«Кто боится Вирджинию Вульф?» <у них>
========================================
«Кто боится Вирджинию Вульф?» – так называется художественный фильм режиссёра Майка Николса с Элизабет Тейлор и Ричардом Бартоном в главной роли (1966 г.) В те годы он произвёл настоящий фурор у зрителей и критиков, а также совершил настоящий переворот в американском кинематографе, где до этих пор героям фильма было не принято «выносить сор из избы». Сюжет же фильма Николса, по сути, строится как раз на этой табуированной проблематике: он как бы во всеуслышание заявил то, о чем раньше было принято только шептаться. Точнее – показал, «разыграл в лицах», а сказал (написал) автор – Эдвард Олби – чья пьеса легла в основу одноименной экранизации.
Сюжет (из «Википедии»)
---------------------------------------------------
«Два часа ночи в Новой Англии. Джордж – подавленный профессор истории, женатый на Марте, распутнице, чей отец является ректором колледжа, где преподает Джордж. После двадцати лет брака их союз постоянно скачет от любви к ненависти. Марта любит сравнивать своего слабого супруга со своим сильным отцом (он на экране не появляется), зная, что это злит её мужа.
Накануне вечером они отправились на вечеринку факультета, где познакомились с молодыми сотрудниками Ником и Хани. Ник, преподаватель биологии, считает себя сердцеедом, а Хани, по определению Марты, серая мышка. Супружеская пара постарше (по рекомендации ректора колледжа, отца Марты) приглашает вторую зайти в их комфортабельный дом и выпить по рюмочке на прощанье. Всю ночь напролёт они выпивают, танцуют и играют в психологические «игры».
Марта, с целью вызвать ревность своего мужа, заигрывает с Ником, но Джордж, чтобы досадить ей, никоим образом не пытается этому помешать. Хани тошнит, а Ник напивается все сильнее и доверительно сообщает Джорджу, что Хани обманом (обыграла ложную беременность, скрывая аборт – личное нежелание иметь детей) женила его на себе, заявив, что беременна. Разговоры, беседы и споры приобретают всё более и более интенсивный характер.
Шокирующие откровения, душераздирающие обвинения, смутные подозрения превращают вечеринку в психологический кошмар, после которого жизнь персонажей уже не может оставаться такой, как прежде. Ночь сменяется ранним утром. Ник и Хани отправляются домой, а Джордж задаёт Марте ключевой вопрос: «Кто боится Вирджинии Вулф?», на что та отвечает: «Я, Джордж, я».
«Кто боится Вирджинию Вульф?» <у нас>
=======================================
…. Одноименный теле-спектакль был поставлен в театре «Современник» в 1992 году Валерием Фокиным и Романом Балаяном, а перевод и сценарий спектакля был подготовлен В. Вульфом. Главные роли Марты и Джорджа исполняли – Галина Волчек и Валентин Гафт. Говорят, ещё в 60-е этот спектакль хотел поставить О. Ефремов (с той же Волчек в главной роли), но, как это часто бывало в нашей стране с чем-то интересным и новаторским,– постановку ему запретили. Однако…. не прошло и четверти века, и Волчек-таки сыграла Марту! (Правда, к тому времени она уже и сама лет 20 как успешно возглавляла, после добровольного ухода О.Н. Ефремова, знаменитый своими постановками «Современник». Мда). Но зато теперь уже точно – с в о ю…
Я смотрела телепостановку в те же «весёлые» 90-ые. Но в моём случае было так: фильма Николса не видела, пьесу Олби не читала, но кое-что знала о печальной судьбе Вирджинии Вульф и даже читала некоторые её «революционные» (с точки зрения литературы) произведения. Прочитав заголовок пьесы, большинство зрителей (вроде меня) ожидали увидеть спектакль каким-то образом связанный с биографией или творчеством знаменитой английской писательницы, однако она к данному «представлению» никакого отношения не имеет. (Если, разумеется, не считать блестящих попыток автора(ов), запечатлеть, «по новаторским следам» знаменитой писательницы, импровизаторские «потоки сознания» здесь и сейчас (крупицы-мгновения чего-то бесценно-важного, спонтанного в человеческой личности). Даже автор пьесы американец, а не англичанин. В то же время зрители, совершенно не догадываясь, что автор уже с заголовка пьесы приглашает их принять участие в своеобразной «игре», как и я, попались, в расставленный силок: как оказалось, в название драмы была вынесена переиначенная шутливая строчка, типа «Нам не страшен серый волк!», распеваемая беспечными сказочными поросятами. Согласитесь, например, русскому человеку, не владеющему английским языком как родным, вряд ли бы удалось разгадать этот ребус самому.
