Глава пятнадцатая. – Без окон, без дверей, полна горница людей.
* * * * *
Что вы думаете насчет родственных отношений? Конечно, узы крови, как правило, нерушимы и являются одними из самых прочных видов связи, существующих между людьми в этом мире, - этого никто оспаривать или подвергать сомнению не собирается. И как приятно иногда собраться всей родней за большим семейным столом, разделить общую трапезу, хорошенько выпить или погорланить народные песни осоловевшими голосами: кто же хотя бы время от времени не мечтает об этом? У всех нас, у родственников, всегда есть общее прошлое, которое ничто, кроме амнезии, не сможет отнять, есть общие воспоминания детства, юности и зрелых годов, отчасти общие заботы, переживания и радости, и много чего другого.
Но когда к тебе, как снег на голову, одновременно сваливается куча родственников и поселяется в твоем доме, и проводит там ни день, ни два, а больше, то радость встречи и совместного общения начинает постепенно сменяться сначала на легкий налет разочарования, перерастающий в глухую волну раздражения и немого протеста. Нечто подобное переживала и Урсула со своими родителями, когда в их доме волею судьбы занесло сестру Эдуарда Францевича тету Лору с ее мужем Артуром Краузе и двумя отпрысками: восемнадцатилетней дочерью Юлией и двадцатитрехлетним сыном Вениамином. Родственники упорно умалчивали о сроках своего визита и продолжали гостить уже четвертые сутки, поедая, как дикая саранча, все запасы съестного в доме, опустошая приличное количество винных погребов-сбережений и, в целом, отнюдь не способствуя достижению гармонии в доме.
Обо всем этом в телефонном разговоре поведала мне моя возлюбленная Урсула, когда четвертого января в полдень я в очередной раз позвонил ей.
-Я хочу тебя видеть, Ник! – под конец разговора ее мысли приняли образ категорического требования по отношению ко мне.
-Но ты же сама, Урсула, сказала, что покамест твои родственники будут у вас, мы не сможем встречаться с тобой, - возразил я.
-Да, но я думала, что они ограничатся коротким визитом, а не устроят из нашей квартиры свою резиденцию, - пыталась оправдаться она.
-Ясно, что как сказал классик: «Слухи о его смерти оказались несколько преувеличенными», - вздохнул я. – И как же мы с тобой будем выходить из создавшейся ситуации?
-Ты разве не догадываешься, Ник? Не пойму, кто из нас мужчина? Я думала, ты предложишь, а оказывается, ты ждешь готового ответа от меня! – разочарованно произнесла она.
-Я могу только, как кунак на Кавказе, тайно выкрасть тебя, - рассмеялся в ответ я. – Аналитик из меня плохой, а горный абрек в самый раз!
-Воровать меня не нужно, родственники начнут мстить, а зачем нам вендетта в двадцать первом веке? – смех Урсулы был заразителен и у меня от него даже поднялось настроение. – Я же не Капулетти, а ты не Монтекки.
-Тогда что же мне делать, ума не приложу? – спросил ее я.
-Давай-ка к нам, Ник, и мама хотела бы тебя видеть. Заодно с родней познакомлю, может пригодится, - предложила Урсула.
-Для чего пригодится? – усомнился я.
-Вдруг породнимся когда-нибудь, не нужно будет время тратить, чтобы знакомиться с родственниками, - объяснила она.
-Ты шутишь? – я не поверил своим ушам.
-Конечно, шучу. Так ты готов нанести мне сегодня визит?
-Мне нужно оформить визу в консульском отделе и успеть передать вам с нарочным верительные грамоты.
-Что это? Я не поняла…
-Увидишь сама, но позже. Так когда надо быть?
-Давай к ужину на половину восьмого сегодня и постарайся не наедаться дома.
Сказать честно, я был рад наконец после трехдневной разлуки увидеть любимую. Хотя с другой стороны, я немного волновался опять угодить в компанию незнакомых мне людей, но, похоже, это становилось частью моей кармы после того, как меня угораздило встретить на своем жизненном пути Урсулу.
