Как люди молятся, когда им нужно спасение; как мечтают, сидя у разбитого корыта; как подбрасывают бродяге купюру, когда уже устала отворачиваться совесть; так они скучают по любимым только тогда, когда теряют их.
***
Внимательно посмотрите на вечерний Минск. Это самый нелепый город для любви и самоубийства. Февраль. Поздний вечер на привокзальной площади. С хмурых фонарных столбов сбрасываются шапки снега, стремительно, в последний раз, летят вниз. Безудержная толпа машин выплевывает на белоснежные трупы то сгустки бледно-желтой слякоти, то черные миазмы угари. Через несколько минут та же участь настигнет следующего самоубийцу. Еще одного. И еще одного, полдюжины, десяток бездыханных - до громкого крика ветра, который разнесет грязь по дорогам и тротуарам, стеклам остановок, с разодранными плакатами, стенам домов (когда вообще они были белыми?), да полосам пешеходных переходов, неуверенно вдавленных в асфальт… Этот город стар и занудлив, как шутка в форме анекдота. Никто не улыбнется статуям колхозницы, рабочего, инженера и солдата над Воротами Минска. Многие, что еще хуже, промолчат, в который раз устало отведут взгляд от чугунного циферблата и литого герба БССР. И все желают уйти в другой дом, где хохмы посмешнее, софиты поярче, а лица непривычнее.
В столице не любят незнакомцев, но обожают незнакомых. Скажем, посмотрите на любую влюбленную пару – их в Минске столько же, сколько и бездомных котов. Идут, в обнимку, смеются, любуются яркими вывесками, не замечают остроконечного снега, и только ждут момента, чтобы зайти в кафе или торговый центр, и подарить друг другу ничем не отвлекаемый поцелуй. Это прекрасно. Действительно романтично, даже в этом городе, где самоубийцам стыдно прыгать с крыш… Пока вокруг тебя знакомые поголовно не расстаются.
Один за другим. Он – обозлен. Она – обижена. Нравился человек, да страсти уже нет, или, что порой бывает, есть, но уже к другому человеку. Грандиозная аренда любви. Подойди к витрине, выбери, используй, а потом, когда успокоения уже нет, верни обратно. И волнует ли кого, что любовь преданна, а не полезна? Это все пустые сантименты - в быту они не помогут. Обычно Андрей видел город именно таким. Озлобленным, лицемерным, настолько жалким и низким, что даже не способным на амбиции, и, тем более, романтику. Но в то же время он смотрел на влюбленных, и с надеждой, такой, по мнению большинства, глупой (пожалуй, поэтому потолок в городе настолько низок) верил – они-то будут другими, они-то не променяют друг друга на более дорогую или симпатичную обертку, не бросят друг друга в меланхолии, бедности или скуке. Пусть с криками, битой посудой, ранами на плоти, но вцепятся друг в друга, и ни за что не отпустят.
Что бы ни случилось, эти руки будут вместе.
Но сегодня все шло наперекосяк.
Андрей не видел города. Юноша пытался вспомнить - как именно Она пропала из виду? Не то успел бросить взгляд вдогонку, не то широким шагом пошел прочь, к привокзальной площади… Обычно он взвешивал каждое собственное слово и движение, но на этот раз ее силуэт, окна автобуса, вывески магазинов, лица, звезды, искры пепла – все размылось. Его расстегнутое длинное пальто дралось с диким ветром, а он все пытался вспомнить – как, войдя в метрополитен, убедил себя, что все хорошо? Андрей проехал почти дюжину станций, вышел из перехода, очевидно – выкурил сигарету, сел на автобус, проехал еще дюжину остановок, и все это без каких-либо воспоминаний. Он всегда о чем-то думал. Этот юноша принадлежал к редкому типу людей, которые умеют верить, но рассматривать сомнения, и в то же время сомневаться, но искренне верить. И вот Она уже выехала из города, а он упустил час своей жизни. Отчего же он спокоен? Без собственного крова, регулярного питания, постоянной работы, при творческих перипетиях художника и осознании того, как шатки любовь, дружба, мир, мечта, наука – спокоен. Не глупость ли?
Пожалуй, нет. Эмоции иррациональны, и если человек – биологический вид, то он просто должен выживать – так думал Андрей. Но говорить всегда отчего-то боялся. Отчего же? Так или иначе, в лифте он стоял спокойно и спокойно из него вышел. Спокойно отворил дверь в тамбур, а затем в квартиру. Не поднимая глаз, снял ботинки, оттолкнул кота, конечно же, чуть менее спокойно, и переступил через порог.
Что бы ни случилось, он все спокойно переживет.
Но сегодня все шло наперекосяк.
Андрей переступил порог квартиры и дрогнул. Внешне это увидеть на его, казалось бы, по-настоящему прагматичном лице, всегда было довольно затруднительно, но внутри его все перевернулось. Горло сжалось, легкие закоротило, в глазах помутнело, задрожали вены. Пожалуй, на трезвый рассудок все это казалось бы сущим пустяком - взбушевалось, успокоилось, а значит, едва ли имеет значение. Но трезвого рассудка нет, когда бьется сердце. Любой человек знает, правда, почему-то забывает (особенно с любимыми), как оно выпрыгивает, убегает, хочет исчезнуть, и затмевает все признаки разума не взирая на волю владельца. Оно стучит в груди, шее, висках, и все - сигареты, прагматичность, гадкая вода из-под крана – будет бессильно. И это особенно пугает особенно тех, кто доверяет своему разуму.
Конечно, что с того, что ее кофе, совсем чуть-чуть пригубленный, стоял на краешке стола? Что с того, что напротив, на плите, уже давно остыл ужин? Что с того, что с тарелкой в руках Андрей вошел в комнату, где его встретила лишь сонная кошка? А то, что Она непременно допьет свой кофе. Она встанет у плиты, а Андрей подойдет сзади и будет гладить ее нежные волосы. Как еда станет горячей, они усядутся в кресло и включат какой-нибудь фильм. Он будет слышать ее дыхание, голос, стук вилки о тарелку. Правда, все это – в прошлом.
Сердце все так же бешено стучало, и Андрей прирос к центру комнаты, все так же – с тарелкой в руках. Он смотрел в окно, на самую высокую многоэтажку района, и думал, пытался рационально обосновать, что ему срочно, непременно, прямо сейчас необходимо отвлечься. Но какой толк от разума, если сердце бьется громче и сильнее? Как теперь считать разум самой главной гордостью человечества, если чувство всегда может его усмирить? Андрей думал только о ней, до самого утра, пока он не спрятался от зимнего рассвета под одеялом.
Что бы ни случилось, он скажет ей люблю.
Даже когда Она будет рядом, он будет скучать по ней, потому что это самое незыблемое, что он может отдать.
И неважно, будет главенствовать разум или сердце – он обязан сказать люблю.
***
Любовь не может быть вечной. Не может быть вечным то, что само появляется в жизни, и не воспитывается трудом в душе.