Тем не менее, с виду весёлый, игривый, безобидный заголовок оказывается неким ключиком, открывающим зрителям дверку в чужую, вовсе невеселую жизнь. Точнее, зрителям предлагается «подсмотреть» то, что люди обычно стараются скрывать от других, и за закрытыми дверями, в частности.
«Никому нельзя верить» (с)
====================================
«Так начинаются турниры, где любители-полупрофессионалы встречаются с профессиональными игроками».
(Э.Бёрн, кн.2: «Люди, которые играют в игры»)
Марта и Джордж, 20 лет живущие в законном браке в уютном, с виду, коттедже на территории престижного колледжа (он – профессор (или доцент?), преподаватель истории, она – его жена и дочь ректора этого колледжа). Вероятно, оба желали чего-то лучшего, лелеяли надежды, которые должны были помочь этим мечтам сбыться, но – не сбылось. И теперь они не находят ничего лучшего, как обвинять в крушении этих надежд друг друга. Но вместо обычной перепалки супруги придумали нечто, более интеллектуальное: их жизнь – это сплошная «закодированная» игра-ругонь. В итоге, несмотря на то, что оба находятся в самом расцвете жизни (по человеческим представлениям), супруги жертвуют этими бесценными годами на то, чтобы длить свою бесконечную игру-импровизацию. Они уже давно «заигрались», но, похоже, именно эти «ненастоящие» игры, – как это не парадоксально – дают им ощущение «настоящей» жизни, отчего обоим уже так трудно от них отказаться (как от наркотика или алкоголя, к которому также пристрастилась Марта). Поэтому, когда с вечеринки, немного «навеселе» (ректор специально распорядился устраивать подобные мероприятия, чтобы сотрудники могли пообщаться и получше познакомиться друг с другом) к ним в гости попадает (по их же приглашению) молодая пара – Ник и Хани, недавно приехавшая в колледж, – Марта и Джордж не раздумывая, превращают их в участников (соучастников) и зрителей своих очередных жестоких психологических «игр», в которых они-то, конечно, настоящие «асы»…
…………………………………………………………….
Если говорить о просмотренном – дело не в только в том, что это две разных постановки, два разных исполнения ролей одного и того же произведения (очевидно: разные актёры, разные режиссёры-постановщики, разные страны и т.д.). Главное даже не в том, что тридцать лет разделяют сравниваемые постановки произведения (с этим тоже, худо-бедно, можно справиться), а в том, что между ними лежит иная пропасть – разный перевод и разный, что тоже очень важно, режиссёрский взгляд, режиссёрский подход (не говоря уже о возможностях актёров).
Актёрам Николса в этом случае, на мой взгляд, было значительно проще: им не требовался перевод текста, а, всего лишь, нужно было показать (под руководством режиссера, разумеется), на что они способны. А Элизабет Тейлор и Ричарду Бартону (на тот момент, к тому же, действительно состоящими в браке), безусловно, было что показать…
Кстати, режиссеру Майклу Николсу (начинавшему как комик и певец с выступлений в ресторанах и кабаре и дебютировавшему в 1963 году на Бродвее в качестве режиссёра) – одному из немногих, кто может похвастаться, что обладает всеми главными наградами индустрии развлечений, – взявшемуся в далекие 60-е за данную экранизацию будучи, всего лишь начинающим режиссером, – как отмечают критики, – так больше никогда и не получится «повторить» подобного накала «психологизма» в своих дальнейших, пусть и получавших престижные награды, работах. Так что, в некотором смысле, – в 66-ом году, выход фильма был воистину его «звездным» часом, длившимся целых 2 часа 11 минут!)
«Лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать...»
=========================================================
… Можно составить себе представление об обсуждаемом – по Википедии, а можно самому посмотреть фильм и заручиться на этот счёт своим собственным мнением. Дело, как говорится, хозяйское.