Когда на меня находит, как говорят, блаженный стих, я становлюсь таким добрым, что не узнаю сам себя. Вот и в этот раз я решил удивить родню Урсулы аттракционом неслыханной щедрости. Готовясь к вечеру, я махнул в ближайший супермаркет на своей автомашине и совершил там необходимые покупки. Уже позднее, когда я поднимался лифтом в квартиру Глиссеров, в моей левой руке был большой пакет, в котором находились две бутылки коньяка «Клинков» и румынского игристого вина, шикарный слоеный торт, три полукилограммовых упаковки королевских креветок из Норвегии и многое другое, а в правой руке я нес огромную охапку роз для любимой.
Дверь открыла Алевтина Борисовна, мать Урсулы.
-Боже мой, откуда вы, Ник? Вы что сорвали джекпот в лотерею? – она в изумлении посмотрела на меня и, обернувшись через плечо, позвала дочь. – Урсула, иди сюда, к нам гости!
Через мгновение на зов матери выбежала та, о которой я постоянно думал все эти дни и не находил себе покоя. На ней было красивое алое платье, подчеркивающее ее смугловатую кожу и придающее ей дополнительные бонусы к привлекательности. Я застыл в немом восхищении.
-Привет, Ник! Как хорошо, что ты пришел! – радостно воскликнула она.
-Это тебе, Урсула! – смущенный от того, что был так желанен ею, промолвил я и протянул ей букет.
Девушка одарила меня в этот миг таким признательным взглядом, что я просто растаял от него. Неизвестно откуда вдруг рядом с Урсулой оказалось совсем юное создание женского пола, не больше восемнадцати лет, тоже изыскано одетое в платье кремового цвета, и отсвечивающее копной золотистых волос. По контексту беседы с любимой я понял, что это была ее кузина Юлия.
-Ой, Урса, какая прелесть! – восхищенно воскликнула она. – Кто же это принес такую красоту в дом?
-Это Ник доставил нам цветочный праздник, - Урсула, улыбаясь, показала на меня пальцем. – Ник, это моя двоюродная сестра Юлька.
-Очень приятно, Юлия! – я был подчеркнуто вежлив с девушкой.
-Аналогично, Ник! – она помахала мне рукой в знак приветствия. – Надеюсь, мы подружимся?
-Абсолютно конгруэнтно, - брякнул я первое, что пришло на ум, желая блеснуть своей неординарностью.
-А он забавный, твой Ник! – рассмеялась Юля.
«Во, девица дает! Ничего себе современные нравы: первый раз видит меня, к тому же у нас лет двенадцать разницы, и болтает со мной, как с равным. Хотя может это и к лучшему, меньше проблем будет в общении», - подумал я.
Следующим мне был представлен родной брат Юли Вениамин. «Ученый малый, но педант! Имел он счастия талант», - охарактеризовал высокого и худого очкарика лет на пять старше своей сестры я. Парень был облачен в строгого стиля костюм типа «тройки», для которого со своей непомерной худорбой он служил вместо дополнительного тремпеля.
-У Юли видно хороший аппетит, - тихо шепнул я в сторону Урсуле, - а Веньку (я умышленно коверкал его имя) не подпускают почему-то к холодильнику.
-С чего ты взял? – изумленно переспросила моя подружка.
-Слышишь, как кости при ходьбе стучат, - пошутил не совсем удачно я, за что и получил легкий щелбан по носу.
После кузена настала очередь знакомиться с подоспевшими родителями Вениамина и Юлии. Тетушка Лори, как ее привыкли называть все, была более удачной внешней копией своего сына Вени, и представляла собой худощавую женщину среднего роста и изрядно скуластым лицом. Во время разговора ее губы как-то сами по себе сворачивались бантиком.
Муж тети Лоры Артур был примерно одного роста со своей супругой, но в отличие от нее успел нарастить приличного объема брюшко и во время приема пищи ему приходилось расстегивать жилетку, чтобы позволить еде заполнить дополнительные резервы его могучего мужского организма. Говорил дядя Артур с легкой одышкой, свойственной людям, страдающим проблемой лишнего веса.
