнулся  Доминин. – Пришедших  ко  мне  мужчины  и  женщины. Вы  счастливая  пара?
- За  нас  двоих  я  не  отвечу , - промолвил  Евтеев. – Поинтересуйтесь  у  Марины. Пусть  она  вещает. Глядя  на  Дрынова.
- Да  что  ты , не  нужно , - сказала  Марина. – Все  быльем  поросло , забыто  все , пережито , Дрынов  во  мне  умер. Я  тебя , Дрынов , ни  за  что  прощу!
- Грустно , - вздохнул  Дрынов.
- Не  очень  здорово , - кивнул  Доминин. – А  в  чем , девушка , он  перед  вами  провинился?
- Кое-чем , - пробормотала  Марина. – Не  хочу  распространяться… расковыривать  при  вас  старые  раны  мне  неудобно. Из-за  Дрынова… он  был  моим  любовником!
- До  того , как  им  стал  он? – указав  на  Евтеева , спросил  Доминин.
- Угу , - кивнула  Марина.
- Я  ей  не  любовник , - сказал  Евтеев. – Я  ее  кузен  Кузьма , спрыгнувший  с  отплывающего  айсберга , чтобы  за  нее  поквитаться. Мне  приступать?
- Снова  ты  несерьезен , - промолвила  Марина. – Говоришь  тебе , говоришь… как  об  стенку  горох. 

- Кузен  Кузьма – это  концептуально , - сказал  Доминин. – Но  до  вершины  духа  при  таком  состоянии   ума  не  воспаришь. Ирония – топливо  жидкое. Для  земных  передвижений  оно  еще  сгодится , а  ввысь  не  унесет , ни  на  сантиметр  с  поверхности  не  поднимет.
- Кому  она  сдалась , эта  высь , - пробурчал  Евтеев.
- Мне , - сказал  Дрынов. – Сидевшему  за  рулем  и  проброшенному  взрывом  в  длину – не  в  высоту… сердце  у  меня  сжалось. Словно  бы  пальцы  в  кулак. Я  не  беспоился. Тем , что  я  отныне  безработный , не  изводился. Во  мне  засела  неопределенность  менее  приземленного  порядка. Позвавший  меня  к  себе «Косматый» заварил  чифиря  и  для  отвлечения  меня  от  моих  дум  взялся  травить  о  зоне , о  технике  ограбления  товарных  поездов , о  перегоревшей  в  карцере  жар-птице… электролампочке. Насчет  нее  я  переспросил , но  в  основном  не  вслушивался , был  не  там… «Косматый» ухмылялся  и  по-отечески  говорил: «мне  тебя , Дрынов , не  заболтать. Жилы  у  тебя  на  лбу  не  разошлись , мыслишь  ты , братец , отчаянно – иди-ка  ты  через  стену». Я  не  вникнул , спросил , чего , куда , как  же  я  через  стену, она  же… «Не  тупи , - сказал  «Косматый». - Иди  к  нему  через  дверь , и  он  с  тобой  побакланит  о  таких  делянках , на  которых , чем  их  не  засаживай , всходит  большое  и  с  плодами - не  пустоцвет». Так  он  сказал  о  том , к  кому  я  пришел. Меня  тут  приняли. Поинтересовались  самочувствием , и , когда  я  поведал , что  у  меня  стряслось , мне  разъяснили , почему  и  к  чему  я  переменился. Во  мне  прорезалось  божественное , и  оно  меня  поведет… вымаливать  у  представителя  государства  новый  автобус  я  не  стану. 

  В  ОСВЕТЛЯЕМОЙ  повсеместной  заснеженность  тьме  представитель  государства  Чурин  приближается  к  многоэтажному  дому.
  Перед  входом  в  подъезд  на  пути  у  представителя  государства  обнаруживаются  укутанные  в  рванину  женщина  и  старик – притаптывающая  Ангелина  Лапикова  и  остекленевший  не  в  связи  с  опьянением  Игнат  Мартынович  Свиридов.
  Вздернув  голову , представитель  государства  их  высокомерно  обходит.
- Уважаемый! – воскликнула  Ангелина. – Вы – это  он , я  не перепутала? Тот  самый , который  от  государства?
- Ну , тот , - проворчал  Чурин. – Тебе-то  что?
- Я  к  вам  за  спасением , - сказала  Ангелина. – Мне  нечем  топить  мою  лачугу – дрова  все  истоплены , и  сколько  одежды  я  ни  натягивала , от  трясучки  она  не  уберегала , колотун-то  бил  знатный , меня  так  трясло , что  от  движения  я  возмечтала  было  согреться , но  черта  с  два , и  я  запаниковала. Концы-то  отдавать , сами  понимаете…
- А  старик? – спросил  Чурин.   
- Он  не  со  мной. Задачи  мы  не  согласовывали – привязался , да  и  поплелся… не  сказала  бы , что  непременно  к  вам. Оторваться  я , конечно , пробовала , но  он  настигал. Резервы  в  себе  изыскивал.
- Старая  закалка , - промолвил  Чурин.
- И  не  говорите. Моя  безвыходность  для  Мартыныча – чистый  смех. Дров  у  него  не  стало  еще  осенью , когда  он  растапливал  печь , чтобы  грибы  засушить. От  грибного  аромата  его  воротит , а  для  угощения , если  кто  придет , они  служат  ему , как  ничто. Дядька-то  он  хлебосольный. Всеми  забытый , печальный… веселиться  он  умеет! Под  настроение  он  вам  и  гапака  заделает , и  на  ложках  сыгранет , Мартыныч  у  нас  огонь! А  у  меня  огня  в  доме  нет…
- Зажги  спичку  и  будет , - сказал  Чурин.
- У  такого  крошечного  не  отогреешься. Только расстроишься – вот  он огонь , а  дубею , ничего  с  собой  поделать  не  могу , и  из-за  мебели  досада , я  же  всю  сожгла , и  мне  ее  не  вернуть , а  холод  вернулся! Огонь  сожрал  мою  мебель  и  погас! И  я  том  же  окоченении , что  и  раньше , когда  мебель  у  меня  была. Стол , этажерочка… мало , что  стулья – кресла. Мягкие , с  вишневой  обивкой… а  я  их  топором! Мне  бы  кромсать  не  их…
- Меня? – спросил  Чурин.
- Не  вас , - пробурчала  Ангелина. – К  вам  я  поклоном.
- Со  смирением , - дополнил  Чурин.
- Абсолютным , - согласилась  Ангелина. – Смуту  бы  вы  мигом  пресекли.
- Наверно , - задумчиво  промолвил  Чурин. – Безжалостно  и  не  медля.

  БЕЗВКУСНО , но  богато  обставленная  квартира  представителя  государства  Чурина.
  Вытянув  руки  по  швам , не  раздевшийся  Игнат  Мартынович  Свиридов  стоит  у  придвинутого  к  нему  стула  ни  во  что  не  вникающим  столбом – смотрящий  на  него  Чурин  атакован  разнообразием  приходящих  мыслей.
  Ангелина  Лапикова , утопая  в  кресле , жмурится  от  удовольствия.
- Удобное  у  вас  кресло , - сказала  она. – Ручная  работа , да?
- Сделано  на  заказ , - промолвил  Чурин. – Не  для  топки  печей.
- Вам  и  не  нужно , - сказала  Ангелина. – У  вас  батареи… я  догадывалась , что  они  теплые , но  все-таки  притронулась – руку  аж  обожгло. Комфортно  вы  существуете.
- А  вам  что  препятствует? – спросил  Чурин.
- Как… вы  не  осознаете? К  чему  спрашиваете? Вы  же  отлично  знаете , что  у  нас  не  имеется  средств , чтобы  выплачивать  кварплату , и  поэтому  мы  ютимся  в  наших…
- Об  этом  я  осведомлен! – заявил  Чурин. – Мне  любопытно , почему  же  до  сих  пор  терпите! Дом , в  котором  ты  сейчас  греешься , построен  на  ваши  налоги , и  что  же  вам  мешает  занять  его , захватить , пользоваться  электричеством , отоплением , жить  по-человечески , как  живу  я. В  доме , кроме  меня , ни  души! Вторглись  бы , вселились , вышвырнули  меня  прочь , вас  же  много! Что  вас  останавливает?

- Мы  нерешительны , - пробормотала  Ангелина.
- И  больше  ничего? – осведомился  Чурин.
- Еще  взрывы. За  своей  хибарой  каждый  приглядит , а  в  доме , где  полно  квартир , бомбу  заложить  проще. Народ  это  в  расчет  принимает – люди  у  нас  с  соображением. Взрывы-то  не  прекращаются , шесть  хибар  ими  сметено… и  автобус. Ваш  дом  пока  стоит , но  народ  считает , что  и  вы  хлебнете. Когда-нибудь  и  вас  подорвут.
- Народ  бы  не  возражал , - промолвил  Игнат  Мартынович.
- Я  рад  услышать  ваш  голос , - сказал  Чурин. – Вы , кажется , чем-то  владеете… обладаете.
- Ничем , - сказал  Игнат  Мартынович.
- Я  об  информации , - сказал  Чурин. – Покушение  на  меня  не  готовится?
- Вряд  ли.
- Вы  меня  успокоили , - сказал  Чурин. – Вы – умудренный , поживший  человек… ответьте  мне  откровенно. В  старину  было  лучше? 
- Не  было , - ответил  Игнат  Мартынович. – Никогда  не  было. Я  бы  помнил.

  ВЗБИВАЯ  кулаком  трансформирующуюся  от  ударов  подушку , представитель  государства  Чурин  ходит  по  спальне  в  раздумиях , имеющих  прямое  отношение  к  судьбе  его  родины.
  Голову  Чурина  раскаляет  мрачная  подборка  из  войн , бунтов , революций , лагерей , коллективизации – в  спальне  появлятеся  Ангелина  Лапикова.
  На  ней  только  застиранная  комбинация.
  Женщина  выпячивает  грудь. Проводит  рукой  по  волосам.   
- Вы  меня  узнаете? – спросила  она.
- Что  это  за  разговор? – проворчал  Чурин.
- Вы  впустили  меня  к  себе. Спасли  нас  с  Мартынычем  от  смерти. Я  обязана  с  вами  лечь.
- Нет , - поспешно  сказал  Чурин. – Я  тебя  не  принуждаю.
- Тогда  это  дар. И  вам  придется  его  взять. Взять  меня… иначе  я  не  засну.
- И  не  спи , - процедил  Чурин. – Сколько  можно  спать! Я  применительно  к  тебе , как  к  народу.
- О  народе  я  бы  поговорила , - сказала  Ангелина.
- Поболтай  о  нем  с  Мартынычем - он  говорит  немного , но  весомо.

- А  что  с  дровами? – спросила  Ангелина. 
- Бесплатно  дров  я  тебе  не  дам. Сначала  тебе , потом  прочим , и  склады  опустеют , принципы  нарушатся. Завтра  спозаранку  вы  с  Мартынычем  отсюда  исчезнете. В  будущем  у  моего  дома  не  стойте – одного  раза  с  вами  мне  за  глаза.
- Свою  заботливость  о  простых  людях  ты  проявил , - пробормотала  Ангелина.
- Меня  захотелось  распросить  вас , отчего  же  вы  такие  покорные. Тебе  понятно?
- И  ежу  понятно , - сказала  Ангелина. – Может , мне  Мартыныча  разбудить  и  вместе  с  ним  до  рассвета  уйти?
- Ты  не  горячись. Я  говорил  тебе: не  спи , но  ты  ложись  и  спи. Я  вас  не  выгоняю. Когда  взойдет  солнце , вы  бесконфликтно , добровольно  удалилитесь  сами. И… прими! Уноси  с  собой  понравившееся  тебе  кресло -  пусти  его  на  растопку. Растрезвонь  по  округе  о  моей  щедрости.

  ПО  КРОМКЕ  леса  едет  гусеничный  вездеход. Им  рулит  Александр  Евтеев , разгоняющий  его  до  предела , несмотря  на  видимые  сложности  с  управлением.
  Рискуя  прикусить  язык , слизывающий  пот  Александр  Евтеев  борется.
  Скучающую  Марину  Саюшкину  тряска  и  метания  не  будоражат. Деревья , снег , они  обозреваются  ею  и  вместе , и  друг  от  друга  отдельно ; получаемые  впечатления  негативны.
  Вина  перекладывается  на  Евтеева. 
- Я  все  здесь  знаю , - проворчала  Саюшкина. – Мне  неитересно  кататься  по  району , который  я  ногами  весь  исходила  – пейзаж-то  прежний. Проносится  быстрее , но  более  занимательным  от  этого  не  становится. Я  бы  осталась  в  салуне. Чего  мы  оттуда  сорвались?
- Мы  едем  искать  твоего  отца , - сказал  Евтеев. – Мы  его  уже  ищем.
- Я  не  предлагала  его  искать , - промолвила  Саюшкина.
- Это , Марина , тебя  не  красит. Как  любовница , планку  ты  держишь , но , как  дочь , пала  ты  весьма  низко. После  взрыва  вашего  дома  лично  ты  благодаря  мне  на  улице  не  осталась , а  что  выпало  твоему  отцу , похожая  удача  или  неприкаянное  бродяжничество , он  нас  не  оповестил. От  него  ни  слуха , ни  духа. Ты  мне  не  напомнишь , почему  вы  с  ним  кто  куда  разбрелись?
- Взрыв  нас  слегка  поранил , - сказала  Марина.
- Осколками?
- Шумом , - ответила  Марина. – В моей  голове  зазвенело , а  в  отцовской , допустим , затрещало , и  мы  что-то  делали , но  отчета  себе  не  отдавали. Мы  не  бесились – хранили  балгопристойность… без  рассудительности. Где  ты  научился  водить  вездеход?
- У  меня  всесторонняя  подготовка.
- И  стрелковая? – поинтересовалась  Марина.
- Меня  учили  ограничиваться  переговорами. На  них  вышибать  все , что  мне  надо. Чтобы   добыть  вездеход , на  полную  я  не  раскрывался – представитель  государства  выделил  мне  его  великодушно… с  пожеланием  отыскать  твоего  отца , человека  и  гражданина. Сам  представитель  из-за  загруженности  не  выбрался , а  мне  рекомендует  поискать  тщательно: покрутиться  по  лесу , заехать  на  озеро… не  толкает  ли  он  меня  на  погибель? Вездеход – машина  тяжелая , и  если  лед  на  озере  толщину  подрастерял , мы  провалимся  и  упокоимся. Рыбы  до  нас  не  доберутся , а  то  чудовище… железо  оно  прогрызет. Я  слышал , оно  и  летать  может. Что  у  вас  говорят  про  чудовище?
- До  того , как  приехал  исследователь , народ  и  не  предполагал , что  у  нас  в  озере  чудовище , - сказала  Марина. – Теперь  знаем , но  не  верим. Считаем  исследователя  придурком. Он  твой  одноклассник , и  тебя , должно  быть , коробит , когда  я  о  нем… в  таком  тоне.
- Ничего , - сказал  Евтеев. – Правда  дороже. 

  ЗАВЯЗЫВАЯ  под  подбородком  тесемки  рыжей  шапки-ушанки , исследователь  Брагин  сбрасывает  тапочек  и  хочет  попасть  ногой  в  валенок ; присущего  выдающимся  людям  умения  выполнять  несколько  действий  одновременно  он  в  данном  случае  не  проявил – тесемки  из-за  излишнего  натяжения  порвал, в  валенок  не  попал , но  невозмутимость  ему  не  изменила.
  Брагин  стоит  и  думает.
  Упавший  валенок  поднимает  смотревшая  на  Брагина  и   кусавшая  бутерброд Вероника  Глазкова. 
- Ты  бы  почаще  так  уходил , - сказала  она. – Где-то  в  это  время – когда  солнце  уже  встало. Тебе  привычней  уходить  затемно , и  я  не  высыпаюсь , ведь  на  мне  завтрак , подать  его  тебе  я  обязана. Вскипятить  чайник  не  успеваю. Ты  секунд  за  тридцать  сметаешь  и  бежишь  на  свое  озеро – еще  недавно  я  думала , что  тебе  скоро  надоест , но  я  его  недооценила.
- Чудовище? – спросил  Брагин.
- Пятиголовое , - пробормотала  Вероника. – И  на  каждой  по  четыре  крыла.
- Что? – поразился  Брагин. - Кто  тебе  сказал?
- Я  в  твоих  записях  подглядела.

- В  них  я  не  писал , что  оно  столь  замысловатую  конфигурацию  имеет , - сказал  Брагин. – О  взаимном  расположении  голов  и  крыльев  там  нет  ни  строчки , и  ты  меня  не  путай. Сеять  неразбериху  в  моем  разуме  я  тебе  не  разрешаю. Остерегись! Не  вторгайся  твоим  обывательским  вымыслом  в  мои  реалистичные… научные  предположения.
- У  тебя  твои  предположения , у  меня  мои , - промолвила  Вероника.
- Но  мои  правильнее! – воскликнул  Брагин.
- И  на  чем  же  ты , говоря  это , основываешься? – осведомилась  Вероника.
- Я… мне… я….
- Ты   не  знаешь , что  мне ответить , - сказала  Вероника. – Но  у  тебя  получится – ты , Брагин , победишь… и  я  этого  дождусь. Я  не  старая , здоровье  у  меня  нормальное , зачем  ей  за  мной  приходить?… всепонимающей  смерти. Если  не  забирать , а  потрепаться , то  пожалуйста , я  бы  поговорила. Расширила  круг  общения.

  ЧЕРЕП-КОПИЛКА  с  прорезью  на  затылке. Он  стоит  на  серванте  в  светлой  избе  могильщика  Ивана  Ивановича , к  которому  заехали  Александр  Евтеев  и  Марина  Саюшкина.
  Взявший  череп  Евтеев  принялся  его  трясти , и  монеты  зазвенели , Марина  Саюшкина , ухватившая  в  звоне  музыку , похожую  на  звеневшую  в  ее  голове  после  взрыва , ритмично  задвигалась ; Ивана  Ивановича  приход  гостей  угнетает.
  Удостоверившись  в  этом , Евтеев  поставил  череп  обратно. В  благодарность  за  счастливые  секунды  Марина  Саюшкина  дополнила  копилку  нашаренной  в  кармане  монетой.
- Вы  у  нас  не  были? – спросила Марина у  могильщика. – В  домике , где  с  отцом  я  жила?
- Я  по  гостям  не  мотаюсь , - пробормотал  Иван  Иванович. – Тем  более  без  приглашения , как  ты  и… не  будем  показывать  пальцем. Из-за  тебя , Марина , я  мордой  бы  не  скривился , но  вы , молодой  человек , не  понравились  мне  еще  в  нашу  первую  встречу. Те  впечатления  я  сохранил.
- По  вам  видно , в  чем  ваши  слабые  места , - промолвил  Евтеев.
- Хмм , - презрительно  хмыкнул  Иван  Иванович.
- Минусы  у  вас  во  всех  сферах.
- Это  неуважение , - заявил  Иван  Иванович. – Хамского  подвида , если  классифицировать  по  степеням… по  признакам  чего-то… мне  ненавистна  мысль  напрягать  голову , чтобы  закончить  предыдущую  мысль , которую  подали  мне  вы , отзывающийся  об  мне  крайне  нелестно. Вы  или  ваша  Марина  не  боитесь  того , что  к  вам  в  окно  кто-нибудь  заглянет?

