Подойдя к двери, Полина Фёдоровна вставила ключ в замочную скважину и, повернув несколько раз, широко распахнула её, пригласив Анечку войти. Привычным жестом нащупала выключатель и тут же высоко под потолком вспыхнула лампочка в стандартном для всех помещений детдома плафоне. Не вдруг сообразив зачем они сюда пришли, Аня в нерешительности топталась у порога, с удивлением оглядывая так изменившуюся кладовку… «Вот, девочка моя! – повернулась к ней Полина Фёдоровна – Мы, посоветовавшись между собой, решили предоставить тебе это помещение для временного проживания. В личное, так сказать, пользование, что ли… Ты потом, конечно, всё тут переделаешь по своему вкусу, ну, а пока вот, что смогли…» - и вдруг, посмотрев на девушку, её пронзила мысль о явном несоответствии представшего убожества и цветущей, благоухающей весны, которую та олицетворяла собой… Директриса чётко поняла, насколько нелепа сама по себе эта затея, насколько смешны и несбыточны её собственные чаяния на то, что вот это удивительное растение приживётся в такой ржавой консервной банке, какой сейчас ей самой виделась убогая во всех отношениях комнатушка без единого окна… От растерянности и осознания собственного открытия, Полина Фёдоровна, онемев, замолчала и только беспомощно смотрела на не менее растерянную бывшую свою ученицу… Девушка опомнилась первой: «Я здесь буду жить, да? Это как бы моя квартира, да?» «Ну, да…» - продолжая сомневаться в правильности принятого решения, отозвалась директриса. «Ой, как здорово! Я и мечтать ни о чём подобном не смела! Спасибо! – кинулась Аня обнимать свою любимую учительницу, сразу забыв о неласковом приёме – Ничего себе! И кровать, и шкаф, и стол! И всё это моё?» «Ань! Погоди ты верещать-то! Ты, безусловно, заслуживаешь большего, но сама понимаешь, вот что смогли…» «Полина Фёдоровна! Голубушка вы моя! Да, как вы не понимаете? Целая комната и лишь в моём распоряжении – никого рядом! Если бы вы только знали, как мне опротивела общага… С самого раннего детства всё на виду, всё напоказ… Не увернуться, не спрятаться, не скрыться… Низкий поклон вам за такой в полном смысле неожиданный подарок! Я и мечтать ни о чём-то подобном не могла…» - уже почти рыдала девушка, уткнувшись в плечо пожилой женщины, по щекам которой тоже струились слёзы: «Ну, ладно, ладно… Чего реветь-то? Всё же хорошо? Я вот тоже переживала: а вдруг тебе да не понравится… Ну, ладно, пойду я… А ты осмотрись тут пока и приходи на ужин! Всё-всё, не реви… Пойду я…»
Оставшись одна, Аня ещё некоторое время продолжала всхлипывать, уже и не пытаясь сдерживать рвавшиеся наружу эмоции… А потом прилегла на кровать…
Откуда такое ощущение полёта? Словно мощные, но вовсе невидимые крылья, уверенно поймав ветер, подхватили её, ставшую совершенно невесомой, и понесли, понесли над невиданным доселе миром, показывая тем самым именно ей, Анне Кораблёвой, как хороша, как прекрасна та планета, на которой она живёт! Лес… много леса, тонкие синие ниточки рек, круглые, словно чайные блюдца, озёра… Горы… мрачные, скрытные, угрюмо-отстранённо наблюдающие за человеком из-под низко нахлобученных по самые брови белоснежных папах… И совершенно неожиданно – до самого горизонта море цвета разнообразной переливающейся в лучах солнца синевы: от густо-тёмного сапфира, до безмятежно-девичьей ласкающей взгляд бирюзы! Солнце… тепло… очень тепло… А затем, словно сотканная из ничего, возникла фигура незнакомой молодой женщины в лёгком светлом, полупрозрачном платье… На заднем плане появившейся картинки отвесная скала, белый замок… дворец с узорчатыми башенками… внизу по-прежнему безмятежное ласковое море… На руках у женщины крохотная девочка, рядом трое мальчишек… чуть поодаль мужчина в камуфляже… на лице маска, в руках автомат … тревожно… Женщина что-то кому-то кричит… не кому-то – ей, Ане! Но ветер относит слова в сторону, ничего не разобрать и почему-то не подойти ближе… «Что?» - пытается переспросить Аня. Та опять кричит… На этот раз кое-что удаётся уловить: «Передай Роману – Нина в беде!»