После короткой официальной церемонии знакомства все были приглашены за стол, и в этот самый момент на людях появился глава семейства Глиссеров Эдуард Францевич. Он, словно серый кардинал, вышел в зал в тот самый момент, когда о его существовании на мгновение забыли вообще.
-Эдик, как хорошо, что ты во время вышел к ужину. Ник уже прибыл, я познакомила его с родней, - заискивающе и с должной степенью уважения обратилась к нему его супруга Алевтина Борисовна.
-Дела знаете… - полуфразой ответил тот, придавая собственной персоне значимости и демонстрируя некоторую степень здравой таинственности.
Все присутствующие с пониманием закивали головами, мол, летали – знаем. Отец Урсулы обвел всех взглядом и остановил свои глаза на моей персоне. На мгновение в его очах блеснул какой-то теплый огонек, но Эдуард Францевич тут же подавил в себе всякое проявление сентиментальности и, стараясь выглядеть внешне спокойным, поздоровался со мной.
-Рад видеть вас, молодой человек! Это хорошо, что вы решили присоединиться к нашему малому семейному кругу.
-Почту за честь, - я кивнул головой и бросил взгляд в сторону его дочери, мол, это она виновница того, что я здесь с вами.
Стол был шикарнейший. Позднее Урсула призналась мне, что давно не видела такого угощения со стороны родителей (к тому же и я частично с родственниками Глиссеров поучаствовали в этом). Обычно, все было намного скромнее, с ее слов. Хотя предки Урсулы были зажиточными людьми, имеющими свой семейный бизнес, они не любили пускать пыль в глаза и тратились на приемы гостей в довольно умеренных пределах. По-видимому, папаша Эдуард решил обозначить мой статус, как возможного кандидата на вхождение в семейный круг и ради этого не поскупился на угощенье.
Ужин начался с того, что всем мужчинам налили по рюмке хорошей водки, а женщинам, включая юную Юлию, подали вина, но разного: тут их вкусы разделились и кто-то хотел сухого, а кто-то игристого. К водке солидным аккомпанементом послужила пахучая солянка.
-Как вам соляночка? – задала мне вопрос Алевтина Борисовна.
-Просто великолепно! Никогда в жизни не едал ничего подобного! – воскликнул я, умея польстить хозяевам, и тут же прикинулся простачком. – А кто автор этого мирового шедевра?
-Это плод трудов Урсулы, - с улыбкой ответила мать девушки и кивнула головой в ее сторону.
-Как же можно скрывать от человечества такой талант!? – я решил подыграть своей возлюбленной.
Моя шуточная реплика вызвала всеобщий смех. Урсула в шутку погрозила мне кулачком, и я сделал вид, что тщательно изучаю содержимое своей тарелки.
Вслед за солянкой подали толченый картофель и разогретые, дымящиеся от жара котлеты, салат из свежих огурцов и помидоров.
-Картофельное пюре для нас это святое, - добавила при этом хозяйка дома. Эдуард Францевич налил всем мужчинам снова водки и предложил тост.
-Предлагаю выпить за то, что в нашей жизни таких жизнерадостных моментов было как можно больше, - сказал он и все дружно поддержали его.
Я получал реальное удовольствие от съеденной пищи впервые за много дней. Это не было просто набиванием желудка всякой всячиной: многие блюда, несмотря на их кажущуюся простоту, были сделаны с такой любовью и профессионализмом, что я был восхищен этим до невозможности. То, что я назвал лишь самые простые из блюд, говорит лишь о моей совершенной непритязательности. От выпитого у меня приятно кружилась голова, а присутствие Урсулы по левую руку от меня наполняло меня таким спокойствием, что, казалось, если есть вообще на земле счастье, то оно заключается именно в таких тривиальных вещах, как это испытывал я сейчас.
Разговор шел за столом неторопливый и участвовали в нем, в основном, мужчины. Ничего нового или необычного в тематике этих бесед не было. Чаще всего вспоминали сцены и эпизоды молодости и юности, и поскольку я ничего этого знать не мог, то мне приходилось лишь слушать забавные истории присутствующих и с улыбкой кивать головой в знак одобрения. Да мне, честно говоря, некогда было говорить, меня интересовала больше еда и напитки.