- Иван  Иванович  нас  запугивает? – спросила  Марина  у  Евтеева.
- Не  похоже , - сказал  Евтеев.
- Очень  даже  не  похоже , - сказал  Иван  Иванович. – В  окна  я  не  заглядываю , однако  выглядывать  из  окна  мне  случается , и  тогда  начинает  творится  ужас – деревья  сохнут , трава  жухнет… бедная  природа. Что  мы  с  ней  делаем! Сопротивление  она  не  прекращает. Мирно  обновляется  и  не  упускает  случая  отомстить  нам  стихийными  бедствиями  или  ослабевшего  путника  морозом  прикончить. Я  ее  не  защищаю. 
- Вы  гуманист , - промолвил  Евтеев.
- Я  ее  расчищаю , - сказал  Иван  Иванович. – Подбираю  валяющиеся  на  ее  лоне  трупы. Зимой  с  уловом  у  меня  порядок – можете  убедиться.
- Не  хочу , - сказала  Марина.
- А  я   бы  посмотрел , - сказал  Евтеев. – Морг  у  вас  где , в  подвале  оборудован?
- В  нем  я  держу  соленья , - ответил  Иван  Иванович. – Трупы  свалены  у  меня  на  заднем  дворе.
- Ой , - вздрогнула  Марина.
- Не  срывайся , Марина , не  дрожи , - сказал  Иван  Иванович , - в  сарае  они. Разложены  аккуратно!

  Пересекая  двор , довольный  собой  Иван  Иванович  и  идущие  за  ним  Евтеев  и  Саюшкина  движутся  к  сараю , чья  дверь  висит  на  одной  петле.
  Могильщиком  она  бережно  отодвигается , и  Иван  Иванович  уже  внутри , его  все  тут  умиляет ; Александр  Евтеев , еще  не  войдя , видит  многоярусные  лежаки  с  размещенными  на  них  одервеневшими  трупами.
  Протискиваюшаяся  мимо  Евтеева  девушка  осекается  и  прикрывает  ладонью  рот.
- Тут  они  у  меня , мои  подопечные , - промолвил  Иван  Иванович. – До  весны  полежат  в  сарае , а  затем  земля  растает , и  я  их  закопаю.
- В  братскую? – спросил  Евтеев.
- Допустимый  вариант , - кивнул  Иван  Иванович. – Они  все , как  один , земляки , практически  братья  и  сестры , жившие  безотрадно… и  умеревшие  по  причине  голода. Пьяного  обморожения. Взрыва… вот  тот  от  них  отличается.
- Какой? – осведомился  Евтеев.
- Из  последних , - указавая  на  тело  Игоря  Семенова , сказал  Иван  Иванович. – Найден  в  лесу  у  дома  лесника. Когда  он  был  жив , вы  мельком  виделись – он  заходил  в  салун. Хозяин  погнал  его  под  тем  предлогом , что  он  наркодилер.
- Припоминаю , - пробормотал  побледневший  Евтеев.
- Разумеется , - сказал  Иван  Иванович. – Что  с  вами  происходит?
- Со  мной? – переспросил  Евтеев.
- Вы  стали  белый , как  снег.
- Да  бросьте , чего  вы , - сказал  взявший  себя  в  руки  Евтеев. – Я  белый  человек , и  снег  белый , и  ничего  удивительного , что  мы  идентичны.
- Иван  Иванович  прав , - сказала  Марина. – Тебя  что-то  шокировало.
- Ты-то  не  вмешивайся , - процедил  Евтеев. – Моя  девочка! Иди  поиграй  с  трупами , не  влезай  в  разговор… мы  его  уже  заканчиваем. Я  сейчас  спрошу  о  твоем  отце , и  в  зависимости  от  ответа  увезу  тебя  туда , куда  потребуется. Кстати , о  наркодилере. Из-за  праздного  интереса… от  чего  он  погиб?
- От  пули , - ответил  Иван  Иванович.
- Стреляли  из  ружья? – спросил  Евтеев.
- Из  пистолета. Безусловно  из  него , судя  по  размеру  отверстия. Это  весьма  странно – ружьям-то  у  нас  числа  нет , а  о  наличии  у  кого-нибудь  пистолета  я  не  слыхивал. На  кого  подумать… не  определюсь.

  Придерживающий  рукой  шляпу  художник-композитор  Юпов  вьется  на  озере  вокруг  окруженного  замысловатой  аппаратурой  исследователя  Брагина.
  Порывисто  свищет  ветер , залепляются  снегом  глаза , Брагина  пробивает  дрожь  раздражения. Юпова  за  своей  спиной  он  терпел , но  когда  перед  исследователем  возникло  его  сморщившееся  из-за  непогоды  и  размышлений  лицо , Брагин  не  сдержался.
- Вам  обязательно  торчать  рядом  со  мной? – спросил  Брагин. – Я  не  в  курсе , что  вам  нужно  на  озере , но  оно  никак  не  маленькое , и  почему  мы  нам  не  разбрестись  так , чтобы  друг  друга  не  видеть?
- Но  вы-то  не  уходите , - сказал  Юпов.
- Я  работаю! – воскликнул  Брагин. – Непосредственно  на  этом  участке! В  данное  время  суток  я  на  нем… не  из-за  моей  прихоти , а  согласно  плану  наблюдений.
- Составленному  вами , - сказал  Юпов.
- А  кто  мне  его  составит? Вы?
- Попросили  бы  вашего  одноклассника , - сказал  Юпов. – Он  бы  вам  понаписал – издеваться  он  умеет.
- Да  и  вы  тоже , как  мне  кажется… вы  надо  мной  издеваетесь?
- Я  выкладываю  все , как  есть , - ответил  Юпов. – В  салуне  живет  ваш  одноклассник , приехавший  вас  проведать. Он  к  вам  не  наведывался?
- Не  знаю. Я  целыми  днями  пропадаю  на  озере… я  осведомлюсь  у  невесты.
- Побывай  он  у  вас , она  бы  вам  сказала , - промолвил  Юпов. – Если  он  только  ею  не  овладел… по  приходу. Соблазняет  он  мигом. Не  успел  приехать , как  одной  уже  обзавелся – она  живет  с  ним. И  это  для  вас  хорошо. Вторую  женщину  она  не  потерпит , и  ваша  останется  с  вами , станет  женой  и  продолжит  быть  другом… без  друзей  жизнь  пресна. У  меня  их  нет.
- А  что  привело  вас  на  озеро? – спросил  Брагин.
- Я  художник. Здесь  я  подыскивал  точку  для  зарисовок  с  натуры.
- На  таком  ветру? – удивился  Брагин. – Он  же  сдует  ваш  мольберт.
- Вероятно. Но  его  порывы  навеют  мне  начало  изумительной  симфонии , которую я посвящу  вашей  невесте – той , что  не  изменила  вам  с  вашим  одноклассником.
- Ну  да , естественно , я  и  мысли  не  допускал , - пробормотал  Брагин. – А  вы  и  рисуете , и  музыку  сочиняете… наверно , и  книжки  пишете. Мой  одноклассник  не  откуда-нибудь  из  ваших  книг?
- Не  оттуда , - ответил  Юпов. – Он  вполне  себе  существует  в  реальности.

  АЛЕКСАНДР  Евтеев  неосознанно  ощупывает  свой  бицепс. Это  происходит  из-за  того , что  фермер  Катков  принимает  Евтеева  и  Саюшкину  в   комнате  сына  Бориса , занятий  физкультурой  на  шведской  стенке  не  прерывающего -             позорно  Борис  не  выглядит , но  Марина  посматривает  на  него  с  усмешкой , фермера  этим  озлобляя ; Виктор  Катков  цепляет  угрюмым  взглядом  безучастного  Александра  Евтеева  и  для  выплескивания  негатива  гантелю  ногой  перекатывает.
- Ее  отец  мне  не  попадался , - сказал  фермер. – Чем  еще  поинтересуешься?
- Тем  же  самым , - промолвил  Евтеев. – Но  не  у  вас , а  у  вашего  сына. Вы  мне  позволите?
- Валяй , - процедил  фермер. – Никакими  секретами  он  не  владеет.
- Как  посмотреть , - сказал  Борис.
- Что  ты  сказал? – спросил  фермер. – Ты  башкой-то  думай: тебя  спрашивают  об  Алексее  Кириловиче , о  Маринином  отце , и  больше  ни  о  чем! От  этом  ты  и  отвечай! На  днях  ты  его  видел?
- Нет , - ответил  Борис.
- И  на  этом  умолкни! Не  видели , не  встречали , мимо  не  проходил! Ты , Марина , извини – что  знаем , о  том  и  говорим.
- Я  на  вас  не  злюсь , - сказала  Марина. – Искать  отца – не  моя  инициатива. Это  он  подбил  меня  его…
- Понятно , Марина , - перебил  ее  Евтеев. – Мое  поведение  на  сущность  вопроса  не  влияет. А  он  по-прежнему  касается  твоего  отца. Не  взрывов. Или  перейдем  к  ним? 
- Лучше  давай  об  отце , - сказал  фермер. – Если  ты  не  будешь  выпытывать  у  нас , куда  он  делся , мы  тебе  о  нем  что-нибудь  да  расскажем. Как  он  с  Мариной  приходил  к  нам  на  Старый  Новый  Год. Как  советовал  мне  бороться  с  колорадскими  жуками.
- А  о  взрывах? – спросил  Евтеев.
- Ну , а  что  взрывы… кто-то  взрывает , кто-то  гибнет – жизнь  идет. Что  о  ней  скажешь… не  слишком  она  распрекрасная. У  Марины  отец  как  сквозь  землю  провалился , у  меня  жена… мать  Бориса. Сын  боится  худшего , но  я-то  догадываюсь , у  кого  она  прижилась.
- У  лесника  Филиппа? – спросил  Борис.
- Тише , сын , сдержанней… не  распаляй  ты  меня. Я  и  без  того… вы  у  нас  поедите? Мы  бы  вам  покормили.
- Поедим , - сказал  Евтеев. – Чем  угостите?
- Деревенским  примитивом , - ответил  фермер. – Однако  занятную  компанию  за  столом  я  вам  обещаю.

  НЕ  СМУЩАЯСЬ  удивленных  гостей , Рашид  и  Махмуд  неудержимо  освобождают  свои  тарелки  от  наваленной  в  них  гречневой  каши  с  жилистым  мясом ; Евтеев  разрезает  мясо  ножом , Борис  никак  не  может  прожевать  кусок , засунутый  в  его  рот  полностью , Марина  Саюшкина  ест  мясо  без  ножа  и  без  проблем.
  Фермер  Катков , обходя  с  кувшином  вокруг  стола , подливает  всем  молока.
- Добротный  еда , качественный , - сказал  Рашид , - сготовлен  чудесно , животу  только  радоваться , за  стеной  такой  холод , а  мы  сидим , кушаем , все  вообще  в  тепле , никому  плохой  слово  не  говорим , гостю  улыбаемся , девушке  улыбаемся…
- Девушка  нам  известный , - сказал  Махмуд. – С  ее  папа  она  к  приходил , а  без  папа  не  был. Где  твой  папа?
- Он  потерялся? – спросил  Рашид.
- Как  твой  мама? – спросил  Махмуд  у  Бориса. 
- Да  ешь  ты , - процедил  Борис. – Не  напрашивайся.
- Я  не  прошу , не  напрашиваюсь , - сказал  Махмуд. – Зимой  делов  маловато , но , когда  не  зима , мы  трудимся  без  передыха. На  русском  есть  фраза… от  зари  до  зари. Фермер  спуску  нам  не  давать , и  мы  спину  не  разгибать, ленивый  нас  не  назвать! Кто  не  надрываться , тех  фермер  у  себя  не  терпеть. До  нас  ты  сколько  с  матом  прогнать?
- Шестерых , - ответил  фермер. – Нанимал  по  двое  и  три  раза  не  угадывал. Те  еще  были  трутни.
- По  шестнадцать  часов  в  день  не  выдерживали? – осведомился  Евтеев.
- Двадцать четыре  минус  шестнадцать  получается  восемь , - сказал  фермер. – Для  сна  больше  и  не  надо.
- Да , - кивнул  Евтеев.
- Все  подсчитано , - промолвил  фермер.
- Организация  производства  у  вас  на  высоте , - сказал  Евтеев.
- А  как  иначе , - сказал  фермер. – Научная  основа  заложена.

- Мы  учебу  не  знаем , - сказал  Рашид , - и  спорить  с  тобой  нам  нечем , но  умный  люди  не  стал  бы  тебе  советовать , чтобы  человек , как  мы , подыхал  бы  у  тебя  на  ферме  из-за  того , что  ты  хочешь  деньги , и  в  убыток  ты  не  собираешься – выжимаешь  из  нас  до  последний. Для  себя  мы  не  оставлять  и  чуть-чуть - все  для  тебя , для  тебя  мы  на  пашне , снова  для  тебя  мы  с  рогатыми: не  чертями , с  коровами , черти  же  нас  не  лягают , а  они  целятся  в  нас – как  копытом , так  и  в  нас… мы  же…
  В  комнату  заходит  неказистый  мужчина  с  глубоко  посаженными  глазами  и  припорошенной  снегом  козлиной  бородкой – Алексей  Кириллович  Саюшкин.
  Отца  Марины  здесь  не  ждали.
- А  где  представитель  государства? – спросил  Саюшкин.
- Ты  бы , Алексей  Кириллович , сначала  поздоровался , - сказал  фермер.
- Успеется. Так , где  он?
- Я  вместо  него , - сказал  Евтеев.
- В  каком  смысле  ты? – не  понял  Саюшкин. - Его , что , сняли? Когда?
- О  том , что  он  уволен  и  посажен , я  не  говорил , но  вы  волнуетесь  за  него  не  зря. У  вас  была  назначена  с  ним  встреча? В  доме  фермера?

- Он , Алексей  Кириллович , к  тебе  обращается , - сказал  фермер. – Ты  бы  сейчас  взял  и  все  пояснил , поскольку  меня  напрягает , что  в  какие-то  темные  дела  косвенно  втянут  и  я , для  сомнительной  встречи  свою  площадь  якобы  выделивший. Позволения  у  меня  не  спросили.
- И  у  меня  не  спросили , - сказал  Борис.
- Спокойно , Боря , спокойно , - промолвил  фермер. – Не  мешайся. Ситуация  сложная , нервы , как  струны. Разговор  следует  вести  обтекаемо. Официальным  тоном. Алексей  Кириллович!
- Я  слушаю , - сказал  Саюшкин.
- С  чего  тебе  взбрело  присутствие  представителя  государства  в  моем  доме  предполагать?
- Я  увидел  его  вездеход  и  решил , что  он   здесь , - ответил  Саюшкин. – Привет , дочка.
- Салют , - пробормотала  Марина.

  АЛЕКСЕЙ  Кириллович  Саюшкин  и  его  дочь  Марина  сидят  на  кровати  в  комнате  Бориса ; между  ними  ощущается  напряжение  и  взаимная  отстраненность – друг  на  друга  они  не  глядят , но  сфокусированы  всеми  чувствами  друг  на  друге ; стоящий  перед  ними  Александр  Евтеев  им  не  интересен.
  Перекладывая  из  руки  в  руку  гантелю , Евтеев  следит , какой  же  это  вызывает  резонанс , но , похоже , что  никакого.
- Задушевного  контакта  я  между  вами  не  наблюдаю , - сказал  Евтеев. – Даром , что  вы  отец  и  дочь , такая  родня – ближе  некуда. Меня , что  ли , стесняетесь. Если  бы  я  вышел , вы  бы , наверное , побеседовали.
- Но  ты  бы  тогда  ничего  не  услышал , - процедил  Саюшкин.
- Я  мог  бы  встать  под  дверью  и  подслушивать.
- Не  выйдет , - сказал  Саюшкин.
- Верно , себя  мне  не  переломить , – кивнул  Евтеев. - Мою  порядочность. Недостойным  действиям  она  воспротивится  категорически , да…
- Тебе  помешает  не  она , а  расположение  комнат , - сказал  Саюшкин. – Они  смежные – эта  и  та , которая  за  дверью , и  в  которой  все  еще  обедают  фермер  и  остальные. Тайком  тебе  по  ту  сторону  двери  не  пристроиться.
- А  в  открытую? – спросил  Евтеев.
- Нам  с  тобой? – переспросил  Саюшкин. – Без  уклонений?
- Придет  и  это  время , - промолвил  Евтеев. – Но  я  о  той  комнате. Вы  уяснили?
- Не  исключено , - ответил  Саюшкин.
- Тут  у  нас  комната  и  там  у  нас  комната. В  этой  были  бы  вы , а  я  бы  ходил  по  той – открыто. В  открытую. Прогуливался  бы  и  прислушивался. И  кое-что  бы  услышал.
- Хрен  бы  ты  нас  расслышал , - заявил  Саюшкин. – Вздумай  мы  с  дочкой  поговорить , мы  бы  вполголоса  говорили.
- О  незначительных  вещах , - сказала  Марина. – Не  влезая  друг  другу  в  душу.

