Загадки русского слова

Константин  Воротной




















ЗАГАДКИ  РУССКОГО  СЛОВА
(в переводе с санскрита Россия – «поле игры Богов»)





;;;;;;;;;;;;











КОСТРОМА





Предисловие

Для того, чтобы познать историю народа, недостаточно материальных свидетельств  ушедших  времен.  Гораздо больше об этом может рассказать его духовная культура, особенно язык этноса,  ибо именно он является  носителем исторической памяти народа.  Исследование истории русского языка, истоков его происхождения дают  вывод, который  противоречит официозным устоям, зато  раскрывает картину, более близкую к истине, нежели принято считать. 
Основа книги - исследование “Слова о полку Игореве”. Существующая ныне концепция, неудовлетворительна, тем более, перевод, безликий и  безграмотный. В этом  убеждаешься, когда переводишь  “Слово”,  а для этого требуются не только словари В.И.Даля (тот, оригинальный, а не адаптированный современными издателями, не оставившими от Даля ничего) и древнерусского языка, но и тюркские, болгарские, санскрита. Только в этом случае можно понять истинный смысл этого великого сказания, осуществить его перевод так, чтобы он был  ближе всего  к оригиналу.  Очень интересовался  “Словом”  А.С.Пушкин, он даже  собирался посвятить ему отдельное  исследование,  однако не успел. Но и по сохранившимся наброскам его небольших статей можно понять, что великий поэт сумел понять  глубинный  смысл этого произведения,  его основную идею.  По сути,  Александр Сергеевич дал путеводную нить  в руки тем, кто собирается исследовать “Слово о полку Игореве”, однако его не поняли,  в среде академиков верх взяли амбиции,  попытка  присвоить себе  монополию на знания, на исследование “Слова”,  на пушкиноведение, на русскую культуру вообще.
Данная книга  - это и есть  поиск  истинных  истоков русского языка  и его носителя - русского народа...               




























Русская  земля да будет Богом хранима! На этом свете нет страны, подобной ей, хотя бояре Русской земли несправедливы. Да станет Русская земля благоустроенной  и  да будет  в ней справедливость.    
Афанасий  Никитин 

СЛОВО ЕСТЬ НАЧАЛО ВСЕМУ СУЩЕМУ

Русь: от  санскрита   до кириллицы.

Еще в начале 1960-х годов в городе Вологде в очередной раз побывал индийский ученый-санскритолог с мировым именем П.Д.Шастри. Пробыв здесь всего три дня он отказался от переводчика, мотивировав это тем, что и так хорошо понимает русских. Впрочем, Россию он посещал не один раз, и не случайно - на протяжении многих лет этот выдающийся ученый пытался не только найти истоки санскрита, но и доказать его ближайшее родство с русским языком, особенно северным его наречием. П.Шастри часто выступал на различных конференциях, где красной нитью проходила  мысль именно о родстве русского и санскрита. В целом же суть его высказываний была такова: «Русские разговаривают на какой-то древней форме санскрита. Если бы   великий ученый-грамматик древней Индии  Панини (около VIII - VII в .до н. э.), который составил грамматику санскрита и объяснил правила словообразования этого древнего уже в те времена языка, смог оказаться в России сейчас, он был бы рад услышать родную речь. Только в русском языке, не считая санскрита, до сих пор соблюдаются эти правила. И еще неизвестно, какой из этих языков древнее…Если бы меня спросили, какие бы два языка мира более всего похожи друг на друга, я ответил бы без всяких колебаний – русский и санскрит. Удивляет то, что в двух наших языках схожи структуры слова, стиль и синтаксис, добавим еще большую схожесть правил грамматики». Более того, согласно исследованиям, правила словообразования, сформулированные еще три тысячи лет назад, остались только в русском языке, даже в современном санскрите они не сохранились.
Как же этот язык сохранился? Ведь за это время он, согласно всех теоретических выкладок, должен был исчезнуть вместе с носителями его, предками русского народа - именно русского, ибо современный русский язык, и это уже доказано,  наиболее близок по своему грамматическому строю к санскриту (далее идут белорусский,  украинский  и литовский языки).
Великое переселение народов, финно-угорское и тюркское влияние, христианизация, татаро-монгольское (татаро-монголы - это этнические скифы и половцы) нашествие, массовое проникновение иноязычных слов, несколько реформ русского алфавита, а значит, и языка. Однако, все это почти не повлияло ни на грамматику, ни на лексический строй русского языка: каким он был на рубеже II - I  тысячелетий до нашей эры, таковым и остался поныне (не доверять индийскому санскритологу у нас нет  оснований). А если так, то не пришло ли время пересмотреть концепцию,  согласно которой современные русский,  украинский  и белорусский  языки  образовались из единого древнерусского языка. И не только язык, но и сами эти народы.