Скажу о себе, о своём восприятии. Как уже писала выше, спектакль «Современника», по иронии судьбы, я посмотрела значительно раньше фильма, снятого почти тридцать лет назад. И, честно говоря, кроме того, что хозяева (главные герои пьесы) откровенно издеваются над своими молодыми доверчивыми гостями, а те эти издевательства почему-то терпят (то ли от смущения, деликатности или чтобы не портить отношения с «руководством колледжа» (всё же Марта – дочь ректора) – ничего я тогда толком из спектакля не уяснила. Для понимания мне не хватало личного жизненного опыта (но об этом несколько строк я скажу чуть позже). Зато позднее, после повторного просмотра, именно в диалоге Джоржа (в исполнении В. Гафта) и Ника (в исполнении А-ра Кахуна) я услышала как довольно цинично и откровенно звучат истинные мотивы молодого человека, поступившего на службу в колледж преподавателем биологии, о чем в «аналогичном» диалоге Бартона с Сигалом говорится не так откровенно. (Ну, возможно, тогдашнее американское общество не поощряло говорить о таком, даже встельку пьяным героям). В реальной жизни делали – да, но «по-тихому»: не говоря об этом с экранов кино и телевидения даже устами отрицательных героев! (Отсюда, кстати, такой успех у соответствующих скандальных газетных материалов, «приправленных» пикантными компрометирующими фото). А также, о чем я уже сетовала, – неточный перевод первоисточника (что, конечно, касается фильма; и ещё одно, на мой взгляд, уместное добавление: «намеренно» это делалось или нет). Тогда ситуация приобретает иной подтекст: пьяные откровения о том, какими способами Ник собирается продвигаться по карьерной лестнице были не угодны нашему «большому брату» и, соответственно, переводились более расплывчато? (Из чего, кстати, складывалось ложное представление о «племени младом и незнакомом». То есть, о молодых гостях. А именно: что молодая семейная пара, чуть ли не невинные овечки для заклания. Но, при другом переводе пьесы, – вышедшей в 92-ом году отечественной постановке, – оказывается, что это не так)…. Да ещё Марта плачет о потерянном «сыне» и о том, что «ей – страшно…». Получается, что сочувствовать здесь надо не молодым людям, а ей и её несчастному, 20 лет живущему в настоящем аду (и в то тоже время, привыкшему к такому положению вещей), мужу?! Мда. Как бы сказали психологи: налицо – созависимые отношения (как минимум, не касаясь массы остальных проблем).
И всё-таки, почему гости, как загипнотизированные, не уходят даже после того, когда оказывается, что их брак – висит на волоске? (мало того, что Ник выбалтывает интимные тайны их брака, так ещё Марта и Ник умудряются вступить в доме, где находятся супруги обоих) в интимные отношения. То есть, их продолжают всё больше унижать, а они всё остаются и остаются, вместо того чтобы… Ну, не хлопнуть дверью (всё-таки в гостях у дочери ректора Колледжа! – им это, по меньшей мере, не выгодно) – ну, тогда, хотя бы, распрощаться, что ли, по-быстрому, и под любым предлогом удалиться (всё равно ведь все пьяны до такой степени, что торжественная извинительная речь тут ни к чему). Но они… не уходят (!). Возможно, потому, что только здесь, этой ночью, они впервые осознали, наконец, что представляют их собственные «безобидные» уловки и личные тайны: на которые – дунь, и всё рассыплется, как соломенный домик одного из сказочных поросят. С виду фасад их дома/брака (фасад обычно рассчитан на тех, кто находится вне, т.е. снаружи) – выглядит привлекательным и прочным. Например, напыщенность речей одного из супругов (Ника, главы дома), особенно вначале, рассчитана на то, чтобы убедить собеседников в его практичности, современности и здравомыслии. Ник – уверенный в себе молодой мужчина, точно знающий свои цели. И таким он хочет всем казаться (и в глазах жены, в первую очередь)… Но беда в том, – и это обнаруживается после нескольких «игр» с гостеприимными хозяевами Мартой и Джорджем, – что основание своей счастливой жизни (дома) молодые люди строят на весьма непрочном фундаменте – лжи. А ведь до этой ночи, они были наверняка уверенны в своей «безопасности».