  СЕКТАНТ Григорий  Доминин  практикуется  в  созерцании  на  крыше  салуна ; пристальный  взгляд  размеренно  гуляет , губы  сжаты  неплотно , на  лице  печать  веры  и  сопричастности  всему  выпускаемому  и  пропускаемому  через  себя ; небо  и  то , что  под  ним , сливаются  в  Неописуемое  Целое.
  Дрынов  и  Волченкова , боясь  Доминину  помешать , к  нему  не  приближаются.
- Тебе  скоро  возвращаться? – спросил  Дрынов.
- Хозяин  меня  уже  хватился , - ответила  Волченкова. – За  мое  отсутствие  мне  будет  серьезный  разнос.
- А  ты  увольняйся. Становись , как  я , вольным  человеческим  существом. Я  считаю  себя  свободным , и  этого  меня  не  лишить , но  за  ним  бы  я  пошел, куда  бы  он  ни  указал… сектантом  ты  его  не  называй. Нам  надо  подобрать  ему  более  почтительное  определение.
- Типа  мистика? – поинтересовалась  Волченкова.
- Типа  того , - согласился  Дрынов. - Типа  духовного  воспитателя. Чтобы  меня  ничего  не  отвлекало , он  надавил  на  твоего  хозяина , и  тот  распорядился  меня  бесплатно  кормить. Ну , ты  в  теме. 
- Я  бы  тебе  что-нибудь  и  украдкой  плеснула , но  тут  скрытничать  ни  к  чему – выдача  трехразового  питания  им  одобрена. По  поводу  приятных  дополнений  в  виде  алкоголя  хозяин  четко  не  высказался. Я  его  спросила , а  он  схватил  двумя  пальцами  мое  лицо  и  прошипел: «Сгинь , дура!». Распсиховался  мужчина. Он  и  до  моего  вопроса  на  взводе  был.
- Вопрос  все  равно  лишний , - сказал  Дрынов.
- Наверно.
- Я  же  не  пьющий.
- В  таком  случае  и  подавно , - кивнула  Волченкова.

- Море  накатило  на  берег  и  назад  не  отошло , - промолвил  сектант  Доминин. – Липкий  снег  засыпал  дома  по  самые  крыши. Из-под  него  не  выбраться. Он  намертво  все  закупорил , и  воздух  через  него  не  проходит - землетрясение  его  разметает , и  люди  смогут  дышать , но  подобной  встряске  надлежит  идти  от  Бога , а  не  от  других  людей , взрывы  устраивающих. Это  отнюдь  не  одно  и  то  же. Какие  бы  напасти  ни  насылал  на  нас  Создатель , в  них  непременно  имеется  нечто  положительное , а  действия , совершаемые  людьми , позитивной  ценности  зачастую  не  представляют , вред  и  точка. Подойдите  ко  мне , Дрынов.
- С  Варварой? – спросил  Дрынов.
- Она  мною  уже  испытана. Теперь  я  испытаю  вас. Идите  сюда  и  встаньте  поближе  к  краю.
- Да  зачем , - пробормотал  Дрынов. – Вы  меня… я  и… зачем…
- Ступай , Дрынов! – сказала  Волченкова. – Слушай , когда  тебе  говорят! И  не  пугайся , раскрепостись , классное  испытание! Поверь  мне  на  слово.
- И  в  чем  оно  заключается?
- Лишь  в  том , что  он  столкнет  тебя  вниз , - пояснила  Волченкова.
- А-ааа , - протянул  Дрынов.
- Прочее  зависит  от  того , как  ты  будешь  лежать , - сказала  Волченкова. – Если  лицом  вверх , к  небесам , он  поздравит  тебя  криком  отсюда , а  если  вверх  спиной , ему  придется  спуститься  и  сломать  тебе  шею. Сам-то  ты  ее  не  сломаешь – тут  низко. Тебе  ясно? Мне  наш  духовный  воспитатель  говорил  так , и  я  поняла , что  он  хочет  проверить , насколько  я  ему  предана , готова  ли  я  полностью  покориться  его  воле… столкнуть , он , конечно , не  столкнул.
- Нет? – воодушевился  Дрынов.
- Ой , я  проговорилась…  напортила  я , ох… подвела  вас  своей  болтливостью. Вы  на  меня  не  гневаетесь?
- Гневается Бог , - сказал  Доминин. – Гневаются недоразвитые люди. Все о;кэй.

  АЛЕКСАНДР  Евтеев  проявляет  упорство , Марина  Саюшкина  выказывает  неуверенность , Рашид  по-восточному  невозмутим: все  они  в  вездеходе , проламывающемся  сквозь  лес , застревая  в  снегу , выбираясь  и  на  короткое  время  набирая  приличный  ход , полновесно  сотрясаясь  и  шокируя  своим  видом  и  хрипом  глядящую  на  него  молодую  косулю.
  Замеревшая  чуть  сбоку  от  направления  его  движения , убежать  она  не  в  силах.
- К  леснику  ехать  мне  не  хотеть , - промолвил  Рашид. – Ты  меня  отвезти  и  ты  с  ним  говорить. Коли  он  тебя  не  впускать , с  ним  говорить  я – твердо , сильно , насчет  жена… осмотреть  весь  дом  он  тебе  не  позволить. И  я  называть  ему  время  разборка.
- Наметили  его  порешить? – осведомился  Евтеев. 
- Такой  мысль  есть. Фермер  с  сыном  еще  бы  не  спешить  и  откладывать , но  ты  сказать , что  мучить  себя  нехорошо. Я , сказал  ты , проехаться  и  поглядеть , там  ли  жена  и  мать , у  лесника-ка  ли  она  скучать , с  лесник  Филипп  ты  давай  с  культурой! Не  грубо! Он  редко  мимо  стрелять.
- А  его  сумасшедшая  тетка? – усмехнулся  Евтеев.
- О  ней  никто  со  смехом  не  говорить , - осуждающе  пробормотал  Рашид. -  У  нас  толковать , что  зверь  она  щадить , а  человек  убивать , как  орехи  глотать. Грызть  из-за  годов , из-за  зубов  не  может , но  глотать  она  очень  просто.
- Орех  заглотнешь  не  всякий , - сказала  Марина. – Грецкий  бы  не  пролез. И  при  этом  бы  не  застрял - он  грозен  не  для  меня , а  для  того , в  кого  я  его  выплюну. Промеж  глаз. Если  орех  у  меня  будет.
- Да  орехи-то  полно! – воскликнул  Рашид. – Ты  к  нам  приезжай  и  всем  угощайся! Деревья  с  грецкий  орех , пожалуйста , тряси , ко  мне  в  дом  заходи , на  лучший  место  садись , огромный  радость  мне  доставляй…

  ВЫШЕДШИЙ  из  дома  в  одной  рубашке  лесник  Филипп  угрюмо  взирает  на  зашедших  на  его  участок  Евтеева  и  Саюшкину.
  Леснику  холодно , и  он , удерживая  на  физиономии  твердость , тщится  это  не  показать. Тянущиеся  растереть  замерзающее  тело  руки  им  амплитудно  отбрасываются , но  создаваемый  лесником  образ  настоящего  мужчины , подобной , гнетущей  Марину  Саюшкину  разболтанностью , разрушается  безвозвратно.
- В  дом  я  вас  не  пущу , - сказал  лесник. – Смолчи  вы , зачем  приехали , я  бы  еще  посмотрел , но  с  приятелями  фермера  разговор  у  меня  короткий. Выметайтесь  с  моего  участка.
- Это  мы  в  элементе , - промолвил  Евтеев. – Жена  фермера , получается , у  вас?
- Она  там , где  быть  ей  угодно , - сказал  лесник. – Я  ее  не  похищал - она , если  ко  мне  и  пришла , то  не  под  дулом.
- Пистолета? – уточнил  Евтеев.
- Пистолетов  не  держим , - усмехнулся  лесник. – У  нас  здесь  принято  пользоваться  игрушками  с  калибрами  помощнее. Крутыми  такими  ружьями. Когда  из  него  пальнешь , мне  и  самому  из-за  отдачи  больно , а  что  говорить  о  том , в  кого  я  попадаю – наверное , нестерпимо… пока  не  помрет. Что  происходит  почти  тут  же.

- Уводите  вы  меня  весьма  искусно , - сказал  Евтеев.
- От  чего? – спросил  лесник.
- От  убитого  из  пистолета. Не  вами? Наркодилера  не  вы  пристрелили?
- Кого? – удивился  лесник.
- Его  труп  у  вашего  забора  обнаружен , - сказал  Евтеев. – Иван  Иванович  показания  уже  дал.
- И  труп  нам  показал , - сказала  Марина. – Он  на  секунду  воскрес  и  прокричал  ваше  имя.
- Вы  мне голову-то  не  морочьте , - пробормотал  лесник. -  Для  живущего  в  лесу  я  довольно  развитой  человек , и  оживающими  трупами  и  какими-то  бредовыми  показаниями  меня  с  толку  не  сбить. Двигайте-ка  вы  прочь! Никакого  наркодилера  я  не  знал.
- А  о  взрывах  вам  что-то  известно? – поинтересовался  Евтеев.
- Мне? – переспросил  лесник. – Мне  нет.
  УНЫЛО  шатаясь  вокруг  стоящего  у  забора  вездехода , Рашид  нарывается  взором  на  оставленный  гусеницами  след. Он  теряется  вдали , и  Рашиду , направляющему  взгляд  как  можно  дальше , мерещатся  теплые  пейзажи  его  родимого  края ; растроганный  Рашид  прогибается  вперед  и , не  отрывая  ног , тянется  к  ним  грудью.
  Из  калитки  выходят  Александр  Евтеев  и  Марина  Саюшкина.
  Калитка  захлопнулась. Потревоженный  звуком  Рашид  вернулся.
- Он  вас  впускать? – спросил  Рашид. – Какая  у  вас  новость?
- Жену  фермера  мы  не  видели , - сказал  Евтеев. – На  участке  ее  точно  нет.
- А  в  доме  ли  она , не  в  доме , вы  не  знать , потому  что  туда  не  входить , - вздохнул  Рашид. – Лесник  вам  не  разрешать.
- Может , тебе  разрешит , - промолвила  Марина. – Мы  же  особо  не  напрашивались , ну  а  ты  ему  жалостливо  скажи , что  ты  его  умоляешь , и  когда  он  пошлет  тебя  матом , пообещай  ему  твоего  фермера  предать. В  их  будущей  войне. 
- Э-ээээ , - протянул  Рашид.
- Тогда  он , - сказала  Марина , - впустит  тебя  в  дом , ты  эту  женщину , скорее  всего , там  не  найдешь , и  войны  не  будет.
- Ловко , - усмехнулся  Евтеев.
- Э-ээээ , - протянул  Рашид.
- Ты  же  не  хочешь  воевать , - сказала  Марина.
- Война  я  не  бояться. На  нее  я  не  ходил , но  я  на  война  глядел  и  имел  знакомство  с  опытный  народ , который  в  война  разбираться. Он  бы  мне  без  обмана  сказал , что  шанс  не  на  наш  сторона. Я , Махмуд , фермер  и  сын  Борис – нас  всех  четверо. Лесника  с  теткой  поменьше , но  у  нас  на  всех  только  один  ружье , а  у  них  не  сосчитать , и  попадать  они  уметь  лучше  нас. Фермер  стрелять  слабовато , а  как  стрелять  я , все  равно. Ты  догадываешься , от  чего?          
- От  того , что  ружье  тебе  не  достанется , - ответил  Евтеев. – Твой  властитель  бей  его  из  рук  не  выпустит.   
- Командиру  так  и  положено , - сказала  Марина.
- Я  и  говорю , - кивнул  Евтеев. – Будь  среди  них  снайпер , фермер  бы  своими  амбициями  поступился , но  это  если  по  уму , а  тут  и  не  снайпера , и  не… а  сын?   
- Борис  стрелять  более  метко , чем  отец. Однако  ружье  ему  не  давать  из-за  отцовский  любовь , ведь  в  человек , у  кого  ружье , лесник  вгонять  пуля  в  первый  очередь. А  как  он   поступать  с  безоружными , я  разведаю  на  себе.

  СУДОРОЖНО  мыслящий , вцепившийся  в  спинку  стула  с  Анной  Катковой , лесник  Филипп  жену  фермера  слегка  раскачивает ; она , откинув  голову , по-видимому , грезит  о  другой  жизни.
  Тетка  лесника , находясь  у  окна , тасует  колоду  и  выкладывает  на  подоконник  отдельные  карты. Пиковый  король , бубновая  шестерка , пиковая  десятка , бубновая  девятка.
  О  чем  говорит  такой  расклад , скривившая  губы  Изольда  Матвеевна  не  знает.
- Фермер  у  меня  допрыгается , - процедил  лесник. – Поймет , что  значит  засылать  ко  мне  незнакомых  хмырей  и  девиц… ее-то  я  помню. Она  дочь  этого… Саюшкина. Тоже  мужик  мутный! Я  не  удивлюсь , если  он  комбинирует  заодно  с  ними. Помогает  им  плести  сеть.
- Ты  не  усложняешь? – спросила  Изольда  Матвеевна.
- Без  причины  такие  вопросы  не  задаются. Рогатому  мужу  позволительно  интересоваться , где  его  жена , и  в  попытке  обшарить  мой  дом  я  бы  ничего  исключительного  не  заподозрил , но  меня  спрашивали  о  взрывах. И  о  трупе  у  забора.

- А  что  за  труп? – поинтересовалась  Анна. – У  твоего  забора?
- У  нашего , - ответил  лесник.
- Ну , хорошо , хорошо. А  как  он  выглядел?
- Раз  он  труп , - сказал  лесник , - я  думаю , он  выглядел  неважно. Или  вконец  погано – смотря , сколько  он  там  пролежал.
- А  кепка  на  нем  была? – обеспокоенно  спросила  Анна.
- Ты  меня , знаешь , не  расстраивай , - пробормотал  лесник. – Если  это  юмор, я  восхититься  им  не  могу , поскольку  ты  мне  не  безразлична. Я  озабочен  твоим  поведением: желание  шутить  за  тобой  не  замечено , а  теперь  вот  прорезалось , и  именно  над  трупом… тебя  смешит  смерть? Тебе  у   меня  настолько  плохо?
- Так  себе , - пожала  плечами  Анна. – Но  над  смертью  я  не  смеюсь , мне , напротив , невесело. Не  я  же  умерла.
- Прекрасно , - промолвил  лесник. – Ты  поразила  меня  еще  больше.
- Ты  и  мой  муж  фермер  для  меня  равны. Он  заставляет  меня  работать , ты  нет , но  в  прежнем  доме  со  мной  был  сын , а  здесь  взамен  него  твоя  милейшая  тетя. Что  видно , Изольда  Матвеевна? Облака?
- Визитер , - ответила  смотрящая  в  окно  Изольда  Матвеевна. - Из  твоего  дома.
- Борис? – спросила  Анна.
- Ты  мечтаешь  увидить  сына , - сказала  Изольда  Матвеевна , - но  он  к  тебе  не  приходит. Это  не  он.
- Неужто  фермер? – спросил  лесник.
- Его  рабочий. Трудолюбивой  национальности. 

  ПОДЧИНЯЯСЬ  объединившимся  в  нем  скромности  и  боязни , мнущийся  на  участке  Рашид  на  дом  не  глядит. Смущенный  взгляд  посылается  в  сторону  и  опускается  Рашидом  себе  под  ноги ; при  проходе  краем  глаза  по  дому  Рашид  обнаруживает  за  оконным  стеклом  Изольду  Матвеевну.
  Еще  сильнее  потупившийся  Рашид  ей  кивает. Она  разворачивает  веером  колоду , будто  бы  предлагая  Рашиду  подойти  и  выбрать – чтобы  разобраться , что  же  ему  демонстрируют , он  подбирается  ближе.
  На  крыльце  появляется  лесник  Филипп.
- Ну  и  с  какого  ты  сюда  приперся? – осведомился  лесник. – Я  с  вашими  уже  разговаривал  и , кажется , все  сказал! Чего  вы  повадились  ко  мне  заявляться?
- Калитка  был  открыт , - промямлил  Рашид.
- Это , по-твоему , основание? Следующим-то  кто  явится? Опять  не  он , не  фермер? Ты  скажи  ему , что  хватит  посредников – если  у  него  ко  мне  разговор , пусть  соберется  с  силами  и  объявится  у  меня  сам. В  любое  время  дня  и  ночи.
- И  что  ты  с  ним  сделать? – спросил  Рашид. – По  комнатам  его  провести?
- Замерзать  я  его  не  оставлю , - усмехнулся  лесник. – У  меня  его  ждет  горячий  прием.
- Мне  такого  не  ждать? Ты  говорить  в  другой  смысл , и  тепло  у  тебя  в  некрасивый  значений , но  если  я  к  тебе  войти  и  поглядеть  не  скрывать  ли  ты  жена , ужасный  встреча  между  вами  не  состояться , и  фермер  меня  на  нее  с  собой  не  брать. Ты  не  возразишь , чтобы  я  заходить?
- Коряво  ты  говоришь , - промолвил  фермер. – Да  и  мыслишь  похоже. Дурень  ты  темный! Перед  тем , как  я  тебя  вышибу , о  чем  поведаешь?
- О  разборке , - процедил  Рашид. – Мы  тебя  на  нее  требуем – вызываем  тебя  с  твой  тетка  потолковать  с  нами , которых  будет  сразу  четверо , и  все  мужчины , и  все  приготовимся , до  крови  мы  доведем! Грозный  болтовня  не  насытимся!

