Глава 1.
Каждая женщина подобна летчику. Она летает всегда и везде. Вот только вопрос — на чем? В основном — на метле, иногда — на крыльях. Впрочем, это все зависит от мужчины, который находится рядом. Но так, как в наше время мужик измельчал и обленился, и не очень-то старается для того, чтобы женская половина человечества почувствовала себя прекрасной: чаще приходится, летать на метле. А что? Замечательный способ передвижения.
***
Пронзительный звонок будильника разорвал утреннюю тишину. Муж заводит его для себя, но, естественно, на него не реагирует. Будильник скачет, прыгает, мигает всеми цветами радуги — напрасно. В бой вступает мобилка. Ее звонок, который орет чьим-то загробным голосом, тоже пытается разбудить хозяина. Только все усилия тщетны. Он спит. Сладкие лапы Морфея охватили его большое, крепкое тело. Сон сладкий, зачем напрягаться? А то, что жена может поспать на часик дольше, никого не волнует.
Подскакиваю, как ужаленная, с полуоткрытыми глазами. Один глаз проснулся, второй продолжает дремать. В голове сразу вихрь мыслей: «Что? Где? Кто? Пожар? Посуда с вечера осталась грязная? Проспала-а-а-а!!?» Постепенно, от пронзительного храпа, просыпается второй глаз. Руки тянутся к будильнику и мобилке с огромным желанием долбануть их об стену. Начинаю будить дражайшую половину: сначала поцелуй в щеку и нежный шепот на ушко:
— Просыпайся, родной, будильник отзвонил, мобилка откричала, — но в ответ мирное: «Х-р-р-р...».
Легонько потрепала по плечу — реакция нулевая. Пинок в бок, постепенно закипаю:
— Блин, ты будешь вставать или нет?
— Ну, что ты завелась с утра? Еще есть пол часика... Разбудишь. — и снова мирный храп.
Злая и заведенная сползаю с кровати, иду на кухню ставить чайник. Какие уж тут крылья? Откуда им взяться?
После одного такого стандартного утра, я глянула на себя в зеркало и на зеркальной глади увидела лохматую, старую, с перекошенными, от готовых сорваться «очень добрых слов», губами — Бабу-Ягу. Присмотрелась и заулыбалась. Яга соответствовала своему имени, но у нее от злости так сверкали глаза и горел яркий румянец, что образ злой и мерзкой старухи померк. Из зеркала смотрела довольно хорошенькая ведьмочка. Да-да, не ведьма, женщина, прямо скажем, средних лет, а ведьмочка — молодая, задорная, всклокоченная…
— Ух ты! Кто это? Красотулька! Батюшки, да это же я. А молодая какая! Что, любимый, не смог отрастить у жены крылья? Теперь сама себе средства передвижения буду доставать, — я показала своему отражению язык и застыла с открытым ртом... В зеркале показалось хохочущее лицо моей бабульки:
— Что, внученька, созрела? Будут вопросы, обращайся, помогу, — и изображение растаяло. Я зажмурила глаза и отчетливо вспомнила свою бабулю.
***
Забыла представиться. Имя у меня довольно необычное — Фатинья. Назвала меня так бабушка. Она настояла на том, чтобы внучка носила необыкновенное имя.
— Будет имя чУдное и Судьба будет дамой взбалмошной. А что еще надо для Настоящей Женщины, — часто повторяла она.
Надо сказать, старуха была большая оригиналка. Начну с того, что она в далекие пятидесятые, когда все женщины носили удлиненные платья и делали классические «халы», щеголяла в коротеньких бриджах и предпочитала мужскую трость. Длинная, тонкая, с небольшим украшением в виде метелки, она сопровождала бабушку везде и всегда. Второй отличительной чертой моей бабули была прическа. Тщательно залакированные и уложенные букли темно-русого цвета украшали только макушку. Сзади развивалась копна огненно-рыжих волос. Сколько я ее помню — прическа не менялась. На мои детские вопросы:
— Ба, а ты почему двухцветная? Все тети одного цвета и в платьях. А ты? Ты такая необыкновенная! — она звонко хохотала и отвечала:
— Фатька, а нам, посетительницам Лысой горы, положено быть необыкновенными.
— Бабуль, а что такое Лысая гора? У нее, что трава не растет и макушка лысая, как у деда?
— Глупенькая, там растут самые замечательные цветы и деревья, и трава высокая, шелковистая. Собираются там Настоящие Женщины!
— А что такое Настоящие Женщины?
— Подрасти чуть-чуть и я тебе расскажу, что значит быть Женщиной с большой буквы.
Сказочница и огромная выдумщица, бабуля поражала своей фантазией. Однажды мы гуляли с ней в парке:
— Хочешь я покажу тебе зимний бал? Никто, никогда не видел такого чуда.
— Хочу-хочу, — кричала я. — А почему никто не видел?
— Помнишь, мы читали с тобой сказку про Снежную королеву? Ее тоже никто не видел, а Кай увидел и умчался с ней в снежное королевство.
— Кай? Ба, так ему же осколок кривого зеркала в глаз попал. Вот он и видел все совсем по-другому.
— Умная ты у меня, Фатька, потому такая и глупая. Садись на санки, поехали.
***
Мы вошли под свод, осыпанных снегом елок. И, о чудо! Оказались в сказке. На небольшой полянке, со всех сторон плотно окруженной деревьями, происходил настоящий бал. Снежинки медленно кружились в каком-то чудесном танце: приближались к земле и весело взмывали ввысь. От деревьев шел тихий, мелодичный звон, как будто тысячи маленьких, серебряных колокольчиков перекликались между собой.
— Фатинья, смотри, смотри внимательно, — бабушка взмахнула рукой и на полянке появился снежный столб. Он закрутился, заиграл всеми цветами радуги и рассыпался на миллионы маленьких, светящихся точек. Точки стали кружиться и собираться в островки, которые превратились в очень хорошеньких девочек. Рыжие волосы развивались у них за спиной. Зеленые глаза, как огромные изумруды, излучали какой-то необыкновенно-волшебный свет. Одни сидели на больших метелках из еловых веток, у других за спиной были белоснежные крылья. Они ели шоколадное эскимо и весело хохотали. Потом с визгом и криком закружились в бесконечном хороводе.
— Ба, это что?
— Это праздник — «Бал зимнего шабаша». Девочки — маленькие ведьмочки, совсем маленькие, как ты. Взрослые девушки и женщины собираются на Лысой горе, а девочек туда не пускают, но они очень любят веселиться, поэтому для них устраивают такие «зимние шабаши».
— Это, как ёлка в детском саду? Булечка, они такие красивые! Я тоже хочу туда.
— Нет, солнышко, ты еще не обладаешь силой, которой наделены эти девочки. Они из очень старинных династий Настоящих Женщин. А тебе надо понять — кто ты!
— Ба, а я когда-нибудь смогу стать такой, как они?
— Конечно. А кто тебе больше понравился, девочки с крыльями или те, у которых метёлки?
— Ой, не знаю. Я тоже хочу летать, как они: и на крыльях, и на метёлке. Это так здорово!
— Ты обязательно будешь летать. А вот на чем — это будет зависеть от принца, который всегда будет рядом с тобой, — снежный вихрь налетел на поляну и все исчезло.
***
— Фатинья, Фатинья, просыпайся. Посмотри, какая вокруг красота, а ты прямо в санках уснула.
— Ба, а ведьмочки? Это был сон? — бабушка прищурила хитрющие глаза.
— Будем считать, пока, что сон.
