<Небольшой рассказ, посвящённый памяти моего кота Тишки>
Хоть я и был совсем мал, нашу первую встречу помню хорошо. Разгар лета, я по привычке играл в выделенной для нашей скромной семьи комнатке, когда неожиданно меня забрали и куда-то понесли. Я впервые увидел мир за пределами стен, в которых родился. Мой нос уловил множество неизвестных мне ранее запахов, но я был настолько испуган происходящим, что совсем не хотел смотреть по сторонам. И закрывать глаза тоже боялся – тогда окружающие меня незнакомые звуки казались ещё страшнее.
Пока шли, я заметил, что глаза хозяйки влажно блестят. Неужели я её случайно поцарапал, крепко вцепившись в руку? Нет, это были другие слёзы, которых я прежде не видел. И тогда ещё не знал, что они означают.
Наконец, я снова в успокаивающем окружении стен. Но незнакомые люди всё равно пугали меня, хотелось вернуться домой, к своим братьям и сёстрам, к своей маме. Когда хозяйка передала меня маленькому мальчику и сказала ему, что теперь я его котёнок, я понял – она уйдёт отсюда уже без меня.
Так и получилось.
Семья, в которой я оказался, состояла из четырёх человек. И я сразу узнал одного из них – взрослую женщину. Именно она приходила к нам домой несколько дней назад. Мои братья и сёстры в тот момент спали, а я ради интереса выглянул из коробки и мяукнул.
Я вовсе не хотел ничего плохого, даже не боялся. Тем не менее, моя мама, стремглав примчавшаяся из кухни, буквально набросилась на гостью и сильно её укусила за ногу. Вот последовавшие за этим крики меня уже напугали, и я шмыгнул обратно в коробку.
Теперь я знаю, зачем она приходила. И почему именно меня забрали, несмотря на то, что хозяйка противилась – я был её любимчиком! Но та женщина так и сказала: «Он первый выглянул. Самый красивый и толстенький. Вдобавок я пострадала из-за него, так что беру этого». Она не сердилась, даже шутила, а я думал о своём поступке и о том, как одно маленькое решение может полностью изменить всю жизнь.
Эти люди были добры ко мне, сразу накормили молоком из пипетки, гладили и чесали за ушками. Я быстро перестал их бояться. Вместо страха пришло иное чувство – тоска. Я всё равно не понимал, зачем меня забрали от моей семьи и принесли сюда, ведь нам так хорошо было всем вместе!
Впрочем, начав исследовать новую квартиру, я вскоре отвлёкся от переживаний. Все вокруг вроде бы похоже на то место, где я родился, но что-то было необычным и привлекало мое внимание. Комнат оказалось больше и даже простой обход их всех, без тщательного обнюхивания, занял много времени. Хозяева, конечно, следовали за мной по пятам, но не мешали осваиваться.
Грусть вернулась к вечеру, с закатом солнца. Я жалобно мяукал, звал свою маму. Мальчик жалел меня, носил на руках, говорил какие-то ласковые слова. Затем принес меня к себе в комнату. Постепенно я успокоился. Мне захотелось поиграть! Сидя у него на кровати, я ждал, когда он пошевелится, даже чуть-чуть – и сразу прыгал, кусая и царапая. В шутку, конечно, да и не было тогда у меня настолько острых когтей и зубов, чтобы повредить.
Уверенный в том, что это здорово и очень весело, я удивился, когда мальчик взял меня за шкирку и выставил из комнаты. Раздосадованный, я некоторое время царапался в дверь, громко и возмущенно мяукая, а потом меня забрала та женщина, оказавшаяся его мамой.
Поначалу именно её я считал своей хозяйкой. Мальчик со мной лишь иногда играл, но и только. А вот она меня кормила, приучала к лотку, следила за мной. Тот период я помню уже не так отчётливо, как первое знакомство. Жизнь скоро вошла в спокойное русло, дни сменялись неделями и месяцами. Я и сам не заметил, как из маленького котёнка, умещавшегося на ладони взрослого человека, вырос в большого, красивого и гордого кота. И я это говорю без преувеличений – именно таким я и был!
Самое время рассказать о себе чуть больше. Шерсть у меня рыжая, с небольшими белыми вставками на шее и брюшке и очень мягкая – наверное, потому что хозяева не выпускали меня на улицу, и я всегда был чистый и ухоженный. Вокруг мордочки, которую я сам считаю очень симпатичной и, не побоюсь этого слова, умной – своего рода грива, придававшая моему облику подобающую важность. Хорошо были видны тёмные полоски на лапах, как у тигра. Забавно, что я очень подходил под цвет интерьера моего нового жилища. Порой даже сливался с полом, так что приходилось быть начеку, дабы не попасться под ноги.