Вопрос серьезный: дело в том, что подобные выводы делаются на основании, в первую очередь, письменных источников, что естественно. Но подавляющее большинство  источников, дошедших до нашего времени, вышло из-под пера летописцев южной Руси - Киевской, Черниговской. Значительно меньше дошло до нас Новгородских письменных источников. И почти нет в нашем распоряжении письменных источников северной Руси - тверских, ярославских, вологодских, костромских. Поэтому сложно сказать,  на каком языке говорили наши предки в Верхнем Поволжье даже 700-800 лет назад, не говоря уже о более отдаленных временах. Вообще, история северо-восточной Руси ранее Х-ХI в.в.  почти неизвестна. Если о том, что происходило в Поднепровье, Причерноморье, частично в Новгородской земле, мы более-менее знаем - из византийских, основанных на них  южно-русских  летописях, европейских и отчасти арабских хрониках, то о том, какие процессы проходили на территории нынешних Вологодской, Ярославской, Костромской, Архангельской областей, мы можем только предполагать. Почему-то все силы исследователи - ученые археологи, историки, лингвисты - бросают,  не одно столетие,  на исследование южной Руси, в то время как северо-восток Руси остается для нас всех как бы terra incognito, неизведанной землей. А ведь именно эта территория  является тем историческим, исконным ядром, которое  положило начало русскому народу. И, говоря о подобии русского языка и санскрита,  П.Д.Шастри имел в виду,  в первую очередь, северо-русский диалект русского языка. Именно на севере Руси в наибольшей степени сохранились древнейшие славяно-русские традиции и обряды - символика, ведические религиозные культы и т.д. Сохранились потому, что этот регион почти не подвергался внешнему воздействию: финно-угорские племена обитали здесь недолго (две-три сотни лет) и особого влияния  на жизнь и язык исконного - прарусского - населения не оказали, великое переселение народов IV-VI в.в. сюда не дошло, так называемое татаро-монгольское нашествие зацепило лишь краем. То есть, тысячелетиями люди жили здесь как бы обособленно, почти не перемешиваясь с инородным  элементом, время текло медленно, размеренно, вследствие чего и язык почти не изменился, остался как бы застывшим, не тронутым внешним влиянием. Речь идет именно о языке, а не алфавите, то есть, письменной символике произносимых звуков. Ибо язык имеет более древнюю историю, нежели символические обозначения его, то есть, буквы...
 Древнерусских  памятников докирилловской письменности либо не сохранилось вовсе (что вызывает у меня большие сомнения), либо они не найдены (их просто не ищут, поскольку такие находки сразу же поставят под угрозу уже сложившееся в  науке мнение, будто азбуку славянам изобрели Кирилл и Мефодий). А ведь еще черноризец Храбр в Х в. писал: «Многие славянские книжники считают, что письмена им создал Святой Кирилл Философ, но есть же и другие ответы, о чем скажем в ином месте». Это самое  «иное место»  до нас не дошло, и создается впечатление, что его преднамеренно  уничтожили. Как и  многое другое (“спасибо” греческим и русским христианским “просветителям”, уничтожавшим все, что по их мнению являлось языческим, а значит, бесовским,  они уничтожали все, что им было не понятно, в первую очередь, письменные источники), что было создано за многие века обитателями восточно-европейской равнины задолго до прихода  “крестителей” Руси. А то, что обнаружено, признано   подделкой - на том основании, что, мол, у славян до кириллицы (и глаголицы) не было  азбуки, а значит, никаких письменных документов быть не может. Да и вообще, согласно утверждениям академика Д.С.Лихачева, до прихода на Русь христианства здесь отсутствовала какая-либо культура, ибо обитали на этой территории варварские славянские племена (комментарии, как говорится, излишни).  На этом основании была признана подделкой, например, знаменитая “Влесова книга” - мол, правила грамматики, лексический строй, алфавит, каковым написана эта “деревянная книга”, не соответствуют правилам древнерусского языка. Но кто может знать, каков был истинный язык славянских племен, обитавших на Днепре или Волхове в VIII-X в.в. С другой стороны, «Влесова книга» отодвигает историю славянских племен далеко вглубь времен, что, опять же, противоречит устоявшемуся в науке мнению, согласно которому славяне являются молодым этносом, который вышел на мировую арену лишь в IV-V в.в. Впрочем, о происхождении славянства чуть ниже.