Очнувшись, Аня не вдруг поняла где она находится… Бросила взгляд на часы – двадцать минут седьмого… Утра или вечера? «Ой, я, что всю ночь вот проспала, даже не раздеваясь? И никто не потревожил… чудеса! Но какое странное видение… Что за Нина? Почему она пыталась что-то передать Роману? Что их может связывать? Четверо детей… они не могут быть его детьми… Тогда чьими? Забыть, не обращать внимание? А вдруг это жизненно важно? Пусть разбирается сам!» - пришла к выводу девушка и решительно набрала номер Романа.
«Ром, привет!» «Привет, моя хорошая! Что-то ты рано обо мне вспомнила сегодня!» «Ром! Где бы ты сейчас не был и чем бы ни занимался, ты должен выслушать меня – это не займёт много времени!» «Ань! Я в машине, в дороге и ты права – мне сейчас не очень-то удобно…» «Выслушай, умоляю тебя!» «Ну, говори…» - вздохнул недовольно Роман… Когда она замолчала, подробно пересказав своё ночное путешествие, он даже не сразу мог сообразить как относиться к полученной от неё информации… Как очередной сказке, явной глупости или… а вдруг в этом что-то есть? «Аня! Ты ничего не перепутала? Она так и сказала?» «Слово в слово! Ничего я не перепутала и, уж тем более, не придумала, как ты сейчас думаешь… Кто эта женщина? Почему она просила передать всё это именно тебе? Ром! Не молчи!» «Ань… Я не молчу, я пытаюсь сообразить, как правильно поступить… Сейчас у меня действительно нет времени на долгие объяснения, скажу только одно: Нина – жена старшего брата! Всё, прости, я просто обязан передать ему наш с тобой разговор, поскольку он непосредственно касается прежде всего именно его, а не меня! Ему жизненно важно как можно скорее проверить всё ли в порядке с семьёй! Спасибо, но на этом всё! Пока, любимая!» - и разговор прервался…
«Соскучилась девочка?» - попытался пошутить Антон, сидевший впереди, рядом с водителем. «Да, нет… Тут несколько другое… останови-ка машину на пару минут – мне нужно переговорить с тобой наедине!» «Ром, а подождать это никак не может, нет? Мы всё-таки…» «Тош! Это в твоих интересах, поверь мне!» Свернув на обочину, головная машина, в которой ехали братья, остановилась, и они, покинув салон, вышли под противно моросящий дождь, не забыв прихватить зонты. Тут же в нескольких метрах от первой запела тормозами по мокрому асфальту и вторая, машина сопровождения или охраны, из которой высунулся Сергеич: «Ребята! - крикнул он, не приближаясь и, по видимому, не желая мокнуть – Что случилось? Почему остановка?» «Всё нормалёк! – отозвался Антон – Пять минут перекур!» И, повернувшись к брату, продолжил: «Я тебя внимательно слушаю!» «Антон! Дело в том, что в Ане внезапно открылся пару лет тому назад дар ясновидения…» «Нет, погоди-ка! И ты из-за какой-то чепухи вынудил нас прервать движение? Ясновидение какое-то… Я тебя не понимаю, честно говоря… Эта чушня, что, не могла подождать?» «Да не спеши ты с выводами, брат, а лучше ответь: там, где сейчас твоя семья, всё нормально? Как давно ты говорил с женой?» «А что? При чём тут моя семья и место её нахождения?» «Вот в чём и вопрос… Ты прекрасно знаешь, что мне об этом ничего не известно, а уж Анюте и тем более, согласен?» «Ну, допустим. И – что? Не тяни ты!» «А вот послушай, как она мне описала прекрасный белый ажурный дворец на скале в окружении пальм и цветов, море внизу и саму Нину с детьми и ты поймёшь, почему я решил привлечь твоё внимание к её рассказу…» «Что? Что ты сказал? Что там про Нину?» - почуяв неладное, забеспокоился Антон. «Аня мне подробно описала внешность детей, а также вооружённых людей в масках с автоматами вокруг них… Нина просила передать мне, что она в беде! Так и сказала: передай Роману, что Нина в беде!» «Ну, ни фига себе… - только и смог выговорить Антон – И, что, всему этому можно верить?» «Не знаю, что тебе на это сказать… - пожал плечами Роман – Но на твоём месте, я бы не стал рисковать и проверил бы всё немедленно… Дай Бог, чтобы она ошибалась… дай Бог… Единственно в чём я могу тебя твёрдо уверить, так это в том, что Анька не истеричка и не фантазёрка – тут 100% плюс гарантия! Не сомневайся и на минуту! Хотя, если честно, я также, как и ты, не верю во всю эту хиромантию… Но… лучше убедись, проверь! Ваську мы сможем встретить и без тебя, а вот семье нужен только ты и никто другой!» Антон молча периодически набирал на телефоне одному ему известный номер жены… «Что?» «Не берёт трубку и это уже плохо… Однако, гудки идут… Ладно – наконец принял решение Антон – Я оставлю тебе Сергеича и водилу, а сам на второй машине возвращаюсь обратно… Ваську сразу же вези ко мне в дом, если всё пойдёт как надо, а если нет, то Сергеич знает, что делать… Доверься ему во всём, лады? Если я свяжусь с Ниной, то встречу вас там, а если нет, то мне будет нужно предпринимать срочные шаги уже в другом направлении…» «Давай, брат, действуй! Хорошо, если эта Анькина дурь дурью и окажется, а если нет, то промедление… сам знаешь… За нас не переживай – справимся! Будь на связи… Давай, Антон и – похладнокровнее, брат, если что… не горячись… Спешка нужна лишь в определённых случаях… Мне бы с тобой, да вот видишь как оно всё сразу-то…» «А вот это-то как раз и подозрительно… весьма подозрительно!» «Ладно, Тош! Разбежались – время дорого!» И машины продолжили движение, но уже каждая в свою сторону...
