Начало февраля за Полярным кругом знаменуется праздником Солнца, когда суровая ночь длиной в полгода сдает свои позиции и низко над промерзшей тундрой Таймырского полуострова на короткое время появляется яркий диск небесного светила, мирно дремавшего где-то за Путоранским хребтом. Удивительный, богатый, самый загадочный и самый крупный регион России, полностью находящийся за пределами Северного полярного круга. Суровый климат на полуострове близок к арктическому. Продолжительные зимы, полярные ночи, сильные морозы с ветрами, короткое холодное лето. Толстый снежный покров лежит на земле девять месяцев в году. На территории полуострова есть множество горных рек и двадцать пять тысяч живописных озер, глубина которых достигает от 180 до 420 метров с изумрудными водопадами высотой более ста метров. В реках и озерах водится около сорока видов рыбы. Северные, восточные и южные районы активно используются коренными жителями для изгородного оленеводства, охоты и рыболовства. Бегущие по зеленой тундре многочисленные стада дикого северного оленя кажутся с высоты летящего в небе вертолета длинными серыми нитями. Ближе к горным районам можно встретить путоранского снежного барана, лося, бурого медведя, волка, белого песца, росомаху, соболя, горностая. Любители дичи могут себя побаловать дикими гусями и утками, куропатками.
Растительный мир полуострова насчитывает около четырехсот высших видов растений, в том числе и редких.
Сырьевая база Таймыра наименее изученная в России. Исследовано всего два процента недр. Но даже эти данные позволяют делать выводы о значительных запасах каменного угля, нефти, золота, газа, молибдена, меди, титана, ртути, бора, фосфоритов. Месторождение технических алмазов содержит более половины мировых запасов этого сырья. Открыты месторождения графита, термоантрацита и ограночного хризолита.
Зима. Ночь. Все сокровища полуострова уже открытые или еще не найденные геологами лежат под толстым слоем снега, растопить который может только главное светило Вселенной, Солнце-Хейро!
Этот праздник Хейро у коренных жителей – энцев, ненцев, долган и нганасан, потомков самодийских народов с давних времен считался одним из главных потому, что с его приходом начинала постепенно просыпаться под толстым снежным одеялом дикая северная природа. На зимних стойбищах олени, зачуяв первые, едва уловимые признаки весны, резвей гребли широким копытом снежный покров, добывая из-под него мох. Затем неспешно жевали, взирая на яркую полоску неба, и одобрительно кивали тяжелыми ветвистыми рогами, словно говорили друг другу: «ну, вот и кончилась зима».
Потомственные оленеводы, рыбаки и охотники в этот день устраивали состязания, гонясь наперегонки в собачьих упряжках или на снегоходах. А их дети неподалеку прытко накидывали лассо на рога оленей, изображая охоту, или прыгали через нарты, кто дальше. Девушки в одеждах из оленьих шкур, искусно расшитых бисером и украшенных мехами, пели и танцевали, задорно поглядывая на ребят. Маленький мальчик с узкими, черными, как полярная ночь глазами, читал стихи местной поэтессы Огдо Аксеновой на родном языке:
Есть у долган такой обычай –
Делиться первою добычей,
Запомни, мальчик.
Дай гостю лучший из кусков,
Второй кусок - для стариков,
Запомни, мальчик.
Поверье древнее гласит -
Удача у того гостит,
Кто от людей ее не прячет.
Поверь мне, мальчик.
Есть у долган такой обычай –
Делись – и будешь сам с добычей.
Старики нганасаны и ненцы хлопали в ладоши юному чтецу. У того от волнения на щеках выступил густой румянец. Он скромно опустил глаза долу. Отец не удержался и радостно подхватил его на руки.
Приготовления к праздничному обеду приближались к завершению. Женщины готовили в котлах шурпу из молодого оленя и жарили белых куропаток. Густой запах вареного мяса стелился над станом и щекотал ноздри лежавшим у чума пушистым северным лайкам. Двое молодых рыбаков резали острыми ножами большую свежемороженую нельму для строганины, а пожилая ненка пекла блины из оленьей крови, смешанной с мукой. Девочка-подросток готовила красную икру, взбивая ее деревянной лопаткой, чтобы очистить от пленки. На печке-буржуйке ворчал и пыхтел закопченный чайник.