-Ник, а ты хочешь десерт? – спросила меня в определенный момент Урсула.
-Помилуй меня, дорогая! – воскликнул я. – Дай передышку. Нужно встать из-за стола, пообщаться с твоими родственниками, походить по комнатам, а потом уже через часик можно и на десерт замахнуться.
Моя мысль была услышана дядюшкой Артуром и он горячо поддержал ее: ему самому хотелось развалиться в кресле, чтобы дать отдых своему соцнакоплению в виде приличного животика. Никто не возражал и в ближайшие пару минут в зале был полнейший хаос: каждый делал то, что ему казалось правильным. Я шепнул Урсуле, что иду на лестницу курить и ко мне присоединился братец моей возлюбленной Веня.
-Давно нас так тетя Аля не баловала, - сказал последний, когда мы оказались с ним вдвоем на лестнице.
-Приготовлено с любовью, как в рекламе! – процитировал я.
-Давно вы уже с Урсулой дружите? – задал вопрос Веня.
-Скоро будет полгода, - ответил я. – А что?
-Чистое любопытство, - смутился тот. – Ник, а чем вы зарабатываете на жизнь?
-Частный бизнес, связанный с экспедированием грузов, транспортные услуги и декларирование грузов, - ответил я. – А вы, Веня, кто по профессии?
-Психолог, - ответил тот.
-В самом деле? – изумился я.
-У меня степень магистра, несмотря на то, что я очень молод. Бакалавра получил экстерном раньше на два года, - похвастался кузен Урсулы.
-Поздравляю, вот так молодец вы, Веня! – я пожал ему руку. – Всегда уважал вашу профессию. Для меня это что-то вроде терапевта человеческой души!
-Скорее хирурга. Иногда, чтобы докопаться до истины приходится так глубоко залазить в нее, - возразил Веня.
-Да, наверное, вы правы. Что новенького наблюдается в современной психологии?
-Это очень сложно для непосвященного человека. Мы живем в мире парадоксов, Ник!
-В чем же это выражается? – с любопытством поинтересовался я.
-К примеру, мир технически усовершенствуется от простого к более сложному, в нем растет количество открытий, технологий, изобретений. Вещи заполонили общество людей, их все больше и больше, особенно таких, которые поступают в бытовое серийное производство, но человек от этого, даже обладая всем этим, не становится более счастливым. Это самый печальный вывод, Ник!
-Не задумывались о причинах? – осторожно намекнул, как бы наводя на тему разговора, я.
-Причина заключается в бездушности всего сделанного рукой человека, - коротко отрезал Веня.
-Даже так! – присвистнул я. – Поймите меня правильно, Вениамин, я – дилетант в психологии. Не могли бы вы развернуть свою мысль пошире?
-Охотно, садиться на уши таким как вы, Ник, это мой конек! Это я шучу, - усмехнулся кузен Урсулы.
-Валяйте, я не отрицаю, что, по большому счету, я баран в психологии, - махнул рукой с улыбкой я.
-Видите ли, Ник, все дело в том, что эта болезнь стара, как мир. В древности ее называли по-разному: то алчностью, то любостяжательством. Глупо предполагать, что если болезнь или проблему назвать другим именем, то изменится ее суть. На современном языке ее именуют вещизмом. Она портит души людей, предлагая ложные мотивы и цели жизни. Отсюда и такое разочарование, что, имея много, мы по-прежнему остаемся несчастливы.
-Здесь правы на сто процентов. Я сам лично пережил это на собственной шкуре. У меня было все, но пока не встретил Урсулу, мне временами казалось, что я самый бедный на свете человек, - разоткровенничался с кузеном я.
-О, сестрица Урсула – редчайший экземпляр. В детстве я, признаться, был даже влюблен в нее. Только вы не ревнуйте, Ник. Это был лишь пару лет, да и то давно прошло.
