Начало здесь: http://www.proza.ru/2016/02/15/563
1.
Отношения отца с матерью в конец испортились, после того как она стала работать в торговле. Он почти ежедневно приходил с работы не трезвый, но никогда в этом не признавался. Отец во время войны служил в разведке, и у него была выработана привычка ничего не оставлять на том месте, где он бывал, которая очень сильно его подводила.
Мать всегда начинала на него орать, когда он приходил домой в таком состоянии, но бывалый разведчик всё отрицал. Тогда она запускала руку в его карман, и всегда в нём находила пробки от винных бутылок. Но отец всё равно автоматически продолжал туда их складывать.
Рядом с магазином, в котором работала мать, строили дом стройбатовцы, и ими командовал капитан, с которым она якобы изменяла отцу. Но мне уже давно надоели эти ежедневные разборки, да и на меня теперь родители не обращали никакого внимания. Чем я и пользовался, так – как был предоставлен сам себе и иногда даже стал выпивать.
Рядом с нашим домом, находилось общежитие от завода ЖБИ, в подвале которого репетировал не большой коллектив самодеятельности, который я начал с удовольствием посещать. Руководил им Паткин Николай Яковлевич, очень хороший баянист. Он в то время имел немецкий пятирядный баян «Вельдмастер», большая редкость по тем временам, (второй такой был у П.В. Лаврентьева в ДК з- да «Техстекло») которым в совершенстве владел. Одновременно я стал играть во вновь организованном джаз оркестре при заводе «Техстекло, продолжая обучаться игре на трубе в музыкальной школе.
Кое как, закончив восемь классов, и сдав экстерном, экзамены за пять классов в музыкальной школе, поступил заочно в музыкальное училище по классу духовых инструментов.
Когда мне исполнилось шестнадцать с половиной лет, отец, чтобы я не ел дармовой хлеб, устроил меня на работу на военный завод № 465, учеником радиомонтажника, на котором он работал военпредом. Там тоже был небольшой эстрадный ансамбль, который меня абсолютно не устраивал. Поэтому, проработав там некоторое время, я рассчитался и перешел на работу на завод «Техстекло» слесарем по КИП и А. Для отца это было большим ударом. Уйти с такого завода в жарищу и пыль – это мог совершить только безмозглый дурак. Возможно он был прав.
Как – то раз я явился с работы домой пораньше, и застал свою мать в постели с тем самым стройбатовским капитаном по фамилии Зараев. Меня это просто убило. И тут лёжа в постели с этим гадом, она мне говорит:
- Коля, я там тебе новую рубашечку купила.
После этого я её возненавидел на всю жизнь, но отцу ничего не сказал.
Месяца через два родители развелись, и разменяли квартиру. Отец сошелся с какой то женщиной и стал жить в коммуналке в одной комнате, а мы с младшим братом с матерью и её новым мужем в одной комнате, трёх комнатной квартиры, с подселением. Я практически дома не жил. Часто ночевал у друзей и подруг в общежитиях или на работе.
С большим удовольствием занимался музыкой. Как - то случилось так, что внезапно я разлюбил трубу, хотя достиг определённого исполнительского мастерства, и стал осваивать саксофон, чем мои педагоги были очень недовольны. Спустя некоторое время, начал играть довольно сносно, настолько, что меня пригласили в один ансамбль, который играл по «кабакам». За что впоследствии был отчислен из училища т.к. в то время это категорически запрещалось.
2.
Шел 1968 г.
В то время, я играл на саксофоне в Биг – Бенде (джаз оркестре) во Дворце культуры Саратовского Завода технического стекла.
Всего в коллективе нас было больше двадцати человек.
Художественный руководитель (ПВ) Павел Васильевич Лаврентьев – замечательный баянист, и обаятельнейший человек. Всегда весёлый, и постоянно находящийся под «мухой», что впрочем, ему ничуть не мешало мастерски заниматься своим делом.
Музыкальный руководитель Владимир Корчагин – пианист, выпускник Саратовской Консерватории. Всегда угрюмый и злой. Как говорят музыканты «смурной», его в коллективе очень сильно недолюбливали. Он постоянно на репетициях, делал какие - то заумные замечания, показывая этим, какой он классный музыкант, а мы и его мизинца не стоим.
Вокальный квартет, замечательно поющих девчат.
Остальные участники – молодёжь, в основном учащиеся и студенты Муз. училища, и Консерватории.
Коллектив организовывался довольно долго. Пока шло строительство Дворца Культуры, мы репетировали в подвале женского общежития, и частенько наших «лабухов», полупьяных, приходилось вытаскивать на репетицию из комнат "ихних" поклонниц.
Наконец настал торжественный день открытия ДК. Открывать его доверили нашему оркестру. Все были в приподнятом настроении. Дирижировал Корчагин. А надо сказать, что у него была привычка, при малейшей возможности грызть дирижёрскую палочку.
Очень хорошо исполнили первое произведение. Играли очень внимательно, лишь изредка бросая взгляд на дирижёра. Было очень хорошее световое сопровождение. После заключительных аккордов Корчагин повернулся к залу и начал церемонно раскланиваться. Сначала послышалось несколько хлопков благодарных слушателей, а потом вдруг воцарилась мёртвая тишина. Внезапно раздался оглушительный смех и рёв.