Едва робкие лучи виновника торжества Хейро спрятались за горизонт, температура воздуха стала резко снижаться. Массовые гулянья тоже пошли на убыль и через полчаса все уже сидели в чуме за праздничным обедом, продолжая воспевать в стихах и песнях небесное светило и наступающую весну:
Что вокруг произошло?
Солнце первый раз взошло.
Озарило даль и снег,
Озарило светом всех.
Хейро! Хейро!
С каждым днем оно сильней.
Вот уж свет в груди моей.
И поет душа, поет!
Стало быть весна идет!
Хейро! Хейро!
Ненец, энец и долган,
Эвенк, русский, нганасан –
Все пустились танцевать,
Чтоб весну приветствовать!
Хейро! Хейро!
Так теперь всегда у нас:
Общий труд и общий пляс.
Сыновья большой страны,
В дружбе стали мы сильны.
Хейро! Хейро!
Потом перешли на личные пожелания друг другу, запивая их «огненной водой». Густая пелена табачного дыма синей лентой вилась к звездам через отверстие в самой вершине чума.
Каждый коренной житель тундры в душе поэт, у каждого есть своя песня. Личная песня – это как паспорт. В ней человек поет о себе, о своей земле, о том, что его волнует. Мать поет о своем ребенке, каким она хочет видеть его:
Над чумом нежный голосок
Напев выводит свой,
А песня эта, чья она?
Ее поет Неле Малой,
Похожая на лоскуток
Из красного сукна.
Она пока мала, но срок
Настанет, красотой
Всех поразит она,
Румянощекая Малой,
Похожая на лоскуток
Из красного сукна…
Ненецкая поэтесса Любовь Неняг.
Чем дальше продолжалось веселье, тем менее внятными и выразительными становились и личные песни, и стихи известных поэтов Крайнего Севера. А кто-то уже перешел на повышенные тона в разговоре с соседом:
- Так ты не веришь, что я из ста метров попаду белке в глаз? - допытывался один старый охотник своего соседа и тряс его за плечо. Тот отворачивался от его цепких рук и ничего не говорил, а все смотрел на краснощекую девушку у печки и слагал свою песню, как бы с ней поближе пообщаться. – А! Так ты совсем меня не слушаешь, - возмутился охотник такому пренебрежению после очередной рюмки и еще крепче вцепился в соседа.
- Не мешай, я песню придумываю…
- Как охмурить ее? – ткнул пальцем в сторону девушки охотник.
- А тебе какое дело? – отмахнулся парень.
- Я может тоже…
- Иди лучше белкам в глаз стреляй, однако! – Тут охотник совсем разошелся и начал валить соседа на землю, а тот сопротивляться и завязалась драка. Оленеводы расцепили их и рассадили в разные места чума подальше друг от друга. Но охотник не унимался и злился в душе на парня. Подвыпив еще изрядно, он тихонько вышел из чума и пошел к себе за ружьем.
- А я тебе покажу, как я стреляю, - сказал он, вернувшись обратно и прицеливаясь в парня. Тот не успел и глазом моргнуть, как грянул выстрел и он схватился за голову. Кровь хлестала у него из-под руки. Рыбаки схватили буяна и утащили его домой, ружье спрятали. Старший из оленеводов уложил парня на шкуры и посмотрел рану:
- Ну, ничего страшного, немного ухо зацепил, однако, - успокоил он пострадавшего. Девушка принесла аптечку и перевязала ему голову. Праздник был в разгаре.
В каких-нибудь сотне километров от оленеводческих совхозов в молодом заполярном городе Норильске у подножия горы Шмидтихи праздник главного небесного светила так широкомасштабно, как у коренных жителей тундры - не отмечали. Но, впервые завидев над городом его нежные проблески сквозь густую пелену смога от труб медного и никелевого заводов, каждый житель с облегчением вздыхал: «наконец-то закончилась эта полярная ночь».
Можно было прожить много лет в этом городе и не увидеть за все это время ни живого оленя, ни знаменитого чукчу, о котором слагали многочисленные анекдоты. Правда, по местному телевидению показали репортаж о празднике Хейро из оленеводческого совхоза, до которого как в той песне «только самолетом можно долететь» или добраться на мощном вездеходе. Таким транспортом в основном пользовались геологи. Остальные путешественники транспортные вопросы с отдаленными населенными пунктами решают с помощью малой авиации. Чаще это бывают оранжевые или зеленые винтокрылые машины МИ-8. Они усердно трудятся на необъятных просторах севера, собирая рыбу и пушнину по точкам, выполняя санитарные рейсы к больным, доставляя почту и продукты в самые отдаленные уголки обитания коренного населения, обслуживают высокоширотные экспедиции на дрейфующих льдах Северного Полюса. Не одно сердце местных красавиц грезило о доблестных представителях полярной авиации.