В общем, понятно, почему я в первый свой просмотр спектакля мало, что поняла из «взрослой» пьесы. Должно было пройти энное количество лет, и пьеса заставила не просто смотреть, а думать, задевая за живое. Не по возрасту затянувшийся период собственной наивности, называемый моими друзьями «романтичным взглядом на мир» (друзья, они потому и друзья, что, наверное, считали, что если они раньше откроют то, чего я, почему-то, в упор не вижу, ранят – или обидят меня). Но это бережное отношение, в итоге, сыграло со мной злую шутку. Хочешь участвовать в реальности, а не в придуманном мире (в собственной голове), то с большинством «розовых» иллюзий придётся распрощаться. Например. Да, люди выходят замуж (женятся) не только по любви или «нечаянной» беременности, но ещё и из откровенно корыстных целей (подставьте сами, что сочтёте такой целью,– вы-то уж точно и давно «взрослые», т.е. многое в этой жизни понимаете, правда?) Ах, прощайте «Алые паруса» и т.п. мои прелестные и романтичные сказки. Детство, увы, прошло. А в «этой» (взрослой) жизни – вопросы этики, любви, добра, доверия и т.д. принято рассматривать «по касательной», то бишь, насколько оно (какому-то конкретному человеку) – нужно (читай: выгодно). Вот какой, увы, оказалась эта долгожданная «взрослая жизнь» (по преимуществу). Иными словами, инициация взросления требовала чтобы этика и прочие душевные ценности – остались… по ту же сторону, что и, вызывавшая (ко мне ли, или таким, как я «бедолагам») вовсе не доброе чувство, а – снисходительное сочувствие) романтика. А «настоящая» жизнь, как выяснилось в тот же период, строится по иным, отнюдь не сказочным законам, хотя истинного лица, а не маски, здесь вам вряд ли когда-то удастся увидеть. Люди её в этой жизни не снимают даже… во сне.
«Живи –играй!», – и кто бы мог подумать, что этот девиз, в буквальном смысле слова, не только прочно укоренится на нашей суровой почве, в общем-то (у нас тут и своих «игр» хватало…), но станет размножаться со скоростью сорняка-вируса, да ещё обильно плодоносить, как лабораторный мутант Мичурина-Вавилова.
Кто не помнить знаменитой фразы Л.Н. Толстого, о том, что: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, но каждая несчастливая семья несчастлива по-своему»? Со Львом Николаевичем можно спорить и не соглашаться, приводить в качестве доводов разные, и по- разному, счастливые семьи. Но Великий Лев был, всё-таки, прав. Вряд ли кому-то удавалось прожить Жизнь абсолютно счастливо: без потерь, тревог, лишений, обид, предательств… Если же рассматривать такой сложный механизм, как семья (пусть и из двух человек), то здесь прожить одинаково несчастливо, почему-то, действительно сложно. Счастливы все одинаково – счастьем. А вот несчастливы все до такой степени разнообразно – описать невозможно! …. (Или только кажется так… несчастным-то?..).
А ещё важно знать на будущее, что (ну, чтобы хоть когда-нибудь быть счастливым):
1) У каждого (!), а особенно взрослого человека есть «свой» («свои») «скелеты в шкафу». И наступит день (рано или поздно), когда тайное станет явным: шкаф откроется, скелеты посыплются и…. пережить такое, и продолжать совместную жизнь, какой она была раньше – уже не получится. Если вообще получится сохранить после такого «открытия» прежние близкие отношения или брак. (Делайте выводы).
2): Увы, мне уже «ко времени моего второго просмотра» были знакомы такие «любители» (и даже семейные люди с детьми!), которые были вовсе не прочь поиграть «на публику». Иногда это больше требовалось одному из партнёров. Однако не припомню ни разу, когда бы второй партнёр в самый «разгар» одёрнул не в меру разыгравшегося (типа: «Милый (милая», у нас гости….). Наоборот, партнёр всячески подыгрывал в этом неприглядном, вообще-то, действе (несмотря на то, что к тому времени люди ещё не были знакомы по 20 лет!!!).Конечно, во всех этих семьях, нуждавшихся в присутствии «зрителей» при изложении собственных или вымышленных историй (с большей или меньшей порцией откровенного вранья), встречались типы людей с отличными видами сущностной мотивации. Такие как: а) любители немного «приврать» (для смеха, эдакие семейные клоуны и т.п.); б) любители врать по крупному (т.е. не столько разыгрывать присутствующих, сколько намеренно вводить их в заблуждение, получая от этого, вероятно, какие-то свои, слишком притягательные «бонусы», почему и сдерживаться от подобных игр им «не хотелось и не моглось») и т. д.