-Что же я не понимаю, Веня! Эти детские увлечения. С кем этого ни бывало. Кто-то был влюблен в собственную мать, кто-то в сестру, кто-то в школьную учительницу.
-Эдипов комплекс… - не знаю к чему пробормотал Краузе-младший.
-Нам пора возвращаться к женщинам, - докуривая, заметил я и шагнул в квартиру.
Урсулу я застал в ее комнате в обществе ее кузины Юлии. Они о чем-то оживленно говорили и при моем появлении почему-то замолчали, как по команде.
-Что на ухо, то неправда! – пошутил я, пытаясь преодолеть некоторое чувство неловкости.
-Ник, ты не подумай, мы ничего не говорили плохого о тебе или сплетничали о ком-то. Просто мы обсуждали некоторые жизненные вещи и Юлька очень откровенно высказалась на одну тему, - несколько смущенно стала объяснять Урсула.
-И что же вы обсуждали, если не секрет? – поинтересовался я.
-Не знаю, если Юля сама захочет обсуждать это в твоем присутствии… - Урсула неуверенно развела руками.
-А почему нет? – кузина Юлия, словно солома, загоревшаяся от спички, вспыхнула всем лицом и быстро заговорила, отвечая мне. – Каждый человек имеет право иметь свое мнение. А правильно оно или нет, жизнь покажет!
-Да, я понимаю это, - соглашаясь, заметила Урсула, - но нельзя же опускаться до крайностей.
-Да ради Бога, о чем вы спорили? Я же не могу судить по обрывкам ваших фраз. Или говорите открытым текстом, или замолчите вообще и давайте говорить на другие темы! – взмолился я.
-Я говорила о том, что человек должен в жизни попробовать всё. Абсолютно все, - высказалась откровенно Юля. – А вы, Ник, как считаете?
-А зачем пробовать все? Есть такие вещи, которые не стоит пробовать, всем известно, что они кроме гадости или разрушения не принесут. К примеру, для того, чтобы понять, как плохо сидеть в тюрьме, необязательно убить человека или совершить другое преступление, - пытался опровергнуть ее мысль я.
-Ну, вы берете совсем уже крайности, Ник! – остановила меня Юлия. - Я имела в виду личные отношения, в особенности между парнями и девушками.
-То есть, если я правильно понимаю вас: вы за свободные отношения между полами? – уточнил я.
-Совершенно верно, отчего это мораль или родители должны вмешиваться в мою личную жизнь? Мораль постоянно меняется: сегодня правильно то, а завтра совершенно другое. Да и родители отстали от моды и новейших воззрений на жизнь, - кузина Урсулы все более и более входила в азарт.
Я не верил свои ушам: такое юное создание говорило безапелляционным тоном то, о чем не имело ни малейшего понятия. Обычно в жизни так и бывает: чем невежественней человек, тем категоричней его суждения. Мудрый человек понимает, что истина до конца непостижима и любое знание, даже на очень высоком уровне, относительно и всегда есть нюансы, которые невозможно предусмотреть или учесть.
-То есть, если я правильно понял вас, Юля, вы утверждаете, что то, что сегодня называется злом или дурно пахнет, завтра наши потомки объявят добродетелью и путем к познанию истины. К примеру, если молодой человек в какой-то момент, клянясь в любви своей девушке, затем, склонив ее к интимной связи, заявит, что его чувства к ней охладели, то он уже не будет подлецом и негодяем, лишив ее невинности, а станет считаться благороднейшим человеком. Я правильно вас понял? – вымолвив подобное утверждение, я, не отрывая взгляда, посмотрел на Юлию.
Девушка поняла, что попала в ловушку собственных умозаключений и покраснела, нервничая от той мысли, что ей трудно что-то возразить мне в ответ.
-А при чем здесь это, Ник? – наконец нашлась она. – Вы все время хотите опошлить мои высказывания!
-Я хочу опошлить, вот так номер! – удивленно воскликнул я, - ведь это не мои мысли, я лишь прокомментировал их на примерах.
-Стоп, ребята! А то вы сейчас подеретесь! – в разговор вмешалась Урсула. – Давайте оставим эту скользкую тему и поговорим о чем-нибудь другом.