***
С тех пор прошло много лет. А сейчас вглядываясь в зеркальную гладь, я отчетливо вспомнила ту прогулку. И в ушах звенел насмешливый бабушкин голос:
— Что, внучка, созрела?
Глава 2.
День побежал по своему накатанному пути. Только в моей бедной голове вертелась одна мысль — видела я бабушку или это плод моей фантазии? Где-то ближе к полудню начальник вызвал меня «на ковер».
— Фатинья, тут командировка нарисовалась. Мы долго думали, кого послать. Поедешь ты.
— Сан Иваныч, ну почему кругом я? Пошлите Наташку, на худой конец Андрюху. Он вообще вторую неделю без работы болтается. У меня отчет не готов. Дома муж один. Как он без меня?
— Юмористка, мужу сколько годочков? Кажется, полтинник скоро. А Андрюха займется отчетом. Ты его и так слишком опекаешь. Все, ничего не хочу слышать. Через неделю едешь. Иди, собирайся.
— Ну, Сан Иваныч...
— Слушай, Фатька, я сколько лет тебя знаю? Красивая баба, а на себя совсем махнула рукой. Ничего с твоим благоверным не случится. Там работы немного, отдохнешь, развеешься. Да возьми из одежды что-то поприличней. Платье какое-нибудь, что ли? — Сан Иваныч достал бутылку коньяка. — Дверь прикрой, настроение у меня питейное, давай по паре рюмашек. Слушай, Тинка, мы, когда с тобой познакомились? На первом курсе? Нет, на втором. — Саня потянулся. — Хорошее время было. Ты помнишь, как я к вам пришел?
— Помню. Худой, с огромными голодными глазищами. Вечно у нас что-нибудь пожрать просил, жалобным таким голоском. Знаешь, как мы с девчонками тебя называли? Проглот — тощий живот.
— Что, правда? — Иваныч открыл бутылку. — Зато сейчас пузо выше головы. Ладно, бери рюмку. Я хочу выпить за тебя. Чтобы у тебя образовалось маленькое, пикантное приключение. Ну, давай! Лимоном закусывай...
***
Перед глазами снова мелькнуло бабулино лицо:
— Не отказывайся, наказ тебе — не отказывайся.
***
— Сань, а чего это тебя с утра потянуло на коньячок с престарелой дамой?
— Дама, ты себя сегодня в зеркале видела? Черти в глазах пляшут. Дай метлу — улетишь. Случилось что? Или ты решила оторваться от своих кастрюль?
Я усмехнулась, знал бы мой дорогой начальник какие мысли бродят у меня в голове, точно попал, в самое яблочко. В дверь влетела секретарша Оленька:
— Александр Иванович, там к вам посетитель. Такой настырный, кричит, что с вами учился, пустить требует. Ой, что вы щиплетесь, — Оля шарахнулась от двери — Вы совсем с ума сошли? — крепкие руки схватили ее за талию и легко выставили в коридор.
В кабинет ввалился мужик. Высокий, лысоватый, с усами и с такими знакомыми, насмешливыми глазами.
— Ой, Толик, — я издала вопль команчей и кинулась к мужику на шею.
— Тинка, тебя каким ветром сюда занесло? А ну, поворотись? — он начал вертеть меня в разные стороны.
— Накрасить, переодеть, юбку покороче, каблук повыше. Глаза горят. Все в ажуре. Ведьма, все та же рыжая ведьма.
Толик глянул на Иваныча, тот сидел с открытым ртом и дико вращал глазами, наблюдая за нашими «охами-вздохами».
— А вот и начальничек! Проглот — тощий живот. Тинка, вы его так, кажется, с девчонками величали. Санек, иди, прижму тебя к своей широкой груди, — Толик растопырил руки. — Не узнал, ах ты, старый черт, не узнал! Бери с Фатьки пример, сразу настоящего мужика распознала. Вон как на шею сиганула. На меня так давно никто не бросался.
— Толян, ты? Каким ветром? Коньячку? Мы тут с Фатькой по чуть-чуть, — Саня быстро достал рюмку. — Ну, ребята, за встречу. Рассказывай, откуда, куда?
Толик быстро выпил, нюхнул рукав куртки.
— Я проездом, на пару дней. Оказия вышла, да Ксюха шепнула, что ты здесь руководишь, вот я и решил заглянуть. Тинка, а ты здесь как? Исчезла, потерялась. О тебе вообще ничего не было слышно, — его глаза быстро заскользили по моей фигуре.
— Ты неисправим. Не осматривай. Постарела, расплылась, растворилась в муже и хозяйстве. Ладно, ребята, не прощаюсь, — и я быстро пошла к двери.
— Фатинья, ты меня услышала? Едешь ты. Иди, передавай Андрею дела. Ну, что, Толян, еще по одной? — дверь захлопнулась.
***
— Саня, ты чего с ней так? Вы же друзья были, а сейчас? Начальник… Я за неё — порву. Столько время прошло, а я… Да ладно, давай ещё по рюмашке, — Толик усмехнулся своим мыслям и уставился на Саню. — Ну, рассказывай.
— Да знаешь, жалко бабу, совсем потухла. Работник она замечательный, но... Ты вспомни, какая она была. Тихая, скромная, а как что-то вытворит, да глазищами своими зелеными глянет — чисто ведьма! Помнишь её бабушку? Так вот, она мечтала, что ее Фатинюшка станет Настоящей Женщиной! Стала. Только не женщиной, а рабыней. Пусть съездит, от кухни, да от кастрюль отдохнет. Ну, давай, ещё по одной, за встречу.
***
Рабочий день закончился. Саня меня больше не дергал, наверное, дружеская попойка из кабинета, переместилась куда-то в более удобное место.
— Фатинья Владимировна, вы домой идете или снова до полуночи? — Наташка залетела в комнату и ринулась к холодильнику.
— Где-то здесь йогурт был? Представляете, вчера с таким «мэном» познакомилась: прикид, тачка, красавчик, а самое главное, не только буквы знает, но и фразы из них составлять умеет.
— Да уж, «ценный кадр». Наташа, тебе кавалеров каждый день менять не надоело?
— Не-а, пока липнут надо брать или добивать. Потом поздно будет, — Наташка засмеялась. —Всё, улетела. Не засиживайтесь.
— «Надо брать или добивать», а я так никогда не рассуждала. Всю жизнь стремилась к чему-то, а к чему и сама не знаю. Стремительной карьеры не сделала. Зарплата? Так, ничего особенного. Мужики? И не попробовала, кроме мужа, никого. Дети? А зачем я им? Взрослые уже. Муж? Живем рядом, а проблемами друг друга и не интересуемся. Соседи в коммуналке — «привет-пока», даже ремонт сделать лень. Ох, а надо бы. Скоро потолок на голову упадет. Интересно, а сколько минут в день мы общаемся? Где-то читала, кажется, у Януша Вишневского, что по статистике, когда без приглашения и извинения в семейную ячейку вламывается проза жизни, люди начинают общаться не более семи минут в день. Семь минут о счетах, телепрограммах и всякой ерунде.
Странная штука жизнь. В юности строишь громадье планов. Мечтаешь о принце на белом коне, о баснословных заработках, а потом всю жизнь, как лягушка из сказки, бултых в бытовые проблемы и выхода не видно. Бьешься «в молоке», пытаешься хоть какой-то кусочек масла сбить. Хорошо, если совсем малюсенький получится, а то, так всю жизнь и про сучишь лапками. Хорошо, если в молоке, а не в говне. Такое чаще бывает.