В пользу того, что “Влесова книга” является подлинником, что и до кириллицы у славян была азбука, говорит ряд неопровержимых фактов. Один из них - так называемое “подвешанное письмо”, существование которого на Руси было открыто лишь в 50-е годы нынешнего века: буквы как бы  подвешивали за строку, писали их под чертой. Вот что  пишет известный советский ученый Л.П.Жуковская:  ” За древность дощечки (речь идет о фотографии одной из дощечек “Влесовой книги”, которую исследовали  советские ученые.- К.В.) говорит так называемое “подвешанное письмо”, при котором буквы как бы подвешиваются к линии строки. Для кириллицы эта строка нехарактерна, она ведет скорее к восточным (индийским) образцам. В тексте сравнительно хорошо выдержана  сигнальная линия, проходящая у всех знаков по середине их высоты, что является свидетельством в пользу наибольшей возможности древности докириллического памятника”. Фактически, об этом же пишет и русский ученый Ю.П.Миролюбов в своей книге “Сакральное Руси”: “Дед-язычник говорил мне: ”В   старовину люди грамоту знали! Другую грамоту, чем теперь, а писали ее крючками, вели черту Богову, а под нее крючки лепили, и читать по ней знали” .
Но ведь именно так и пишут на санскрите - ведут черту и под нею пишут буквы. Как мог об этой традиции помнить дед-язычник в начале ХХ века, если на Руси уже более тысячи лет так не писали? А может быть, у язычников эта традиция сохранялась вплоть до ХХ века? Тот же Ю.Миролюбов  вспоминает: ”Умирал старый язычник, при этом он плакал: ”Оборвалась Златая Цепь и больше этой Цепи не будет!”.Что он имел ввиду? То, что от первых дней мира до революции 1917 г. (октябрьской) была установлена Цепь языческой традиции, которую “умственные люди” передавали от одного к другому. Революция эту традицию нарушила...
Писать буквы над чертой - это позднейшая западноевропейская манера. И санскрит, и всеясветная грамота (а также ее очень упрощенный вариант - литица-кириллица) пишутся по-иному - под чертой. Написание букв русской азбуки, даже современной, соответствует именно такому написанию - под чертой.
Черта – это не просто линия на листе (неважно, пергаменат, бересты или бумаги), это – линия горизонта, небеса. Ибо  арии, предки русов, славян, хинди и других древнейших народов, считали, что письмена дарованы человеку Богом, поэтому и писать надо под чертой, то есть, «подцеплять»  к  небесам буквицы,  которые как бы сходят к человеку от Бога.
А  Кирилл и Мефодий  не просто исказили древнейшую русскую  азбуку, они сделали гораздо более страшную вещь – оторвали человека от Бога, провели черту под буквицами, тем самым заявив, что они созданы не Свыше, а человеком. И вот это уже – секуляризация сознания, именно «изобретатели» славянской азбуки начали одними из первых уничтожать нашу древнейшую ведическую культуру.
Приписывать изобретение славянской азбуки Кириллу и Мефодию - это чисто церковная христианская традиция. На самом деле они ничего не изобретали (хотя считается,  что к 26 буквам греческой азбуки (вернее, византийского унциала) они добавили 14 русских (русские письмена Кирилл обнаружил в Херсонесе) и 3 буквы из древнееврейского алфавита), а лишь унифицировали то, что сумели найти в своих поисках, и то - для западных славян. Не мог Кирилл  изобрести азбуку для славян еще и потому, что славянский язык он выучил лишь незадолго до своей смерти. Да и “Мазуринский летописец” (1680 г.), в основу которого легли какие-то древние летописи, утверждает, что еще в 6290 (790) г. греческий император решил подарить славянам (моравам) азбуку, специально для них созданную. Имеются сведения, согласно которым азбука, называемая “кириллицей”, ранее именовалась “литица”, а на Руси «куриловица». Основу этой литицы-курилловицы составили легендарная “всеясветная грамота” и не менее легендарные    “русские письмена”, которые в Корсуне обнаружил Кирилл. Первая  имеет не менее древнюю  историю, чем санскрит, использовалась русами и славянами наравне с ним. Видимо, была какая-то единая праазбука, впоследствии разделившаяся на всеясветную грамоту, санскрит и арабскую письменность. Во всяком случае, известно, что люди, хорошо владеющие всеясветной грамотой, могут свободно читать как санскрит, так и по-арабски. Где-то на рубеже эпох произошло разделение этой древнейшей праазбуки на две ветви: иероглифическую (санскрит, на нем стали писать арии, ушедшие в Индию) и буквенную (“всеясветная грамота”, она осталась у русов и славян, оставшихся на восточно-европейской равнине).
