Майе и Ане, плечевым, напоившим меня чаем, пока чинился автобус на трассе Москва-Ульяновск-Оренбург-Байконур
Оля давным-давно выговорила себе, что 14 февраля у нее выходной — такая традиция была у некоторых, её даже работодатели уважали. Планы намечались такие: сперва заскочить к матери, прихватить кое-что из шмоток уже года три как не объявляющейся дома сестры Риты (вроде работала проводницей где-то в Оренбурге, денег иногда присылала им с матерью в маленький город Ульяновской области) - Оля как раз до них в этом году доросла. Потом собирались в одной общаге с девками лепить пельмени, а вечером в кино. Оля позвонила матери, сказала, что забежит, мать ответила, что кислые щи в холодильнике, и биточки еще. Оля села на рейсовый автобус и через час была у калитки. Она хотела чуточку подкоротить одну Риткину юбку из кожзама, взяла железную коробку из-под датского печенья с иголками-нитками, вошла в их с сестрой бывшую комнату и через секунду катушки, иголки, булавки и разномастные пуговицы покатились по полу — Оля выронила коробку, потому что на кровати увидела свою сестру Риту. Та проснулась от грохота и приподнялась, сонно моргая на Олю.
- Ты чево тут, ты когда?.. а мама знает? - забормотала Оля.
- Не. Я пару часов только как... - голос у Риты был сиплый.
- Так это... а чё не предупредила, не позвонила?
- Нахера? Я чё — домой должна предупреждать, что приду?
- Тебя ж... ну ты давно не приезжала, мы бы тут ну... сготовили чего, давно ж не виделись... ты откуда вообще?
- Оттуда, блин. Работала я. Выходной у меня сегодня... завтра уеду.
- Как — завтра? Ты чё?? только приехала — и на один день?! Мама придет если только к восьми же!! я ей щас наберу от тётькати, ты мОзги-то включи, как это — завтра уеду, после стока дней!!
- Утухни, судорога... не мечись... ну хочешь — звони, я что... Оль, слышь, я — спать, извини, ваще не волоку что ты тут мне... устала я. Выходной у меня сегодня. Выдь, я тя прошу.
И Рита повернулась на бок, подтянув коленки к животу. Оля подумала, что так и не успела достать из шкафа юбку, но не стала возиться, тихо собрала содержимое коробки, прикрыла белую крашеную дверь и побежала к соседке — звонить матери. Мать молча выслушала Олину тираду и сказала, что раньше шести часов из поликлиники все равно не придет, а чтобы Оля Риту не трогала и вообще чтобы уезжала. Что-то в этом было не то, Оля такому повелению изумилась, но переспрашивать не стала, вернулась домой и села в кухне на табуретку, тупо глядя в окно. Шел снег.
Рита спала мутным крепким сном почти до пяти вечера. С 9 утра она дважды встала в туалет, где тщательно с содой мыла потом после себя все, и трижды попила воду из бутылки, которую привезла с собой. Оля все сидела на кухне, пыталась что-то спросить, но сестра отмахивалась и вытягивалась на своем бесформенном стареньком диванчике лицом к стене, привычно пересчитывая про себя красные и зеленые квадратики на драном настенном ковре.
Стемнело, вернулась мать, увидела Олю, взмахнула руками и не раздеваясь, прошла в комнату, где была Рита. Та уже проснулась и сидела на диванчике.
- Явление Христа народу, посмотрите-ка. Ну здравствуй, доча. Отоспалась, поди?
- Здрасте вам тоже... отоспалась вроде... а ты с дежурства что ли?
- С дежурства не с дежурства, это не суть. А суть — если ты отоспалась, то собирайся-ка, знаешь... откуда пришла собирайся!! - голос у матери тоненько дрожал, но Оля сразу поняла, что она совсем не шутит.
- А. То есть, до утра мне до автобуса — нет?..
- Нет!! А ты что думала — я тут с тобой чаи буду гонять, что ли? С ней что ли, - мать показала за спину на Ольгу, - думаешь, поговорить с ней дам? Чтобы она тоже... тоже... Собирайся от греха, чтоб мне греха на душу не брать, звонить там кому ни то...
- Ххха! А не грех, мам, гнать человека из дома родного? Я тут еще прописана, я думаю?
- Прописана, и что?? нет такого закона, чтобы я в доме даже прописанную... тебя!! должна была...!
- Мам, слушай... вот те крест... я все за собой... я думаешь не понимаю... я живая еле, ну ты ж видишь, не гони, мам, пожалуйста, ну не гони сегодня-то, у меня выходной, понимаешь, один только выходной, я на него ехала сюда, домой... душой полечиться, мам, отлежаться в норе родной, ну ты пойми ж меня, я не знаю встретимся еще, дай до утра добыть, мне ни есть ни пить не надо с вами, у меня свое все, - Рита зашуршала пакетами, но мать в исступлении вырвала у нее из рук пакеты, швырнула в коридор, наподдала ногой китайскую сумку:
- Вон отсюда!!! никогда больше не ехай, сюда забудь, всё забудь, нас забудь, что мы есть твои родные родственники!!! Уходи, Рита, к своим иди, таким же... плечевым!!!