Кто же тридцать лет назад мог предположить, что придумать себе новую виртуальную «жизнь» намного проще, чем… докопаться до истинной идентичности? Хотя не найти её, а тем более –потерять! – истинная трагедия для любого человека. Сегодня, это одна из главных, худо-бедно осознаваемых самим современным человеком, проблем. Более того. Специалисты из различных сфер «человековеденья», видя разрушительные последствия наличия этой проблемы, буквально забили тревогу, – надеясь удержать людей от последнего шага, после которого, действительно, помочь будет или сложно или нельзя.
Несмотря на то, что несчастная (каковой она себя считает) Марта придумала себе «вымышленного сына» и Джордж её в этой игре-сумасшествии поддерживает, потому что – и это невозможно не увидеть – женился он (по крайней мере, на Марте-Тейлор) не ради карьеры, денег и т.д., а потому что влюбился и до сих пор, даже такую, любит. Да, любит и ревнует эту спивающуюся, полусумасшедшую, капризную и взбалмошную, доходящую до ярости и путающуюся с другими мужчинами, женщину. Это может показаться удивительным, но ведь и за всей этой яростью, агрессией, безмерного употребления алкоголя (когда она, вероятно, и находит с кем ей изменить назло Джорджу), – по-настоящему она любит только его одного. Агрессия и измены – это её месть за желанную, но не сыгранную в реальной жизни роль матери. (В постановках так и не говорится, что тому виной?!) Ведь это мог быть элементарный эгоизм Джорджа – быть единственным у своей любимой, можно предположить, если Марта так точно называет его день, месяц и год рождения, что это был «неудачный аборт» (всё-таки 60-ые годы…). Да, мало ли что...
Ещё одно существенное, на мой взгляд, «разночтение»: в дублированном фильме «сынишке» скинули пяток лет: и Марта и Джордж заявляют, что ему «завтра исполнится «16», тогда как когда в пьесе написано – 21 (!?) (что и играют артисты «Современника»). Любопытно, что в США в разных штатах возраст совершеннолетия – разный: например, в штатах Нью-Йорк и Миссисипи, как раз - 21 год. Является ли цифра 21 указанием на этот факт? Или это произвол режиссера (переводчика) фильма? – т.к. «смерть» мальчика-подростка и взрослого юноши – будут по разному переживаться… зрителями? (Если это так, то, кстати, это тоже одна из «жестоких игр» со зрительской аудиторией, которые нередко позволяют себе режиссеры, оправдывая такой «психологический прессинг», психологическую жестокость (жертву) – «во имя искусства!»).
Игры без правил
================
В фильме (по крайней мере, я смотрела с таким переводом) как-то не очень внятно звучит тема «игры». Зато в «Современнике» В. Гафт объявляет очередную «игру», словно вносит на подносе очередное блюдо. (Но и здесь, по сравнению с авторской пьесой, режут слух неточности перевода). А смысл в том, что вместо скучной светской беседы хозяева, вроде бы, предлагают гостям развлечься какими-то их излюбленными «играми». Хозяева честно объявляют их названия. Названия, надо заметить, довольно странные. Тем не менее, гости на них охотно соглашаются (или так доверяют хозяевам или потому что сильно пьяны?..) – потому что ведь сами правила «игр» не оговариваются, как, впрочем, ничего не говорится и о том, что в любой момент «игрок» может покинуть «игровое поле», то есть «выйти из игры» (на то она, в конце-концов, и игра, а не принудиловка и пр.). В спектакле (в его телевизионной версии), сигналом к сменам «игр» служит известный с детства наигрыш (без слов!) из песенки весёлых трех поросят, когда они, укрывшись от хищника, напевают свою песенку: «Нам не страшен серый волк, серый волк, страшный волк!....»). Но (как я уже сказала) о том, чтобы выйти из «их игры» тоже ничего не говорится. Иными словами, гостям навязывают участие в психологических «играх без правил», результатами которых потом все и «наслаждаются»: и гостеприимные велеречивые хозяева, и смущенные, ошарашенные таким натиском и не признающих никаких мер приличия хозяев, гости, и… зрители, сидящие в кино или театральном зале, у экрана телевизора или монитора компьютера. Все вынуждены (как бы) наблюдать за тем, как проводит досуг (один из миллионов возможных вариантов таких «досугов») «счастливая, респектабельная, богатая, проживающая в законном браке 20 лет (!) семья». Наблюдая, словно в шоу «За стеклом», изнаночную сторону одной из таких жизней. «Во всей красе» эта сторона, вряд ли, известна имеющимся у них во множестве «пресмыкающихся» друзей-знакомых (всё же папа Марты – ректор!) и прочих завистников, потому что «образцовая семья» показывает им только то, что можно увидеть на праздничных вечеринках (или… невозможно скрыть, как, например, похождения Марты).