Случалось вертолетчикам несколько недель ждать летную погоду в каком-нибудь маленьком поселке оленеводов и гостеприимные ненцы и нганасаны звали их к себе в гости, угощали строганиной, мясом, ягодами, а потом по местному обычаю предлагали лечь спать со своей женой для укрепления рода. Какие только причины не придумывали летчики, чтобы не обидеть хозяина и его жену отказом. А чтобы в дальнейшем не попадать в такие истории, коротали время за картами или шахматами в гостинице.
Совсем не радостная картина представлялась полярным летчикам, когда они прилетали к оленеводам после таких праздников. Народ спивался и вымирал, несмотря на то, что на территории действовал «сухой закон». Некоторые кончали жизнь самоубийством.
Едва заслышав шум вертолета в небе, эвенки бросали свои занятия и бежали к месту посадки. Молодой бортмеханик открыл дверь вертолета и смотрел, как следом за мужчинами к вертолету бежали женщины и дети.
- Пирта есть? Водка есть? Давай пирта, лесик! – выкрикивали они.
- Сейчас командир выйдет, и с ним все решите,- улыбнулся Николай. Мужики перевели взгляд на кабину, где виднелась фигура командира в коричневой кожаной куртке, и стали терпеливо ждать, переминаясь с ноги на ногу, тихо переговариваясь на своем языке. Наконец командир экипажа в высоких унтах с рыжим собачьим мехом на голенищах, резво спустился по лесенке. Он крепко сжимал в руке тяжелый портфель. Его тут же тесно обступили кольцом местные жители.
- Пирта есть, командира?
- Пирта есть! А что дадите взамен? – спросил командир, опустив портфель на снег.
- Есть песец, соболь, рыба, олень, - перечислял старый эвенк, потягивая трубку.
- Ну, пошли, посмотрим, - улыбнулся командир эскадрильи МИ-8 и снова взял в руки портфель, с которого теперь эвенки не спускали глаз.
Второй пилот спустился с вертолета вниз и тоже пошел за ним, застегивая на ходу крытый черный полушубок из овчины с большим капюшоном. Старый эвенк впустил их к себе в чум.
Там было тепло и вкусно пахло жареным мясом. Посередине чума стояла большая печь-«буржуйка», возле которой сидели старуха и ее дочь в одеждах из оленьего меха, отороченных белым песцом. Где-то в темноте заплакал младенец, и молодая женщина кинулась туда, успокаивая и баюкая ребенка.
Завидев в своем чуме дорогих гостей, хозяйка засуетилась с угощением, но командир объяснил, что им надо срочно возвращаться назад, так как они прилетели за роженицей. Старуха закивала головой в знак понимания и притащила мешок с мехами. Летчики выбрали самые лучшие шкурки, сложили их в пакет и выставили бутылки со спиртом. Сделка состоялась.
- Смотри, если проговоритесь кому, что мы вам спирт привозили, - предупредил командир старика, - то это будет последний раз для вас. Обиженный
недоверием мужчина клялся всеми своими богами, что никто никогда ничего не узнает. Командир и сам знал,что никто его не сдаст, но на всякий случай пригрозил.
Летчики вернулись на вертолет. Роженицу уже уложили на сидения. Бортмеханик затащил лестницу и плотно закрыл дверь. Мать девушки и муж все еще стояли у взлетной площадки с грустными лицами и по-своему молились за ее первые роды.
Командир запросил погоду по маршруту у диспетчера и попросил вызывать машину «скорой помощи» для роженицы.
- Добро! – ответил диспетчер, - но поторопитесь, ребята, идет теплый фронт в нашу сторону.
- Спасибо, Лева, уже вылетаем, - ответил командир эскадрильи и запустил двигатели. Через несколько минут вертолет сделал круг над десятком заснеженных
жилищ с вьющимися к небу столбиками дыма, всколыхнув их мощным потоком воздуха, и лег на маршрут.