К какой породе я принадлежал – понятия не имею. Краем уха слышал, что мать моего отца (то есть, моя бабушка) гуляла с диким камышовым котом. Уж не знаю, насколько это правда – буйным нравом скорее обладала моя мама, нежели папа. Кстати, меня назвали в честь него – Тихоном. Ну, это «официально», а в жизни как только не величали: и Тишкой, и Рыжим, и Фурсиком... всего и не упомню. Я не обижался – зовите, как хотите, только не забывайте кормить и гладить!
О да, моя любимая тема – еда. Ну, тут мне, конечно, особенно повезло. С детства меня кормили только мясом и рыбой. Потом также «Китикетом» и «Вискасом», да и то не каждым. Сухой не предлагать! Обычная же пища... Супчики и кашки? Я вас умоляю! Ну разве что сайровый полакать мог. Немного. Хотя должен заметить: если кто-то забыл на столе съестное (неважно, что), я это непременно старался попробовать. Не столько ради разнообразия, сколько ради ощущений – риск! Украденное, к тому же, оказывалось вкуснее того же самого, положенного в мою тарелку.
Вы только не подумайте – я вовсе не был шкодливым котом! Всякие мелкие шалости – например, исследование запретных для меня мест, вроде того же стола, или попытка потянуть за необъяснимо притягательный «дождик» и тем самым опрокинуть новогоднюю ёлку – это да, было. Но чтобы драть мебель или лазить по шторам – это не про меня.
А еще я очень романтичен! Любил вспрыгнуть на подоконник и, заглядывая в окно, помечтать, послушать вопли бездомных котов, снисходительно наблюдая за ними сверху. Особенно мне нравилось следить за струйками дождя, стекающими по стеклу, или снежинками, весело кружащимися в воздухе. И ловить их лапами, царапая по стеклу. Это очень веселило и умиляло моих хозяев.
Идиллия, впрочем, длилась не долго. Временами у меня появлялось дикое желание громко заорать или завыть. Что я и делал с огромным удовольствием! Не понимаю, почему окружающих это раздражало? К счастью, мои хозяева оказались принципиальными и добрыми – а, как известно даже мне, именно за эти качества люди чаще всего и расплачиваются. Так и со мной вышло. Пожалели они меня, не стали превращать в живую мягкую игрушку – я был стопроцентным котом или, если хотите, самцом!
В отличие от моего соседа, который одно время захаживал к нам в гости. Странный такой! Я долго пытался понять, кто он такой и что ему нужно, но трёпку ему не устраивал. И вовсе не потому, что рядом была его хозяйка. Полноте! Просто как своего конкурента я его не воспринимал. Правда, есть из моей тарелки не позволял (а он пытался, поганец!). Ну нет – давиться буду, но ему не оставлю ничего. И так жирный какой, больше меня в два раза. На всякий случай я забирался куда-нибудь повыше, чтобы оттуда снисходительным взглядом давать понять, кто здесь хозяин.
Вернёмся к моим проделкам. Я не хотел этого делать, но не мог сдержаться. Инстинкт, природа – называйте, как хотите. И ведь не было никаких других котов (настоящих) рядом – вся квартира принадлежала мне. Всё равно, я обязан был обозначить, что это МОЯ территория. Что я и делал. Ох, и доставалось же мне! Да понимал, что нельзя, но ДОЛЖЕН!
Хлопот семье я доставлял немало своими выходками, но они любили меня. Все. Каждый по-своему.
Пожалуй, именно в тот период я стал замечать, что всё больше тянусь к мальчику, нежели к его маме. Да, она меня по-прежнему кормила, но и наказывала тоже она. И хоть трижды справедливая, но оплеуха есть оплеуха – а ласка есть ласка. Вдобавок, мальчик рос и становился серьёзнее. Всё реже он играл со мной в игры, интересные только ему, и всё чаще просто гладил или чесал брюшко (мрр, как же это здорово!).
Конечно, доставалось мне и от него. Как правило, когда я пакостил в его комнате. Однако уже через полчаса, а порой и быстрее, когда я робко царапался в его дверь, он впускал меня и даже выглядел немного виноватым.