В этот момент в комнату заглянула мать Юлии тетушка Лора и обратилась к моей возлюбленной:
-Урсула, можно тебя на минуточку! Мне нужна твоя квалифицированная помощь.
-Да, разумеется, - Урсула живо откликнулась на ее просьбу и через мгновение я остался с кузиной Юлией наедине.
Я решил не молчать, а сразу же извиниться перед девушкой, чтобы снять всякую неловкость и преодолеть чувство досады, возникшее между нами.
-Юля, вы меня извините за резкость тона, пожалуйста. Я совсем не хотел обидеть вас!
-Я не сержусь на вас, Ник! – девушка, краснея еще больше, метнула в мою сторону отрывистый взгляд. – Мне не нужно было сейчас затевать этот спор. А что касается ваших слов, то может быть вы и правы.
-Вот и хорошо. Урсула говорила, что вы приехали из России. А откуда вы родом и где сейчас живете? – я решил сменить тему разговора и пообщаться о нейтральных вещах.
-Мы из Самары. Знаете такой большой город на берегу Волги? - ответила более спокойным тоном Юля.
-Мне ли не знать Самары, да у меня там родная тетя живет! – воскликнул я. – Ее зовут Бронислава Прокофьевна. Я в детстве частенько там бывал. А вы в каком районе города живете?
-Знаете где находится парк Дружба? – переспросила Юля. – У нас там двухэтажный небольшой домик на улице Дыбенко.
-Конечно, имею представление. А моя тетя проживает ближе к центру. Ее дом расположен на углу Гагаринской и Врубеля. Старая, но добротная пятиэтажка. Лет до двенадцати я каждый год бывал с отцом у тети. Одно время мой отец, Игорь Савельевич, даже служил в Самарской области в одной из воинских частей, - предался воспоминаниям я.
-В городе и сейчас много военных. Там есть несколько военных училищ, и моя тайная мечта, Ник, только не проболтайтесь моим родителям, - выйти замуж за офицера.
Юля посмотрела на меня с таким видом, как будто открыла только что мне военную тайну. «Наверное, проверяет меня! Эдакий тест на вшивость» - мелькнула у меня шальная мыслишка в голове.
-Что вы говорите? Вам хочется посвятить себя всем тяготам и лишениям армейской жизни, как офицерской жене? – я задал ей вопрос, но на этот раз без издевки, а на полном серьезе.
-Какие еще тяготы и лишения!? – Юлия недоуменно посмотрела на меня. – Может быть, я сразу стану женой генерала!
-Все генералы уже давно женаты и у многих из них есть даже внуки, - усмехнулся я. – Поэтому, потенциально, чтобы стать женой генерала, вам нужно выйти замуж за лейтенанта, пожить с ним по общагам, съемным квартирам и так далее.
-Где-то я уже слышала эту мысль, - девушка наморщила лоб, пытаясь что-то вспомнить.
-Классика советского кино, но вы, похоже, родились в другую эпоху. Фильм назывался «Москва слезам не верит», - пояснил я.
В это время позвали к десерту. Стол составляли двух сортов, аппетитные на вид, яблоки, экзотические фрукты, ставшие привычными в нашем ассортименте, типа: апельсины, грейпфрукты, киви, и два весьма приличных торта. К тортам полагались несколько сортов хорошего чая и молотый кофе. Я съел по куску каждого вида торта, выпил столько же кружек чаю и для очистки пищеварительного тракта от залежей сладкого, мучного и жирного, сгрыз с большим энтузиазмом такое же большое и красное, как моя любовь к Урсуле, яблоко. Ну, насчет любви я малость приврал, но все же я уже не представлял без нее своей дальнейшей жизни, хотя мои чувства постепенно приобретали все больше оттенки красного цвета и все меньше в них наблюдалось зеленого.
-О чем вы так долго беседовали без меня с Юлией? – спросила меня как-то осторожно, словно украдкой, Урсула.