  БОЛЬ , ужас , гибель. Крупная  картина , завершаемая  наносящим  длинные  мазки  художником-композитором  Юповым , абстрактна  и  апокалиптична.
  Преобладает  темно-красный  цвет , в  многоплановых  нагромождениях  угадываются  корчи  растерзанных  существ , пропорции  и  перспектива  не  соблюдается , голубая  полоса , изображающая  небо , помещена  внизу.
  Взглянувшая  на  полотно  Виктория  напоказ  отклячила  челюсть. 
- Ты , смотрю , в  ударе , - сказала  Виктория. – Здорово  у  тебя  выходит , не  как  попало… для  меня  такое  облегчение , что  ты  не  в  творческом  кризисе. На  продажу?
- Вероятно , для  себя , - ответил  Юпов.
- И  пускай. Где  шестьдесят  восемь , там  и  шестьдесят  девятая  чужой  не  будет.
- Семьдесят  третья , - поправил  Юпов.
- У  тебя  строгий  учет. Все  учтено , на  обратной  стороне  холста  пронумеровано , краски  на  пару  цифр  идет  чуть-чуть , а  на  саму  картину  ее , естественно , расходуется  немало , и  назад  в  тюбик  ее  не  вернешь. В  магазине  не  примут  и  холсты , тобой  испорченные – извини  за  слово «испорченные». Но  когда  они  были  ничем  не  закрашены , от  них  шла  чистота… девственная  красота.
- А  я  над  ними  надругался , - процедил  Юпов.
- Ну  а  я  поспособствовала , из-за  чего  у  меня  чувство , словно  бы  я  совершила  омерзительный , совершенно  безнравственный  поступок. Деньги-то  мои! На  холсты  и  на  краски , которыми  ты  их  насилуешь.
- Твою  мать , - пробормотал  Юпов.
- Может , поговорим  о  твоей?
- Ой , Господи , - вздохнул  Юпов.
- Это  в  салуне  думают , что  деньги  у  тебя  от  нее , а  мне-то  доподлинно  известно , кто  тебе  их  подбрасывает. Выдает  на  продукты  и  нужды  художественные. Как  подачку  не  воспринимаешь?
- Исключительно , как  плату , - ответил  Юпов.
- За  удовольствие  жить  с  тобой?
- Я  предоставляю  тебе  угол , - сказал  Юпов. – Сам  сплю  в  другом  и  к  тебе, чтобы  забраться  под  одеяло , на  цыпочках  не  шастаю. Ты  в  отдельной  кровати , а  ее  резонно  оплачивать. Не  люблю  я  говорить  о  деньгах…
- У  тебя  комплекс , - сказала  Виктория.
- Женщина , чья-то  женщина… что  же  ты , женщина , меня  грызешь. Ты  бы  прекращала  меня  бесить.
- Я  и  не  старалась , - промолвила  Виктория. – Если  не  я, то  кто  тебе  скажет… выражение  не  подходит. Тебе  всякий  скажет , что  мужчине  полагается  иметь  деньги , и  этим-то  мужчина  и  славен , ну  не  мазней  же  на  холстах , купленных  ему… хе-хе…

- Ты  дождалась , - процедил  Юпов.
- Выгонишь  из  дома? – спросила  Виктория. – Ударишь?
- Докажу  мужскую  состоятельность… глядишь , и  любовь  у  тебя  вызову.
  Юпов  бросает  кисть  на  стол , подходит  к  комоду  и , вытащив  из  ящика  несколько  пачек  иностранных  денег , швыряет  их  на  стол  рядом  с  кистью.
- Убедилась , что  меня  ценят? – осведомился  он  у  изумленной  Виктории. – Бездарному  индивиду  столько  бы  не  отвалили. Божья  искра  во  мне  несомненно  мерцает.

 ПРОИЗВЕДЯ  оценку  ситуации , сектант  Доминин  благообразно  отворачивается – в  его  комнате  перед  ним  и  Дрыновым  начинает  избавляться  от  платья  Варвара  Волченкова.
  Дрынов , смотря  то  на  нее , то  на  Доминина , исполняется  праведным  негодованием  и  помимо  собственной  воли  желает , чтобы  она  продолжала.
  Поворачивающаяся  разными  сторонами  стриптизерша  считает  себя  верхом  сексуальности.
- Ты  не  передумаешь? – поинтересовался  Дрынов. – Не  делала  бы  ты  этого , не  та  тут  аудитория…
- Я  не  для  тебя , - сказала  Варвара. – Ты  мой  танец  уже  наблюдал , а  он  вниз  не  ходит , и  искушение  само  пришло  к  нему  наверх. У  вас  смущенный  взгляд.
- Внутренне  состояние  у  меня  вроде  бы  обычное , - промолвил  Доминин. - Какой , Дрынов , у  меня  взгляд? Она  говорит , смущенный.
- Она  выдает  желаемое  за  действительное , - сказал  Дрынов. – Женщина  ни  за  что  не  признается  себе , что  она  недоумение  вперемешку  с  отвращением  вызывает.
- У  меня  на  лице  это? – спросил  Доминин.
- Не  у  вас , но  в  зале  на  Варвару  в  подобном  стиле  поглядывают. Все , кто  бывает  на  ее  выступлениях , сказали  бы , что  высказываюсь  я  к  истине  близко.
- Ты , негодяй , зарываешься , - процедила  Варвара.
- Вынужден  с  ней  согласиться , - промолвил  Доминин.
- Почему? – удивился  Дрынов.
- Истина  неопределенна , - ответил  Доминин. – Что  к  ней  ближе , а  что  дальше , не  тебе  судить. Чем  бы  ты  ни  был  препоясан  и  чьих  бы  кошек  ты  ни  вычесывал.
- Но  я , - пробормотал  Дрынов , - кошками  не  занимаюсь…
- Я  применительно  к  блохам , - сказал  Доминин. – К  тарантулам , к  скорпионам , к  вшам , сотворенным  то  же  силой , что  и  человеческий  род. Знак  равенства  между  вами  и  ими  вы  не  ставите , а  нужно  бы. Взглянуть  на  себя  без  розовых  очков.

- Вы  всерьез  говорите? – спросил  Дрынов.
- А  ты , что  не  видишь?! – воскликнула  Варвара. – В  создавшейся  обстановке  не  до  увеселений - танцевать  и  раздеваться  я  заканчиваю. Я  на  себя  критически  посмотрела! Чего  и  тебе , Дрынов , желаю.
- Урок  впрок , - пробормотал  Дрынов. – Список  осознанного  объемен – мы  следует  не  распространяться  об  истине , выискивать  собственные  недостатки , восхвалять  вредных  насекомых… я  буду  в  меньшинстве. Не  в  полном  одиночестве – со  мной  же  мудрец… и  стриптизерша. Она  выделывалась  перед  вами , не  чтобы  вас  совратить.
- Безусловно , - кивнул  Доминин. – Она  порядочная  женщина. Возжелай  она  со  мной  слиться , она  бы  попросила  тебя  уйти. Я  отказываюсь  думать , что  она  вынашивал  план  в  отношении  нас  двоих. Она  перед  нами  раздевалась , но  она  раздеваться  и  перед  большим  количеством  мужчин. Не  спит  же  она  со  всеми.
- Едва  ли , - промолвил  Дрынов.
- Я  даже  с  хозяином  не  сплю , - сказала  Варвара. – Не  рискую  из-за  привязавшейся  к  нему  особы. Мамзель  она  воспитанная. Но  сколько  бы  ни  было  в  ней  воспитания , за  мое  поползновение  к  хозяину  она  меня  разорвет. 

  ВИКТОРИЯ , воззрившаяся  на  морщащегося  за  стойкой  Захоловского , не  дает  ему  покоя  своим  любвеобильным , немигающим  взором.
  Михаил «Косматый»  грызет  вафлю , представитель  государства Чурин  читает «Российскую  газету» , Марина  Саюшкина  гладит  ладонь  мрачного  Александра  Евтеева.
  Притулившийся  у  входа  почтальон  Гольцов  озабоченно  водит  по  полу  не  снятыми  лыжами.
- Товарищ  представитель! – воскликнул  Гольцов.
- Ну , - отозвался  Чурин.
- Вы  мне  смазку  не  достанете?
  Михаил  «Косматый»  поперхнулся.
- Мне  для  лыж , - пояснил  Гольцов. – Они  что-то  неважно  скользить  у  меня  стали. Возможно , это  я  ослаб  и  ногами  уже  не  так  двигаю , ну  или  лыжи  от  использования  все  ободрались  и  задерживают  мой  ход  лишь  поэтому. Если  только  лыжи , я  спокоен. Могу  ехать  и  медленно – не  на  пожар  же  бегу.
- А  в  случае  погони? – спросил  «Косматый».
- Да  кто  за  мной… кому  я….
- Извращенцам , - промолвил  Евтеев.
- К  их  юрте  я  не  приближаюсь , - пробормотал  Гольцов. – Почтового  адреса  у  нее  нет , но  корреспонденцию  я  бы  им  не  повез , когда  бы  он  и  был , полагающие  иначе  весьма  ошибаются! В  ту  часть  леса  и  лесник  Филипп  с  его  теткой  Изольдой  не  суются , что  обо  мне-то  говорить!
- Труслив  ты , почтальон , - сказал  «Косматый». – Душа у   тебя  заячья , что  нынче  повсюду  обыденно – международный  стандарт. Я  по  загранице  не  рыскал  и  по  поводу  храбрости  тот  народ  не  прощупывал , но  хозяин  заведения  провел  за  бугром  где-то  столько  же , сколько  я  за  колючей  проволокой , и  мы  у  него  поинтересуемся , смелее  ли  там  человечество , чем  у  нас. Ни  на  грош  не  смелее?
- Я  работал  в  Африке , - ответил  Захоловский.

- И  что  дальше? – спросил  «Косматый».
- Всю  заграницу  по  Африке  я  бы  не  мерил. Обобщений  между  ними  и  европейцами , или  между  ними  и  астралийскими  туземцами  я  проводить  не  стану , но  средний  африканец  по  заснеженному  лесу  к  юрте  извращенцев  не  направится.
- Я  иного  и  не  ждал , - промолвил  «Косматый». – Твой  африканец – тоже  трус.
- Африканец  не  дурак , - сказал  почтальон. – Мы  его , слава  богу , не  глупее  и  к  юрте  мы  не  ходим. Не  ходим , «Косматый»?
- Не  ходим , - кивнул «Косматый».

- А  я  бы  к  ней  сходила , - сказала  Евтееву  Марина  Саюшкина. – Мне  это  не  так  страшно , как  вам , мужчинам.
- Еще  сходим , - пробормотал  Евтеев.
- Когда? – спросила  Марина. – Я  предлагаю  не  спешить. Прежде  давай  к  твоему  однокласснику  прогуляемся.
- К  нему  совсем  потом , - сказал  Евтеев. – Нам  необходимо  уважать  его  занятость.

  ПРИШЕДШИЙ  с  озера  Брагин , оглядев  комнату , изумился  и  потребовал  объяснений  от  двинувшейся  к  нему  Вероники  Глазковой.
  На  прочитанный  в  его  глазах  вопрос  она  развела  руками.
  Они  вместе  поглядели  на  их  кровать.
  Никоим  образом  не  теряясь , на  ней  вольготно  восседал  художник-композитор  Юпов , посмотревший  на  Александра  Брагина , как  на  глупую  жертву , чьей  участи  он  сопереживает.
- Я , господин  Брагин , поступил  нетактично , - промолвил  Юпов. – Что  тут  рассуждать! Вы  возвращаетесь  к  вашей  невесте  и  видите  с  ней  другого  мужчину – это  действительно  ситуация. Недоразвитый  человек  из-за  ревности  буквально  бы  взвился , а  за  вас  я  могу  не  опасаться - вы   занимаетесь  точными  вычислениями. Вы  все  подсчитаете  и  сделаете  верные  выводы. Поймете , что  дожидаться  вас  на  морозе  было  для  меня  чревато.

- Если  пришли , то  чего  же  не  войти , - пробормотал  Брагин. – Но  зачем  вы  пришли , я… он  тебе  как-то  представился?
- Он  сказал , что  он  приятель  твоего  одноклассника , - ответила  Вероника.
- Мне  он  говорил  о  том  же , - кивнул  Брагин.
- Где? – спросила  Вероника.
- На  озере.
- Так  вы  с  ним  встречались? – удивилась  Вероника.
- Он  художник  и  композитор. Какой  из  его  талантов  в  нем  первичен , я  в  памяти  не  удержал  и  об  этом  не  жалею , впрочем , в  здешних  снегах  культурного  собеседника  отыскать  затруднительно , а  моя  невеста , в  отличии  от  меня , потрепаться  в  интеллигентной  компании  не  откажется. Вы  к  нам  поэтому? Притомились  от  ваших  темных  и  необразованных? 
- Они  мне  опостылели , - ответил  Юпов. – Я  бы  их  всех  перестрелял. За  интеллигенцию , что  они  извели.
 
- Вы  азартный , - тревожно  промолвила  Вероника. – По  вашей  музыке  это  заметно?
- А  вы  послушайте , - сказал  Юпов. – Я  вам  напою  из  своего… бум! Бэм! Бам-бум-бэм! Бам! Бум-бэм-бам! Бэм! Бум!

  ДВЕРЬ  салуна  по-хозяйски  распахивается , и  в  него , наступая  на  лыжи  почтальона  Гольцова , вваливаются  двое  устремляющихся  к  стойке  мужчин  криминальной  наружности: Алексей  Макарский  и  Николай  Галямин.   
  Оскорбленный  почтальон  вскакивает , присматривающийся  к  вошедшим  Михаил «Косматый» сурово  щурит  глаза , на  затрепетавшую  всем  телом  Марину  Саюшкину  их  приход  действует  вдохновляюще. 
- Пару  по  сто  перцовой , если  есть , - сказал  Макарский. – Изобразите?
- Соизволю  вас  обслужить , - промолвил  Захоловский.
- Называйте , как  вздумаете , - усмехнулся  Макарский. - Нам  бы  водки  в  рюмки , а  разбираться  в  нюансах  нам  с  братишкой  недосуг. Закусывать  мы  не  будем.
- Пейте  так , - выставляя  рюмки , сказал  Захоловский.
- Это  мы  потянем! – воскликнул  Галямин.
- Не  наливай  им , - сказал «Косматый».
- С  чего  бы? – удивился  Захоловский.
- Пусть  они  у  меня  сами  осведомятся , - процедил «Косматый». – Представив, что  здесь  только  я  и  они. Говорите , братва , откровенно.

- Угу , - пробурчал  Макарский. – Нас-то , правда , двое , а  с  вами  тут… не  один. Какого  лешего  на  нас  окрысились?
- Я  думаю , вы  ко  мне , - ответил «Косматый». – Прикатили  удружить  старому «Косматому»  вечным  покоем. И  из  чьей  же  вы , дорогуши , бригады? Жеки «Бобра»?
- Мы  о  нем , - пробормотал  Макарский , - мы  ничего  о  нем… 
- Гоши «Пены»?
- Да  довольно  вам  перечислять! – воскликнул  Макарский. – Что  нам  эти  кликухи? Мы  никакие  не  уголовники.
- Вы  можете  быть  и  из  посторонних , - сказал  «Косматый». – Из  каких-нибудь  химиков-отравителей  или  спортсменов-душителей , но  вы  приехали  меня  убивать, и  я  вас  раскрыл. Помешать  вам  меня  прикончить  я , наверное , не  смогу. Усложнять  вам  задачу  я  начинаю  прямо  сейчас.
- И  как  же? – спросил  Галямин.
- Надо  поразмыслить , - пробормотал «Косматый».
  Михаил  «Косматый» задумался.
- Не  знаю , помогу  ли  я  вам , но  они  мне  знакомы , - сказала  Марина. – Они  живут  в  городе  километрах  в  шестидесяти  отсюда , и  в  наш  салун  они  заезжали… позапрошлой  весной. Хозяин  обязан  помнить. Ну?
- Вроде , были , - ответил  Захоловский.
- Реально  были? – спросил  у  пришедших «Косматый» – Ответ  обязателен! Я  требую!
- Были , были , - скашиваясь  на  Марину , промямлил  Макарский.
- Я  помню  вас  потому , что  вы  оба  тогда  ко  мне  клеились , - сказала  Марина. -  Лапавшего  меня  молча  я  оттолкнула , а  с  тобой  вышла  на  вечерную  прогулку , и  ты  меня… вспоминается?
- Не  четко , - пробормотал  Макарский.
- Погляди  на  моего  нынешнего  мужчину , - кивнув  на  Евтеева , сказала  Марина. – Хорош , да? Как  ты  считаешь , что  он  с  тобой  сделает?
- Он  задерет  тебя , как  овцу , - сказал «Косматый». – А  твоему  дружку  он  выколет  зенки  и  засыпет  туда  соль, чтобы  не  случилось  загноения – ох , и  больно  же  придется! Из-за  возрастного  одряхления  я  бы  вас  не  заломал , а  он  еще  силен... чего  напряглись , ребятки? Из  огня  да  в  полымя?
- До  действий  вы  не  доведете , - глядя  на  серьезного  Евтеева , пробормотал  Макарский. – Поговорите  и  отпустите…
- Гарантирую , - промолвил  Чурин.
- Вы? – обрадовался  Макарский.
- Я  от  государства , - пояснил  Чурин. – Дальше  разговоров  в  зоне  моей  ответственности  не  зайдет.

  ПЬЮЩИЙ  у  Брагина  чай  художник-композитор  Юпов , играя  на  публику , утонченно  держит  чашку: подносит  ее  к  себе , дует , отстраняет , снова  подносит  и  втягивает  аромат. Слегка  взбалтывает  и  делает  крошечный  глоток ; качество  напитка  Юпова  не  устраивает. Чашку  он  не  ставит – она  остается  в  его  левой  руке.
  Брагин  опробует  на  зуб  твердую  сушку.
  Вероника  Глазкова  запихивает  в  рот  избавленную  от  обертки  конфету.
- Молочком , чтобы  плеснуть  в  чаек , не  расшедритесь? – спросил  Юпов.
- Не  имеем , - ответила  Вероника.
- Обидно ,  - промолвил  Юпов. – Меня , знаете  ли , потянуло  разбавить.
- Чай  с  молоком – это  не  по-русски , - сказал  Брагин.
- Вам  пить  его  не  положено , - кивнул  Юпов. – Вы  русский  исследователь  и  патриот. Вам  удалось  значительно  продвинуться  в  ваших  исследованиях  живого  подводного  организма.
- Не  уверен , - пробормотал  Брагин.
- У  меня  проверенные  сведения , - сказал  Юпов. – Ваши  успехи  уже  и  сегодня  представляют  большую  угрозу  для  их  интересов , а  если  позволить  вам  продолжить , вы  подарите  России  такое , что  я  и… я  не  специалист. Я  лишь  выполняю  условия  контракта.
- И  между  кем  он  заключен? – поинтересовался  Брагин.
- Между  мной  и  иностранной  разведкой. Мне  заплатили  деньги , дали  пистолет , и  я  вас  застрелю. Ваша  невеста, возможно , в  курсе  ваших  разработок , и  поэтому  мне  приказано  убрать  и  ее. Так-то , девушка.Ввашего  жениха  я  бы  застрелил  на  озере  без  свидетелей , но  мне  сказано  ликвидировать  и  вас. Мои  соболезнования. Ваш  жених , неоценный  при  жизни  исследователь , будущая  гордость  России , умрет  первым.
  Не  опуская  чашку  на  стол , Юпов  правой  рукой  лезет  за  пазуху , вытаскивает  пистолет , стреляет  в  Брагина.
  Умудряется  промахнуться. Переводит  дыхание  и  исправляет  оплошность  точным  попаданием  между  глаз.
  Брагин  молча  падает  вместе  со  стулом. Покосившаяся  на  исследователя  Вероника  Глазкова  застывает  в  немом  отчаянии.
- Художник  я  и  композитор , - пробормотал  Юпов. – Звуки  выстрелов  вошли  в  меня  для  дальнейшего  творчества , подобно  крови , льющейся  там , под  столом. После  я  ее  рассмотрю  и  поражусь  разноцветной  палитре , меняющейся  от  черной  до  голубой  в  моих  глазах , смотрящих  из  моего  встревоженного  сознания. Безденежье , девушка. Презрение  к  моим  дарованиям. Они  превратили  меня  в  гнусного  киллера.
- Ты  сволочь , - всхлипнула  Вероника. – Тебе  не  отговориться…
  Вскочившая  Вероника  выплеснула  чай  из  своей  чашки  Юпову  в  лицо.
- Ай! – вскрикнул  Юпов. – Так  же  нельзя , ну  чего  ты… как же… ну , что ты , зачем…
  Глазкова  рванулась  к  печке , схватила  полено  и , подскочив  к  Юпову , принялась  лупить  его  поленом  по  голове.    
- Горячий чай , не разбавленный! – прокричала Вероника. – Русским  чаем  в  тебя , в  гниду! в  изменника! Забью  тебя  насмерть! Раскрошу  твой  поганый  череп!