Старый эвенк поменял у охотников спирт на шкурки, пополнив свои запасы товара, чаще всего пользующегося спросом у летчиков, и народ загулял всем станом, потребляя «огненную воду». Через пару часов на этом пятачке трезвыми оставались только младенцы.
Сумерки быстро сгущались над тундрой, южный ветер усиливался, гоняя снежные вихри. Роженица начала стонать сквозь стиснутые от боли зубы. Бортмеханик
подошел к ней, пытаясь успокоить.
- Потерпи немножко, уже скоро прилетим… Там тебя «Скорая помощь» ждет, и врачи сразу тебе помогут и твоему ребеночку, - говорил он. На самом деле он ужасно боялся, что роды начнутся во время полета и кроме него помогать девушке будет просто некому.
Погода ухудшалась. Глянув в иллюминатор, Николай увидел только белые клубы снега. Ни земли, ни неба – сплошная белизна вокруг. Надеяться оставалось только
на Бога да командира со штурманом и их большой опыт работы в необъятных северных широтах.
Николай увидел, как по бледному лицу девушки покатились слезы, с нижней губы спала капля крови. Вид крови окончательно выбил из себя молодого бортмеханика. Он кинулся к командиру.
- Евгений! Евгений Петрович, - схватил он командира за плечо, - там девушка рожает или умирает… Что делать?
- Принимай роды! Ты видишь, что с погодой? Видимость ноль… или мне бросить штурвал и заниматься родами, - крикнул сердито тот, - тогда разобьемся все…
- Борт 57011, вы отклонились от маршрута на 9 градусов южнее… - послышался голос диспетчера в шлемофонах. Штурман сверил показания приборов с картой, рассчитал поправку на ветер и убедился, что они действительно ушли в сторону.
- Семен, - обратился к нему командир, - подбери место для посадки, ничего не видно… - вглядывался Евгений в сплошную белизну впереди.
- Может, дотянем, пятьдесят километров осталось, - вздохнул штурман.
- Будем садиться! Что есть подходящего рядом? – Штурман окинул взглядом карту.
- Ближайший населенный пункт - зверосовхоз Потанино.
- Сколько до него лету?
- Минут пятнадцать!
- Летим на Потанино! – решил окончательно командир.– Там врач есть, а до города мы можем и не дотянуть. Не хватало еще сесть в тундре на вынужденную посадку
с роженицей.
Командир доложил диспетчеру об изменении маршрута в связи с ухудшением погодных условий и попросил второго пилота пойти посмотреть, как там девушка. Алексей быстро выбрался из кресла и вышел из кабины. Он увидел, что молодой бортмеханик стоит на коленях возле роженицы, держит ее за руку и слезно уговаривает потерпеть еще немножечко. Алексей взглянул на бледное лицо девушки и понял, что та уже
без сознания. Он быстро оттолкнул в сторону Николая и начал трясти ее за хрупкие плечики.
- Тащи аптечку сюда и давай нашатырный спирт, - крикнул он бортмеханику. Тот вскочил на ноги и кинулся в кабину за аптечкой. Он быстро достал ампулу, обломил кончик и вылил содержимое на вату. Запах нашатыря заполнил кабину.
- Что ты делаешь? – удивленно спросил командир, оторвавшись на мгновенье от приборов.
- Девушка потеряла сознание, - крикнул Николай и вышел из кабины. – А ей это не вредно? – спросил он второго пилота, приближая к носу девушки ватный тампон.
- Ей вредно быть без сознания, - ответил Алексей, нащупывая пульс на руке роженицы.
- А ты соображаешь в медицине? – удивился бортмеханик.
- У меня же предки военные хирурги… - пояснил тот. Девушка резко отвернула голову в сторону и застонала.
- Ну, слава Богу! Ожила, - улыбнулся Алексей, смахнув капельки пота со лба. – Потерпи немного, скоро будем в Потанино, там врач есть, - успокоил он
девушку и, обернувшись к Николаю, произнес тихо: - Сиди с ней и смотри, чтобы она не потеряла сознание, а я пойду скажу диспетчеру, чтобы срочно связались
с совхозом и нашли врача.
Напрасно в праздник хейро пытались дозвониться всеми доступными способами до зверосовхоза, в сторону которого летел вертолет с умирающей роженицей. В канун праздника экипаж вертолета, доставлявший туда съемочную группу местного
телевидения, так отоварил спиртом местных жителей, что на звонки некому было отвечать.