Судя по всему, у славян восточно-европейской равнины вплоть до середины первого тысячелетия н.э. не было не только единой азбуки, но и единого языка. Как минимум, имелось три весьма далеких друг от друга диалекта восточнославянского языка, которые условно можно назвать Южнорусским (Поднепровье), Западнорусским (Новгород-Псков) и Верхневолжским (Вологда, Ярославль, Кострома). И что же, ни один из этих массивов не имел своей письменности? Позвольте не поверить. Не воспринимать же всерьез утверждения иных академиков, что 3-4 тысячи лет назад здесь бегали представители  первобытных племен с дубинами в руках гоняясь за кабанами и медведями. Другие идут еще дальше: мол, в те времена на территории восточно-европейской равнины росли непроходимые леса, а люди пришли сюда чуть ли не в начале нашей эры. Это несерьезно.
Уже в те времена здесь была развитая цивилизация, о чем свидетельствуют  “Ригведа”, “Махабхарата”, “Авеста”, орнамент древнерусских (например, вологодских) вышивок (орнамент сей, кстати, имеет не только бытовое, но и религиозное, сакральное значение, он читается - по сути, это одна из форм древнейшей письменности, дошедшей до нашего времени, возраст его исчисляется десятками тысяч лет). И еще один интересный факт: в “Ригведе” имеется гимн, в котором упоминается некое “поле  игры  богов”. На санскрите оно называется - “РОССИЯ”. Если точнее : Расея, Ра-сея, Ра-са. “Поле, на котором играют боги”. Поле мифическое, через многие века это название перешло на реальное поле, вернее, огромное пространство (не поле ли это Курукшетри, на котором выясняли отношения герои “Махабхараты” ?). Не надо думать, что данное “поле” было похоже на огромную степь. Под полем в данном случае подразумевается необозримое пространство,  даже заросшее лесом, неограниченное высокими горами и большим водным пространством. И под это “поле” лучше всего подходит восточно-европейская равнина, тем более, что, и это известно, именно здесь, на севере нынешней России - в Гиперборее, родились та же “Ригведа”, другие “Веды”, “Махабхарата”. Так может быть, происхождение названия народа “рос”, “рус”, страны “Русь - Россия” следует искать не где-то на юге - в Причерноморье, среди ирано-язычных скифских  племен, а на севере восточно-европейской равнины, на исконных землях русов и славян.
Русы и славяне - два  разных  этноса, и вышли они из  разных прародин - русы из Гипербореи, славяне - потомки атлантов. Причем, в отличие от славян, русы являются ариями по своему происхождению, родственными скифам и парсам-иранцам.. И ни германцы-скандинавы, ни финны ( есть версия,что слово “рос-рус” происходит якобы от финского“ruotsi” - гребцы, при этом почему-то не принимается во внимание тот факт, что для русов война на море вовсе не была характерна, они были, в первую очередь, воины-конники) здесь не причем - это все фантазии, призванные доказать варварство русских,  их непонятное происхождение, неспособность к государственности, соответствующему порядку, мол, только европейцы обладают способностью организации государственного устройства.
В арийских мифах говорится о том, что бог Индра искал украденных у него коров как раз на берегах северных рек, в частности, упоминается река Раса (или Рангха), которую можно  реально  идентифицировать с Волгой, тем более, что древнегреческие авторы называли ее “Ра”. О стране   “Рангха” (“Раса”) говорит Заратустра  в “Зенд-Авесте”: ”Шестнадцатый выселок - Рангха” (название книги понятно и без перевода - “Книга (весть) жизни”). Здесь же говорится о том, что: «...наилучшую из стран и мест обитания Я, Ахура-Мазда, сотворил: страну у истоков Ранхи,  которая управляется без правителей». Сразу приходят на память слова византийского историка Прокопия Кесарийского, что славяне “издревле живут в народоправстве”, то есть, без тех же правителей-царей. То, что Ранха - это Волга, можно понять из уточнений, которые дает “Авеста”: “Исток Ранхи схватывают морозы - “бич этой страны”, и “дельта Ранхи состоит из тысяч рек и озер”. Других рек с такими признаками на территории от Северного Ледовитого океана до Персии и Индии нет. Надо уточнить, что река Ранха в те времена начиналась от истока нынешней Камы и заканчивалась устьем Дона (ни перешейка между Волгой и Доном, ни Азовского моря тогда не было). Волга, или Воложка (река Велеса)  - от озера Селигер до устья р.Костромы, а отсюда до устья Камы - Кострома.
В “Ригведе” называется и некий Шарьев холм, находившийся под городом Галич (в 120 км северо-восточнее г.Костромы), об этом помнили еще  в не очень далекие времена. Да и название города, находящегося в 400 км восточнее Костромы, - Шарья - о чем-то говорит: Шарья - один из родоначальников арийских народов, четвертый царь Солнечной династии...
