В комнатке все выдавало желание восхищаться собой. Было высокое трюмо с тремя зеркалами, которые напоминали арочные окна православных храмов или же, скорее, величественные иконы иконостаса – намек на тот заоблачный идеализированный канон красоты, которая жаждала запечатлеть себя в отражении. Выдвижные ящички бежевого цвета напоминали аккуратные пирожные, украшенные шоколадными ручками с легкой золотистой посыпкой. По обеим сторонам трюмо от пола до потолка высились широкие панорамные окна с рамой серебристого цвета, отчего казалось, что перед тобой оправленные в раму картины. У угла стоял почти кукольный туалетный столик, а в самом центре широкая кровать, покрытая покрывалом с изображением белого лебедя. И над всем этим убранством на высоком потолке висела хрустальная люстра, напоминавшая раскидистую крону экзотического дерева, которое растет сверху вниз, стремясь дотронуться до белоснежного лебедя, приютившегося на мягкой постели. Дерево плодоносило шесть черных шаров – размером с теннисный мяч – из настоящего обсидианового камня. В середине люстры на нитевидных проводках парила в воздухе сотня миниатюрных пчелок, в тельца которых были встроены люминесцентные лампочки. Стоило щелкнуть выключатель, как стены комнаты озарялись сонмом электрических лучей, порхающих мотыльками в зеркалах. Здесь поселилась душа-мечта Нитти, столь разительно неродственная искалеченному блеску в ее печальных глазах.
Ее тонкие пальцы лениво листали страницы дорогого глянцевого журнала. На большом и указательном пальцах правой руки были надеты роскошные перстни: небесный сапфир в жемчужной оправе и апельсиновый цитрин в бриллиантовом кольце. Они ловили лучи светящихся пчел и сине-оранжевыми лепестками разбрасывали их по гламурным страницам. Рядом с журналом на подоконнике лежала раздвижная палитра для теней с раскрытым зеркалом, в котором отражался мигающий экран мобильного телефона справа. Нитти тревожно взглянула на входящий звонок. Несколько секунд она держала трубку в ладони, занеся над экраном большой палец. Медленным движением подушечка пальца прикоснулась к тач-скрину, из миниатюрного динамика донесся звук водяного всплеска, после чего из телефона раздался низкий густой голос, от которого Нитти вздрогнула, как от выстрела.
- Слушаю, - сказала Бланк. Ее голос дрожал.
- Сворачивай дом, нам пора, - донес голос из трубки. Звук голоса был твердый, но мягкий, и со странной хрипотцой – словно по металлическому горлу провели наждачной бумагой.
Рука, в которой Нитти держала телефон, онемела. Несколько секунд она смотрела на погасший экран, как человек, ожидающий отмены казни в последний момент - стоя на эшафоте. Было тихо. Только дыхание, изнемогая от напряжения, пробивало себе дорогу из ее легких, только звук этого дыхания наполнял онемевшую от тишины пустоту.
Вдруг, словно очнувшись, женщина дернула плечами, будто сбрасывая пальто. Нитти растерянно оглянулась вокруг. Лебедь на покрывале свернул крылья и поплыл прочь, оставляя за собой персиковый постельный цвет. Значит, человек, звонивший ей, уже был близко.
Люстра на потолке приобрела дымчатый полупрозрачный образ. Все в квартире – начиная от уголков стен и заканчивая роскошными зеркалами трюмо – стало напоминать пьяный шатающийся мираж в горячей пустыне. По потолку ползла дымка – вроде той, что так часто можно увидеть над асфальтом в жаркий летний полдень.
Нитти прошла в центр комнаты, встав по колени в тающую на воздухе кровать. Нужно было как можно скорее найти пульт. Руки тряслись от озноба, горло сдавливал ледяной холод.
- Ну где ты, тварь?! – вырвалось из гортани с наждачным хрипом.
Наконец она разглядела небольшой черный сверток в дальнем углу. Не теряя ни секунды, Нитти метнулась вперед. Трясущимися пальцами женщина развернула ткань, из которой на пол с глухим щелчком упал красный предмет. Бланк присела на колено, схватила в ладонь то, что искала и утопила большой палец в единственную кнопку с изображением маленького черного ключа. Зрачки расширялись и сужались. На шее в истерике билась ямочка пульса.
В ту же секунду ставшие уже полупрозрачными стены, высокое величественное трюмо, окна в золотистых рамах и все прочее – все рассеялось в воздухе, как подхваченная ураганом пыльца. Только Нитти стояла, обдуваемая холодным ветром, отчего ее платье волновалось, как море. А всюду вокруг расстилалось широкое каменное плато, чьи края уходили в серебристый лунный туман, сливаясь с ним в одно целое.
Из туманного облака навстречу женщине шел темный человеческий силуэт. Вокруг его головы тонкой дымчатой нитью клубился бледный нимб. В руке был предмет, очертания которого были похожи то ли на серп, то ли на полумесяц лунного диска.
Нитти стояла без движения. Она знала стать своего мучителя – единственного в мире, кто мог подать ей сейчас руку помощи. Облачко горячего пара из губ было единственным очагом тепла в морозном воздухе. Лишь ее платье танцевало на леденящем ветру. В полутьме – густой и неподвижной – красный бархат ее парящего облачения стал темно-бурым, как старая спекшаяся кровь, отчего весь ее образ обладал непередаваемой готической магией. Бланк была похожа на неземную мрачную птицу – пугающую и прекрасную. Но у нее глубоко внутри - страх.
- Не бойся, - донеслось из полутьмы, - Ты ведь знаешь, Юля, что я пришел за тобой не для того, чтобы сводить старые счеты.
- Юли больше нет, - сказала Нитти дрожащим голосом. Она провела рукой по своей мокрой щеке.
- Не для меня. Возьмешь меня за руку? Прошло восемь лет… - сказал мужской голос, обладатель которого оставался в темноте.
- У меня нет выбора, Игорь. Это ты не оставил мне выбора, - сказала Нитти сдавленным голосом и шагнула прочь. Силуэт мужчины последовал за ней.