Вертолет кружил в небе в поиске населенного пункта или хотя бы просто площадки, где можно приземлиться, но тщетно. Ветер усилился, разгулялась такая пурга, что разглядеть через нее хоть какие-то ориентиры на земле не представлялось никакой
возможности. Командир чертыхался и матерился и на природу, и на погоду, и на то хейро. А по данным штурмана экипажа Семена и по данным диспетчера гидропорта, вертолет находился над совхозом, но приземлиться не мог, и лететь в другое место было тоже бессмысленно.
- Пусть хоть ракетницей нам укажут площадку, - кричал командир диспетчеру, сжав в руках штурвал.
- Никто не отвечает… - обреченно ответил тот, - видно перепились все, сегодня же у них праздник встречи солнца.
- Твою дивизию… - взревел комэск так, что у остальных членов экипажа холодок пробежал по спине. Таким его еще никогда не видели. «Чтоб когда-нибудь я им привез хоть бутылку спирта или водки – ни в жизнь», - дал себе зарок Евгений.
Алексей лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации и понял, что, как не крути, оставалось только одно – садиться вслепую. Но решение принимал командир, и все ждали его… В кабину просунулась голова бортмеханика:
- Девушка опять потеряла сознание, - крикнул он.
- Дай нашатырь!
- Давал, не помогает, - ответил он.
- Скоро нам всем нашатырь понадобится, - отозвался штурман со своего места, ткнув карандашом в карту.- Площадку не найти, - сказал он сам себе, вспомнил
жену, сыновей и тяжело вздохнул.
- О, Господи! Хочется жить… - произнес второй пилот, глядя в белый квадрат лобового стекла, за которым бушевала стихия. Ситуация становилась безнадежной. Члены экипажа из практики знали, что чудес в такие моменты, как правило, не бывает. Но в сердце каждого из них все равно теплилась искорка надежды вернуться домой живым. И таким дорогим и желанным становился этот дом в опасные для жизни
минуты потому, что там их ждали, верили, любили.
- Евгений Петрович, - давай садиться, - предложил штурман.
- А в тюрьму ты за меня сядешь, если людей там угробим, - раздраженно ответил командир. Он уже все варианты прокрутил в голове и ни одного решения не
нашел. Наступила пауза.
- А если разобьемся сами и людей угробим - это будет правильно - спросил второй пилот. Но никто ему не ответил. До земли семьдесят метров высоты.
- Давай возьмем в сторону на безопасное расстояние и там сядем, - снова предложил штурман.
- С умирающей роженицей предлагаешь на вынужденную уйти? И сколько мы там просидим? Туда никто не доберется ни на оленях, ни на тюленях, ни на
вертушках, пока не кончится пурга... Не знаю, - обреченно ответил командир и тяжело вздохнул. Остальные члены экипажа внимательно слушали и не вмешивались. Командир и штурман были очень опытными пилотами в условиях Крайнего Севера.
Наступила долгая пауза. Штурман покачал головой:- "О, Господи! Лучше уж сразу забери меня, чем всю жизнь потом инвалидом..." " А мне всего лишь 32, как родители переживут это?" - думал второй пилот.
Бортмеханик держал холодную руку роженицы и вспоминал, как бабушка водила его в детстве в храм и учила молиться. "Отче наш! Иже еси на небесех,
да святится имя Твое, да будет воля Твоя, яко на небесех и на земли... - тихо шептал он.
Вдруг откуда-то сверху ударило четыре мощных прожектора, словно четыре солнца, по два с каждой стороны вертолета и стали двигаться вместе с ним.
Летчики в недоумении переглянулись между собой: «Что это?». Человечество еще не придумало вселенские прожекторы, которые могут освещать при такой пурге.
Не уж-то Бог услышал молитвы! А может «глюки» начались от нервного напряжения? Пока каждый придумывал свою версию, квадрат из четырех столбов
света стал медленно удаляться от вертолета вправо и застыл, словно поджидая его. Командир вопросительно глянул на второго пилота. Тот в недоумении пожал
плечами. Евгений тоже взял вправо, и свет тронулся с места и еще удалился немного вправо. Вертолет последовал за ним, но свет остался на месте. Вдруг он усилился многократно, и стало видно даже сквозь метель. Евгений глянул вниз и увидел заснеженную вертолетную площадку и ближайшие бараки совхоза. Он снял правую руку со штурвала и первый раз в жизни тихо перекрестился.