Утверждать, что до Кирилла и Мефодия у славян отсутствовала письменность, значит, противоречить исторической истине. Как же мог долгие века существовать этнос без письменности?  Думается ставить вопрос “была ли у славян письменность до кириллицы ( или глаголицы)?”,  антиисторично. Вопрос должен быть поставлен по иному: “Какой письменностью пользовались славяне в древнейшие времена?”. Частично ответ на этот вопрос дан выше: это были санскрит,   всеясветная грамота и “глаголица”. На Руси, во всяком случае, об этом помнили еще не так давно. И не только помнили, но и хранили традиции этого древнего языка, изобретенного именно на восточно-европейской равнине, а не на территории Индии. Ибо в нем имеются такие понятия (название животных и птиц, растений, явлений природы), которые характерны как раз для севера Руси, а не полуострова Индостан. Что подтверждает и индийский санскритолог П.Д.Шастри. Вполне вероятна причастность к изобретению санскрита  предков русов, их жрецов. Более того, имеется прямая связь между происхождением  этноса  и происхождением языка его. Ответив на вопрос : “Откуда есть пошли русы и славяне?”,  мы ответим и на вопрос : “Откуда есть пошел  русский  язык и какая у  наших предков  была письменность?”
Попытаюсь ответить на данный вопрос: в отличие от русов, славяне не являются не только арийцами, но и индоевропейцами вообще. Откуда такой вывод? Религиозные культы древних славян вовсе не солнечные, как считалось поначалу, а либо лунно-солнечные, либо вообще лунные. Что для индоевропейцев, тем более, ариев, не характерно. Судя по всему, славяне - реликт какого-то древнего доиндоевропейского этноса, существовавшего на  севере и западе Европы и погибшего вследствие какой-то глобальной земной катастрофы. Видимо, славяне, находившиеся на окраине территории обитания этого этноса, сумели выжить в катаклизме, частично сохранив при этом свои древнейшие традиции. И не потому ли не могут найти славянских корней, что их историческая родина погибла, к тому же произошел разрыв во времени, прервалась связь поколений, и лишь отдельные элементы древнейших традиций отчасти сохранились в религиозных культах, орнаменте, символике славян,  в первую очередь, восточных. Видимо, санскрит и свастика были изобретены этим исчезнувшим этносом (уж очень они необычны и, строго говоря, не очень вписываются в индоевропейскую культурную традицию)  и через славян перешли к индоевропейцам, в основном, восточным арийцам. Почему же славяно-русы предпочли не санскрит, а всеясветную грамоту? Дело в том, что иероглифическое письмо нехарактерно для европейских и тюркских народов, с которыми славянам и русам приходилось в основном общаться. Поэтому пришлось искать более простые формы письменности ( но не языка!) . Те этносы, которые принято называть “западные славяне”, действительно не имели своей азбуки - они “потеряли” её в процессе своего исторического развития. Для них, видимо, действительно пришлось изобретать азбуку. В отличие от них, восточные славяне и русы, постоянно жившие на восточно-европейской равнине, сумели сохранить и письменность, и язык.
Появление кириллицы, в основе которой лежит “всеясветная грамота”, связано, видимо, не столько с необходимостью славян иметь свою азбуку (она уже была), сколько с требованием христианской церкви заменить “бесовские” знаки (санскрит, глаголицу ) на азбуку, данную Богом - то есть, еврейскую, греческую или латынь. Потому что “бесовскими” знаками нельзя писать Священные писания, то есть, Библию. На самом деле литица есть очень упрощенная “всеясветная грамота”, усилиями христианской церкви превращенная в “кириллицу”. И это упрощение продолжается. Кажется, что особенного, что азбука упрощается? Это заблуждение. Звук и буква, символизирующая его, есть носители определенной информации. Сокращая количество букв в алфавите, человек сокращает, тем самым, информационное поле. И освобождающееся при этом информационное пространство тут же заполняется иной, отрицательной информацией. За последние 1200-1300 лет информационное поле русского языка сократилось в пять (!!!) раз: если всеясветная грамота имела 147 знаков-символов, то современный русский алфавит лишь 33. И есть у нынешних “реформаторов” идея убрать еще две - “Ё” и “Ъ”. К чему ведет сокращение алфавита, то есть, информационного поля? К деградации языка, культуры, а значит, этноса, его язык превращается лишь в средство технической передачи информации на бытовом уровне.
Повернуть историю вспять невозможно, да и нет необходимости. Но помнить о том, что санскрит (или “всеясветная грамота) - есть исконный русский язык, мы обязаны. Это наши корни, наша история, наша традиция. Грустно, что нам об этом напоминают не российские ученые, а иностранные, и не только, кстати, индийские. Разве могли бы говорить русские  “на древней форме санскрита”, если бы они вышли с берегов Дуная и Карпат, как пишет об этом мифический Нестор? Нет, конечно. На юг Европы пришла лишь небольшая часть славянства. Основной же массив их  продолжал оставаться на  восточно-европейской равнине, исконной территории их обитания. Но, увы, древнейшая история Русского Севера до сих пор продолжает оставаться вне поля зрения отечественных историков. А ведь она имеет не менее древнюю историю, нежели история Поднепровья или Поильменья. Что подтверждает все та же “Авеста”, о чем сказано выше.  Река Ранха - это Волга (от истоков Камы до устья Дона, перешейка между Волгой и Доном тогда не было, как не было и Азовского моря) которая  в древнейшие времена называлась Ра (у Птолемея, например). Но Ра - это сокращенное от “Ранха” (оно может читаться и как  “Рангха”, и как “Раша” , и как “Раса”).