-В голове у твоей кузины очень много иллюзий, а иногда даже и откровенно вредных вещей, - с улыбкой заметил я. – И пришлось потратить некоторое время, чтобы помочь ей разгрести мысленные завалы.
-И что она дала это сделать? – удивленно переспросила моя подружка.
-У нее просто не было другого выбора, - констатировал факт я.
-И как она на все это отреагировала? Чем вообще все закончилось? – Урсула по-прежнему не отставала от меня.
-В конце концов, твоя сестра в порыве признательности бросилась мне на шею и расцеловала в губы! – соврал я, желая, с одной стороны, развеселить ее, а с другой – прекратить донимать меня излишними расспросами.
-Что правда!? – Урсула изумленно посмотрела на меня.
-Ее благодарность была так велика, что она не могла более сдерживать свои чувства, - продолжал заливать дальше я.
-И как тебе понравилось выражение ее чувства признательности? – моя пытка со стороны любимой продолжалась.
-Да, с чувством юмора кое у кого слабо, - как бы в сторону пробормотал я.
-Ты разыграл меня, Ник?
-Конечно. А с чего бы твоей сестре вешаться мне на шею? И с какой стати я бы позволил ей это сделать?
-Подобными шутками ты рискуешь, Ник, сильно сократить себе жизнь.
-Ты, что ревнуешь, Урсула? Я думал, ты лишена этого пережитка частнособственнического капитализма!
-Я тоже думала, но, как видишь, нет. В моей женской природе произошел контрреволюционный мятеж! – усмехнулась она.
-Давай подавим его чашкой кофе? – предложил я.
-Давай. Только ты так не шути, а то я такого юмора не понимаю. Хорошо, Ник? – она вопросительно уставилась на меня.
-Извини, если невольно обидел тебя, - тихо извинился я.
-Вот и хорошо, - в порыве признательности Урсула взяла меня за локоть и легонько пожала его.
Кофе был божественный и впечатление от него не смогли затмить и поколебать даже пространные рассуждения о жизни более молодого поколения со стороны папаши Урсулы Эдуарда Францевича. «Что же это такое? – начиная возмущаться, подумал я. – Что за святое семейство? Все разговоры на темы, связанные с чтением моралей и бесед о нравственности. Уже забежать куда-то хочется от всего этого! Скоро честному хулигану не о чем будет и поговорить».
Обладая широкими познаниями в истории и других естественных науках, я навел представителей более старшего поколения на разговор о славе древнего Рима. От перечисления побед могучих римских легионов я плавно завернул к нравам, царившем в обществе того времени. И в конце концов, мы снова вышли на тему того, что пока в Риме уважали старших и были крепкие семьи, он был непобедим. Но завоевания и роскошь сгубили некогда мощную римскую империю.
-Странно, я никогда не задумывался над подобными вещами и не проводил таких параллелей, - задумчиво сделал вывод Эдуард Францевич.
-Хочешь спрятать вещь, положи ее на самое видное место, - образно выразился я.
-Что вы хотели сказать этим, Ник? – пытался уточнить папаша Глиссер.
-Эдик, он имел в виду, что если копнуть, то можно найти очень много интересного! – в разговор вмешался дядя Артур.
Отец Урсулы внимательно посмотрел на меня, как будто стараясь что-то понять. Вероятнее всего, он все же сделал для себя какой-то вывод, потому что на какой-то короткий миг лицо его осенило подобие счастливой догадки. Одно было во всем этом не очень хорошо – это то, что я не знал: сделал он открытие лично для себя или же он нашел нечто во мне, что помогло ему понять меня еще лучше.
Прошло еще пару часов. В целом, мы провели довольно неплохое время. Помимо хорошей кухни общение тоже было приятным и по большей части не напрягающим. Насколько я понимал ситуацию, мой личный рейтинг в семье Глиссеров возрастал и знакомство с их родней Краузе пошло мне только на пользу. Дядя Урсулы, Артур Краузе нашел во мне интересного собеседника по бизнесу. Отца моей возлюбленной я покорил познаниями в древней истории. Вениамин Краузе-младший составил мне компанию в вопросах психологии и межличностных отношений. Его сестра Юлия была тронута моими романтическими историями в духе дамских романов, а ее мать, тетю Лору, удалось разговорить на кулинарные темы.