  НАВАЛИВШИСЬ  на  барную  стойку , улыбающийся  Александр  Евтеев  пьет  из  бокала  вино ; свет  приглушен , освободившиеся  столы  вымыты , обстановка  видится  и  задушевной , и  пугающей , Евтееву  она  по  нутру , сидящий  за  стойкой  Дмитрий  Захоловский , с  расстановкой  пригубляя  вино , сбрасывает  напряжение  и  беззлобно  глядит  на  знакомые , подернутые  дымкой  предметы.
  Лицо  Евтеева  относится  им  к  тому  же , не  вызывающему  отторжения , ряду.
- Занятно  получилось  с  теми  двумя , - сказал  Евтеев. – Напуганными  они  ушли – разболтают  теперь  о  вашем  месте.
- Разве  это   комично ,  – промолвил  Захоловский. – Клиенты  из  городов  ко  мне  валом  не  валят , а  вы  и  последних  спроваживаете.
- Не  я. Я  ни  слова  им  не  сказал.
- Твоя  девица  сказала , - напомнил  Захоловский. – Но  пошло  все  с  «Косматого» – он  бучу  поднял. Всплошился , искренне  занервничал… славная  он  личность. Я  на  него  никогда  не  стану  накатывать.
- А  что  у  вас  с  ним? – поинтересовался  Евтеев.
- Я  с  ним  сидел.
- За  что? – удивился  Евтеев.
- «Косматый» за  свое. Бандитское  и  воровское. Я  за  убийство.
- Вы  убивали? – пробормотал  Евтеев.
- Я  был  дипломатом , - ответил  Захоловский. – На  пике  моей  карьеры  я  стал  послом  России  в  Замбии , и  со  мной  в  их  стольном  граде  Лусаке  жила  жена. По  мере  пребывания  в  Африке  я  убедился  в  том , моя  супруга  испытывает  непреодолимое  влечение  к  неграм. Я  ее  осаживал , пытался  ее  образумить , но  она  мне  с  ними  беспрерывно  изменяла , и  однажды  я  вскипел  и  жутко  измордовал  одного  из  ее  любовников , к  которому  она  присосалась  прямо  на  официальном  посольском  мероприятии. Скандал  удалось  замять , но  из  послов  меня  поперли  и  перевели  из  Замбии  в  Москву , где  я  занял  в  МИДе  заштатную  должность , не  связанную  с  Африкой. Моя  жена  Африку  не  позабыла! Людей  она  оттуда  находила  и  в  Москве. Виктория  радостно  предоставляла  им  возможность  ублажать  ее  тело , и  когда  я  у  нас  дома  застал  ее  с  жилистым  господином  из  Мозамбика , я  ее  вновь  пожалел , а  его  лишил  жизни. Меня  за  это  посадили. За  время  дипслужбы  я  привык  к  определенному  комфорту  и  на  зоне  мне  доводилось  мучаться. Вдобавок  донимали  блатные… от  их  наскоков  меня  избавил «Косматый». Я  ему  чем-то  приглянулся , и  он  взялся  меня  опекать, выспрашивать  об  Африке… мы  вместе  смеялись. Отсидев , работать  в  Москву  я  не  вернулся – извлек  из  загашников  сбережения  и  обзавелся  данным  салуном , сидел  же  я  здесь , неподалеку… здесь  я  и  разузнал , что  группировка  освободившегося  «Косматого» разгромлена  конкурентами, и  он  на  грани  истребления  существует  без  кола  и  без  двора. Я  позвал  моего  доброго  вора  к  себе. Он  приехал.
- А  ваша  жена? – спросил  Евтеев.
- И  она  тут. Постоянно  за  столиком , ближним  к  стойке. Она  многое  осознала. Наше  с  ней  былое  она  надеется  возвратить, но  я  ее  не  простил. 
- Когда-нибудь  собираетесь? – поинтересовался  Евтеев.
  Дмитрий  Захоловский  молча  отхлебнул  вина.

  ЗАЖАТЫЙ  ночной  непроглядностью  сектант  Доминин  возится  на  крыше  салуна  с  огнеметом: выпускает  струю  пламени , регулирует  ее  мощность , хмурится  и  недобро  улыбается.   

  С  ПОДЕРГИВАЮЩИМИСЯ  из-за  продвижения  по  проваливающемуся  снегу  головами  на  лесной  поляне  ясным  утром  сходятся  бригады  лесника  Филиппа  и  фермера  Каткова.
  Воинственно  настроенные  лесник  и  его  тетка  Изольда  Матвеевна  держат  ружья  в  руках , у  измученного  переходом  фермера  оно  на  плече ; сын  фермера  Борис  помахивает  бутылочной  розой , Рашид  и  Махмуд  вдвоем  несут  двуручную  пилу.
- Сразу  начнем? – осведомился  лесник.
- Палить  пока  повременим , - промолвил  фермер. – Но  вопросы  сразу  пойдут  конкретные.
- Ну , спрашивай , - сказал  лесник. – Делай  свой  ход.
- Где  моя  жена?! – проорал  фермер.
- Она  у  меня , - ответил  лесник. – Когда  мы  с  тетей  выходили  на  встречу  с  вашим  формированием , она  попросила  меня  не  стрелять  в  ее  сына.
- Мама  меня  любит , - кивнул  Борис. – Насчет  отца  она  вам  ничего  не  говорила?
- Относительно  него  просьб  не  поступало , - процедила Изольда Матвеевна. – Крепись , фермер! Тебя , если  что, мы  не  пожалеем.
- Хоть  о  сыне  подумала , - пробурчал  фермер. 
- Она  же  есть  мать , - сказал  Рашид. – Сына  она  ни  в  какую  не  забывать , а  ты  из  ее  голова  вылетел. Из-за  вон  тот  мужчина. Здравствуйте  вам.
- Здорово , - промолвил  лесник. – Второй  тоже  может  поздороваться. Хорошие  манеры  я  ему  зачту.
- И  из  ружья  не  станешь , нет? – спросил  Махмуд. – Пулями  нет? 
- Ты  поздоровайся , - усмехнулся  лесник.
- Здравствуйте , здравствуйте! – воскликнул  Махмуд. – Очень  приятно  с  вами  тут. Стоим , как  люди  не  чужие, беседу  ведем  интересный. Отлично!
- Да? – процедил  фермер. – Мы  пришли  сюда  на  бойню , а  ты  всему  рад? Или  это  она  тебя  заставляет?
- Он , - пробормотал  Махмуд. – Или  она… тот  тетка , что  с  ним? Мы  мужской-женский  род  часто  путать , но  ты-то  по  русски  говорить  без  ошибка. Кто  у  тебя  есть  она?
- Она , - сказал  фермер. – Тактика! Вы  заискиваете  перед  лесником , чтобы  он  вас  не  замочил! Чтобы  ему  не  захотелось  марать  руки  об  подобные  ничтожества… симпатию-то  вы  у  него  не  вызовете. Я  бы  мог! Мужественные  противники  ему  куда  приятнее  бесхребетных  лизунов , но  мне  его  дружба  не  нужна. Он  забрал  у  меня  жену. У  Бориса  мать. Этих  рабочих  ты , лесник , морально  сломал , и  опасность  быть  убитыми  для  них  миновала – мы  с  сыном  не  сломлены. В  нас  вам  придется  стрелять!
- В  сына  мне  сказано  не  палить , - промолвил  лесник.
- Получается , остаюсь  я , - вздохнул  фермер. – Если  я  наведу  на  тебя  ружье, ты  меня , конечно , опередишь?
- И  я , и  тетя , - ответил  лесник.
- Я-то  непременно , - добавила  Изольда  Матвеевна.
- Само  собой  разумеется , - пробормотал  фермер. – Видишь , Борис , как  все  складывается?
- По-зимнему , - оглядевшись  по  сторонам , вздохнул  Борис.

  ПЕРЕКАШИВАЮЩАЯСЯ  от  звуков  гуляющего  по  коридору  сквозняка  стриптизерша  Варвара  Волченкова  подходит  к  двери  занимаемого  Евтеевым  и  Саюшкиной  номера  и  троекратно  в  нее  стучится. Нетерпеливо  переминается. Волченковой  открывает  голый , прикрывшийся  подушкой  Александр  Евтеев , за  чьей  спиной  она  видит  хитро  посматривающую  из-под  одеяла  Марину  Саюшкину. Сделав  сдвинувший  Волченкову  шаг  вперед , Евтеев  прикрыл  за  собой  дверь.
- Чем  обязан? – поинтересовался  Евтеев.
- К  вам  женщина.
- Я  понимаю , - проворчал  Евтеев. – Чего  надо?
- Вы  мне  не  грубите , - заявила  Варвара. – Я  оказываю  вам  услугу , и  в  вашем  ко  мне  отношении  должна  чувствоваться  благодарность. Почему  вы  со  мной  так  разговариваете?
- А  вам  самой  не  ясно? – прошептал  Евтеев. – В  этой  комнате  сейчас  лежит  моя  дама , а  вы  тут  заявляетесь  и  громко  говорите , что  к  вам  женщина , она  здесь  для  оказания  неких  услуг – если  я  вас  не  отошлю , моя  устроит  истерику , и  я…
- Да  нет! – воскликнула  Варвара.
- Не  устроит?
- Я  не  та  женщина , которая  к  вам , - сказала  Варвара. – Той  женщиной  является  женщина  вашего  одноклассника.

- Брагина? – спросил  Евтеев.
- Не  знаю. Она  вошла  в  салун  и  сказала  хозяину , кого  она  хочет  видеть , а  он  послал  меня  к  вам. А  она  из  салуна  вышла.
- Хмм , - почесал  затылок  Евтеев.
- Одевайтесь , - сказала  Варвара. – Она  поджидает  вас  снаружи.

  ОТОШЕДШАЯ  от  салуна  Вероника  Глазкова  из-за  наконец-то  сделанного  макияжа  выглядит  лучше  прежнего. Но  руки  у  нее  дрожат – ожидая  Евтеева , она  сдвигает  молнию  на  сумочке , смотрит  на  лежащий  там  пистолет  художника-композитора  Юпова , вспыхнувшая  во  взоре  ненависть  отступает  перед непреодолимой  опустошенностью.
  К  Веронике  движется  Александр  Евтеев.
  Сумочку  она  закрывае.
- Привет , - промолвил  Евтеев. – Вы  от  Брагина? Он  желает  меня  видеть?
- Не  особенно , - ответила  Вероника.
- Конечно , ему  не  до  меня , - с  облегчением  сказал  Евтеев. – У  таких  озаренных  людей , как  он , времени  на  ностальгию  не  бывает. Ну , посидели  бы  мы  с  ним , вспомнили  о  школе  и  нашей  детской  дружбе – я  бы  с  удовольствием , но  он-то  это  перерос. Вот  я  его  и  не  тревожу. А  вы  ко  мне  по  какой  надобности?
- Поведать  вам  о  нем , - ответила  Вероника. - О  том , что  с  ним  приключилось.
- И  что , позвольте  спросить
- Брагин  сыграл  в  ящик , - промолвила  Вероника.

- Слышать  от  вас , от  его  женщины , такие  слова  для  меня  удивительно. С  Брагиным  вы  не  ладили?
- Я  его  любила , - ответила  Вероника. – Он  ушел , он  нас  покинул , оставил , вернулся  к  Богу – этим  скорбь  не  собьешь. А  если: загнулся , сыграл  в  ящик , откинул  копыта – выходит  как-то  задорнее. Полегче  для  того , кто  страдает.
- Он  утонул  в  проруби? – спросил  Евтеев.
- Я  вам  все  сейчас  расскажу. 

  МАРИНА  Саюшкина  на  разобранной  постели , представитель  государства  Чурин  за  столом ; они  взирают  на  ходящего  по  комнате  Александра  Евтеева.
  Он  в  воодушевлении.
  Постукивая  себя  пальцами  по  бедрам  и  животу , Евтеев  дозрел  до  того , что  ударно  заколотил  ими  по  столу  прямо  перед  носом  у  представителя  государства.
  Чурин  и  Саюшкина  занервничали.
- Я  только  что говорил  с  невестой  исследователя  Брагина , - сказал  Евтеев. – Из  нашего  разговора  я  вынес  то , что  собираюсь  донести  и  до  вас – это  имеет  отношением  к  делам  государства , поэтому  здесь  его  представитель, так  же  это  касается  лично  меня , и  следовательно  Марины , которой  в  нарушение  инструкций  я  разрешаю  меня  выслушать  и  разделить  мою  эйфорию – да , у  меня  она  и  я  ее  показываю , при  том, что  прятать  свои  чувства  нас  обучали.
- Вас  с  Брагиным? – спросил  Чурин.

- Наверняка , - реагируя  на  молчание  Евтеева , сказала  Марина. – Они  же  одноклассники.
- Мы  не  одноклассники , - сказал  Евтеев. – Это  лишь  легенда , оправдывающая  мое  появление  в  ваших  краях , где  занимался  исследованиями  этот  самый  Брагин , никогда  не  отдалявшийся  от  озера  и  дававший  нам  возможность  прикрываться  в  салуне  его  именем.
- Кому  вам? – спросил  Чурин.
- Я  сотрудник  спецслужб , - ответил  Евтеев. – Для  расследования  ситуации  со  взрывами  мы  прибыли  сюда  вдвоем  с  моим  подчиненным – со  старшим  лейтенантом  Семеновым , принятым  за  наркодилера , а  впоследствии  убитым  в  лесу. Брагин , кстати , тоже  убит.
- Что  творится , - пробормотал  Чурин.
- Брагина  мы  не  уберегли , - кивнул  Евтеев. – О важности  исследований  мы , конечно , знали , но  первостепенным  выступало  прекращение  взрывов , и  тут  у  нас  успех. Невеста  Брагина  рассказала  мне , что  ее  жених  застрелен  из пистолета  агентом  иностранной  разведки – застрелен. Из  пистолета! Как  и  старший  лейтенант , вплотную  подобравшийся  к  тому , кто  взрывает. Среди  вас  пистолета  ни  у  кого  нет , но  у  агента  нашелся. Данный  агент , будьте  спокойны , уже  уничтожен , и  я  абсолютно  убежден: на  его  совести  были  и  взрывы. Он  действовал  в  нескольких  направлениях  и  нанес  нам  существенный  урон. Ваш  товарищ.
- Мой? – поразился  Чурин.
- Художник-композитор , - сказал  Евтеев.
- Юпов?! – взревел  Чурин. – Да  как  же  он  посмел  изменить  нашей  родине! Я  ей  беззавестно  служу , а  он… падла  Юпов…
- Мне  он  казался  скользским , - сказала  Марина.
- Вот  и  выскользнул , - сказал  Евтеев. – Родина  его  в  своих  клещах  не  удержала.

  У  ТРУПА  художника-композитора  Юпова  раскроен  череп  и  вытаращены  глаза.
  Перетаскивающих  его  из  хибары  в  сани  Ивана  Ивановича  и  Веронику  Глазкову  он , вынуждая  кривится  от  перенапряжения , сгибает , но  изувеченной  головой  не  пугает ; относительно  хладнокровия  Глазкова  могильщику  не  уступает.
  Тело  исследователя  Брагина  уже  в  санях.
  Юпова  кладут  рядом  с  ним.
- И  этого  переместили , - выдохнул  Иван  Иванович. – На  сей  раз  Юпова , гори  он  в  аду  за  сделанное  стране  и  тебе. Не  поделишься , что  ты  чувствовала , перетаскивая  труп  того , кто  прикончил  твоего  жениха?
- Тяжесть , - ответила  Вероника.
- Закономерно , - промолвил  Иван  Иванович. – Но  ты , милая , сама  вызвалась.   
- Вам  требовалась  моя  помощь.
- Горе  не  убило  в  тебе  человека , - сказал  Иван  Иванович. – Другая  бы  вопила  и  гримасничала , как  макака , а  ты  все  держишь  в  себе , печешься  об  удобствах  окружающих. Отсюда  ты  теперь  съедешь?
- По  идее  меня  должны  арестовать , - ответила  Вероника.
- Кто  сказал  тебе  подобную  дикость? – удивился  Иван  Иванович.      
- Его  одноклассник  говорил  мне , чтобы  я  не  волновалась , он , мол , меня  выгородит , и  я  не  волнуюсь. Повяжут , так  повяжут.
 
- Никто  тебя  не  повяжет , - сказал  Иван  Иванович. – У  нас  этим  не  занимаются , а  народ  из  области  примчится  к  нам  лишь  в  том  случае , если  тут  представителя  государства  порешат. Из-за  художника-композитора  они  не  зашевелятся. Что  касается  твоего  жениха… он  был в  почете?
- В  небольшом. Специальную  следственную  бригаду  не  сформируют.
- А  конкретно ты высоко о  нем  думала? – поинтересовался  Иван  Иванович. – Может , захоронение  поярче  ты  хочешь  ему  организовать? Тогда  тебе  не  ко  мне – забирай  его  труп  и  вези  куда-нибудь  для  отпевания , затем  выбивай  место  на  престижном  погосте , закупайся  цветами…
- Брагина  закопаете  вы , - сказала  Вероника.
- Пока  он  полежит  у  меня  в  сарае , ну  а  весной  зарою. Подальше  от  Юпова , в  этом  ты  мне  доверься. Проводить  в  последний  путь  приедешь?
- Закапывайте  без  меня , - сказал  Вероника.
- Не  черство  поступаешь? – осведомился Иван  Иванович. -  Как  по-твоему?
- Его  труп – это  не  он. Он  погиб  у  меня  на  глазах. Моего  Брагина  больше  нет.