- Вижу площадку, садимся! – крикнул он, и через несколько минут вертолет благополучно приземлился. Свет немного повисел над ним, потом сместился
вперед, покачался туда-сюда в брюхе сигарообразного НЛО и улетел восвояси. Экипаж так и замер в своих креслах, ошарашенный увиденным.
- А что это было? – удивленно спросил бортмеханик, снова просунув голову в кабину вертолета.
- Бесы мимо пролетали на своем аппарате, - улыбнулся Алексей.
- Вот бы нам такую технику! – мечтательно произнес Николай, затем, немного подумав, спросил: - А что это они вдруг благотворительностью начали
заниматься? Им это вроде несвойственно… - недоумевал он.
- Правильно, - согласился второй пилот, - но Бог может всякое зло превратить в добро, - поднял он многозначительно указательный палец вверх. – Повелел Он им осветить нам площадку, они и светили.
- Ох! И мудрый же ты у нас! – рассмеялся командир. – На все у тебя есть ответы. Да, а как наша роженица? – спохватился он.
- Пришла в сознание, но сильно страдает. А что-то местные нас не торопятся встречать…
- Да они пьяные вдрызг, диспетчер не мог дозвониться. Иди, Коля, ищи врача, - сказал командир.
Николай открыл дверь и выглянул. В лицо ударил южный ветер со снегом. Он быстро спустил лестницу и заметил темный силуэт человека в нескольких метрах от вертолета.
- Вы кто? - крикнул бортмеханик в пургу. Фигура стала приближаться.
- Я врач, - послышалось в ответ сквозь ветер.
- Давай быстрей сюда, у нас девушка рожает… Уже два раза теряла сознание. Доктор неуклюже забрался по лестнице на вертолет. Вместе с ним прилетело и целое
облако густого перегара. Николай аж отвернулся от неожиданной пневматической атаки.
– Фу-у-у! – скривился он за спиной эскулапа и замахал руками. Потом закрыл дверь, чтобы не простудить девушку и ушел в кабину, чтобы не смущать ее.
- Похоже, что запуржило надолго, - потянулся командир в кресле. – Можем тут на неделю застрять.
- Пойдем в гостиницу, - зевнул второй пилот. – Есть хочется.
- Тебе то жить хочется, то есть, - иронично отозвался штурман. - А наешься, к барышням потянет. Тут знаешь, какие красотки есть, Голливуд отдыхает…
- А я люблю свою Дашу, и весь Голливуд вместе с Калифорнией мне по барабану, - ответил Алексей.
- Ага, посидишь тут с месяц по погоде, совсем по-другому запоешь, - включился Николай в разговор.
В это время доктор закончил осмотр роженицы и зашел в кабину сказать, что она нуждается в срочной операции.
- Ну, так делай! – повернулся к нему командир.
- Я терапевт, я не гинеколог и не хирург. Я не могу делать эту операцию. Ее надо везти в город…
- К сожалению, это не в наших силах, - ответил Евгений. – И прогноз на несколько дней неутешительный. От этих слов доктор, кажется, протрезвел.
На вид ему было не больше тридцати лет. Маленький, щупленький эвенк с тонкими чертами лица и быстрым взглядом. Три года назад он закончил медицинский институт и сам пожелал вернуться в родные края, где остались его родители.
Девушка громко застонала, и мужчины заторопились, вспомнив о ее сложном положении.
- Надо ее перенести в медпункт, тут неподалеку, в соседнем бараке. Я ей сделал укол обезболивающий, но операция нужна срочно. Плод большой и лежит
неправильно, она не сможет самостоятельно родить, - сказал врач.
- Хорошо! Мы поможем тебе ее перенести в барак, но с операцией, извини, брат, не по нашей части. Бери местного ветеринара в помощники, и выполняйте клятву
Гиппократа. Звони в город, пусть тебя хирурги консультируют. Ну не помирать же девушке? – сказал командир и поднялся с кресла.
Алексей с Николаем отнесли роженицу в медпункт и пришли в небольшую гостиницу для летного состава. Столовая была закрыта, и летчики, сняв с себя
тяжелые полушубки и унты, стали доставать из портфелей бутерброды, чай, пирожки и выкладывать все на стол. Бортмеханик включил электрический чайник, сполоснул чашки с тарелками.