И вновь замелькали унылые пейзажи… «Сергеич!» «Что?» «Смотри как тут всё странно!» «Не понял… Ты о чём? Что странно?» «Да, как правило, вдоль дорог берёзы везде растут, а тут почему-то тополя да кусты акации… Жалкие какие-то, замученные… А люди всё равно везде живут… Шахты давным-давно позакрывали, а городишки несчастные остались… Не дома, а бараки, времянки… Небось, удобства во дворе…» "Вот тебе, что, больше подумать не о чем, что ли? – хмуро отозвался Сергеич – А, вообще, ты прав – это и есть времянки… Я, ведь, родом отсюда, дорогой мой крестничек! На окраине моего родного городка и расположено то учреждение, куда мы так стремимся попасть, ну, то есть, не в буквальном смысле, конечно…" «Серьёзно?! Не знал… Прости если обидел… А у тебя тут кто-нибудь остался?» «На погосте вся моя родова… Одни мы с сеструхой остались. Нет никого больше…» «Ещё новость! У тебя, оказывается, и сестра есть! А где она живёт? Почему я о ней никогда даже не слышал?» «Ром… Прости, но что ты вообще обо мне знаешь, кроме того, что на виду? Да и зачем тебе оно, это знание? У вас своя жизнь, у нас своя… Без обиды только… Мил человек! Усвой, как таблицу умножения: чем меньше людей знает о твоей личной жизни, тем более удачно она складывается! Пока молодой, просто поверь на слово, а доживёшь до моих лет, сам следующему поколению начнёшь втолковывать то же самое! Ну, ребятушки мои, разговоры разговорами, а, меж тем, мы почти приехали! Сейчас повернём налево, через сто метров ещё разок, и опять же налево, а там минут тридцать по прямой, как проедем насквозь через этот строй двухэтажных бараков, и будет пункт назначения! Кстати, Ром, их действительно строили именно как временное жильё, да вот как оно получилось-то… А, впрочем, на Руси уже в поговорку вошло: что нет ничего более постоянного, чем что-либо временное! – и, посмотрев на хмурое выражение лица рядом сидевшего парня, продолжил – Ты, что, обиделся что ли? Глупо… ей-Богу, глупо! Давай разберёмся, пока есть на то время. Прежде всего, я хочу тебе сказать, как отец: учись находить ответы, не задавая вопросов! Я понимаю, что тебя сейчас резануло… Не понравилось, как я ответил про свою семью… Но, Ром… Сам посуди, как любому из нас сделать больнее всего? Правильно – нанеся удар в самое слабое место: по близким сердцу, самому дорогому в жизни каждого – по его семье! Ты думаешь, я не догадался, с чего вдруг Антон так стремительно изменил все планы? Что-то не так пошло у Нины с детьми… И это точно, сколько бы ты не отрицал… Меня не проведёшь, давно уже не пацан…» «Да я и не собирался ничего отрицать! Просто ты не спрашиваешь, я и молчу…» - начал было оправдываться Роман. «А вот это опять-таки зря… Учись держать удар, учись блефовать даже тогда, когда на руках ноль без палочки вместо козырей, когда стоишь на самом краю пропасти, не доверяя при этом почти никому…» «Даже тебе?» - усмехнулся криво Роман. «А что я? Я тоже человек… И пусть я знаю, что мне-то как раз можно, что я жизнь отдам за любого из вас не задумываясь ни на минуту, но это знаю я, знает Антон, а вот тебе об этом только предстоит узнать… Вот скажи-ка мне, ты не задумывался о том, как мог Василёк избежать печальной участи ваших родителей, находясь всё время рядом с ними, в отличие от тебя на тот момент?» «Да! С тех пор, как узнал, что он жив, я то и дело мысленно возвращаюсь к этому вопросу! И это будет первым о чём я его спрошу при встрече...» «А вот тут, опять же, не спеши… Сергей, ваш батя, был очень серьёзным человеком… высоко летал… Парил… Вы росли изолированно почти… Случайных людей, не важно взрослых или ваших ровесников, рядом не было и не могло быть… Няни, закрытая школа – всё проверялось и перепроверялось по нескольку раз – и мне ли того не знать как его начальнику охраны и единственному, заметь себе, другу… Я всегда был в курсе