«Не продается вдохновенье, /Но можно рукопись продать».
=========================================================
Какой русский не знает автора этих строк? Имя гениального поэта и прозаика до того известно, что стало нарицательным. Например. Вот мы звоним в дверь к приятелям, а они спрашивают (что вполне нормально, чем распахивать дверь неизвестно кому): «Кто там?» А мы, шутя, отвечаем им: «Кто-то, кто-то – Пушкин!», - и смеющиеся приятели впускают нас к себе в дом. И Пушкин на нас (уверенны мы) за такую шутку не в обиде. Народная любовь – это не всемирно признанная литературная слава, а вообще – дело мудрёное: могут памятник соорудить из бронзы, на постаменте, во весь рост и даже выше, а площадь, вокруг располагающуюся, – Пушкинской назвать; а могут на скамейку посадить – из неизвестного металла, в неизвестном китайском городе: в задумчивой позе и вместо книжного фолианта в раскрытые ладони трепетного зайчика вложить…
С Верджинией Вульф произошла та же «петрушка». Реально жившая когда-то писательница тихо, но планомерно сходила с ума, слышала «голоса» и т.д., и в итоге, измученная психическим недугом женщина, чтобы не быть обузой любимому мужу, решила добровольно покончить с собой. Прямо скажем, ничего смешного, а страшно и трагично.
Но кому-то показалось забавным вставить имя известной английской писательницы в шуточную песенку на мотив «трех поросят» и «пугать», похожей на божий одуванчик женщиной, своих друзей. Воистину: непонятный всему миру «английский юмор». Можно добавить и тот факт, что и сам феномен «известности», тоже явление весьма загадочное…
…. Для Вирджинии Вульф, да и для персонажей пьесы Олби, мы живём в фантастическом XXI веке. Каково оно, жить в век информационных технологий и технического прогресса? Да, знаете ли, во многом, всё также. Ведь это в технике возможны революционные прорывы, а что касается человеческой психо-физики – нужны века, чтобы произошли какие-то экстраординарные изменения. Эволюция спешить не любит. Хотя... (отвлекаясь от темы), попади в те же «неприятности» Пушкин и Вульф в наши дни, – им бы была оказана соответствующая медицинская помощь (однозначно, что оба случая – рана, полученная поэтом на дуэли и «голоса» измучившие писательницу имели бы, как говорят медики «положительный прогноз») и, кто знает, чтобы ещё вышло из-под пера этих уникальных личностей?...
А вот взгляд на персонажей камерной пьесы Олби, практически наших современников, из дня сегодняшнего – не столь оптимистичен. Почему? Потому что, люди (как и персонажи пьесы) до сих пор не научились понимать себя и себе подобных, а потому по-прежнему или несчастливы сами, или делают несчастными других. Точно также не брезгуют вариантами продвижения по карьерной лестнице (что было выболтано пьяным Ником); точно также будут хотеть любви и защищенности, страдать от одиночества, обманывать, изменять, и всё лишь за тем, что сами боятся оказаться обманутыми, «использованными» кем-то, брошенными…
Информационные технологии и прогресс, ворвавшийся в нашу жизнь в конце XX века, принёс действительно фантастические возможности. Но, увы, взамен за этот прорыв… человечество стало ещё больше пить, употреблять наркотики, а теперь ещё и массово уходит в виртуальный мир, который даёт человеку практически всё – и без алкоголя и наркотиков. Например, человек может, наконец-то, избавиться от своей надоевшей идентичности и далее менять свои личины, «как перчатки».