Ужинали молча. Все думали о том летательном аппарате, который сегодня указал им место для посадки вертолета. В авиаотряде ходили слухи о том, что некоторые экипажи видели различные летательные аппараты, которые и зависали в воздухе, и
перемещались с огромной скоростью, и виртуозно проделывали фигуры высшего пилотажа свободно, без всякого напряжения, словно подчинялись чьей-то мысли. Но сами очевидцы об этом молчали как рыбы по той причине, что давали расписку определенным органам о том, что будут держать язык за зубами. Их долго и нудно
расспрашивали сотрудники спецслужб, что они видели, а потом рекомендовали настоятельно про все забыть. Летчики так и делали. Правда, еще до того, как
написать расписку, они успевали поделиться новостью с женами. Те знали мельчайшие подробности о встрече с НЛО и шепотом делились на кухне со своими подругами. В итоге весь город знал, что творилось на бесконечных просторах заполярного неба.
В медпункте местный терапевт еще раз внимательно осмотрел роженицу и пришел к выводу, что у нее ягодичное предлежание плода. Он долго сидел и думал, что же ему делать? Идеальный вариант – сделать кесарево сечение, но для этого у него ничего
необходимого не было. Отправить роженицу в роддом не позволяла погода. В город до хирургов гинекологов не дозвониться. Связь то и дело прерывалась,а время шло. Оставалось идти за советом к ветеринару, который праздновал у председателя совхоза. Молодой доктор быстро оделся и отправился туда. Ветеринар был еще транспортабельный, и по дороге в медпункт доктор объяснил ему, в чем собственно дело. Длинный рыжеволосый Сергей Петрович долго не мог увязать ягодичное предлежание плода с его собственной персоной. Затем всё-таки выдал свой вердикт:
- Ее надо привязать на веревку и гонять по кругу до тех пор, пока плод не перевернется и не станет правильно, - сказал он и приостановился.
- На веревку и гонять по кругу? – недоумевал терапевт.
- Ну да!
- Да она едва на ногах стоит с таким животом.
- А ты бери хлыст и гоняй, гоняй, гоняй, и проверяй, перевернулся или нет, - учил ветеринар.
Доктор даже представить себе не мог, как он заставит беременную женщину с таким животом и со схватками бегать вокруг стола в кабинете.
- А может, еще какой способ есть? – спросил он с надеждой в голосе.
- Можно резать! Но гонять, это самый надежный и испытанный, - заверил ветеринарный врач. - А если не получится, то придется резать ее.- Они подошли к медпункту, закрывая лицо от снега и ветра высокими воротниками полушубков.
Войдя в прихожую, мужчины разделись, погрели закоченевшие руки у радиатора. Сергей Петрович по дороге проветрился, протрезвел немного и пытался понять, зачем его сюда привели.
- Вот вам халат! – протянул терапевт ему спецодежду. Сам он уже был в белом халате. Ветврач быстро накинул на плечи халат, и они направились в кабинет.
Роженица дремала на кушетке.
- А! Так у тебя баба рожает? – прошептал он на ухо терапевту.
- Ну да! Женщина… У нее ягодичное предлежание, - напомнил терапевт.
- Да какая, собственно, разница, принцип-то один и тот же. А как схватки?
- Нормально. Сейчас укол отойдет и начнется кошмар, а "кесарить" я не могу. Погода тоже, как назло, нелетная, - роптал терапевт.
- Буди ее, и пусть бегает вокруг стола, если хочет жить и родить ребенка, - категорично заявил ветврач. Терапевт поколебался немного потому, что наука другого мнения на этот вариант родов. Терапевт стал будить роженицу.
Она открыла сонные глаза.
- Вам надо бегать вокруг стола до тех пор, пока ребенок не перевернется, иначе мы не сможем вас спасти, и ребенка тоже, - прямо сказал терапевт. Роженица посмотрела на него с недоверием, но тут включился в разговор ветврач.
- Он совершенно прав, и чем быстрей вы это сделаете, тем лучше для всех нас.