Расфилософствовалась ты, матушка, на ночь глядя. Пора и домой собираться. А что дома? Снова кухня. Может еще посидеть, документы подготовить? Санька со своей командировкой, как снег на голову. Юморист. «Платье возьми», где у меня платья-то? Даже юбок не осталось.
А что, действительно, купить шикарное платье, туфли на шпильке, достать бабушкину шкатулку и поехать в командировку при полном параде? Там встретить принца, нет, лучше короля, а еще лучше нефтяного или алмазного магната. Он бросит весь мир к моим ногам. Умчимся мы с ним на белом лайнере в безбрежные дали... Океан, чайки, рядом любящий мужчина в белом смокинге... На картинке в журнале.
А ты, дорогуша, в Тьму-Таракане с бумагами. Карьеру делаешь. Да уж, бабулечка, что-то ты меня своим появлением, заставляешь думать о вещах со мной несовместимых. Почему несовместимых? Я же все-таки женщина. Или уже нет? Женщина-женщина. А хочется мне... А чего мне, действительно, хочется? Иметь власть или быть желанной и любимой.
***
Весна полноправно вступила в свои права. Ласковый ветерок перебирал мягкими лапками мои растрепанные волосы. Сумка с продуктами оттягивала руки. Можно было проехать пару остановок общественным транспортом, но лезть в душную, вонючую маршрутку совсем не хотелось. Впереди сверкал разноцветными огоньками бутик с надписью «Презент от Розы».
— Чего только не придумают. Зайти, глянуть, какие там раздают презенты по баснословным ценам?
Двери магазина плавно разъехались в разные стороны. Две, скучающие продавщицы, глянули в мою сторону и дружно отвернулись.
— Вот козы! Презент, явно, не получу. Да ладно, пробегусь, посмотрю, что можно выбрать.
Манекены разодетые в шикарные наряды, стояли по всему периметру зала. Маленькое черное платье, искусно украшенное букетом фиалок, сразу привлекло мое внимание. Поверх платья была накинута тонкая «паутинка» фиалкового цвета, явно ручной работы. Композицию завершали шикарные лодочки на высокой шпильке. Я подошла посмотреть цену и услышала тихий шепот:
— Спорим, не возьмет. Такие клуши красивые вещи не носят. На нее без слез не глянешь. Какого черта по бутикам шляться? Глянь на ее «авоську», где только выдрала?
— Танька, ты такая злая. Может тётка на брендовую одежду посмотреть захотела. Не все же ей с тряпкой ползать.
У меня от возмущения перехватило дух. Ах вы, козы, значит я тяну только на «тётку с тряпкой». Ну, держитесь!
— Девочки, вы не могли бы отвлечься от занимательной беседы? Быстренько мне в раздевалку эту, эту и вот эту модели. Туфли на шпильке тридцать девятого размера, танкетки и еще полусапожки кружевные черные и белые. Если есть беж, его тоже захватите. Быстро! Я с вами или с манекенами разговариваю?
Девчонки завертелись юлой.
— Танька, дура, я тебе говорила... А ты? «Не купит, не купит»...
— Да ничего ты мне не говорила. Сравнила её тёткой с тряпкой. А она вон чего вытворяет. Кучу шмоток перемерила. Всё ей мало. Ты таскать не устала? — услышала я тихий разговор за занавеской.
А в меня вселился черт. Такой маленький, зловредный чертенок. Он дергал мои волосы и шипел в ухо:
— Вон то, красное возьми, а теперь зеленое. Серое, серое в пол. К твоим рыжим патлам, как раз подойдет.
Я вошла в раж. Мне очень нравилось менять платье за платьем. «Тётка с тряпкой» исчезла. Она уступила место стерве с горящими глазами. Девчонки смотрели на меня ошалевшими взглядами.
— Ладно, красавицы, теперь несите мне черное платье с фиалковой «паутинкой», да туфли не забудьте.
Это было то, из-за чего затевался весь маскарад. Платье село, как влитое. Узкие лодочки на шпильке удачно подчеркивали тонкие щиколотки и длинные, стройные ноги. У меня перехватило дух — красота. Я и забыла, что когда-то весь курс был в меня влюблён. Да что там курс…
— Всё барахло можете забирать. А это упакуйте. Впрочем, серое платье и полусапожки я тоже возьму.
Я влезла в свои джинсы, взяла «авоську» и с гордо поднятой головой прошествовала к кассе, где мне вручили пакеты с покупками и шикарный букет роз.
— Это Вам презент от Розы. Обязательно заходите. Завтра будет новое поступление. — Продавщицы провожали меня до дверей. Они все время улыбались и повторяли заученную фразу, — заходите еще, мы будем Вам очень рады, — теперь их совсем не смущал мой затрапезный вид и поношенная «авоська».
В дверях я не выдержала:
— Ну, что, милочки, кто здесь «тётка с тряпкой»? Запомните, внешний вид часто обманчив. Под личиной ягненка часто скрывается волк. — я выпорхнула из магазина и полетела домой.
Глава 3.
Пушистые, белые и мягкие крылья, подняли меня над землей и в мгновения ока доставили домой.
— Господи, вот дура, ну почему такая малость, как покупка нового платья, дала
ощущение полета и полного счастья? — я открыла дверь и влетела в квартиру. — Любимый, ты дома, поел?
Из комнаты выглянул всклокоченный муж:
— Привет, ты чего так долго? На часы иногда смотреть не пробовала? Снова со
своим Ивановичем мировые проблемы решали? Интересно, как его жена реагирует на ваши ночные бдения? Переезжала бы в свой офис, все равно дома только ночуешь. Я есть хочу. Ничего, что все кастрюли пустые. Я что должен голодным сидеть? — и он скрылся в комнате.
— Любимый, сумки возьми, все руки оттянули. Между прочим, я купила твои любимые пирожки и клубнику. Вкусная, крымская. Будешь есть? — мне совсем не хотелось ругаться.
— Могла бы и борща сварить. Сама ешь свои пирожки с клубникой. На кухне куча посуды немытой. Картошки начистить некому, хлеба купить. Я весь день на работе вкалываю. А ты приходишь по темноте, — муж вытащил пирожок. — С капустой что ли? Ааа, с мясом? Ну, хоть с нормальной начинкой додумалась взять. Совсем из меня кролика сделала. Сама-то со своим однокурсничком по ресторанам обедаешь, а мне заливаешь, что работаешь.
Я молча мыла посуду. Отключаться от бубнящих монологов супруга я научилась давно.
— А почему я собственно молчу? — крылья за спиной зашевелились и превратились в огромное помело. — Как ты там, дорогой, говоришь: «посуду помыть некому»? А мы её больше мыть не будем, — куча тарелок, которую я собиралась ставить в шкаф, со смаком шваркнулась об пол. Осколки веселым фейерверком брызнули по всей кухне. — Ой, как здорово! Что там у нас еще грязное? Кастрюлька? Ах, какая замечательная кастрюлька! — кастрюля вылетела в окно. — Вилочки с ложечками. А зачем они нам? С сегодняшнего дня объявляем войну всем столовым приборам. Есть только руками! Ручками, колюще-режущие, насыпательно-глотательные орудия питания в помойку. Так, что-то еще осталось? Чашки. А мы их в окошко следом за кастрюлей. Не бьются они. Да и ладно. Кому-нибудь пригодятся. Красота! С посудой разобрались. Какие еще проблемы? Любимый, ты, кажется, сказал, что у нас нет еды? Нет, и не будет, — я распахнула дверцу холодильника. В мусорный пакет полетели пакеты и пакетики. — Кому-то праздник сегодня будет. Что тут у нас? Буженинка. Свеженькая, м-м-м пахнет! Сыр. Любит наш папочка сырок. Да не просто сырок, а голубой, с плесенью. Самый дорогой. И сырочки глазированные он у нас любит... Жрёт их по десятку в день. Мяско тушеное, вкусненькое! Вырезки на него пошло два килограмма. Да не просто вырезки, а парного мяска. На базаре очередь выстояла. В ведро её. Устроим местным собакам праздник, когда бы они мяска парного поели... Что тут у нас еще осталось? Овощи. Помидорки красненькие, огурчики зелененькие — чудо! Жена ползарплаты на них угрохала. Подумаешь, всего-то каких-то 500 рубликов за килограмм, а килограмм-то не один, папенька наш салатики с помидорками и огурчиками ест мисками, и куда в него только влазит? Муженёк работает. Зарплата у него огромная — целых семь тысяч, как раз помидоры пару раз купить. Руки у нашего папочки золотые, из жопы только растут.