Нельзя сказать, что я пытался угодить всем. Скорее, это получалось как-то самопроизвольно. Но к концу ужина я все же устал, в квартире сделалось душновато, и моя душа уже желала перевести дух и выпустить лишний пар, накопившийся в моей голове. Я знаками показал Урсуле, что мне нужно удалиться с ней в отдельную комнату и мы, стараясь не привлекать ничьего внимания, по одиночке проскочили в ее комнату.
-Ты что-то хотел сказать мне, Ник? – Урсула с любопытством уставилась на меня.
-Мне пора уже домой, - заметил я. – Но я хотел сказать не это. Для начала я хотел поблагодарить тебя за очень вкусную еду.
-Но в этом моя заслуга меньше чем на половину, мне помогала мама и немного Юля, - возразила та.
-В любом случае, блажен будет тот мужчина, которого ты осчастливишь тем, что станешь хозяйкой в его доме, - я сделал ей многозначительный комплимент.
Лицо Урсулы вспыхнуло ярким румянцем и она сильно смутилась.
-Да, пожалуй, - негромко проговорила она. – Знать бы кто он будет!
Тут уже была моя очередь изрядно волноваться и пытаться вести беседу Эзоповым языком, потому что, по моему глубокому убеждению, время открыть карты до конца еще не настало.
-Тот кто будет твоим суженым, он, наверняка, знает это! – стараясь не глядеть на нее, в сторону сказал я.
-Даже так? – спросила она, смотря прямо перед собой.
-Была очень хорошая компания. Теперь я больше приобщился к духу вашего рода, - я думал, что ускользнул от нежелательной темы, но этой фразой я почти загнал себя в тупик.
-Моя мама каждый день спрашивает о тебе. Она так часто не говорит со мной даже о моих родных братьях, - промолвила моя возлюбленная.
-Надо же, какая заботливая женщина! – воскликнул я, придавая реплике шутливый тон.
«Почему так тяжело быть серьезным, когда решаются важные и ответственные моменты жизни? – спросил сам себя я. – Почему обязательно надо выглядеть слегка легкомысленным и несерьезным? Шутка и юмор как будто помогают нам облегчить пресс эмоций, возникающих при решении судьбоносных вещей. Мы словно боимся, что о нас подумают при этом. Говорим ли мы это всерьез или в шутку!? Если первое, то удар судьбы может быть тяжелее для нас, а если второе, то ответственность как будто летит мимо нас!».
-Спасибо тебе за то, что ты пришел и был с нами! – Урсула прервала мои умственные рассуждения.
-С нами или со мной? – язвительно уточнил я.
-Со мной, - ответила она. Ее изумрудные глаза словно сверлили мое сердце насквозь.
Меня спасла, появившаяся в комнате, кузина Юлия.
-Тайны парижского двора? – она вопросительно посмотрела на нас обоих.
-Нет никаких тайн, - ответила за нас двоих Урсула. – Ник уже уходит и хотел попрощаться со мной, а там в шуме это трудно сделать.
Провожали меня всем коллективом, собравшимся у Глиссеров. Даже Эдуард Францевич так расчувствовался, что соблаговолил пожать мне руку и пожелать удачного возвращения домой. Женщины по очереди поцеловали на прощанье в щеку, а мужчины одобрительно хлопали по плечу, провожая до лифта.
Я был очень доволен тем, что был снова с Урсулой, но одно несколько омрачало мою радость: я реально понимал, что она становится мне все ближе и ближе к сердцу и меня сердило то, что я, трясся от страха при мысли, что мне придется однажды объясняться на эту тему с ней. Пугало не то, ответит она взаимностью или нет, я не был слеп, видя, что в ее сердце зреют подобные моим процессы. Просто я ощущал себя сапером, у которого нет шанса на ошибку. Я был уверен в ней, как в человеке, хотя не был на сто процентов уверен в ней, как в женщине. А ошибиться было нельзя…