Роженица спустила на пол тонкие ноги с кушетки, обхватила двумя руками живот и, стиснув зубы, начала потихоньку бежать по кабинету. Схватки стали усиливаться, а она все бегала и бегала, роняя слезы на ходу. В глазах начало темнеть, ноги
подкашивались, а женщина все силилась сделать еще хоть несколько шагов ради своего ребеночка, чтобы спасти его. Когда силы были на исходе, она почувствовала, как что-то резко зашевелилось в животе и начала медленно падать. Сергей Петрович подхватил ее сильными руками и положил на кушетку. Терапевт проверил состояние плода.
- Все! Перевернулся и идет… - радостно крикнул он.
- Давай, девочка, тужься, - начал тормошить ее ветврач. Она вцепилась руками за кушетку так, что даже вены на шее вздулись.
- Молодец, давай еще немножко! – подбадривал ее Сергей Петрович.
- Не могу больше, нет сил, - прошептала она.
- Ну, еще чуть-чуть… Вот уже головка показалась. Давай последний раз, - уговаривал терапевт. Женщина набрала полную грудь воздуха, и в этот момент ветврач поставил свой локоть ей чуть ниже груди и с силой повел вниз, выталкивая младенца. Женщина вдруг почувствовала такое облегчение, словно сама родилась заново. На свет появился хороший, здоровый, белобрысый мальчик. Мужчины удивленно переглянулись между собой.
- У вас мальчик родился! Замечательный! Поздравляю! – сообщил терапевт и показал ей сына. Радостно засияло лицо матери, мокрое от слез: «Сыночек! – тихо прошептала она, - Солнышко мое!» – и тут же уснула от усталости. Разрывался телефон. Терапевт взял трубку. Звонил дежурный хирург из городского роддома. Диспетчер гидропорта сообщил в роддом о ситуации с роженицей.
- Родила! - радостно сообщил терапевт. - С погодой отправлю к вам.
После легкого ужина летчики еще долго курили и обсуждали сегодняшние события. У командира со штурманом за плечами десятилетний опыт работы на Крайнем Севере. Три раза уже обслуживали высокоширотную экспедицию на дрейфующих льдах в нейтральных водах Северного Ледовитого океана. Всякое приходилось переживать, а вот встреча с НЛО, да еще при таких обстоятельствах, произошла у них впервые.
- Интересно, что у них там за двигатели стоят? – задумчиво произнес бортмеханик, выпуская изо рта колечко дыма вверх.
- Может, там никакого двигателя и вовсе нет, - предположил второй пилот. – Летают же ведьмы в ступах без всякого двигателя, просто с метлой.
- Я ведьму в ступе не видел, а вот сегодняшний аппарат меня впечатлил весьма конкретно, - отозвался штурман. – Прокатиться бы на таком хоть разок!
- Прокатишься, не переживай, когда душу в ад повезут, - ухмыльнулся командир.
- Я, вообще-то, как-то на рай рассчитываю свой маршрут, - в тон ему ответил Семен.
- Ага! Главное, чтобы твои расчеты совпали с Божьими, тогда точно попадешь, – снова откликнулся командир.
- Выходит, что эти бесы умней нас, раз они летают на такой технике? – не унимался бортмеханик.
- Может, они и умней, и более информированы чем мы, да все их мысли и действия направлены только на разрушение и уничтожение человечества. Это их
основная задача, - сообщил второй пилот.
- Это они тебе сказали? Да чем мы им так мешаем, места в небе что ли не хватает? – возмутился Николай.
- Ревнуют они нас к Богу! – ответил Алексей.
- Ревность штука серьезная, как хроническое заболевание, - подытожил Семен.
- Болел? – иронично спросил Евгений, бросив в его сторону веселый взгляд.
- Можно подумать, что кто-то из присутствующих здесь этим не страдал, - спокойно ответил Семен. – При нашей-то работе, когда мы месяцами не бываем дома. Я
чувствую, что скоро мне Оксанка поставит вопрос ребром: или она, или работа.
- И что ты выберешь? – спросил Николай. Семен ничего не ответил, только было слышно, как он тяжело вздохнул, сидя на стуле у своей кровати.
– Интересно, как там наша девушка, родила? – вспомнил Николай.
- Или родила, или... третьего не дано, - ответил Евгений, потом добавил. – Я вот думаю, ребята, что нам лучше всем помолчать о том, что тут случилось в плане НЛО, а то затаскают по кабинетам.
- Согласны! – сказали все как по команде.
- И женам дома ни слова, - предложил он, но никто ему не ответил, только ветер завывал за окнами маленькой совхозной гостиницы на бескрайних просторах тундры.