Продукты стремительно исчезали в мусорных пакетах. Муж стоял в полном ступоре изо рта торчал кусок не дожёванного пирожка. А я бушевала. Помело носило меня по кухне из одного угла в другой. Где-то в подсознании мелькала маленькая мыслишка, что пора остановиться... Но белая, пушистая жена исчезла, ее заменила фурия: волосы развивались рыжим пламенем, из глаз сыпались искры. «Ведьма» показывала свой характер, который давно и прочно спрятался в самом маленьком и укромном уголке. А сейчас он вылез, встряхнулся, расправил плечи и бушевал. Звонок в дверь прервал мои «полеты».
— Кого там еще несёт? Да иду я, иду, — на пороге стоял молодой человек в форме рассыльного. Огромный букет белых ромашек закрывал его почти полностью.
— Добрый вечер, мне нужна Фат..., Фатья...
— Фатинья что ли? Ну я это.
— Распишитесь, цветы просили передать Вам, — молодой человек быстренько побежал по ступенькам вниз.
— Цветы, цветы от кого? —ответом послужил хлопок входной двери. — Боже, сколько же здесь штук? Раз, два... Сто, сто одна. Ничего себе! — ромашки с огромными белыми головками и яркими, жёлтыми глазами весело мне подмигивали — Тинка, жизнь прекрасна, удивительна и полна неожиданностей.
Действительно, сюрпризов сегодня было больше, чем надо. В дверном проеме показался, какой-то притихший и полинявший муж.
— Тиночка, я там... Я всё убрал.
Глава 4.
— Тиночка, я там всё убрал. Продукты только жаль, все смешалось, — муж смущенно почесал нос.
— Ага, — буркнула я, — в доме Оболонских.
— Заинька, ты не переживай, я сейчас, я быстренько. Веником метнусь в круглосуточный, — взгляд мужа уткнулся в букет. — Не понял. Это что за флора? А мне втираешь, что на работе была! Да я, да ты... Я в магазин не пойду, и есть не буду. И устраиваю голодовку. Сейчас, здесь, прямо на пороге кухни помру голодной смертью, — Димка закатил глаза и опустился на пол.
— Дима, ты на коврик сядь, а то штаны испачкаешь. Стирать самому придется, — я хихикнула и занялась поиском посуды. Такое великолепие не могло поместиться ни в одну вазу.
***
О том, что я люблю ромашки знали всего несколько человек. В основном мне преподносили розы — традиционно, напыщенно и празднично. Но их я не любила, брала, улыбалась, а душа на красивые бутоны, которые угасали буквально на глазах, как только соприкасались с водой в вазе, не реагировала. Ромашки были единственными цветами, которые меня радовали. Большие, маленькие, полевые или садовые они всегда заставляли улыбаться, даже если слезы текли ручьем, при виде ромашек они моментально высыхали, и мне хотелось утонуть в букете этого бело-желтого чуда. Мысли снова закрутились вокруг букета:
— Иваныч на такой поступок не способен и не признает он ничего кроме роз. Тайный поклонник? Но в нашем дружном коллективе таких не наблюдалось. Да и забыла я, что такое поклонники... Кто!?
***
С Нинуськой мы подружились в школе, когда почти одновременно пришли в класс. Новый микрорайон, новая школа и класс — «сборная солянка». Общение было в основном по интересам. Группки и группировки. Одного дружного и сплоченного коллектива не получилась. Может быть потому, что «детишки» были довольно взрослые, а может просто наш классный руководитель не горел желанием нас сплотить.
Валерий Андреевич был фигурой колоритной: огромный, пузатый, с маслеными глазками, он всегда старался ущипнуть кого-нибудь из девчонок или ненароком провести своей лапищей по груди. Мы его просто ненавидели и старались сделать маленькие пакости. С Ниной нас сдружила жажда мести.
Наверное потому, что формы у нас с ней были довольно соблазнительные и выделялись на фоне тщедушных и еще не совсем созревших девичьих тел, интерес к нам со стороны Валерия Андреевича был особенным. Он не упускал случая оставить нас после уроков дежурить и заставить мыть полы в своем присутствии. Или наставить двоек, а потом оставлять на дополнительные уроки. Мы долго думали, какую гадость ему сделать, и отомстить за все наши обиды и страдания. Случай представился весьма неожиданно.
На летней практике нас отправили на уборку овощей в трудовой лагерь. Было в те времена такое замечательное времяпровождение. Несколько классов старшеклассников из соседних школ везли в определенный кишлак. Жили мы в палатках, еду готовили себе сами, днем убирали фрукты и овощи, а вечером до одури плясали на танцах и орали песни под гитару почти до самого утра. Валерий Андреевич от нашей школы был сопровождающим преподавателем и жутким надзирателем. Он цеплялся ко всем и ко всему: девчонки ревели жгучими слезами, ребята, молча чесали кулаки, и обещали, при удобном случае, его утопить в ближайшем арыке.
А надо сказать, «наш монстр» очень любил поесть. Жирная, наваристая шурпа была его любимым блюдом. Славик, мальчик из соседней школы, когда мы попали с ним на дежурство по кухне, предложил:
— Девчонки, а вы не хотите своему классному сделать маленькую гадость? — глаза его смеялись.
— Д-а-ааааа, — заорали мы в один голос с Ниной. — Только как?
— У меня есть три пачки пургена, всего-то каких-то тридцать таблеток. Давайте их накрошим в шурпу, и накормим вашего Валерика.
— А как же остальные? Они же тоже будут есть? — у Нинки глаза стали по «пять копеек».
— Нинуль, ради такого случая мы ему сварим отдельную кастрюлю, как любимому преподавателю. Слав, тащи таблетки.
Работа закипела. Наваристая шурпа удалась на славу. Большие куски мяса, сдобренные щедрой рукой приправами, картофель, перец и помидоры, сверху присыпанные укропом и кинзой, издавали умопомрачительный запах.
— Тинка, растирай таблетки помельче, — Славик разрывал облатки и выкладывал пилюли одну за другой в глубокую тарелку. Две столовых ложки, наполненных белым порошком, булькнули в касушку.
— Слав, а не горько будет, давай попробуем, — Славка покрутил у виска пальцем.
— Чё, сдурела? Очко будет занято. Бегать куда будешь? — и он довольный расхохотался.
— Ребята, я придумала, — Нина взяла большую горькую перчинку и положила её в середину касушки. — Ну, что зовем?