его дел, всегда был рядом, но не в тот раз… Его, словно нарочно (а по размышлению, так оно и было!) вынудили отправить меня в командировку в такое место, где на тот момент моего присутствия по большому счёту и не требовалось… Я сразу же просёк, что дело не бело, и по развороту кинулся обратно… но не успел… А вот теперь самое интересное: кто вынес Ваську из обречённого родительского дома и почему? Но кем бы ни был тот, кто его спас, он наверняка сразу же пожалел о своей минутной слабости и не один раз… Почему? А потому, что если тот вспомнит, я имею в виду твоего близняшку, кто это был, то тем самым словно стрелочкой укажет любому заинтересованному в том лицу на заказчика в деле о гибели собственного отца, в котором пока ещё так и не стоит точка… Если этот неизвестный до сих пор жив, то мы, признав Ваську, ставим парня вместо очередной мишени, поскольку течение его жизни настолько ускорится, что тут же станет сравнимо с полётом пули, выпущенной прямо в его сердце… Но даже если он и не помнит ничего, всё равно сам факт возвращения его в гнездо Орла… Чего ты глаза-то выпучил? Ты, что думал, что у тебя одного погоняло «Орёл»? Да вы все, включая и Антона, не в обиду ему будет сказано, в серьёзных кругах далеко не дотягиваете пока до отца-то своего… Орлятки – вот за кого вас держат… Орлятки… И вот тут ещё одна очень интересная тема вырисовывается… Сам подумай, ведь, кто-то (а я приблизительно догадываюсь кто) позволил вам заниматься тем, чем вы занимаетесь на протяжении уже стольких лет, кто-то надёжно крышует вас, не предъявляя никаких требований, лишь по мелочам покусывая время от времени… Ни одной серьёзной предъявы, ни одной разборки, ни одного наезда… Антон быстренько сообразил, что гораздо надёжнее и безопаснее откусывать помаленьку – большим куском подавиться проще… И опять же он тысячу раз прав, что решил свалить в сторону – пора… Хорошего понемногу… Капиталец сколотил, и ты не пустой… Для Васьки, если всё пойдёт как надо, тоже припас есть… Передохнуть вам нужно… Не отсвечивать перед недремлющими очами, а то, не ровен час, и надоесть можно… Пора перестать маячить постоянным напоминанием о том, чего им и так не забыть… Серёгина беда была в том, что вровень встать посмел, не пропуская вперёд себя никого… Меня и то слушал не всегда… Однако, я убеждён в том, что решение о его устранении было принято не без сожаления со стороны заказчика, не без сожаления… Уважали батю вашего, крепко уважали… А если бы не это, то вас раздавили бы, как щенят… Ни один бы не уцелел… И никто бы не смог предотвратить этого…»
Роман, конечно, знал, что родоначальником их совместного бизнеса является не Антон, что всё это является как бы продолжением того, чем не без успеха занимался когда-то отец, но то, что сейчас услышал от Сергеича, было настолько ошеломляюще неожиданным, настолько реально опасным, что он даже на какое-то время вновь почувствовал себя тем растерянным мальчишкой, встречать которого на вокзал приехала не мама, а старший брат, с ходу сообщивший о том, что теперь он, Роман, будет жить у него, и что родителей с братом нет в живых… Как было можно в это поверить? Как с этим можно было смириться? Вновь ясно перед глазами промелькнули те страшные дни… его бунты, побеги, отказы от еды, упрямое нежелание разговаривать ни с кем… Однажды он даже сумел добраться до того, что осталось от родного дома, где его, обессилевшего от рыданий, и нашёл Антон… «Брат! – сказал он тогда ему – Мы с тобой остались одни на всём белом свете… Ты – всё, что у меня есть самого дорогого на земле, а я – всё, что есть у тебя… Давай постараемся стать друг другу опорой, помощником, другом, а не врагом… Ведь, в этой беде ни ты, ни я не виноват…» И тогда он впервые за последние полгода произнёс: «Давай попробуем…» - повзрослев сразу на несколько лет…