  ДЕМОНСТРИРУЮЩИЙ  в  пьяных  ужимках  свою  радость  Александр  Евтеев, вихляюще  ходя  между столами , подливает  водку  Виктории , «Косматому» , представителю  государства  Чурину ; они , как  и  глядящий  на  Евтеева  из-за  стойки  Дмитрий  Захоловский , разделять  его  ликование  не  настроены.
  Коллективная  жесткость  их  взглядов  переносится  и  на  Марину  Саюшкину , поднявшую  было  рюмку , но , уловив  благодаря  взорам  Чурина  и  «Косматого» общее  настроение , не  выпившую.
- Я  всех  угощаю! – воскликнул  Евтеев. – Вы  же  об  этом  знаете , ну  так  пейте  бодрей! Потом  будете  вспоминать, что  пили  слабо , а  халява  уже  кончится – я  бы  напоил  вас  и  завтра , но  моя  работа  у  вас  завершена , и  завтра  я  сваливаю.
- Со  мной? – спросила  Марина.
- Там  увидим , - ответил  Евтеев. – «Косматый»! Чего  ты  будто  трезвенник? Надерись , как  полагается!
- От  легавых  я  выпивку  не  принимаю , - процедил  «Косматый».
- Я  не  легавый! – воскликнул  Евтеев. – Я  от  них  отличаюсь.
- Поэтому  я  и  пью , - сказал  «Косматый». – Но  немного. Вашего  брата  из  спецслужб  блатные  тоже  недолюбливают.
- Ладно , - поморщился  Евтеев. – Что  ты  здесь  о  любви… где  ты  ее  видел? Хотя   она  существует… барышня! Вы , смотрящая  на  хозяина.
- Вы  мне? – отозвалась  Виктория.
- О  вас  с  ним  я  в  теме , - промолвил  Евтеев. – Он  сказал  мне , кто  вы  ему  есть.
- И  что  вы  с  этого  имеете? – спросила  Виктория.
- Я  наблюдаю , как  вы  мучаетесь. Ваше  состояние  зависит  от  того , простит  ли  он  вас  или  не  дозреет , а  мое  ни  от  кого. Зависело  от  работы , но  данная  проблема  улажена. Ваш  земляк  Юпов  обезврежен. Вы  о  нем  уже  разболтали? – спросил  Евтеев  у  Чурина.
- В  общих  чертах , - ответил  Чурин.
- Ну , ничего , - кивнул  Евтеев. -  Когда  террорист  застрелен , хранить  его  личность  в  тайне  не  главное! Ну , почему  вы  столь  угрюмые? Брагина  вы  не  знали , Юпова  не  выносили - что  вас  расстраивает?
- Нас  раздражаешь  ты , - сказал  Захоловский.
- Я  несколько  эмоционален , - согласился  Евтеев. – Но  вам  нужно  учитывать  то , что  моя  душа , мой  рассудок, они  избавились  от  давившей  на  них  ноши , и  я  из-за  появившейся  легкости  объяснимо  разболтан , поскольку  мне  легко. Меня  ведет! Сверху  не  сдавливает. Я  распрямился , и  равновесие  в  таком  положении  сохранять  сложнее , чем  когда  согнут. О-ооо! Кого  мы  видим!
  По  лестнице  словно  бы  с  небес  величаво  сходят Волченкова , Дрынов  и  Доминин.
  Стриптизерша  впереди , сектант  замыкает.
- Ты  почему  не  в  зале? – спросил  у  Волченковой  Захоловский. – Кто  за  тебя  подавать  будет?
- И  танцевать , - промолвил  Доминин.
- Но  это  по  желанию , - пробормотал  Захоловский. – А вы… в  первый  раз  к  нам  вы  спустились. Почему?
- Мы  уважение  сотруднику  спецслужб  пришли  выказать , - ответил  Доминин. – За  его  отлов  досаждавшего  всем  террориста.
- Он  нейтрализован… спасибо , - сказал  Евтеев. – А  откуда  вы  узнали?
- Мы  были  на  крыше , - ответил  Дрынов.
- Поближе  к  небу , - добавила  Волченкова.
- На  крыше  мы  слышали  взрыв , - сказал  Дрынов. – Не  я  или  она , а  Он. В  лесу.
- По  моим  расчетам  взорван  дом  фермера  Каткова , - сказал  Доминин.

- Кем  взорван? – промямлил  Евтеев. – Юпов  же  не  в  живых… кто  мог  взорвать?
- Вы  у  меня  интересуетесь? – осведомился  Доминин.
- Да  мне  просто  интересно , - пробормотал  Евтеев. – Нет, я  не  допускаю , чтобы  в  вашем  захолустье  кто-то  работал  на  иностранную  разведку , а  кто-то  иной  взрывал… взрыв  вы  ни  с  чем  не  спутали?
- А  с  чем? – спросил  Доминин.

- С  ухающей  совой , - сказал  Дрынов. – Она  сидит  и  орет , ну  а  мы  вслушиваемся. Сова? Она. А  террорист  молчит. Не  думает  объявляться. Доказывает  взрывами , что  он  неподалеку , а  в  руки  сотрудникам  спецслужб  не  дается. Схватить  его  вы  предполагаете?
- Он  от  меня  не  уйдет , - ответил  Евтеев.
- Полномасштабная  облава  намечается? – спросил  Дрынов.
- Знать  бы , где  ловить , - промолвил  Евтеев. – В  вашем  салуне , выбирая  из  вас , или  в  лесных  дебрях… черт! Как  все  сходилось  на  Юпове!

  ЗАГРЫЗАЕМОГО  похмельными  ощущениями  Александра  Евтеева  везут  по  чудовищному  для  него  лесу  на  беспроблемно  едущем  вездеходе.
  Представитель  государства  Чурин  смыслит  в  вождении , Михаил «Косматый» преуспевает  в  углубленном  созерцании  окрестностей , вжавшийся  в  угол  Александр  Евтеев  дует  себе  на  ладонь. Понюхав  ее , испытывает  новый  приступ  головной  боли. 
- Я  его  водил  побыстрее , - пробормотал  Евтеев. – У  меня  твой  вездеход  стрелой  летал.
- Разящей? – усмехнулся  Чурин.
- Мы  с  Мариной  ездили  не  карать , а  к  людям  присматриваться. Под  видом  поисков  ее  отца  я  вызывал  их  на  разговор  и  ненароком  выпрашивал  о  взрывах – ради  реакции. Движения  бровей , хлопанья  глазами , отвисания  челюсти. По  всем  этим  признакам  я  думал  увидеть  промеж  них  человека , которого  мне  следует  подозревать. Начал  я , насколько  помню , с  Ивана  Ивановича. Фермер  с  лесником  были  позже.
- Ну  и  что  Иван  Иванович? – спросил  «Косматый». – В  сарае  с  трупаками  тебя  не  закрыл?
- Поступи  он  так , - промолвил  Евтеев , - я  бы  его  мигом  под  подозрение  взял. Заорал  бы  из-за  двери: «Иван  Иванович! Вы  тупой  лошак! Вы  себя  раскрыли!».
- Да  не  ори  ты , - скривился  Чурин.
- А  тебе-то  что? – разозлился  Евтеев. – Это  я  с  похмелья, и  это  у  меня  голова  от  криков  разламывается – от  собственных  гораздо  сильнее , чем  от  чужих. Логически  мыслить  мне  сейчас  затруднительно , но  задачу  я  не  снимаю. Применительно  к  Дрынову.
- Занятно , -  хмыкнул  Чурин.
- От  чего  он  был  со  мной  столь  напыщен? От  террориста  он  натерпелся. Если  бы  он  ее  слышал , моя  пьяная  болтовня  могла  бы  его  взбесить , но  Дрынов  с  нами  не  сидел – ошибочность  моих  суждений  прошла  мимо  Дрынова , и  он  изгалялся  надо  мной  не  в  наказание  за  нее. Дрынова  вело  что-то , менее  лежащее  на  поверхности. До  взрыва  автобуса  он  обычного  шофера  уже  отличался?
- Не  замечал , - ответил «Косматый». – И  вот! Затыкать  тебя , когда  ты  трешь  о  Дрынове , я  не  стану , но  автобуса  ты  не  касайся. Мне  это  будто  финкой  в  подбрюшье. Не  хватает  мне  автобуса… уважал  я  на  нем  прокатиться.
- Ты  и  в  вездеход , чтобы  прошвырнуться , забрался? – спросил  Чурин.
- Угу. Не  на  покойников  же  поглазеть – на  это , судя  по  уровню  наших  спецслужб , у  меня  много  других  шансов  будет.
- Гляди , «Косматый» , - процедил  Евтеев. – Сошью  я  на  тебя  дело.
- На  меня  эти  взрывы  повесишь? – обеспокоенно  спросил «Косматый».
- Терроризмом  я  не  ограничусь. Подведу  тебя  под  еще одну  статью… весьма  омерзительную.
- И  какую  же? – осведомился  «Косматый».
- Намеренное  заражение  венерическим  заболеванием , - ответил  Евтеев. – Подойдет?
- Ты , начальник , меня  не  стращай , на  хапок  не  возьмешь , - пробормотал  «Косматый». – Ну , ты  и  удумал! Тебя  бы  за  твои  задумки…
- К  награде? – предположил  Евтеев.
- К  Ивану  Ивановичу! – прокричал  «Косматый».

  МОГИЛЬЩИК  Иван  Иванович , досадуя , бродит  у  развалин  дома  фермера  Каткова.
  Запряженную в  сани  лошадь  беспокоит  доносящееся  из  коровника  мычание ; въехавший  в  раскрытые  ворота  вездеход  доводит  ее  истеричного  всхрапывания.
  Из  вездехода  вылезают  Евтеев , «Косматый»  и  представитель  государства  Чурин.
  Неприязненно  поглядев  на  лошадку , Чурин  переносит  проявляемое  во  взгляде  чувство  и  на  могильщика.
- Опять  он  всех  опередил , - пробормотал  Чурин.
- На чем бы мы  ни  ехали , раньше  его  не  прибудешь , - кивнул «Косматый». – Он  бы  и  без  лошади  вперед  нас  прискака. Ивану  Ивановичу  наш  пламенный!
- Здорово , «Косматый» , - проворчал  Иван  Иванович.
- Что  тут  у  нас  с  мертвыми? – поинтересовался «Косматый». – Раздолье  тебе  сегодня?
- Голяк , - ответил  Иван  Иванович. – Ни  единого  трупа  не  увезти – все  под  руинами. В  апатии  я  было  уже  помыслил  удочки  сматывать , но  если  вы  приехали , вам  бы  стоило  помочь  мне  разгрести  и…
- Обойдешься , - сказал  Евтеев.
- Я , парень , не  к  тебе… я  спрашиваю  тех , кто  постарше  и  подушевнее. Поможете  мне , «Косматый»?
- Извиняй , Иван  Иванович , - сказал «Косматый». – Ради  твоего  барыша  корячиться  мы  не  станем.
- Превратное  у  вас  обо  мне  мнение , - заявил  Иван  Иванович. - Только  и  видите , что  я  гонюсь  за  наживой , но  я-то  собирался  подключить  вас  не  к  вытягиванию  трупов – к  мероприятию  по  спасению  человека  живого.
- Кого  именно? – спросил  Чурин.
- Того – из-под  развалин  со  мной  говорившего. Нерусского  помощника  фермера.
 
- Да  это  уловка , - промолвил  Евтеев. – Этого  живого  он  придумал , чтобы  мы  разгребли  завалы  и  трупы , которыми  он  пробавляется , для  него  извлекли. На  месте  ему  не  усидеть – чуть  что , на  санки  и  погонять… летом-то  на  чем  возишь?
- На  горбе  таскаю , - пробубнил  Иван  Иванович. – Здоровье  драгоценное  укрепляя.
- По  снегу  ты  передвигаешься  бесшумно , - сказал  Чурин , - а  летом  твоя  несмазанная  телега  вызывает  у  меня  нарекания , и  мне  бы  вправить  тебе  мозги , но  я  не  сорвусь , если  ты  мне  сознаешься. Во  лжи?
- Я  правдив , - ответил  Иван  Иванович. – Под  развалинами  кто-то  еще  трепыхается.
- А  побеседовать  с  ним  реально? – спросил  Евтеев.
- Со  мной  он  общался. На  своем  смешном  русском  заклинал  его  вытащить. Я  сказал  ему , что  это  невозможно , и  он  приуныл. Коли  тебе  охота  с  ним  потрепаться , в  дальнюю  правую  часть  развалин  ступай.
- Ты  меня  проводишь , - промолвил  Евтеев. – Мне  думается , с  нами  и  представителю  государства  пойти  следует. Для  официальности.
 
- О  чем  речь , непонятно , - пробормотал  Чурин , направляясь  вслед  за  могильщиком  и  Евтеевым. – Ты  государство  не  впутывай! Оно  тебя  ни  на  что  не  уполномачивает. Я  иду  с  вами , как  частное  лицо. 

  СТАРАЮЩИЙСЯ  не  оступиться  Александр  Евтеев  осмотрительно  продвигается  за  Иваном  Ивановичем  по  оставшимся  от  фермерского  дома  неровностям  из  дерева  и  камня.
  Представитель  государства Чурин , заинтересованно  наблюдая , на  сами  развалины  не  заходит.
  Михаила «Косматого» творящееся  на  развалинах  нисколько  не  волнует - присевший  на  сани  вор  сочувственно  внимает  горестно  мычащим  коровам.
- Я  разговаривал  с  ним  тут , - сказал  остановившийся  могильщик. – С  той  поры  он  вряд  ли  куда-то  делся.
- Рухнувший  на  тебя  дом  свободу  передвижений   ограничивает, - промолвил  Евтеев. – Как  ты  его  окликал?
- Мне  что , повторить? – переспросил  Иван  Иванович.
- Ага , - кивнул  Евтеев.
- Пожалуйста. «Эге-ге-гей , я – могильщик  Иван  Иванович, кто-нибудь  выжил?!».
- Я  выжил , - ответил  донесшийся  снизу  голос  Рашида. – И  это  я  уже  слышал.
- Ты  и  должен  был  слышать , - сказал  Евтеев. – С  ума  ты  не  сошел – это  повторилось  не  у  тебя  в  голове , а  наяву. Ты  там  с  кем?
- Ни  с  кем.
- А  твой  соплеменник? – спросил  Евтеев. – А  фермер  с  сыном? С  ними  что?
- Их  не  видать. Они , небось , погибнуть – бедный , несчастный… я  выжить , но  мне  сказать , что  меня  наружу  не  вытащить , и  зачем  же  тогда  я  выжить?… вы  меня  спасать  не  попробовать?
- Наверное , нет , - ответил  Евтеев. – Не  потянем.
- Вы  даже  не  пытаться , - вздохнул  Рашид. – Очень  для  меня  неприятно.
- Такова  твоя  доля , - сказал  Евтеев. – Кстати , пока  ты  еще  в  сознании , ты  обязан  поспособствовать  следствию. Высказать  мне  свои  догадки  о  том , кто  вас  подорвал. На  кого  думаешь?
- Не  знаю… на  лесник.
- С  чего  он  вдруг  взрывать  вам  вздумал? – спросил  Евтеев.
- У  нас  случился  разборка. Из-за  обыкновенный  размолвка. На  ней  мы  показать  большой  крутизна , и  лесник  с  тетка  отступить  и  затаить  большой  обида… будто  бы  наш  мстительный  южный  люди. Какой  же  здесь  холод… помирай  я  у  себя , я  бы  весь  испотел. Вонял  бы , как  ишак. Хороший  он  животное… скучаю  я  по  родине.   

  ПРИТЯНУВ  к  себе  лошадиную  морду , Иван  Иванович  смотрит  лошади  в  глаза. Освобождает  для  обозрения  ее  зубы , оценивает  их  состояние , неудовлетворенно  отпихивает  голову ,  поправляет  упряжь ; действия  могильщика  отслеживаются  стоящим  позади  него  Михаилом «Косматым».
  Александр  Евтеев  и  представитель  государства  Чурин  сидят  в  вездеходе.
- Ты  ее  нормально  кормишь? – спросил  «Косматый» - По  всем  правилам?
- Она  у  меня  ест  мертвечину , - ответил Иван Иванович. -  То  бишь  травяную, а  не  людскую – сено , в  общем. Померевшего  человека  я  транспортирую  уже  в  дохлом  виде , а  с  травой  не  так , для  нее  я  сам – смерть. С  косой.
- Ну  и  за  сколько  покосов  ты  управляешься? – осведомился  «Косматый». – Тебе  же  следует  обеспечить  твою  лошадь  месяцев  на  семь , новая  трава  раньше  не  вырастет , и  если  ты  поленишься  и  снизишь  количество  покосов , тебе….
- Ты , «Косматый» , чего? – вопросил  Иван  Иванович.
- А  чего…
- Увлеченности  сельским  хозяйством  я  за  тобой  никогда  не  замечал. На  тебя  что, лошадь  моя  повлияла?
- На  лошадь ты не сваливай , - пробормотал «Косматый». – Во  мне  и  до  нее  дремал  кто-то  могущий  проснуться , когда  я  совсем  устану… и  это  свисток-парадокс.
- Ты  скоро , «Косматый»? – поинтересовался  из  вездехода  представитель  государства  Чурин.
- Я  с  Иван  Ивановичем , - промолвил  «Косматый». – Вы  ведь  к  леснику? У  вас  типа  ментовская  операция , и  мне  с  вами , культурно  говоря , ехать  в  падлу. Я бы  не поехал , даже  не  будь  здесь  его , упокоителя  нашего. Вашего  возвращения  я  бы  не  ждал – побрел  бы  пехом  и , не  дойдя , испил  бы  горчайшую  чашу… поедем , Иван  Иванович?
- Покатим , - кивнул  могильщик.