Замечу, что не считал его хозяином. Нет, это осталось в детстве, когда я ещё был несмышлёнышем. С возрастом пришло понимание, что мне нужен не хозяин, что я сам по себе. Эти люди меня кормят, мы живём вместе, но это не значит, что я служу им. Наверное, именно поэтому я сблизился с мальчиком, к тому времени уже юношей. Мы с ним стали друзьями, равными, насколько это было возможно.
Кстати, что это я всё называю его не по имени? Женей его зовут.
Постепенно мы с ним сблизились настолько, что я предпочитал проводить время у него в комнате (за исключением кухни, когда раздавался звук открываемой консервной банки с тушёнкой или сгущенкой). И спал я тоже на его кровати, а, если точнее, на подушке. Можно сказать, у него на голове. Женя был не против, ему это даже нравилось. Более того, его часто донимали головные боли, а коты вроде как лечат и даже снимают стресс. Насчёт этого не знаю, ничего особенного я не чувствовал, хотя, может, само моё стремление ложиться именно на подушке, а не в ногах уже всё объясняло. Или то, что я, умываясь, порой переходил со своей шерсти на его волосы. Язык у меня шершавый, как наждачная бумага, но Жене нравилось, я знаю, чувствовал это. Я, в свою очередь, давал ему понять, что и мне приятно. Самым доступным способом – урчал. Любопытно, что раньше я прибегал к этому только когда выпрашивал что-нибудь особенно вкусненькое, а потом вот стал по любому поводу мурлыкать. Видимо, сентиментальность появилась с возрастом...
Но стоп! Рано ещё про старость!
Я уже упоминал, что меня на улицу не выпускали. Не скажу, что я очень по этому поводу переживал. Воспоминания рисовали не самую приятную картинку, наполненную не столько интересом, сколько страхом. Не скрою, я не без любопытства поглядывал наружу, гуляя по балкону или сидя на подоконнике, но мне и дома хорошо было.
И снова вмешалась природа. Я не был одинок, и всё равно чувствовал – мне нужна компания. И не человеческая, а кошачья. Когда я по ночам стал донимать жильцов своей и соседних квартир, не побоюсь этого слова, воем, они наверняка снова пожалели, что пожалели меня (да, такой вот каламбур).
В моём положении было трудно встретиться с кошкой. Тем не менее, пару раз меня носили к возможным пассиям. М-да, а встречи-то оказывались не такими уж тёплыми. Ну вот зачем сразу по носу-то? Больно! Впрочем, я в долгу не оставался.
А потом появилась Она.
Я часто слышал от людей это странное слово – любовь. Никогда не понимал его значения – равно как и не понимал, почему мой друг так мается без неё. И лишь когда повстречал Джину, осознал.
Что? Говорите, у животных такого не бывает? Как эгоистично! Не скрою, мне, по большому счёту, было всё равно, когда звал инстинкт. Но именно с Джиной мне было просто хорошо проводить вместе время.
Какая же она была красивая! Тоже рыжая, чуть помельче меня и с очень симпатичной мордашкой. Я когда её впервые увидел, сразу почувствовал что-то особенное, некое притяжение. К сожалению, нам с ней довелось не так много времени провести вместе – у каждого были свои семьи, и нас сводили только в определённые периоды. Но те дни, которые у нас были, стали одними из самых ярких в моей жизни.
Что и говорить – мы настолько любили друг друга, что Джина перестала подпускать к себе других котов, даже когда инстинкт требовал. Она буквально дралась с ними: хозяева даже возмещали ущерб за ободранное ухо одного из несостоявшихся партнёров. Они к тому времени переехали в другой город, однако им пришлось привезти её сюда, ко мне.
Эта встреча была незабываемой! Джина сразу, как только меня увидела, приблизилась. Никакой драки, даже символической – мы лишь потёрлись носами и сразу шасть – в спальню. То-то люди диву давались. Как же так! Животные, а вот поди ж ты!
Вышло так, что квартира простаивала и потому она была в нашем с Джиной полном распоряжении! На несколько дней! Только она и я.
И как же не хотелось возвращаться домой, каким бы привычным и уютным он ни был. Аж выть хотелось (что я и делал). Справедливости ради, Джина сама дала понять, что моя задача выполнена, легонько шлёпая лапкой мне по носу.
А однажды мне довелось увидеть одного из своих потомков! Рыжий, как и его родители (и, разумеется, такой же симпатичный) и совсем маленький. Его, как и меня в своё время, должны были отдать новым хозяевам, но он провёл пару часов у нас дома. Конечно, малыш не понимал, кто я, да и боялся очень, поэтому я особо не приближался к нему. Но как я был горд! Притом, что он далеко не единственный, в ком и сейчас течет моя кровь. Это совершенно новое чувство, понять которое нельзя, не испытав.