Через два часа началось представление. Наш «обоже» совершал пробежки по
направлению к будке МЖ, сначала не спеша через 15-20 минут, потом бегом, в конце концов из туалета он перестал выходить совсем. Только кряхтение и мат слышались в радиусе 50 метров. Утром нам объявили, что Валерий Андреевич заболел и уехал в город. В школу он больше не вернулся. А мы с тех пор стали с Нинулькой не разлей вода. Пропущенные уроки, побеги в кино, танцульки, все у нас было общее.
***
Со Славиком мы одно время встречались. Он ожидал меня после уроков, как верный рыцарь, тащил портфель. Но мне с ним было не интересно. Да и смотрела я в то время на мальчиков гораздо старше, а уж кавалеры маленького роста не привлекали вовсе. А Славка был «мужичок с ноготок».
***
Отгремел выпускной. Я уехала поступать. С Нинулькой мы изредка встречались на каникулах, куролесили и разбегались по своим институтам. Потом на какое-то время потерялись. А несколько лет назад, благодаря интернету нашлись. Нинуська приехала ко мне в гости, потом к ней съездила я. Поездки стали регулярными, общение по телефону почти ежедневным, иногда мы чирикали в скайпе. А я после этих разговоров любила побродить по обширным «нетовским лабиринтам».
На Славку я наткнулась совершенно случайно. В подтянутом военном тяжело было узнать того мальчишку, но это был он. Мы разговорились. Оказалось, что он живет все там же, мечтает переехать куда-нибудь в российскую глубинку, разошелся с женой и находится в свободном полете. Болтать с ним было интересно, иногда мы могли протрепаться несколько часов, часто разговоры балансировали на грани фола. Славка неожиданно мог заявить:
— Тинка, ты офигительно выглядишь, и я тебя очень хочу. Может встретимся?
Я смеялась:
— Конечно, Славочка, я тоже очень хочу оказаться в твоих объятьях. Мы обязательно встретимся, — а про себя добавляла, — только не в этой жизни.
Трёп был легкий и абсолютно ни к чему не обязывающий. Мы, как два попутчика в поезде, болтали и знали, что не встретимся никогда. Наши виртуальные отношение длились уже года два. Правда, когда гас экран компьютера, образ Славки исчезал вместе с ним. Я когда-то спросила у него:
— Слав, а ты вне компьютера обо мне хоть раз вспомнил? — он расхохотался и со всей своей прямотой заявил:
— Я о тебе не вспоминаю, но трахнуть тебя хочу.
Глава 5.
С мужем мы рассорились окончательно. Он дулся и демонстративно меня не замечал. Я полностью прекратила заниматься домашними делами. Командировка откладывалась на не определенный срок. Я просиживала на работе все вечера, а вечером, игнорируя транспорт, тихонько брела домой. Проводила несколько часов в каком-то полузабытье-полудреме, и бежала на работу. Мои замечательные покупки стояли в шкафу, снимать свои любимые джинсы я не собиралась, да и метла с крыльями исчезли. На смену пришло полное безразличие.
Правда, на работе вокруг моей персоны во всю шло движение. Девчонки ежедневно приносили мне образцы бижутерии. Расхваливали на все лады и просили примерить. Дешевенькие стекляшки приводили их в восторг, но меня не прельщали. Дома стояла заветная бабулина шкатулка. Андрюха ныл, какой он бедный и несчастный, какие начальники деспоты, и как его никто не ценит и не любит, но с удивительным упорством вникал в отчет. Иваныч каждое утро призывал меня пред свои ясные очи, рассказывал байки из богатой сексуальной жизни своих знакомых и предлагал свозить в самый шикарный бутик поменять гардероб, но, естественно, за мой счет. При этом обещал выписать незапланированную премию. В пятницу я не выдержала.
— Сань, может хватит. Вы что, решили обложить меня со всех сторон? Ты понимаешь, что я не буду уже другой. Как бы ты не старался. Я — это я, такая, как есть, со всеми своими «тараканами». Потрепаться могу, и на сексуальные темы в том числе, — я ухмыльнулась, почему-то вспомнила наши беседы со Славиком, — но дальше дело не пойдет. Я не знаю, что ты затеял, но даже в суперкрутой командировке в загул я не собираюсь. А насколько я знаю, ты меня отправляешь всего-то навсего в Москву. Хороший городишко, но не Париж... Девчонок зачем заставил бижутерию со всего города собрать? Я там даже пару Ленкиных безделушек видела. Ты что, считаешь я не достойна большего и мой предел мечтаний — «турецкое золото» и «чешское стекло»? И хватит этого цирка. Надоело! Дома демонстрация «обиды на всю жизнь», ты достаешь. Задрали!
Я вылетела из кабинета и так хлопнула дверью, что Оленька ахнула и спряталась за стол. Злоба душила с невероятной силой, надо было срочно куда-то спрятаться.
— Ну почему все лезут в мою жизнь. Я уже взрослая девочка и как-нибудь разберусь сама. Почему я всегда, всем, что-то должна? Почему со мной не считаются, как с личностью? — замок щелкнул, замкнутое пространство — это то, что мне надо было на данный момент.
Какое счастье, что в моем распоряжении была эта маленькая комнатушка, со звучным названием «кабинет зам.начальника». Наташка забарабанила в дверь:
— Фатинья Владимировна, Тина, откройте...
— Да пошли вы все..., — я распахнула окно. Запах черемухи кружил голову. Пьяный ветер играл с огромными белыми кистями цветов. Чувствовалось, как он нежно ласкает их своими прозрачными, холодными пальцами, а они с трепетом подставляют каждый лепесток под его шальные губы. Я невольно заулыбалась.
— Ну, и чего психанула? Все замечательно. На Иваныча оторвалась, Наташку послала. Наверное, надо пересмотреть свой образ жизни и задуматься о том, что все быстротечно и время исчезает со скоростью звука. Это в молодости можно было думать, что у меня все впереди, и я все успею. Сейчас надо ловить за хвост то, что еще можно поймать и хоть на какое-то мгновение задержать.
***
Экран компьютера замигал веселым голубым цветом и тренькнул противным звонком. Пришла электронка от Славика:
— Еду в отпуск. Не теряй.
— Ок. Меня отправляют в Москву, в командировку. Достали все и всё, остановлюсь у Нины.
— Меня увидеть не хочешь?
— Ты все со своими шуточками?
— Я серьезно.
— Славка, не доставай. Я злая на всех и ничего не хочу. Ты прекрасно знаешь, что мы не встретимся, кому нужен этот треп? О том, чтобы меня кто-то встретил на вокзале (ну кроме Нины, конечно) я даже и не думаю. Старые, облезлые и совсем непривлекательные тётки не нужны никому. Слишком много длинноногих красавиц, на которые устремлены взгляды, и старых, и молодых особей мужского пола.
— Что за настроение? Ты прекрасно выглядишь!
— Ладно, я знаю, что ты «комплиментщик».
— Я говорю то, что есть на самом деле. Ты когда приезжаешь?
— Десятого, в час дня. Нинуське я позвонила, она меня встретит. Счастливого пути, развлекайся и отдыхай.
— Ок.
Настроение поползло вверх.
***
В воскресенье утром Иваныч заехал, чтобы отвезти меня на вокзал. Дверь ему открыл хмурый Димка, с которым мы так и не помирились.
— Привет, Димон, ты чего не в духе? — Димка, что-то буркнул и скрылся на кухне.
— Тин, ты готова? Документы не забыла? Паспорт, билет, драгоценности, сексуальное белье… Сложила все? — Саня заржал. — Не злись. Вы такие надутые, хотел развеселить.
— Поехали, считай, что все лежат от хохота.
Димка из кухни так и не вышел.