  БЕЗ  ПОНУКАНИЙ  со  стороны  Ивана  Ивановича  мотающая  головой  лошадь  рвется  вперед  по  прорубленой  в  чащобе  просеке , будучи  подгоняемой  заходящим  солнцем  и  далеким  волчьим  воем ; натягивающий  возжи  могильщик  наваливается  спиной  на  Михаила «Косматого»  и  едва  не  сбрасывает  его  с  саней.
  Уперевшемуся  рецидивисту  подобное  давление  видится  симптоматичным.
- Узрев  на  дороге  труп , -  промолвил  «Косматый» , - ты  мне , наверно , расчистить  для  него  место  укажешь. Слезай , приехали , скажешь  ты. Гнидой  будешь , если  скажешь.
- Одного  мы  между  нами  разместим , - пробурчал  Иван  Иванович , - а  куча  и  не  предполагается: не  война  нынче , и  не  эпидемия.
- Выходит , у  тебя  недобор.
- Я  не  алчный , - сказал  Иван  Иванович. – От  дополнительной  копейки  не  откажусь , но  чего  себя  накручивать.  Хвала  Богу  за  то , что  имею.
- Хлеб  твой  насущный  покойниками  подванивает , - заметил «Косматый». – С  огорода-то  не  подъедаешься? Чем  он  у  тебя  засажен?
- Он  у  меня  не  раскопан.
- А  живность , кроме  лошади , есть? – спросил  «Косматый».
- Она  была  у  фермера , и  что  с  ней  теперь  станется , неизвестно. Прискорбно , «Косматый». Сельская  тема тебя  не  отпускает.
- Я , Иван  Иванович , ломаю  голову  на  тем , чем  заняться , - признался  «Косматый». – После  того , как  в  моем  прежнем  мире  я  выпал  в  осадок , мне  думалось , что  долго  я  не  протяну , печаль  с  тоской  меня  порубают , но  я  их  удары  выдержал , и  они  свои  сабли  попрятали. Пожить , я  еще  поживу. Из  салуна  меня  не  гонят , хозяин  там  кореш  наиславнейший , однако  существовать  старушкой-приживалкой  мне  наскучивает. Хочется  чувствовать  себя  мужиком. Не  бабкой-старушкой , немощной  дурой… силушки  у  меня , конечно , в  обрез , но  мужик – это  мужик , и  урывать  пропитание  ему  надлежит  самому: воровством , грабежами , честным  трудом , наконец.
- Ты  склоняешься  к  честному? – спросил  Иван  Иванович.
- Звучит  совсем  незаманчиво. Вставай  ни  свет , ни  заря , и  крутись , как  белка  в  колесе , как  балеринка  под  храп  из  зала… но  коровы  мычали  так  жалостливо. Если  построить  у  коровника  домик , я  бы  в  него , глядишь , и  переехал. Кто  впереди  нас  на  лыжах?
- Почтальон , - ответил  Иван  Иванович.
  Размеренно  передвигающий  лыжами  почтальон  Гольцов , оглянувшись , пугается  догоняющих  его  саней , но  лошадь, не  доезжая  до  него , встает , и  Гольцов  видит  сидящего  вместе  с  могильщиком  Михаила «Косматого»  и  впадает  в  боязнь , предыдущую  значительно  превышающую.
- Куда  путь  держим? – спросил  Иван  Иванович.
- По  работе , - пробормотал  Гольцов. – Почему  вы  за  мной  припустили?
- Лошадь  нас  понесла , - пояснил «Косматый». – Вздумала  проверить , сделает  ли  она  лыжника. Чего  ты  весь  скукожился?
- Я  не  о  себе  волнуюсь , - ответил  Гольцов.
- А  о  ком? – спросил «Косматый».
- О  стариках.
- О  нас , что  ли? – поинтересовался  Иван  Иванович.
- О  тех , кто  пенсию  ждет  и  без  нее  умрет , - ответил  Гольцов. – Как  вы  прознали? Вам  не  стыдно? «Косматый»-то  рецидивист , но  о  вас , Иван  Иванович, я… зря! Все  вы  сволочи! 

- Слова  ты  не  выбираешь , - сказал  «Косматый» , - но  сейчас  и  не  надо - говори , как  умеешь. Разъясняя  нам , от  чего  ты  нас  оскорбляешь. Говори!
- Я  везу  пенсию , - сказал  Гольцов , - , а  вы  ограбить  меня  нацелились. Как  мне  оставаться  спокойным?!
- Мы  не  думали  тебя  грабить , - промолвил  Иван  Иванович.
- Нет? – удивился  Гольцов.
- Нет.
- И  не  думали , и  не  станете? - осведомился  Гольцов.
- Ты , почтальон , ополоумел , - сказал «Косматый». – Ладно  бы  тебя  настигли  незнакомцы , но  нас-то  ты  знаешь , и  тебе  бы  не  психовать , а  ликовать , что  в  лесу  к  тебе  подъехали  мы. Пристраивайся  за  нашими  санями , и  тебя  никто  не  обидит. Деньги  ты  через  лес  довезешь.
- Спасибо , «Косматый» , - сказал  Гольцов. – Не  обижайся  на  меня , я  же  не  сдуру – я  из-за  подхода  с  умом. Я  ведь  что  подумал: сани  у  Ивана  Ивановича  не  прогулочные , Иван  Иванович  перемещается  на  них  одиноко , а  тут  «Косматый» - преступник. А  Иван  Иванович – могильщик. Они  меня  грохнут , заберут  наличность , труп  в  сани  и  поскакали… лыжи  бы  с  трупа  сняли?
- Даун  ты , почтальон , - сказал  «Косматый». – Насчет  лыж  ты  смешно , признаю…
- Лыжи  мы  бы  не  сняли , - переглянувшись  с  улыбающимся  рецидивистом , усмехнулся  Иван  Иванович.
- На  ваши  сани  вы  бы положили  меня  на  спину , и  лыжи бы  торчали! – захохотал Гольцов. -  Выше  вас! Куда  вам  до  моих  лыж!   

  ПРИНИМАЯ  в  своем  доме  Александра  Евтеева  и  представителя  государства  Чурина , морально  раздавленный  лесник  Филипп  опущенную  голову  поднимать  не  желает. Евтеев  въедливо  рассматривает  интерьер , Чурин  настороженно  глядит  на  понурого , но  опасного  лесника ; по  вызывающей  гримасе  Изольды  Матвеевны  несложно  определить , что  она  подумывает  схватить  ружье  и  перестрелять  всех  пришедших.
- Быть  в  вашем  доме  для  меня  познавательно , - промолвил  Евтеев. – Он  выражает  вашу  сущность. Скрывает  ее – так  тоже  можно  сказать. О  том , что  случилось  с  домом  фермера , вы , по-вашему , узнали  от  нас. Получается , что  взрывали  не  вы. Пока  получается?
- Я  ничего  не  взрывал , - процедил  лесник.
- Вы , мадам , это , разумеется , засвидельствуете? – поинтересовался  Евтеев  у  Изольды  Матвеевны.
- Мой  племянник – не  террорист , - ответила  она. – Обратное  не  доказано.
- Да  я  доказывать  особо  и  не  рвусь , - сказал  Евтеев. – Я  из  спецлужб , и  чтобы  его  пристрелить , мне  достаточно  просто  поверить  в  его  виновновать. Я  уберу  его, а  вами , тетя , займется  он – представитель  государства.
- Он  займется  мною , как  женщиной? – спросила  Изольда  Матвеевна.
- Как  сообщницей , - ответил  Евтеев. – Для  прояснения  ситуации  сначала , может , и  как  женщиной… возьметесь?
- Воздержусь , - пробормотал  Чурин.
- Привлекательной  он  вас  не  находит , - сказал  Евтеев. – Поэтому  вам  грозит  лишь  выстрел. Из  моего  пистолета. Вы  все-таки  женщина , и  такой  расклад  вас  расстраивает. В  вашем  доме  есть  женщина  и  посвежее. Не  позовете?
- Для  насилия? – спросила  Изольда  Матвеевна.
- Вы  были  счастливы , если  бы  мы  над  ней  надругались, но мы  ее допросим  и  отпустим , - сказал  Евтеев. – Пригласите  к  нам  жену  фермера.   
- Ее  здесь  нет , - покачал  головой  лесник. – Когда  она  сказала  о  каком-то  взрыве , я  посчитал , что  ей  почудилось , а  она  и  вправду  услышала  и  ощутила. Мой  сын  мертв , сказала  она… и  муж. И  с  тобой  я  не  останусь! Собралась  и  ушла. На  меня  наплевала…
- Не  переживай , мой  мальчик , - нежно  сказала  Изольда  Матвеевна. – Все  выправится , чувства  размякнут , время  острые  края  притупляет!
- Да , - вздохнул  лесник. – Нужно  потерпеть…

  ПО  ГЛАВНОЙ  дороге , позволяющей  двигаться  по  ней  к  новым , не  столь  диким  местам , обособленно  идет  безжизненная  Анна  Каткова.
  Второй  находящейся  в  пути  фигурой  дорогу  преодолевает  шагающая  рядом  с  Анной  и  не  совсем  равнодушно  смотрящая  вдаль  Вероника  Глазкова , чьи  глаза  покрыты  той  же  затуманенностью , что  и  у  Катковой.
  Обе  женщины  обременены  тяжелыми  сумками. 
- Вместе  идти  не  скучно , - сказала  Вероника.
- Ехать  здесь  не  на  чем , - отозвалась  Анна. – Прежде  был  автобус , но  он  больше  не  ходит.
- На  трассу  ему  не  выйти , - кивнула  Вероника. – Если  вы  о  том , чьи  остатки  у  салуна  ржавеют. Его , говорят , взорвали.
- Я  не  удивлена.
- Да  и  меня  ничем  не  удивишь , - сказала  Вероника. – Когда  вы  показались  из  леса , я  поймала  себя  на  мысли , что  нам  с  вами  в  одну  сторону. И  я  этому  не  удивилась. Остановилась  и  стала  вас  поджидать.
- Я  подошла , и  мы  пошли.
- Мы обе  желаем  отсюда  убраться , - сказала  Вероника. – У  меня  несчастье  личного  свойства – моего  жениха  прямо  при  мне… чисто  сработали.
- Мои  дела  похуже.
- Утрата  пострашнее  моей? – спросила  Вероника.
- Я  не  присутствовала. Как  только  почувствовала , поторопилась  уйти , чтобы  опередить  приход  подтверждения. Сейчас  маленькую  надежду  я  сохраняю.
- С  надеждой  жить  радостней , - сказала  Вероника. – Я  ее  не  питаю.
- Вы  от  нее  избавлены. Во  мне  она  все  же  теплится.

  ОБЕСКРОВЛЕННЫЙ  Александр  Евтеев  катает  по  столу  закрытую  бутылку  водки , не  имея  волевых  резервов  даже  для  того , чтобы  ее  открыть.
  Находящаяся  тут  же  в  номере  Марина  Саюшкина  мнется  у  стола  напротив  Евтеева - когда  сильно  пущенная  им  бутылка  покатилась  к  краю , Марина  ее  поймала  и , подержав , поставила  перед  Евтеевым.
  Евтеев  на  нее  не  взглянул.
- Меня  окутала  мгла , - пробормотал  Александр. – Путеводные  огни  сквозь  нее  не  просматриваются , и  куда  мне  двигаться , кого  обвинять… вопросы  поставлены  жестко. Лесника  я  не  подозревал , но  кого-то  же  надо… кто-то  же  наследил. А  вот  где , я  не  вижу! Обещания , что  во  всем  здесь  разберусь , не  даю! Я  не  звенящая  пустышка… мое  самолюбие  греют  предыдущие  операции , проведенные  мною  успешнее  этой , которая  мне  не  удалась… пусть  присылают  другого.
- Снова  тайно? – спросила  Марина. – Ну  как  с  тобой  и  твоим  липовым  одноклассником. И  кем  же  он  назовется? Братом  почтальона , в  роддоме  потерянным? Другом  детства «Косматого» , игравшим  с  ним  в  песочнице , когда  им  было  по  три?
- Язва  ты , девушка , - процедил  Евтеев. – Бессердечная  зараза.
- Ничуть , я   же… если  тебе  нужна  нежность , я  тебя  приласкаю , мне…
- Ласкай  того , кто  не  уедет! – воскликнул  Евтеев. – Не  меня – я , моя  ненаглядная , категорически  настроен  на  отъезд. После  выплаты  висящего  на  мне  старого  долга.
- Ты  не  мне  задолжал? – тревожно  осведомилась  Марина.
- Не  нервничай. Я  имею  в  виду  извращенцев.
- Определенных? – спросила  Марина. – А-ааа… из  юрты? Ты  с  ними  намерен  сцепиться?
- Жесточайшим  образом , - ответил  Евтеев. – Меня  не  отговорить.

- Я  отправлюсь  с  тобой , - сказала  Марина.
- Забудь , - сказал  Евтеев.
- Ну  как  же  я… с  тобой  я  ощущала  себя  единым  целым , и  оно  вконец  пока  не  распалось , и  угроза  для  тебя , она  и  для  меня…
- Не  продолжай! – прервал  ее  Евтеев. – Подмогу  со  стороны  боевого , сурового  мужчины  я  бы  принял , за  нее  я  бы  ему , быть  может , даже  и  поклонился , но  слабую  девушку  я  на  рубку  с  извращенцами  не  поведу. Упрашивать  меня  бесполезно.
- А  слезами? – всхлипнула  Марина.
- Отсюда  мне  видно , что  они  у  тебя  не  выступили. А  выступят - вытрешь.
- Специально  не  буду  вытирать , - заявила  Марина. – Чтобы  ты  глядел  и  понимал , до  чего  ты  меня  довел.
- Вредная  ты  девица , - пробормотал  Евтеев. – Хочешь  мучиться  меня  заставить?
- Уберечь  я  тебя  хочу! – крикнула  Марина. – Защитить! Я  же  за  тебя  переживаю! Отшвыривать  меня  тебе  не  за  что!
  Марина  в  слезах  выбегает  из  номера  и  наталкивается  взглядом  на  идущего  по  коридору  Алексея  Кирилловича  Саюшкина.
- Папа? – поразилась  Марина. – С  чего  ты  здесь  очутился?
- Горло  зашел  промочить  , - ответил  Саюшкин. – Хозяин  сказал , что  ты  наверху , и  я  после  первой  к  тебе  направился. Тебя  кто-то  обидел?
- Твое  заступничество  мне  не  требуется , - пробормотала  Марина. - Как  и  ему  моя  помощь… отверг  он  ее.
- Он? Твой  сожитель?
- Больше  чем , - ответила  Марина. – Но  не  есть , а  был – минувшая  связь… разбитое  не  склеишь , но  осколки-то  ранят. О  себе  я  печалюсь , а  за  него  волнуюсь , ему  приспичило  схватиться  с  теми , кого  нелегко  одолеть. Идти  на  них  одному – затея  полоумнаяя… и  он  это  осознает , поэтому  и  не  отказывается  от  помощи  кого-то  посерьезнее  меня. К  его  несчастью , кто  же  с  ним  на  такое… где  он  отыщет… погоди-ка , отец. Ты  ведь  мужчина  серьезный?
- Хохота  я  вроде  не  вызываю , - промолвил  Саюшкин.
- И  еще… что  он  там  говорил… суровый  и  боевитый?
- Скорее , суровый  и  осмотрительный , - ответил  Саюшкин.
- Так  даже  лучше! – воскликнула  Марина. – Если  он  закипит , ты  его  остудишь , покажешь  ему  безопасный  маневр , прекрасно , отец! Все  просто  чудесно!

  ПОДПИТЫВАЕМЫЙ  настроенностью  на  схватку  Александр  Евтеев , подобно  ледоколу , вспарывает  ногами  снег , значительно  облегчая  продвижение  бредущим  следом  Алексею  Кирилловичу  и  Марине.
  Девушка  переносит  трудности  без  страдальческой  мимики ; она  видит  перед  собой  спину  отца   и , чтобы  тепло  поглядеть  на  Евтеева , ей  приходится  выгибать  шею.
  У  кривящегося  Алексея  Кирилловича  шея  к  плечу  от  переутомления  клонится.
- Пока  дойдешь , умаешься , - проворчал  Саюшкин. – Мои  силы  беспредельны – нет… и  знанием  того , куда  мы  идем , они  не  прибавляются. Вездеход  нельзя  было  взять?
- Он  сломался , - ответил  Евтеев. – Когда  представитель  государства  мне  об  этом  сказал , я  сделал  вывод , что  вездеход  или  сломан , или  исправен.
- И  в  чем  глубина  подобного  вывода? – спросил  Саюшкин.
- Для  меня  она  очевидна , - промолвил  Евтеев. – Помимо  всего  прочего , и  она… вас  дочь  упросила  со  мной  пойти?
- Отношения  у  нас  без  сусальности , но  в  роковую  минуту  она  может  на  меня  положиться , - сказал  Саюшкин.
- Я  тронута , папа , - сказала  Марина.
- Прими , как  должное , - улыбнулся  Саюшкин.
- Вы  толкаете  вашу  дочь  к  извращенцам , - сказал  Евтеев. – Если  бы  вы  со  мной  не  пошли , то  и  она  бы  не  пошла – я  позволил  ей  идти  из-за  вас , из-за  вашего  гипотетического  содействия… вы  ворчите , и  ноги  у  вас  уже  сейчас  ватные. Причина  едва  ли  в  усталости.
- Извращенцами меня  не  запугаешь , - заявил  Саюшкин. – А  о  том , что , не  пойди  я , и  она  бы  не  пошла , я  не  подумал. Хмм… мне  думается , она  бы  пошла.
- Естественно! – воскликнула  Марина. – Я  бы  побежала! На  вездеходе  ты  бы  от  меня  уехал , но  на  своих  двоих  тебе  от  меня  не  оторваться. В  юрту  извращенцев  ты  зайдешь  не  один!
- С  нами , - сказал  Саюшкин.
- С  крепко  сжимаемым  пистолетом , - процедил  Евтеев. – Им  его  у  меня  не  выбить…

  СЖИРАЯ  пылающим  взором  стоящую  перед  ним  юрту , Александр  Евтеев  не  видит  того , с  какой  убийственной  составляющей  смотрит  на  него  самого  Алексей  Кириллович  Саюшкин.
  От  Марины  сфокусированная  в  глазах  отца  и  адресованная  Евтееву  смертоносность  не  укрылась.
  Что  подумать , Марина  не  знает.
  Озабоченная  девушка  переводит  взгляд  на  юрту.
- Они  в  юрте? – спросила  Марина.
- За  жертвами  они  далеко они  не  отходят , - ответил  Саюшкин. - Народ  их  не  трогает  лишь  потому , что  они  его  не  донимают – тех , кто  шляется  поблизости , ловят , но  в  дальние  рейды  не  выходят. Если  в  юрте  никого , мы, разумеется , не  уйдем?
- Вы  с  дочерью  можете  уходить , - сказал  Евтеев.
- Моя  помощь  вам  уже  без  надобности? – осведомился  Саюшкин.
- Когда  я  о  ней  заговаривал , меня  расшатывала  неуверенность , а  сейчас  я  вижу  эту  юрту , и  меня  подгоняет  злобный  кураж. Гнилой  шаткости  во  мне  не  осталось. Со  все  пребывающим  настроем  я  охотно  совершу  тут  противоправное  действие. У  вас  чистые  руки?
- Вы  спрашиваете , была  ли  на  них  кровь? – переспросил  Саюшкин.
- Кровь – не  грязь , - пробормотал  Евтеев. – О  ней  не  скажешь: была , и  я  ее  смыл – пролитая  кровь  на  нас  навсегда. Вы  ее  кому-нибудь  пускали?

