От рождения мне было дано не так уж и мало. Зрение мое было стопроцентным, спина ровной, фигура складной, рост выше среднего, но как только я пошла в школу, то моя природная красота частично и даже заметно поубавилась.
Первый класс сыграл большую роль в моем физическом и психическом здоровье. Не буду греха таить, я стала замыкаться, приобрела близорукость и ссутулилась. А как всё хорошо начиналось! Казалось, что впереди только лучшее.
Итак, в первый класс, в первый раз! Сначала мне нравилось, и я очень внимательно слушала учительницу, не отрывая от нее глаз, однако такое пристальное созерцание пришлось не по душе педагогу. На одном из родительских собраний она попросила мою маму задержаться, и когда все родители покинули класс, она сказала:
- Ваша дочь смотрит на меня недоброжелательно. В чем дело? У нее такой странный взгляд. Недобрый какой-то. Она прямо меня буравит глазами, зверем смотрит. Я уже устала.
Моя мама растерялась и не знала, что ответить, и смогла только пообещать, что поговорит со мной на данную тему. Дома она рассказала мне об учительских претензиях. Мне тогда было семь лет, и я даже не помышляла о недоброжелательности по отношению к учительнице, а просто с интересом слушала все ее рассказы, только и всего. Да и поводов для плохого отношения не было никакого. Сейчас могу как на духу поклясться, я любила в те годы всех людей без исключения! Начало учебного года в первом классе, еще нет никаких разочарований, в дневнике появились первые пятерки, всё дается легко, и тут на тебе, такая претензия! Уличение в недоброжелательности, усталость от моего взгляда, к тому же еще звериного. Услышанное очень меня расстроило, и я даже расплакалась.
Сравнение со зверем меня вообще испугало и убило. Возможно, маме не стоило мне говорить это, но она сама ничего не понимая, стала со мной бнседовать и пересказывать, что ей наговорила учительница. Моя мама просто хотела во всем разобраться, но тщетно. Сквозь горькие слезы от обиды я говорила маме:
- Я просто на нее смотрю! Она рассказывает нам, а я смотрю. Теперь я больше не буду на нее смотреть!
Так мои любознательность и внимание были превращены в нечто плохое и ужасное. На следующий день я впервые шла в школу в очень расстроенных чувствах, внутри души горела обида, а в моем детском мозгу бушевало непонимание мой вины перед учительницей. На уроках я старалась смотреть прямо перед собой, избегая встречаться вообще с ее взглядом, но учительница все время пыталась поймать мой взгляд, словно пытаясь меня спровоцировать. С той поры я выработала в себе привычку смотреть куда угодно, но только не в ее глаза, чаще всего я утыкалась в тетрадь, разглядывала парту или спину и затылок впереди сидящего ученика.
Через некоторое время я заметила, что стала плохо различать буквы на доске, они становились мутными и начинали двоиться, а то и троиться. Что тогда я могла знать о близорукости? Ровным счетом ничего, и я начала напрягать свои глаза. Просить учительницу меня пересадить, даже в голову не приходило, тем более она начала придираться ко мне по любому поводу.
Как-то раз я пришла в школу с лохматой головой. Дело в том, что вечером прошлого дня я купалась, а потом легла спать с чуть влажными волосами. Утром во все стороны торчали вихры. Мама посоветовала мне смочить волосы водой и расчесаться, что я и сделала, но все вихры удалить не удалось. И вот на уроке во время объяснений учительницы, я стала потихоньку приглаживать свои пряди и, как обычно, смотреть перед собой.
- Алиса, я объясняю урок, почему ты тянешь руку? Что тебе надо? – раздражительно спросила учительница.
Я жутко смутилась и меня даже как-то парализовало от страха. Что делать-то? что ответить учительнице? А она не унималась:
- Алиса, я к тебе обращаюсь! Отвечай!
- Я не тяну…руку…не поднимала, - сбивчиво пролепетала я.
- Ну, как не тянешь? Ты ее несколько раз поднимала! Если не тянешь, то сядь, как положено!
Я сложила руки на парте, сжалась и замерла, а взгляд вперила в спину впереди сидящего мальчика. Мне очень хотелось уменьшиться при моем довольно-таки высоком росте, и мне это удалось. Я просто согнула спину и спряталась от своей учительницы. Теперь каждый раз я старалась сидеть без лишних телодвижений, уменьшаясь в росте и цепенея, а потом это вошло в привычку, и я стала делать это автоматически, уже помимо своей воли. Мое тело начинало ныть к концу урока, а после нескольких уроков я уставала - дальше некуда! В такие минуты я часто вспомнила детсад, где нам позволяли сидеть вольготно, без складывания рук и сгибания спины в неудобном положении.
К концу первого класса у меня уже было минус один на каждый глаз и боли в спине и в грудной клетке.