***
С соседкой по купе мне повезло. Тетка моих лет, болтушка, она всю дорогу не давала мне скучать. Время в разговорах пролетело незаметно. Через два часа поезд прибывал в Москву.
— Тина, давай по кофейку?
— Давай, сейчас схожу, тебе с сахаром?
— Нет, попроси, чтобы две ложки кофе положили.
Я прошла в купе проводников.
— Ребята, кофе можно? — молодой парнишка, поднял голову от журнала и совершенно отсутствующим взглядом посмотрел сквозь меня.
— Молодой человек, пожалуйста, два кофе, крепких, без сахара, в стакан положите по две ложки кофе. Мы в третьем купе.
Через несколько минут проводник принес два стакана. Из каждого стакана торчало по две чайных ложки!!!
— Это, что такое? — я едва сдерживала смех. — Две ложки... Четыре... Зачем??? Я вас просила по две ложки кофе, но не по две металлических, чайных ложки, — проводник поставил стаканы на столик.
— Вы знаете, я пока вам готовил кофе, меня тоже мучил этот вопрос. Зачем вам в стаканах столько ложек? — Здесь уж я не выдержала и расхохоталась. Он, сконфуженный, быстренько ретировался. Весь вагон хохотал до самой Москвы.
***
Москва встретила хмурым, дождливым утром. Толпа встречающих медленно двигалась по перрону, подхватывала очередного пассажира и уносила в огромное, темное жерло перехода. Нины не было. Мне, как всегда, везло, придется искать такси, не тащиться же через весь город с сумкой.
— Тина, — Нинка вынырнула из толпы, — Привет, как доехала? А я смотрю, тебя нет, хорошо твою рыжую копну увидела. Сейчас Серега подойдет и двинем. — Нинулька чмокнула меня в щеки. — Красавица моя, все хорошеешь!
— А она разве была когда-то дурнушкой? — из-за Нинулькиной спины, вынырнула ухмыляющаяся физиономия Славика. — Привет, девчонки, не ожидали?
— Ты? Ты откуда?
— Я же тебя спрашивал — хочешь меня увидеть? Зри... — Славка широко улыбнулся. — Мечты сбываются? И три года ждать не пришлось. Ну, иди я тебя расцелую. — Нинка ошарашено молчала.
— Ребята, вот это сюрприз! Вы специально договорились? Ни-ин, что с лицом? Ты что, Славку не узнала? Слав, а ты почему к ней не подошел?
Из толпы вынырнул Серега.
— Нина Борисовна, можем ехать. — Серега подхватил мою сумку и быстренько побежал по ступенькам вниз.
Нина и Славка о чем-то беседовали, а я шла и думала, как приятно, когда тебя встречают так неожиданно. Настораживало только одно. Столько лет не виделись, а почему кавалер явился без цветов?
— Нина Борисовна, — Серега захлопнул дверцу, — сразу домой? Ребята, вы пристегнитесь, — машина плавно тронулась с места. — Теперь будем выбираться полчаса. Ну, что, гости столицы, прокатить по Садовому? — Серега лихо вырулил перед самым носом, зазевавшегося водителя джипа.
***
Нинулька и Славик продолжали трепаться. За окнами мелькали дома. Я смотрела и думала, как повезло тем, кто жил в больших городах. Мегаполисы всегда навевали на меня чувство какой-то свободы. Каждая поездка в Москву была маленьким праздником. Здесь я чувствовала себя, как рыба в воде. Все большие и маленькие проблемы оставались за дверями поезда. Как-будто бы кто-то захлопывал дверь тамбура и не выпускал их совсем, консервировал в огромной железной банке под названием вагон. Друзья и родные всегда надо мной подшучивали — как можно любить смог, толпу, шум и рев машин. А меня эти звуки приводили в полный восторг. Бесконечная вереница машин, казалась сайгаками, которые несутся по степи. Они мчатся навстречу солнцу и ветру, и никакая сила не может их остановить. Снующая туда-сюда толпа, напоминала бушующее море, которое с ревом накатывало на улицы и проспекты, омывало разноцветные дома, сверкающие, ночные глаза большого города и с тихим шелестом исчезало в зияющих проходах переходов, пряталось под неоновыми вывесками магазинов, и огромными синими и белыми буквами "М". А я? Я была маленькой песчинкой, до которой никому не было дела. И могла кувыркаться, нырять, любоваться всем этим великолепием, забывать обо всем и становиться абсолютно свободной и счастливой. Могла быть маленькой ведьмой из бабушкиной сказки — с горящими глазами, на метле, и с крыльями за спиной. Нина всегда смеялась над моими многочасовыми походами по Москве, а когда слышала мои выступления, что я, как истинная москвичка, обошла всю столицу пешком, просто хохотала до слез.
— Подруга, истинные москвичи, одну остановку, и ту, предпочитают проехать на транспорте. У тебя неистребимый дух провинциалки — все протопать ножками.
***
Из задумчивости меня вывел дружный хохот и Славкин голос:
— ... Мы поспорили, что я удивлю всех. Захожу в подъезд. Раздеваюсь. Звоню. Открывает дверь теща. У нее вопль ужаса, и дверь со стуком захлопывается перед моим носом. Звоню, дверь тихонько приоткрывается, на пороге жена моего друга (до этого мы с ней не были знакомы) с круглыми глазами. Слова? Они застыли в немом вопросе... В галстуке на голой шее, в семейных трусах в сердечко и с бантом на голове, приседаю в реверансе, поздравляю ее с днем рождения, и говорю, что я ее подарок, который ждут всю жизнь, а ей несказанно повезло. Она отмирает и с хохотом втягивает меня в квартиру. С тех пор мы с ней дружим. — Славкины пальцы побежали по моей руке...
Серега подкатил к Нинулькиному подъезду:
— Всё, господа-товарищи, прибыли, выгружаемся, — моя сумка вынырнула из багажника.
— Девчонки, мы перекурим. — Слава повернулся к Сереге, — сумку занесем сами.
Нинка, как только мы зашли в подъезд, начала на меня шипеть:
— Ты что, с дуба рухнула, и куда я его? Оно мне надо — чужой мужик в доме. Ты откуда его вообще выдрала? — она со злостью воткнула ключ в дверь. — Что ты мне прикажешь делать?
— Нин, да не злись, для меня это такой же «сюрприз», вот уж кого не ожидала увидеть. Не переживай, выгоним.
Вечер прошел, что называется, в теплой и дружеской обстановке. Мужики, один, перебивая другого, травили анекдоты, а мы от души хохотали.
Глава 6.
Следующее утро закружило рабочим вальсом. Беготня по кабинетам, оформление договора отняло уйму времени и сил. В конце рабочего дня позвонил Славик:
— Тин, мы где-то пересечемся? А то вчера так и не поговорили. Давай, подъезжай ко мне. Я остановился у друзей. Доедешь до Бауманского проспекта, а я там тебя встречу.
— Не получится, я задерживаюсь, да и устала очень. Может ты подскочишь к офису где-то через часик, посидим в кафешке. Впрочем, если не можешь, перенесем встречу на завтра.
Славка засопел в трубку:
— Я думал ты подъедешь и мы займемся сексом, — мне стало смешно.
— Прямо так сразу, с порога? Может хоть кофе напоишь?
— Кофе??? Уговорила, специально для тебя сварю свой фирменный. Так я жду? — желания куда-то ехать не было никакого, ноги требовали покоя и положения «выше головы».
— Давай завтра, у нас еще уйма времени. — в трубке раздались короткие гудки. То ли сбой связи, то ли мой «мачо» со злости швырнул трубку.