Самое привлекательное в такой «жизни» – полная безответственность за свои слова (они же – поступки). Можно выдумать себе семью, можно прикинуться (если женат, или замужем) – абсолютно свободной особой и «крутить» своими виртуальными поклонниками, сколько влезет. «Забава» привлекательна ещё и тем, что люди ощущают реальные чувства от таких же пользователей сети Интернета, сидящих от них не только в другом районе или городе, но, даже на другом конце света! Почему? Фокус в том, что «виртуальная жизнь» (переписка он-лайн, форумы и т.п.) воспринимаются человеческой психикой (мозгом) как реальное общение!.. Искушенные пользователи сети в состоянии подобрать словесный ключик даже к телесным ощущениям собеседника. Любопытно, как часто здесь завязываются контакты и находятся «родственные души» (особенно, если у человека такие проблемы весьма актуальны в реальной жизни). Феномен виртуального общения возник так быстро, что ни психологи, ни социологи оказались не готовы, чтобы дать пользователям перечень необходимых «охраняющих их суверенитет» (а проще говоря, их душу, их «Я») от разного рода негативных воздействий.
Но, при чем тут пьеса, написанная 30 лет назад Эдвардом Олби? Да при том, что «игромания», затеянная Мартой и Джорджем (вероятно, на протяжении, чуть ли не всей их супружеской жизни) – как две капли воды схожа с тем, во «что» играют нынешние геймеры. Их жестокие психологические игры, суть нынешних миллионных игр-переписок, после которых: кто-то находит себе друга или подружку для необременительных, краткосрочных связей; кто-то со злым умыслом открывает подноготную, рассказанную ему коллегой на «фуршете»; кто-то интригует и даже разыгрывает «семейные» сцены и т.д. и т.п.
Никто не отрицает огромной пользы, возникшей с появлением Интернета. Но речь – о другом. О том, например, о чем пишут в своих книгах Дж. Асаджиоли, Э. Бёрн, К. Юнг и другие.
Мы живём в более стремительное, интересное, но и многое обесценивающее своей скоростью и верхоглядством, время. Это время ломки прежней культурной парадигмы, время «эпохи перемен», в которую китайцы не желали (желая добра) никому жить: старое сломано, нового ещё нет, и за что держаться не понятно. Но, самое печальное что и годами натренированные на собственном тренажере «перемен» главные герои пьесы «Кто боится Вирджинию Вульф?» – оказались бы, пожалуй, также беспомощны, как и весь, рушащийся, но делающий вид, что «всё идёт по плану», наш мир.
Реальность, правда жизни… Да мы уже давно живем не в реальности, а в представлении о ней, навязываемой (исходя из своих «личных соображений») социумом. И какая страна при этом имеется в виду сегодня уже неважно. Замечательно сказал в одной из своих работ А. Смелянский, имея в виду нашу родную (отечественную) действительность. Но с «виртуализацией» внутреннего и внешнего человеческого пространства, эта фраза, по-моему, подходит теперь буквально всем. А театральный критик, доктор искусствоведения сказал следующее: «…представления о «правде жизни» в социуме с годами усложнялись». Именно. Не понимание истинной жизни или хотя бы попыток понять, что есть настоящая жизнь (как оно, к примеру, было ещё в эпоху Возрождения), а – «представление» о правде жизни…
Жаль, в экранизации М. Николса и постановке театра «Современник» зрителям не предлагается «тренировочная игра»: «Вы – в Эпоху Перемен, с постоянно меняющимся представлением о правде жизни». А теперь, что? Страшно? Да, пожалуй, наши «стены» не готовы к такому сокрушительному натиску новой реальности…
Так, кто из нас «боится Вирджинию Вульф»? ..
ПС: Ну, а причем тут Лев Толстой с его супругой, и какое отношение они имеют ко всему тут понаписанному, я надеюсь, вы и сами поняли.
ПС2: Смотрите, сравнивайте, размышляйте над просмотренным самостоятельно. Пытаться думать самому – большое дело. Честное слово.
«Кто боится Вирджинию Вульф?»
===================================
Театр «Современник»
---------------------
Год выпуска: 1992 г.
Автор: Эдвард Олби
Перевод и сцен. редакция - В.Вульф.
Постановка - Валерий Фокин.
Жанр: драма.
В ролях:
---------------------
Марта - Галина Волчек,
Джордж - Валентин Гафт,
Ханни - Марина Неёлова,
Ник - Александр Кахун.
«Кто боится Вирджинию Вульф?»
==================================
худ. фильм
Жанр - драма;
Режиссёр: Майк Николс
Автор сценария: Эрнест Леман
Эдвард Олби (пьеса)
Оператор - Хаскелл Уэкслер
Композитор -Алекс Норт
страна- США
год - 1966
В ролях :
-------------------
Ричард Бёртон — Джордж
Элизабет Тейлор — Марта
Джордж Сигал — Ник
Сэнди Деннис — Хани