- Ни  разу , - ответил  Саюшкин.
- В  юрте  пустите. Чтобы  я  вас  потом  не  застрелил , вам  следует  стать  моим  соучастником , который  на  меня  не  настучит. Вашу  дочь  пачкаться  в  крови  я  не  заставлю. Тебе  бы , детка , с  нами  не  ходить. В  лесу  ты  как , не  отсидишься?
- Укройся , милая , в  лесу , - сказал  Саюшкин. – Не  нужно  бы  тебе  в  юрту  соваться.
- Паскудство вы мне предлагаете , - промолвила  Марина. – Двое главных  для  меня  мужчин  на  передовую , а  я  в  тыл? Не  пойдет! В  юрте  я  буду  с  вами.

  МАРИНА , Евтеев  и  Алексей  Кириллович  Саюшкин  внутри  юрты ; девушка  ворошит  ногой  набросанные  на  деревянные  настилы  шкуры  и  одеяла , ее  присевший  отец  щупает  оставленные  в  круге  для  костра  головешки , раздувшийся  от  агрессивных  намерений  Александр  Евтеев  бездействует.
  Взглянув  поверх  Саюшкина  на  обуглившуюся  древесину , Евтеев  начал  быстро  ходить  по  юрте. 
- Гадины , мрази , все  бы  здесь  спалил , - процедил  Евтеев. – Но  я  не  поджигатель.
- Не  террорист , - промолвил  Саюшкин.
- Что? Чего? Ах , вы  о  террористе… я  его  не  поймал  и , вероятно , не  поймаю. На  него  я  махнул  рукой , но  к  живущим  в  этой  юрте  моя  апатия  не  относится , их-то  я  изведу , они  у  меня  попляшут.
- Танец  мертвецов  привычнее  Ивану  Ивановичу  наблюдать , - сказал  Саюшкин.
- Это  что , образное  выражение? – осведомился  Евтеев.
- Иносказание. Хотите  в  лоб? Не  дубиной , а  фразой  в  форме  вопроса. Об  Иване  Ивановиче.
- Спрашивайте , - кивнул  Евтеев.
- Его  вы  в  террористы  не  записывали? Он  у  вас  в  подозреваемых  не  числился?
- Кто  только  ни  числился , - проворчал  Евтеев. – И  Иван  Иванович , и  хозяин  салуна…
- И  я , - добавил  Саюшкин.
- Вы  с  шофером  Дрыновым  в  моем  списке  не  фигурировали. Шофер  потерял  автобус , вы  дом… не  совсем  достаточное , но  все-таки  доказательство  невиновности.
- А  у  извращенцев  жилье  цело , - сказала  Марина.
- Ты  подразумеваешь , что  взрывы  устраивали  они? – спросил  Евтеев. – Да  я  бы  не  сказал… они – извращенцы , и  я  их  не  обеляю , однако  валить  на  них  всю  творящуюся  лажу  чрезмерно… и  непрофессионально. Никуда  не  годится… мне  придется  поразмышлять.

  ЗАСТАВЛЯЯ  себя  взбираться  на  пик  мозговой  активности , Александр  Евтеев  сидит  у  разведенного  и  уже  затухающего  костра , который  частично  заслоняется  от  него  протянутыми  руками  Марины  Саюшкиной , упорно  пытающейся  их  согреть.
  Ее  руки  двигаются. Евтеев  невидяще  смотрит , как  они  плавают  над  огнем. Алексей  Кириллович  Саюшкин , встав  впритык  к  выходу , выглядывает  из  юрты  в  ночь.
- По-вашему , мы  в  засаде? – спросил  Саюшкин.
- Вы  тут  дебила-то  из  себя  не  корчите , - пробормотал  Евтеев. – Какая  тайная  засада , если  мы  зажгли  огонь? Не  только  для  того , чтобы  обогреться.
- А  для  чего  еще? – поинтересовалась  Марина.
- Твой  отец  знает , - пробурчал  Евтеев.
- Мы  показываем  изращенцам , что  мы  уже  пришли , - сказал  Саюшкин. – Заняли  их  юрту  и  без  боя  ее  не  отдадим.
- Сучьи  извращенцы , - процедил  Евтеев. – Будет  вам  бой… проблема  вас  настигла , каратель  явился , за  ним  его  правда!
- Извращенцам  не  повезло , - промолвил  Саюшкин.
- Тварям! – заорал  Евтеев. – Похотливым  ублюдкам!

- А  от  чего  они  вам  столь  ненавистны? – поинтересовался  Саюшкин.
- Я  забредал  в  эту  юрту  и  раньше. Уточнить  дорогу  до  салуна – тогда  я  здесь  неважно  ориентировался  и  нарвался… они  на  меня  набросились , стали  опрокидывать  на  пол , я  выхватил  пистолет , но  они  его  у  меня  выбили , сопротивляться  я  не  перестал , извивался  змеей… отмахивался  и  выскальзывал.
- Безуспешно? – спросил  Саюшкин.
- Ты  мне  это  не  говори! – воскликнул  Евтеев. – Они  меня  не  поимели! Унижение  я  испытал , но  от  их  рук , а  не  от  их… хватали  они  меня! Все  тело  своими  лапами  избороздили! Если  бы  я  вдруг  начал  чувстовать  себя  девкой , мне  пришлось  бы  полегче , но  я  продолжал  чувствовать  себя  парнем. Самцом! Тебе , детка , не  понять , что  я  пережил  в  этой  юрте!
- Изломанный  ты  мой  мужчина , - сочувственно  промолвила  Марина – Приобщенный  к  нехорошему  для  мужчин. Я  не  знала  о  твоей  трагедии , и  ты  меня…
- Не  трагедии! – крикнул  Евтеев. – До  нее  не  дошло – я  отбился. Да… вы  мне  не  верите?
- Как  себе , - сказал  Саюшкин.
- Расплывчато , - проворчал  Евтеев.
- А  мне  не  важно , верю  я  или  не  верю , - заявила  Марина. – В  мужском  мире  переспавший  с  извращенцем  в  уважении  потеряет , а  для  меня , для  женщины , это  не  повод  поменять  отношение , которое  у  меня  к  тебе  превосходное , замешанное  на  любви  и  том  же  уважении… почему  ты  так  набычился? А  ты , отец , чего  лыбишься?          
  Пауза  взрывается  леденящим  кровь  воплями  подступающих  к  юрте  извращенцев.
- Заждался  я  вас , гадины , - доставая  пистолет , сказал  Евтеев.
- Шумная  сволочь , - сказал  Саюшкин , тоже  вытаскивая.
- У  вас  пистолет , - поразился  Евтеев.
- При  визите  к  извращенцам  он  для  меня  не  обуза , - промолвил  Саюшкин.
- Разумеется… если  сообразить  и  объединить… бросай  оружие! Без  возражений  делай , подчиняйся , бросай , иначе  завалю!
  Саюшкин  бросает.
- А  теперь  доставай  второй! – проорал  Евтеев. – У  тебя  есть , не  отнекивайся! Доставай  немедленно , вытаскивай , подонок! Башку  тебе  разнесу!
  Алексей  Кириллович  Саюшкин  достает.
- Давай  его  сюда! – приказал  Евтеев. – Веди  руку  плавно… не  надо  резкости! Передал  и  отойди! – Евтеев  взглянул  на  переданный  пистолет. – Так  я  и  знал. Это  пистолет  старшего  лейтенанта  Семенова , которого  убили  из  пистолета , а  кого  из  местных  есть  пистолет? Ни  у  кого. Был  у Юпова , но  тот  пистолет  у  меня , его   мне  принесла  невеста  моего  одноклассника – бывшая  невеста  якобы  одноклассника. Думаешь , я  тебя  запутываю? Туманю  тебе  сознание? У  меня-то  оно  прояснилось: террорист -   несомненно  ты! Чтобы  отвести  подозрение , ты  для  отвода  глаз  взорвал  свой  дом  и  переселился  в  оборудованное  логово… где-нибудь  в  лесу. Старший  лейтенант  на  него  набрел , и  ты  Семенова  прикончил , а  затем  подтащил  к  воротам  лесника , преступник  ты  ушлый… стволы  тебя  подвели. Два! Я  бы  тебя  и  по  одному  раскусил. Извращенцы  тебя  испугали , вот  ты  его  и  извлек. Ты  бы  его  не  брал , но  твое  желание  меня  сопровождать  объяснялось  тем , что  ты  вознамерился  улучить  подходящий  момент  и  меня  пристрелить. Я  же  к  тебе  подбирался. Мое  дыхание  ты  уже  ощущал. Я  выполнял  задание  всевидящей  спецслужбы ,  а  ты  чье? Кто  осуществлял  над  тобой  руководство? Альянс? Международный  террористический? Или  тут  наши  дела – внутренние… тебя , случайно , не  наше  государство  взрывать  подрядило? С  политической  мыслью , что  запуганный  взрывами  народ  беспокоится  сугубо  о  выживании  и  не  выдвигает  никаких требований  относительно  прав  и  свобод , роста  зарплат, сокращения  безработицы , я  не  в  ту  степь? Отвечай! Отвечай , кем  ты  нанят! Кто  тебя  всем  снабжал , отвечай! Отвечай! Отвечай! Отвечай!
  Обреченно  вздохнув , Алексей  Кириллович  Саюшкин  расслабился. Радушно  поглядел  на  нахмурившуюся  дочь. Прокусил  зашитую  в  воротнике  ампулу  с  ядом  и  в  страшных  корчах  испустил  дух.
- Принципиальный , - пробормотал  Евтеев. – Долбаная  скотина… не  выдал-таки. Как  же  мне  теперь  цепочку  разматывать… полагаешь , не  симулирует  он?
- Он  так  корчился , - прошептала  Марина. – Лицо  то  туда , то  сюда… за  три  секунды  я  такого  нагляделась , что  вовек  не  забыть. Будь  он  хорошим  отцом , он  бы  сказал  мне  отвернуться , а  уже  потом  себе  начал  меняться  в  лице  – я  бы  ему , как  дочь , была  бы….
  Евтеев  выстрелил  Саюшкину  в  ногу. Алексей  Кириллович  не  дернулся.
- Это  необходимость , - сказал  Евтеев. – Подходить  и  проверять  пульс  я  поостерегся. Если  свою  кончину  он  лишь  изобразил , мне  при  подходе  к  нему  стать  пострадавшим  от  суперприемов  грозило. Кун-фу , айкидо… при  тебе  он  не  тренировался?
- Извращенцы , - промолвила  Марина.
- Они  приходили  к  вам  в  дом? Для  тренировок?
- Они  возле  юрты , - сказала  Марина. – Кричат  громче  прежнего.
- Выстрел  их  завел , - процедил  Евтеев. – Не  отпугнул , что  мне  на  руку. Я  разберусь  со  стволами  и  выйду – у  меня  же  сразу  четыре. Мой , твоего  отца , старшего  лейтенанта  Семенова  и  художника-композитора  Юпова. Сколько  же  мне  взять? Все  или  не  все… ничего  себе!
  Сквозь  матерчатые  стены  просматривается  сопровождаемое  адскими  визгами  перемещение  света.
  Марина  завороженно  обмирает.
  Неспокойный  Евтеев  выныривает  из  юрты  и  видит  последствия  расправы , учиненной  над  извращенцами  задействовавшим  огнемет  сектантом  Домининым ; двое , пылая , лежат  на  снегу , двое  кричащими  во  мраке  факелами  разбегаются  в  разные  стороны.
  Григорий  Доминин  благодарно  похлопывает  рукой  орудие  убийства.   
- Горячо  вы  с  ними  пообщались , - промолвил  Евтеев.
- Между  нами  говоря , я  побаивался , что  огнемет  забарахлит. Он  у  меня  агрегат  древний , редко  используемый , молодец , не  подкачал.
- Я  бы  и  без  вас  их  перебил , - сказал  Евтеев. – Это , если  вы  пришли  мне  помочь. Вы  тут  за  этим?
- В  меньшей  степени , - ответил  Доминин.
- Ну  и  что  для  вас  приоритет? – поинтересовался  Евтеев.
- Возмездие , исполнение  долга , прощальный  эффектный  жест  накануне  отъезда. Я , как  и  вы , уезжаю.
- А  на  кого  вы  оставите  ваше… ваше…
- На  Дрынова , - ответил  Доминин. – При  содействии  официантки  Волченковой  ему  по  силам  меня  заменить. 
- Приумножить , - пробормотал  Евтеев. – До  краев  испохабить… вы  называете  ее  официанткой , но  знающие  люди  стриптизершей  ее  бы  назвали. И  еще  как-нибудь  погрубее.
- М-да , - усмехнулся  Доминин. – А  как  бы  они  назвали  ту  прелестную  девушку , живущую  с  вами  вне  брака?
- Они  бы  подобрали  для  нее  наименование… оскорбляющее  ее  достоинство.
- То-то  же , - заметил  Доминин
- Поучительно , - кивнул  Евтеев.

- Она  пойдет  с  вами? – осведомился  Доминин.
- Я  у  нее  спрошу.
  Евтеев  возвращается  в  юрту , где  Марина , присев  у  разгоревшегося  костра , виновато  глядит  на  испещряемый  бликами  труп  Алексея  Кирилловича.
- Что  тут  у  тебя? – поинтересовался  Евтеев. – Что  с  настроением? Понимаю , грустишь  об  отце… каким  бы  нелюдем  и  упырем  он  ни  был , для  тебя  это  черный  день. Хлебнула  ты  сегодня. А  извращенцы  нахлебались  под  завязку – с  ними  вопрос  улажен , и  я  мощно  выдыхаю  из  себя  спертый , мутивший  голову  воздух  и  дышу  раскованно , с  облегчением , меня  больше  не  мучают  раздумия  о  поимке  террориста , о  мести  извращенцам , я  ухожу. Ты  со  мной?
- Я  посижу  с  отцом , - промолвила  Марина.
- Со  мной  не  поедешь? Я  же  не  в  салун , я  в  свой  город , где  мы  могли  бы  попробовать  ужиться… здесь  жили   и  там  бы  продолжили. Ты  же  хотела.
- Я  не  поеду , - сказала  Марина.
- Из-за  отца? Если  бы  я  его  не  допек , он  бы  ампулу  не  разгрыз , вы  бы  друг  друга  приобняли  и  в  умилении  двинули  гулять  по  лесу , а  впритык  за  вами  я  и  мои  руки  на  ваших  плечах , мы  весело  идем  и  напевает… слитной  компанией  сдружившихся  родственников. Надеяться  на  такое – махровый  дебилизм. Но  не  тогда , когда  мы  вдвоем. Без  твоего  отца  мы  бы  прогулялись  и  спели - хоть  сейчас… идем?
- Я  не  иду , - ответила  Марина.
- Ну , что  же , сиди , - пробормотал  Евтеев. – Раздается  свисток.
- Ты  меня  арестовываешь? – спросила  Марина.
- Финальный  свисток , - пояснил  Евтеев. – Наш  роман  окончен , недовольных  этим  не  наблюдается… мужчина  не  хмурится , женщина  не  скандалит. Оревуар. Знаешь , что  я  сказал? Не  знаешь  и  не  знай… всего  тебе. Наилучшего.
- И  тебе  не  пропасть , - промолвила  Марина.
  Александр  Евтеев  и  Марина  Саюшкина  друг  на  друга  смотрят , грядущее  расставание  принимают  одинаково  хладнокровно , в  юрте  раскачивающийся  огонь.
 
 В  САЛУНЕ  ровное  электрическое  освещение  и  смотрящие  друг  на  друга  Виктория  и  Дмитрий  Захоловский ; она  за  столиком , он  за  стойкой , кроме  них  в  заведении  ни  души.
  Виктория  преисполнена  желанием  помириться. Захоловский  до  предела  набит  неприязнью.
- Ох , и  напасть , - пробормотал  Захоловский. – Да  закрой  ты  свои  глаза! Я  в  твоих  скудоумных  мозгах  настолько  отпечатался , что  ты  отлично  увидишь  меня  и  с  закрытыми! Жена  ты  моя… шлюха  распоследняя.
- Гран-мерси , - сказала  Виктория.
- За  что? – нахмурился  Захоловский.
- Ты  со  мной  заговорил.
- Я  на  тебя  заорал , - возразил  Захоловский. – Разницу  ты  чувствуешь? Между  мною  и  теми  черными  долбежниками  ты  ее  чувствовала… мне  с  моей  интеллигентностью  с  ними  не  сравниться. Ну  и  хрен  бы! Езжай  к  ним!
- Ты проклинаешь меня заслуженно , - сказала  Виктория. – Из-за  меня  ты  слетел  с  послов , из-за  меня  убил  человека , отмотал  срок… я  натворила  много  дурного , но  что  я  могу  поменять? С  Юповым  я  не  спала.
- Жила  и  не  спала?
- Побожиться  готова! – воскликнула  Виктория. – Пусть  я  вся  лишаями  пойду , если  тебя  обманываю!
- Хоть  лишаями , хоть  бубонами , - проворчал  Захоловский. – Мне  параллельно.

- Я  мечтаю  к  тебе  переехать.
- Еще  чего  надумала , - пробормотал  Захоловский.
- Ты  мой  муж , и  тебе  нужно  знать , сколько  я  мучилась… этим  я  искупила. Я  заклинаю  тебя  меня  не  отвергать!

- Дамочка  посольская , - пробубнил  Захоловский.
- Твоя , я  твоя…
- Подстилка  африканская , - чуть  заметно  улыбнулся  Захоловский.
- Я. Прощенная… безмерно  счастье  мое.
  Прослезившейся  Виктории  воистину  хорошо. Те  же  эмоции , пусть  и  скрытно , испытывает  и  Захоловский.