Мы обескураженно смотрели на своего дирижёра, и когда он повернулся к нам, от ужаса чуть не попадали с оркестровой подставки. Вся его харя, была сине - фиолетового цвета. Тогда ещё не было всяких ужастиков про зомби, но если сравнивать его рожу с ними, то это было очень похоже.
Оказалось, что кто – то из наших, «почитателей» его таланта, зная его привычку грызть дирижёрскую палочку, вставил в неё графит от химического карандаша. В зале было очень жарко, и Корчагин постоянно вытирал пот платком, размазывая краску по всему лицу.
Ещё три дня после концерта, он ходил закрывая лицо платком, а если вдруг нечаянно открывался, от него шарахались не только люди, но даже кошки и собаки.
Скандал был ужасный. Дело дошло даже до милиции. Но вычислить преступника так и не удалось. Через неделю Корчагин уволился, что впрочем, никого из наших ни чуть не расстроило.
Коллектив у нас был дружный, но я особенно сошёлся с Толиком трубачом, по кличке «Нос». Он был родом из села «Красный Яр», где я когда - то отдыхал у друзей, и смог его сагитировать переехать в Саратов. С трубачами всегда были проблемы.
Устроил его рабочим сцены, в нашем же Дворце культуры, где он благополучно и проживал. Я часто ночевал в ДК, и спал с ним на одном диване.
Однажды вечером приняв душ, мы сидели в раздевалке, и вдруг он говорит:
- Хочешь, сейчас у тебя вшу найду?
- Какую ещё на хрен вшу? - удивился я!
- Какую, какую - лобковую! Становись на лавку.
Я поднялся на лавку и Толик с быстротой фокусника снял у меня с лобка и сунул мне под нос, какую – то мерзкую букашку телесного цвета, которая быстро шевелила лапками. Я чуть сознание не потерял. О мандаво...ах я слышал, но видел их впервые. И здесь я понял, почему по ночам у меня так чесался лобок, но после того как я растирал его одеколоном, зуд на несколько дней исчезал, а потом всё повторялось с начала.
Проанализировав ситуацию, пришёл к выводу, что подхватить эту дрянь я нигде не мог, и меня ими наградил Толян.
- Что же ты скотина раньше ничего не сказал, и сам не лечился?
- Да стеснялся в аптеке мазь купить!
- Ну, завтра ты у меня стесняться не будешь! Если застесняешься, я тебе таких пиз….лей отвешу, что всё твоё стеснение навсегда пропадёт!
На второй день он всё – таки принёс серо – ртутную мазь, при помощи которой мы благополучно избавились от этих злобных тварей.
3.
В этот день у всех наших было радостное настроение! Собрались на репетицию, и первым делом ПВ объявил, что через неделю нас отправляют на гастроли по Саратовской области.
Мы и раньше выезжали на такие мероприятия, и нам это очень нравилось.
В те благодатные времена музыканты и спортсмены числились работающими на разных предприятиях города, но практически никто из них не работал. Праздники следовали один за другим, и нужно было постоянно репетировать, отрабатывая старые номера, и добавляя новые.
А для того чтобы получать зарплату, нужно было взять справку из «Облсовпрофа» и отнести её в отдел кадров своего предприятия. Это гарантировало 100% оплату и избежание прогулов.
В то время Профсоюзы были очень сильнЫ, и руководители предприятий вынуждены были считаться с ними.
И вот настал день отъезда.
К ДК, подогнали какой – то старый, разбитый шарабан, который только отдалённо напоминал автобус. Так же отдалённо напоминал водителя и дед, сидящий за рулём. Ну, как говориться, дарёному коню в зубы не смотрят. Стали грузится.
Еле, еле запихнули в него инструменты, сценические костюмы, аппаратуру, и кое - как втиснулись сами. Наконец наш «дилижанс» со страшным скрипом и воем сдвинулся с места, и, раскачиваясь как пьяный, взял курс на г. Вольск.
Первой точкой, где мы должны были дать концерт, был военный городок Шиханы, находящийся немного в стороне от Вольского тракта. Наш монстр, отчаянно трясясь, неуклонно приближал нас к очередному триумфу, но, не доехав километров сорок до места назначения, его двигатель вдруг отрыгнул огромное облако пара, и сильно загрохотав, остановился.
- Всё, приехали! – осмотрев его, резюмировал наш дедушка - водитель, - Поршень оборвало!
Не далеко виднелось село. Павел Васильевич с сопровождающим нас представителем от «Облсовпрофа» Петром Ивановичем, направились к нему, в надежде, на какую – то помощь. Через некоторое время они вернулись и сказали, что связались с Обкомом партии и там обещали помочь.
Часа через полтора, вдали послышался рёв мощного двигателя. Он быстро нарастал, и вдруг мы увидели появившийся из за бугра, быстро приближающийся огромный тягач, для перевозки стратегических ракет. Он лихо подъехал к автобусу, развернулся, и стал перед ним.