Суть в другом: “Авеста” определенно говорит, что уже в древнейшие времена на территории между истоками рек Костромы и Камы существовало государство. Причем, речь идет о временах,  когда здесь был еще теплый тропический климат (примерно 17-20 тысяч лет назад), ибо далее Ахура-Мазда говорит, что в отместку за это его деяние злой демон Ангра-Манью наслал на эти земли холодные зимы, снег и мороз. Находка раковины каури на территории Ростовского района Ярославской области есть одно из материальных доказательств существования здесь государства. Как считают ученые, такие раковины использовались в качестве денежной единицы у древних обитателей южного побережья Индийского океана ( родина раковины каури находится именно здесь), а деньги - это признак государственности. Но, видимо, эти  раковины рождались и в теплом в те времена Северном океане, откуда ее и принесли в Ростовский район во время переселения в южные края, из-за наступившего похолодания, арийские племена. Кроме того, такая раковина использовалась в качестве военного рога у воинов-кшатриев арийских племен: вспомним, что богатырь Карна во время битвы на поле Курукшетри (“Махабхарата”) трубил в такую раковину. Да и в “Слове о полку Игореве” имеется в виду именно раковина, пламенеющая на жарком солнце: ”За ним кликнул Карна, и Шалья (возничий Карны.- К.В.) помчался по Русской земле, победу вознося в пламенном роге”...
P.S: К сожалению, у нас совсем не исследована проблема взаимовлияния литературы Древней Руси и Древней Индии, в частности, о влиянии древнеиндийских эпосов “Махабхарата” и “Рамаяна” на  автора “Слова о полку Игореве”. А ведь совпадений между древнеиндийской  “Махабхаратой” и древнерусским “Словом о полку Игореве” очень много, даже в идейном плане, во взглядах на мир, на судьбу и т.д...      
               
Всеясветная грамота
 
Об этой древнейшей письменности славян знают лишь единицы россиян. На протяжении веков нас пытались приучить к тому, что письменность славянам создали греческие ученые мужи - Кирилл и Мефодий. Даже праздник в их честь придумали. Если верить подобным утверждениям официальной науки, то почти до конца IХ в. у славян, одного из древнейших этносов мира, не было письменности, а были какие-то непонятные “черты и резы”, которыми они только “считаху и гадаху”. Попросту говоря, славяне и русы были безграмотными варварами, которым ученые греки преподнесли в дар азбуку, названную впоследствии “кириллицей”.  Все это действительности не соответствует. Что подтверждают и древнерусские летописи, и “Житие Кирилла и Мефодия”. Например, “Мазуринский летописец” говорит, что еще в 790 г.(за 70 лет до солунских братьев) греческий император решил подарить моравам специально созданную для них азбуку. Надо заметить, что лишь моравские славяне обращались к византийскому императору за помощью в создании азбуки. А позднейшие ученые и политики решили, что письменности не имели вообще все славянские племена (?!). Кстати, в “Житии Кирилла” есть любопытная фраза, которую в популярных изданиях обычно вкладывают в уста германских церковных деятелей:  “Никакой народ не имеет права на азбуку и письменность, кроме греков, латинян и иудеев”. Хотя на самом деле сии слова принадлежат самому Кириллу. И как после этого называть “солунских братьев” славянскими просветителями? 
В отличие от западных славян восточные славяне  и русы не нуждались в каких-либо чужеземных просветителях. Азбука и письменность у них были уже не одну тысячу лет: русы писали на санскрите, славяне - всеясветной грамотой. Впоследствии, в силу  разного рода причин, русы перешли от иероглифического письма (санскрита) к буквенному - “всеясветной грамоте”.