Рита зыркнула на мать, потом остановила взгляд на Оле.
- Оль, ты тоже хочешь, чтоб я ушла? Ты тоже такие слова уже знаешь?..
Оля в отчаянии смотрела на эту сцену, напрочь забыв про юбку, пельмени и кино, на ее глазах совершалось что-то очень страшное. Ее невзрослое сердце щемило, мелкие слезы копились в глазах, но она еще не плакала:
- Мам, Ритуль, ну мам... ну пусть она, пусть с нами, она уставшая какая, мам, видишь, ну прям серая вся... ну мы же не виделись сколько...
Мать повернулась и тихо вышла из комнаты, оделась, закрыла дверь. Рита глянула в окно — мать шла к тётикатиному дому.
- Ох, ёбть, никак и правда звонить надумала... бля, ну вот же... Олька, набери мне эту бутылку с-под крана, слышь, уходить мне надо...
- Рит, ну да ты чё, ну она просто... куда ей звонить-то, зачем, кому??
- А в ментовку, куда еще, - Рита быстро засовывала пакеты в сумку, - ты ж слышала, как она меня.. будто это приговор какой... ты воды-то налей! - прикрикнула.
Оля налила воды, Рита уже ждала ее на пороге одетая. Она открыла дверь и увидела, как по тропинке от их дома, оглядываясь, бежит тётикатина старшая внучка — видать ходила проверяла, дома ли еще Рита.
- Спасибо. Куда бы мне... да уж тут ни к кому не сунуться, я так чую, щас вся улица будет знать, что у Синельниковых Ритка явилась домой, шалава плечевая... Чё, мать тебе не вещала еще? Удивительно! Небось думала, что я сдохну, а не приду домой, вот и поберегла тебя! Да ты ж пару лет как в городе, да? Ну все равно, должны были тебе напеть давно... ладно... я побёгла... уж как увидимся — не знаю. Если что, - хохотнула Рита — открыточку тебе пришлют, тебе, не матери! Целоваться не будем, больная я. Давай, Олька... держи (Рита грязно выругалась) на запоре, поняла? Не будь дурой! - она повернулась и мелкими шагами двинулась в сторону трассы Оренбург-Москва.
Оля посидела дома, сняла с ритиной постели белье, покрывало, засунула в пакет, подушки и одеяло бросила на холод. Матери всё не было. Оле было жаль Риту — слыхала от девчонок, что плечевые — самая низшая каста в проституточной иерархии, ниже некуда, как с дальнобойщиками от заправки до заправки (несколько десятков километров и называлось - «плечо») кататься за 300 рублей, 100 в карман, 200 крыше. Конечно, она давно уже слышала про сестру, что та работает на стоянках, где фуры дальнобойные становятся в круг, а в центре круга — «плечевые», какой фарами поморгает — в ту кабину лезь... сколько их на федеральных трассах гибло, пропадало — не счесть. Одна у них раз была, чудом вырвалась как-то, в массажный салон поступила, рассказывала, что обморожения вечно были, сколько на морозе-то стоять, что трофические язвы на ногах лечила, гепатит, который скрыла при приеме на работу, еще удивительно, что не цапанула ВИЧ, что ценятся те, кто «еще не рожал», но бывает, и 40-летние работают — наберут кредитов, а как отдавать? Что самое жуткое — «попасть на гимор», то есть, на групповое изнасилование, ведь сколько их там на самом деле кроме водилы — поди знай заранее. Но работали, трасса — она как наркотик, так та из салона говорила, трудно отказаться. Про одну 45-летнюю слыхали, что она за три года на корову заработала, а за следующие пять - на «Оку», но может врали, кто ее в глаза видел. А Рита, видать, вляпалась всерьез... а у них, гляди, тоже такая же традиция — 14 февраля выходной брать, надо же...
А еще Оля подумала, что ей-то самой как раз сильно повезло — работать в тепле, в одной комнате всего втроем и только по вызову к проверенным клиентам, сауны или особняки в частном секторе, она как-то с самого начала была на хорошем счету, покладистая и расторопная, и один постоянный клиент ей назавтра обещал подарить духи. «Маме потом отдам, - рассеянно размышляла Оля, - а то расстроилась поди, из-за глупой Ритки... что ей дома не жилось? В Ульяновске бы тоже пристроилась, нет, в Оренбург понесло... эх, жаль, выходной зря пропал...»
Она помедлила, колеблясь все еще насчет юбки, но потом заперла дверь и пошла к остановке автобуса, но на всякий случай — не на ближайшую. Вдруг Ритка еще не уехала.