***
Шум в офисе постепенно затихал, в общем зале, где стояло десятка два компьютеров, осталось несколько человек. Я собралась уходить, когда меня окликнула зав.информационным отделом — дама лет пятидесяти, с ней мы так и не познакомились, а сотрудничать нам предстояло плотно. С утра ее не было, потом я провела весь день в беготне. Договор, который я подписала с фирмой "Алмафат", касался программного обеспечения. Кто-то скачивал информацию с большей части компьютеров фирмы. Асы-компьютерщики сбились с ног. Никакая защита не помогала. Руководство "Алмафата" обратилось в нашу фирму за помощью.
В свое время Иваныч нашел несколько толковых ребят, они сидели без работы и от скуки занимались тем, что взламывали программы, защита и пароли для них были «семечками». Саня предложил им стабильную зарплату и хороший процент от каждой сделки. Ребятки вошли во вкус, и теперь приносили основной доход нашей фирме. Нас передавали из рук в руки по «сарафанному радио». Дело медленно, но верно двигалось вперед. Наши мальчики приобретали популярность, а с ними и мы.
— Фатинья Владимировна, вы можете задержаться на минуточку. Очень хотелось бы с вами познакомиться, — дама легко лавировала между столами. —
Ирина Алексеевна, — она протянула ухоженную лапку.
Да-да, именно лапку: тонкая, почти прозрачная кисть с длинными, узловатыми пальцами, украшенная разноцветными коготками, в первую секунду напомнила мне курячью лапку, каждый палец украшало массивное золотое кольцо, в некоторых блестели бриллианты, не из самых маленьких.
— Как Вас встретили наши «орлы»? Не обижали? Пройдемте в мой кабинет я вас кофейком угощу. Мы с Вами раньше не встречались? Очень Ваше лицо знакомо, только, кажется, моложе, чем сейчас. Девочка, вернее девушка... Одно лицо. Где? — она задумчиво потерла лоб. Мы зашли в стеклянный аквариум. Весь зал просматривался, как на ладони.
— Ну вот, здесь я и обитаю, смотрю, так сказать, за передвижением наших амеб. — я с удивлением глянула на злое, почти перекошенное лицо. — Не обращайте внимание, это я так зову своих сотрудников, — Ирина Алексеевна улыбнулась.
— Насколько я знаю, амебы — одноклеточные и работать в такой солидной фирме просто бы не смогли, — буркнула я. — Ну, вам виднее. О чем вы со мной хотели поговорить? Договор подписан. Наши ребята через неделю будут у вас и я, надеюсь, все проблемы разрешатся.
— Вот-вот, об этом я и хотела с вами поговорить. Тиночка, можно по-простому? Ты же младше меня?
Я в недоумении пожала плечами, панибратство на работе, в чужом офисе и с абсолютно посторонними людьми мне претило. В этом я видела какое-то неуважение к себе и собеседнику. Нет, это было не снобство, просто часто попадалась категория людей, которая вызывала безразличие или отвращение, поэтому, чтобы не выдавать своих чувств и эмоций, я всегда старалась держаться с окружающими на расстоянии вытянутой руки.
— Если вам так удобней, хорошо, можно Тина и на ты. Я вас слушаю, Ирина Алексеевна.
— Дорогая, как ты относишься к «лучшим друзьям женщин». Я, думаю, ты понимаешь о чем я? — Ирина Алексеевна закатила глаза.
— Интересно, кто же у нас лучшие друзья женщин? Мужики что ли? Сразу могу огорчить, я замужем и выгул с загулом мне не нужен.
— Глупенькая, я о камушках. У тебя такая нежная шейка! На ней замечательно будет смотреться ниточка с изумрудами, они великолепно подойдут к твоим глазкам. Как ты смотришь на такой комплектик? — из недр стола вынырнула красная коробочка. — Смотри какая прелесть!
На красном бархате горели зелеными глазами крупные изумруды, тонкая огранка из золота была явно ручной работы. Я залюбовалась колье и колечком с необычным узором.
— Ну, как? Правда, впечатляет? У нас мало времени, поэтому я не буду ходить вокруг да около. Хочешь, этот набор будет твоим? От тебя, детка, потребуется маленькая, совсем малюсенькая услуга. Ты завтра пойдешь к нашему боссу и скажешь, что вы по каким-то причинам, причину придумаешь сама, отказываетесь с нами подписывать договор. И этот комплект я сразу же тебе отдам. Ну как? — она поставила чашку с кофе на стол.
— Ирина Алексеевна, я девочка большая, поэтому во взрослые игры с тетями и дядями не играю. А драгоценностей у меня своих хватает. Красиво, но, извините, не надо. Мы уж как-нибудь в джинсиках и без изумрудов.
— Детка, ты умница, я тебя просто проверяла. У нас солидная фирма, занимаемся мы, как ты поняла, драгоценными камнями и золотом, поэтому с кем попало работать не хочется. — злые глаза моей визави просверлили меня насквозь.
— Спасибо за приятное времяпровождение, на этом разрешите откланяться.
Я схватила сумочку и быстро пошла к двери, за спиной раздалось тихое шипение:
— Ну подожди, я вспомню, где видела твою хорошенькую мордашку. Просить комплектик будешь, на коленях ползать, — я обернулась, — Вы что-то сказали?
— Нет, Фатинья Владимировна, до свидания.
***
Из фирмы я вылетела, как ошпаренная. Так вляпаться могла только я.
— Ну, почему всегда все тридцать три несчастья сыплются на мою несчастную голову? Надо же, мне никогда не предлагали взятку, да еще в таких размерах. А камешки, действительно, натуральные и стоимость набора зашкаливает где-то за шестизначную цифру. Интересно, почему эта дама так не хочет, чтобы мы с ними заключали договор. Наши мальчишки поставят защиту и ее навряд ли кто-то взломает. А, может быть, она меня проверяла? Клюну, не клюну? — мысли путались и крутились в голове. Навстречу вышагивали два плюгавеньких мужичка.
— Красавица, проводить? — один из мужиков ощерился в улыбке.
— Да не трогай ты ее. Посмотри, как у нее глаза горят. Явно, тараканы в голове что-то празднуют, — мужики заржали и прошли мимо.
Глава 7.
Иваныч позвонил вечером:
— Фатька, ты как? Договор заключила? Не слышу бодрого рапорта, — я молчала, слезы градом катились из глаз. — Ты что, ревешь? — Санька засопел в трубку. — Быстро говори, что случилось?
— Сань, мы с этим договором вляпались по самое «не хочу». Мне сегодня предлагали взятку.
— Быстро, четко и ясно. Ты куда снова влезла? Какую взятку? Да не реви ты. — Иваныч начал злиться, а я не могла остановить рыданий, напряжение последних часов вылилось в поток слез.
— Санечка, она, она... Она сказала, чтобы я отказалась от договора и не нужна никакая защита, пусть все остается так, как есть, а мне за это изумруды... Настоящие... Они мне не нужны! А потом два мужика, они с тараканами... И я боюсь...
— Так, я отключаюсь, через час позвоню. Все остается в силе. Не вздумай бояться. Кто бы это ни был, они не знают с кем связались. Все, успокоилась! Жди звонка.
***
Солнечный луч заскользил по щеке. Он назойливо пробивался, сквозь небольшую щель между шторами. Часы показывали семь утра.
— Блин, проспала. Нинуля, Нин, ты дома? — на столе стоял огромный букет ромашек. Из комнаты выглянула заспаная Нина:
— Привет, ты чего так рано?
— Мне на фирму, Санька сказал договор доделать. Черт, он же должен был позвонить, а я ничего не слышала. Нин, мне вчера не звонили?