“Всеясветная грамота” была дана человечеству около восьми тысяч лет назад (как утверждает древнейшая жреческая традиция), когда “язык был един” и народы имели одну азбуку. За прошедшие тысячелетия многие народы поменяли и язык, и письмена. И только учителя человечества - славяне - эту первоначальную азбуку, состоявшую из 1234 знаков-символов, сохранили в первозданном виде, донесли до нашего времени. Впоследствии эта азбука разделилась на три ветви: санскрит, арабский алфавит и славянскую азбуку, сохранившую свое первоначальное название - “Всеясветная грамота” (те люди, кто в полной мере владеет “всеясветной грамотой”, свободно владеют как санскритом, так и арабским языком). Долгое время общеупотребительными оставались  147 буквиц (64 основных и 83 подстрочных и надстрочных), которые придавали славянской речи неповторимый колорит и красоту звучания, поскольку язык сей был еще и интонационным(как, например, китайский). Но христианские миссионеры-греки совершили настоящий геноцид в отношении славянской азбуки,  решив, что для написания Священных книг вполне хватит и 43 знаков. Впрочем, в том, что это было сделано преднамеренно,  сомневаться не приходится, о чем говорит и “Влесова книга”: “Греки говорили, что установили у нас их письменность, чтобы мы приняли её и утратили свою. Но вспомните того Кирилла, который хотел учить детей наших и должен был прятаться в домах наших, чтобы мы не знали, что он учит наши письмена и то, как приносить жертвы богам нашим”
Кирилл изобрести славянскую азбуку как раз и не мог, поскольку не знал славянского языка, он изучил его лишь в конце жизни. Когда  обнаружил в Корсуне (совр. Севастополь) русина, у которого имелись “Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами”. Это  была  “глаголица” (русы к тому времени уже перешли от санскрита к буквенному письму). Что подтверждает  наличие у славян и русов азбуки  задолго до греческих просветителей. Они сделали из “грамоты” и “глаголицы”  вытяжку и создали свой алфавит, который впоследствии и был назван “кириллицей”. Что стало с этим русом и его книгами после такого знакомства, можно только догадываться...
Каждая азбука имеет свое сакральное значение, “всеясветная грамота”, в том числе. То есть, порядок букв, каждая из которых тоже несет в себе сакральное значение,  представляет собой мантру - молитву, при произношении которой человек достигает божественной истины и проникает в глубинный, эзотерический смысл азбуки и родного языка. Все  реформы славянской азбуки - от Кирилла до Луначарского - лишили нас этого смысла, превратив алфавит лишь в техническое средство общения на бытовом уровне. Более того, Кирилл не только выбросил из “грамоты” все, что он считал лишним, он еще и извратил смысловую криптограмму оставшихся знаков: поделил их пополам, сделав левую сторону - от “Аз” до “Твердо” - молитвою к Богу, а правую - проклятием еретикам и язычникам, то есть, не христианам. Это - традиция не славянская и даже не греческая. Она взята Кириллом из  древнееврейского алфавита. Славянская же азбука вся представляет собой мантру-молитву без правой и левой стороны, здесь воздается хвала  природе и славянским богам,  но никаких проклятий в адрес иноверцев и иноплеменников здесь нет и быть не может - Бог не мог дать человечеству “плохие” буквы, это Церковь присвоила себе право (которое ей никто не давал)  выступать от имени Бога.
Небольшое уточнение: когда мы говорим “всеясветная грамота”, то имеем ввиду письмо, а что касается санскрита, то это и письменность, и язык. Так вот, русские пишут “всеясветной грамотой”, а разговаривают на одной из древнейших форм санскрита.  Хотя  полторы-две тысячи лет назад они использовали для письма не только “грамоту”, но и санскрит. Поскольку корень у них один. И способ письма тоже - под строчкой, это так называемое “подвешанное письмо”. Им написаны не только “Влесова книга”, но и новгородские берестяные грамоты. Так же, по идее, должно писать и “кириллицей”. Переход к надстрочному письму - это греческая и латинская традиция, так на Руси стали писать лишь в ХIV-ХV в.в., когда после турецкого завоевания Балкан сюда хлынули тысячи беженцев из Болгарии и Сербии, среди которых было  много книжников. Под их влиянием русские и перешли на надстрочное письмо. Но память о санскрите и “грамоте” у них сохранилась. Русский этнограф и историк Ю.П.Миролюбов пишет в своей книге “Сакральное Руси”: “В начале 20-х годов один язычник из Екатеринослава (Днепропетровск. - К.В.) говорил мне: “Раньше люди грамоту знали, другая была грамота - вели черту Богову, а под ней крючки рисовали”. Именно так и пишут на санскрите. Но, похоже, этот язычник имел ввиду не только санскрит, но и “всеясветную грамоту”...
   
“Руские  письмена”

Её по привычке называют “кириллицей”, хотя, фактически, ею пользуются только в  церковной среде, для светских нужд  еще Петром I был введен так называемый  “гражданский шрифт”, поскольку для деловых бумаг, вообще, для  общего употребления, “кириллица” оказалась совершенно непригодной.