Смахнув неожиданно навернувшиеся слёзы, Роман повернулся к своему спутнику:
« Сергеич! Насколько я понял из того, что только что услышал, тот неизвестный, кто спас Ваську, вряд ли бросил его на произвол судьбы и верняк знает о том, что он именно сегодня выходит на свободу… иначе было бы весьма не логично, не так ли? А из этого следует то, что мы едва ли будем единственными среди встречающих брата… Не потому ли братан брал с собой охрану? Это, во-первых, а во-вторых, не потому ли именно сейчас у Нины возникли заморочки, которых по твёрдому убеждению Антохи даже в принципе не могло быть? Не нарочно ли кто-то сделал так, чтобы он бросил всё и быстренько помчался к семье?» «Ай, молодца! – воскликнул начальник охраны – Ай, молодца! Не ошибался я в тебе и это не может не радовать! Всё явно смахивает на расставленную нам ловушку с целью не допустить встречи Васьки с нами… И автором задуманной игры является, как я могу догадываться, всё тот же инкогнито, таинственный спаситель… Почерк… Почерк всё тот же… Но в его расчёты вкрадывается некая ошибочка… не понимаешь?» «Не совсем…» «Ошибочка его в том, что мы с тобой раскусили замысел и не задним числом, а перед самым представлением… Интуиция мне подсказывает, что мы на правильном пути, а потому я прошу тебя, сынок, и тебя, слышь, Юрок – обратился он уже к водителю – Быть ко всему готовыми! Палить-то по нам там вряд ли начнут, во всяком случае, сразу… хотя, смотря кто встречает… кто их маму знает… Сделаем так: там, на самом подъезде к зоне, лесочек небольшой… чахлый, но всё же… Непосредственно к воротам не поедем, встанем в стороночке и будем посмотреть как и что… особое внимание, конечно, крутым авто – не поедут они на «Жигулях» - западло… и это – точно! Но, в любом случае, нам, даже пусть и силой, Ваську нужно умыкнуть… Пусть даже для этого и пристукнуть придётся, если он вдруг начнёт брыкаться… дома всё прояснится… Нас с тобой (повернувшись к Роману) знают, как облупленных, а потому к воротам придётся идти Юрку… Юр! Ты вот что, при первой непонятке сразу вырубай его и на плечо, я сяду за руль и поставлю машину на обратный ход уже заранее, чтобы и минуты не терять на разворот… Если возникнет погоня, есть тут у меня интересный схрон – рядом пройдёшь и не заметишь… Родные места… И вот этого они тоже предусмотреть не могут! А нам фора ой как может понадобиться!»
«Старик! – в один голос воскликнули парни – Погоди ты с крайними мерами! Может, там и не будет никого, кроме нас!» «На можа, ребятушки, плохая надёжа… Дай-то Бог, чтобы вы оказались правы, а я ошибался… Дай-то Бог… Но что-то очень не спокойно у меня на душе, очень тревожно… Так что при форс-мажоре не мельтешите, но и не мешкайте! Действуйте спокойно, хладнокровно и предельно слаженно! Наша задача: доставить крестника по точно указанному адресу, так?» Те в ответ только кивнули. «А раз так, то расслабляться никому из нас нельзя! Ну, вот мы и на месте, ребятушки мои!»
Впереди, в прямой видимости, в метрах ста или чуть больше, их глазам предстал высоченный забор с размотанным по самому своему верху рулону колючей проволоки, и внушительные ворота, окрашенные в синий цвет. Рядом прилепилось невзрачное строение, в которое вела уже деревянная дверь, но точно такого же цвета, как и въездные ворота, до которых по обе стороны дороги плотной вереницей стояли машины. «В маленьком домике принимают передачи… большинство машин это как раз родственников, приехавших с полными сумками харчей и тех, кто явился на свиданки… Крутизны пока не вижу… Хотя вот там, возле магазина, что-то похожее на то есть… Юр! Сходи-ка в магазинчик, купи что-нибудь и заодно посмотри, что там за тачка… Лады?» « Понял, шеф! Бу сде!» «Тьфу на тебя и на твой птичий язык, шалопай! Аккуратненько действуй. Не мозоль особо глазки…» "Да, понял я, понял!" «Ну, а коль понял – с Богом!»