...Увы, всё когда-нибудь заканчивается. Это последний и главный урок жизни, который я усвоил.
Закат приближался почти незаметно. В какой-то момент я осознал, что куда больше лежу, нежели гуляю по квартире. Что шерсть моя уже не такая яркая и лоснящаяся, как прежде (и «тигриные» полоски почти незаметны). Что всё чаще донимают всякие недуги – как мелкие, так и не очень. Участились неприятные визиты ветеринара: исходящий от него запах лекарств вызывал во мне дикий страх. Наконец – я стал буквально по пятам ходить за Женей. Куда он, туда и я. Мне всё время хотелось быть с ним рядом, чувствовать его присутствие, которое придавало мне уверенности. Он к тому времени уже начал работать и большую часть дня отсутствовал. Я скучал без него, и каждый день ждал у дверей, когда же он вернётся.
Женя тоже чувствовал что-то. Иной раз он особенно крепко обнимал меня, прижимал к себе, словно хотел удержать, не отдать чему-то. Не будет преувеличением сказать, что мы с ним выросли вместе, бок о бок, что я стал частью его жизни. Неотъемлемой. Так я тогда думал.
Но однажды вечером смутные догадки, терзавшие меня уже несколько дней, приобрели ясные очертания – я понял, что моё время пришло. Я забрался на кровать к Жене, который, как обычно, смотрел кино, и просто сел рядом с ним. Обычно я сразу ложился, поэтому он заподозрил неладное. Только уже ничего нельзя было изменить или исправить.
Я ушёл быстро – мне повезло. Не мучился сам, не мучил других. По человеческим меркам я прожил шестнадцать лет. Немалый отрезок времени даже для людей. Всякое бывало – и хорошее, и не очень, однако в целом я вспоминаю ту свою жизнь с теплотой. Мне не хватает семьи, ставшей моей. После смерти я не исчез бесследно – я всё время рядом с ними, особенно с моим любимым другом Женей. Знаю, что он не забывает обо мне и сейчас.
А ещё я верю.
Я продолжаю существовать. Как-то. Где-то. И однажды я открою глаза и увижу себя в окружении других похожих на меня котят. Увижу кошку, кормящую нас. Увижу мир, который покинул. Наверное, я не буду помнить всего того, о чём рассказал сейчас, иначе я бы знал о своих предыдущих жизнях. Но я всё равно верю. Что если однажды снова встречу Женю, то мы узнаем друг друга.
И, возможно, нам будет дан шанс прожить ещё одну жизнь вместе.
«Памяти моего кота Тишки
04.1997 – 11.08.2013»
Кусков Евгений, 14 февраля 2016 года
Дата последней правки: 16 февраля 2016 года
* * *
Данный рассказ был написан мной в рамках конкурса, проводившегося на одном из интернет-сайтов. Подсказала мне об этом моя очень хорошая знакомая – Хиль Де Брук, только благодаря которой появились на свет несколько произведений за моим авторством. Тем не менее, полагаю, рано или поздно я бы сам пришёл к идее написать о своём коте. Я делал это уже в романе «Вымирание», причём, признаю, там это вышло не очень к месту. Но пускай будет, поскольку тогда я пересказывал самый трагичный момент жизни Тишки – его смерть. На этот раз мне хотелось поведать его историю в целом, не заостряя внимания только на последних минутах. И не повторяясь.
Идея произведения родилась быстро, что, конечно, не удивительно – мне ничего не надо было придумывать, только освежить воспоминания. А стоило потянуть за эту ниточку, в памяти всплыло столько эпизодов, что я только и успевал их записывать. Немалую помощь в написании мне оказала моя мама – не только отредактировав рассказ, но подсказав несколько идей. Разумеется, в рассказ вошло далеко не всё, лишь самое яркое.
Почему я решил вести повествование от лица Тишки? Мне это показалось более увлекательным, чем простой пересказ минувших событий и переживаний. А ещё это в некотором роде новый опыт для меня – от первого лица (пускай и не своего) я прежде не писал, не считая авторских комментариев.
Итак, произведение закончено. Я давно хотел, чтобы память о моём коте сохранилась не только в моей голове, но и на «бумаге». И вот эта цель достигнута. Вне всяких сомнений, я буду думать о нём и в дальнейшем, но в творчестве уже не стану обращаться к этой теме. Я сказал всё, что было нужно.