— Звонил твой начальник, сказал, чтобы ты не волновалась, сегодня должен приехать босс. — Нина поставила на стол чашки. — Тебе кофе?
— Нет, я не хочу ничего. Какой босс? Или он о себе так — «мы Николай второй». Слушай, а ромашки откуда? Чудо какое! — я, как кошка, потерлась о белоснежные головки цветов.
— Поздно вечером принесли, мальчишка какой-то, спросил тебя, я сказала, что ты спишь. Он сунул букет, сказал, дяденька на большой машине, просил передать. Я выглянула в окно во дворе никого постороннего не было.
Щелчок тостера вывел меня из задумчивости.
— Фатька, колись, когда кавалера успела завести? Скромница, все кричишь: «Ах, муж! Ах, по сторонам головой не кручу!», - она налила кофе и поставила на стол тарелку с поджаренным хлебом. — Сегодня суббота, для тех кто не помнит — напоминаю. Ладно, рассказывай откуда ромашки?
— Ты знаешь, я сама не знаю кто их дарит. Это уже второй букет за последних две недели. Дома кто-то передал с посыльным. Представляешь, сто одна штука. Мой благоверный, когда увидел, на коврик свалился. Теперь здесь. Самое смешное, о моей любви к ромашкам знают всего несколько человек, но все они или далеко, или давно исчезли с горизонта. Налей и мне кофе. — Нинулька плеснула в чашку ароматного напитка.
— А, может быть, это муж?
— Ты пошутила? Мы с ним разругались. Не знаю. Мистика.
Трель звонка прервала нашу беседу. Я кинулась к трубке. В ней раздалось какое-то шипение, а потом понеслись звуки траурного марша и чей-то насмешливый голос пробасил:
— Ну, что, детка, ты все поняла? Уезжаешь с неподписанным договором. Чем быстрее, тем лучше. Мы шутить не любим.
— Вы кто? — вопрос повис в воздухе, трубка хрюкнула и запищала противными короткими гудками.
— Тина, Тиночка, что с тобой? Сядь, на тебе лица нет, — Нина стрелой метнулась к шкафчику. — Выпей, — она сунула мне чашку с вонючей жидкостью.
— Нинуль, мне вчера предлагали очень большую взятку, сегодня звонок с траурным маршем, я не знаю, кому перешла дорогу, но милая дама по имени Ирина Алексеевна вчера прочирикала в спину, что вспомнит мою симпатичную мордашку, а потом я приползу к ней на коленях. Слушай, какой-то бред и эти цветы. Я уже ничего не понимаю.
Слезы брызнули из глаз. Нина гладила меня по плечу и успокаивала.
Перед глазами появилось бабушкино изображение, она укоризненно качала головой и грозила своим тонким, длинным пальцем.
Стоп, а собственно, чего я реву? Какие-то придурки решили пошутить, я все воспринимаю всерьез, сегодня приедет Иванович или какой-то мистический босс. А почему бы не разобраться самой в сложившейся ситуации. Для начала успокоиться и привести себя в порядок.
Макияж лег ровным слоем, расческа взбила рыжую копну, из чемодана на свет появилось платье, которое меня так очаровало.
Нинка заглянула в комнату:
— Ох, и ни фига себе! Ты куда собралась? Суббота же.
— А кто сказал, что алмазные концерны по субботам отдыхают? Как я выгляжу? — я юлой крутанулась перед Нинкиным носом. — Все, улетела, люблю, целую, жди. — И я вылетела из квартиры.
***
«Алмафат» сверкал своими огромными окнами. Клерки, несмотря на субботний день, сновали туда-сюда. Дежурный на входе лениво глянул в мою сторону и ничего не сказал. Несколько человек топтались у лифта, он явно где-то застрял, цифры на табло прыгали с цифры 15 на 18 и назад. Кто-то начал ругаться, кто-то плюнул и пошел по лестнице пешком. Я стояла и усердно ждала, когда кабина опустится вниз. Тащиться на 18 этаж не было никакого желания, да и вид презентабельной дамы на высоченных каблуках, не позволял, как козе, скакать по лестнице.
Наконец лифт бесшумно спустился и распахнул свои двери. Я почувствовала, как кто-то сзади с силой толкнул меня, и я со всего размаху влетела в кабину. Дверь захлопнулась. Лифт медленно пополз вверх. В зеркале отразилась мужская фигура в комбинезоне и кепке, надвинутой на глаза, с надписью «Мослифтремонт». Мужик схватил меня за руки и прошипел:
— Куколка, тебе было сказано — убирайся! Ты понимаешь русский язык или нет? Куда прешься? Не хочешь по-хорошему, — и он одной рукой достал из кармана шприц.
Ох, не злите женщин!
Шок прошел, я начала визжать и выкручиваться. Мужик, не ожидавший такой реакции, на минуту растерялся. Этого было достаточно. Моя нога, честное слово, я никогда в жизни не дралась, взлетела куда-то вверх и угодила острой шпилькой ему в бок. Он завопил от боли и выронил шприц. Иголка отлетела в сторону, и теперь ее надо было искать в немаленькой кабине лифта. Сумочка, (замечательно иметь с собой не крошечный ридикюль, а такую объемную торбу, куда при желании можно впихнуть и буханку хлеба, и пачку соли, а к ним еще прихватить пару килограмм картошки) пропеллером закрутилась в моей руке и начала наносить удары по всем окружающим предметам. Дождь из осколков зеркал присыпал моего визави, который корчился от боли, но все еще пытался меня схватить и удержать. Я вопила, орала, крутилась по кабине и со всей дури колотила мужика сумкой.
Лифт остановился, как я вылетела из него и пронеслась по коридору, я просто не помнила. Шум воды привел меня в сознание. Я с удивлением оглянулась. Зеркало во всю стену, куча умывальников и закрытые двери кабинок. Как я сюда попала? Я задом попятилась к двери и осторожно глянула на табличку. Узкие плечи и широкий зад дамы, подействовали на меня успокоительно. Можно было расслабиться и посчитать потери. Из зеркала на меня смотрела взъерошенная дама, волосы торчали в разные стороны, тушь потекла, помада размазалась. Лицо напоминало боевую маску вождя племени Мумбо-Юмбо. Нежный букет из фиалок отлетел, и местонахождение его было неизвестно, но самое главное, я ощущала отвратительный дискомфорт, глаза медленно начали осматривать фигуру с головы до ног... И, о, ужас! Я с удивлением увидела, что у меня одна нога стала короче другой на целых 10 сантиметров. Когда до меня дошло, что мои новые туфли на шпильках остались без каблука, вопль досады и гнева вылетел из размалеванного рта:
— ... Погодите, голубчики. Платья и туфель я вам не прощу.
***
Надо было срочно спасать положение. Второй каблук полетел в урну. Волосы после небольших манипуляций пришли в нормальное состояние, краска с лица исчезла под теплыми потоками воды. Вот только платье зияло прорехой на уровне бедра. Из недр моей необъятной сумки был извлечен шарф ядовито-розового цвета и при помощи булавки водружен на дырку. Получилось весьма оригинально. Нацепив на нос черные очки, я с опаской выглянула из-за двери, путь был свободен. Ступеньки мелькали под ногами, на какой этаж меня занес лифт я не имела понятия, снова им воспользоваться смелости просто не хватило.
***
Ошиблась моя бабуля, когда пророчила мне карьеру ведьмы. Ведьма нашла бы выход из любой ситуации. Или не нашла бы туда вход.
Продолжение следует.