Из тягача выскочили молодые солдаты, и мгновенно прицепили к нему автобус. Мы сломя голову ринулись занимать свои места, инстинктивно почувствовав, что шутки кончились, и теперь мы находимся под защитой нашей доблестной Армии.
И наши опасения тут же подтвердились. Тягач так рванул с места, что все наши вещи, инструменты, люди которые лежали и стояли впереди, сразу оказались сзади, и превратились в кучу малу.
Сначала дорога была не плохая, и мы начали потихоньку вылезать из этой кучи и разбираться с вещами и инструментами. Но, адская машина продолжала развивать скорость, и рёв двигателя соединился со скрежетом разваливающегося автобуса, приводя всех пассажиров в ужас. Очередная яма уничтожила все наши труды по разборке вещей, и в салоне образовался полный бардак.
Теперь мы уже не обращали внимания на то, что творилось рядом, а вцепившись, кто во что мог, думали только о спасении своей жизни. Наконец, наша кавалькада свернула с тракта, и направилась куда – то в сторону. Через некоторое время замедлила ход, и остановилась, и тут же раздался сильный взрыв, который доконал нас окончательно.
Как потом оказалось, это лопнуло переднее колесо нашего автобуса.
Мы прибыли в военный городок Шиханы.
4.
Немного придя в себя, выползли на свет божий. И тут же попали под опеку встречающего нас капитана. Как потом выяснилось - зав. гарнизонным ДК. Окинув опытным взглядом нашу не внушающую доверия команду, он тут же проинструктировал нас о том, что здесь под каждым кустом валяется боевое отравляющее, и нервно – паралитическое оружие. И если мы не будем прислушиваться к его указаниям, то живыми отсюда не выберемся. Вконец одуревшие, прихватив инструменты и всё остальное при помощи солдатиков, строем проследовали за ним, в отведённое нам помещение в казарме.
После того, как мы расположились в выделенном нам месте - оценили обстановку. Посоветовавшись, послали делегацию к нашим руководителям, с поручением довести до их сведения (руководителей) мнение наших товарищей, о том, что в связи со сложившейся ситуацией, и в целях сохранения здоровья коллектива, не мешало бы применить испытанные средства защиты от радиоактивного и химического заражения, в виде крепкой алкогольной продукции. На что был получен положительный ответ, и были выделены средства из бюджета «Облсовпрофа», хранившиеся у "ихнего" представителя сопровождавшего нас.
Быстро скинулись на благое дело и из своих личных запасов. Добавив эту сумму к выделенной руководителями и убедившись, что второй раз идти не придётся, отправились в «Военторг», где благополучно отоварились, получив от продавщицы благодарность и килограмм бесплатной копчёной колбасы за выполнение месячного плана по продажам, бодро отправились в казарму.
Вечером мы должны были давать концерт в гарнизонном ДК. Время уже оставалось в обрез и нас пригласили на ужин в столовую, где приняв прихваченную с собой профилактическую дозу спиртного, сразу перестали бояться всяких последствий пребывания в зоне заражения.
Пока мы ужинали, солдатики перетащили всё наше барахло и инструменты за кулисы сцены ДК.
Наши выступления всегда начинались с настройки пианино, или рояля, в тех клубах где мы выступали. Всегда выбирались такие, где были эти инструменты т.к. без них оркестр не мог исполнять свой репертуар.
У нас был барабанщик Мишка Бобров, который работал настройщиком на Саратовской фабрике «Пианино» и он обязательно перед концертами, в любом месте, сразу принимался настраивать эти инструменты. Потом под фоно выстраивался весь оркестр.
Концерт прошёл успешно! Мы прекрасно понимали, что наш джаз никому не нужен, особенно в сельских клубах, и основной упор делали на наш женский квартет, который пользовался неизменным успехом у любых зрителей. Девчата действительно были все как на подбор, и пели просто замечательно.
Были песни и в сопровождении оркестра, но особенно зрителям нравилось, когда на сцену выходил наш слегка покачивающийся худ. рук Павел Васильевич, со своим пятирядным, сверкающем в лучах прожекторов «Вельдмастером», и девчата начинали выводить: - Сияет месяц в вышине… - зал просто замирал, а после окончания пения, всегда награждал исполнителей бурными аплодисментами.
После окончания концерта, мы были приглашены в столовую, где уже был накрыт длинный стол, во главе которого уселся командир подразделения, а по правую и левую руку от него, расположились офицеры, и все почему – то без жён. Командир поблагодарил нас за концерт, и предложил приступить, как он выразился, к чаепитию.
Хорошенько попив противорадиационного «чайку», и плотно закусив, качаясь, отправились спать в казарму, где девчата отгородили себе уголок простынями.
Ночью вдруг раздался сигнал тревоги, наши парни, те что ещё недавно отслужили в армии, с просонья, полураздетые, тоже выскочили на плац, и неприкаянно бродили по нему напрасно пытаясь найти своё место в строю. Я заглянул за простыни в уголок девчат, там почему – то не было ни одной, и появились они неизвестно откуда, только к обеду следующего дня.
Продолжение следует.http://www.proza.ru/2016/02/19/1073