Существовал ли в далекой древности  праязык, а значит, и праазбука, ставшие основой  многих современных индоевропейских языков? Конечно. Об этом, в частности, говорит тот факт, что  подавляющее  большинство алфавитов не только индоевропейских, но и семитических народов  идентичны - не только наличием одних и тех же символов (букв), но и их расположением, особенно  в начале: “аз-буки” (“буки” - это буква, а не бука, как её расшифровывают иные исследователи), “альфа-бета”, “алеф-бет”  и т.д.  В том числе, и санскрит, и глаголица. Именно о последней и пойдет речь в данной статье.
О том, что у славян задолго до Кирилла существовали свои азбуки, свидетельствует  чудом сохранившиеся рукописи из собрания А.И.Сулакадзева (ум.1830 г.), известного русского собирателя древностей. Незадолго перед кончиной он создал сборник под названием “Буквозор” (до сих пор неизданный), в который включил имевшиеся в его собрании рукописи со славянскими азбуками, причем, о  некоторых из них неизвестно практически ничего: сербская (VII в), склавонская, гуннская, ирландская, а также - несколько (?!)  вариантов  кириллицы и глаголицы  (буква “Б”  здесь расшифровывается как “Бога”, что  более соответствует исторической истине).    “Мазуринский летописец” (1680 г.), в основу которого легли какие-то древние летописи, так же утверждает, что еще в 6290 (790) г. (то есть, за 70 лет до канонической даты создания славянской азбуки) греческий император решил подарить славянам (моравам) азбуку, специально для них созданную...
Если кириллице посвящено немало исследований, она у всех на слуху, да и “День славянской письменности” посвящен, по сути, созданию этой азбуки, то о глаголице слышали не очень многие, а что она из себя представляет, известно только небольшому кругу специалистов. А ведь она намного древнее кириллицы, что можно считать вполне доказанным. “Житие Кирилла” гласит, что в 861 г., будучи в Корсуни,  Кирилл обнаружил у некоего русина  “Псалтирь” и “Евангелие”,  написанные неизвестными буквами (их и назвали “рускими письменами”),  в течение довольно быстрого времени он сумел выучить их, научился читать, и это  вызвало даже большее изумление у окружающих, чем  его овладение самаритянской грамотой. О том же пишет и “Толковая Палея” (XV в.): “Грамота руская явилась Богом дана в Корсуни русину. От неё же научился философ Константин, и оттуда сложив и написав книги руским гласом”.
Уже не один век российские ученые-академики пытаются, или делают вид, что пытаются, разгадать тайну этих самых “руских письмен”. Для западных, особенно западнославянских ученых  эта загадка - “секрет Полишинеля”. Там давно известно, что “Псалтирь” и  “Евангелие”, найденные у  русина, были написаны - “глаголицей”. Более того,  отождествление “глаголицы” и “руских письмен” имеет под собой твердую почву - тысячелетнюю славянскую   традицию. Во всяком случае, во всех древних западнославянских, особенно, паннонских и иллирийских, летописных источниках  “руская азбука” ассоциируется именно с “глаголицей”. Это  тождество подтверждается многими документами, в том числе, и из папских архивов.
По поводу происхождения “глаголицы” есть несколько версий. Имеются свидетельства, что еще в IV в. видный ученый-философ Этик, скиф по происхождению, изобрел буквы для славянского письма, однако, позже выяснилось, что это была какая-то другая азбука, не  глаголица. Еще одна легенда гласит, что создателем глаголицы был фригиец Фенизий, использовавший для своего алфавита гетские руны (геты - потомки легендарных хеттов, и, видимо, за основу этих рун была взята хеттская письменность). Однако, целый  ряд документов неоспоримо свидетельствует, что настоящим изобретателем глаголицы был далматинский просветитель св.Иероним (IV в.), взявший за основу  этого алфавита древние иллирийские письмена. Правда, в  России сей факт не очень желают  признавать, и видимо,  только по одной причине - Иероним является одним из самых почитаемых католических святых. Хотя создание азбуки  есть событие мирового значения, и конфессиональная принадлежность  здесь не может и не должна играть  никакой роли.   
Считается, по традиции, что Иероним был  славянином, на самом деле он - венет (венеты в те времена обитали на побережье Адриатики, основали целый ряд городов, в том числе, и знаменитую Венецию). Согласно исследованиям западноевропейских ученых, в том числе, и немецких (подчеркиваю это особо, поскольку известно, как последние относятся к истории славян и русов), венеты и  родственные им прибалтийские венеды (а также верхневолжские вятичи)  когда-то были единым этносом, исконное название которого - русы. Лишь  много позже  эти племена стали отождествлять со славянами, хотя изначально русы и славяне - различные этносы, в том числе, отличающиеся и по языку. Те самые “иллирийские письмена” (Иллирик - территория, на которой расположилась современная Хорватия),  ставшие основой “глаголицы” - это и есть  древнейшая письменность венетов-русов,  корни которой еще предстоит выяснить: это могут быть и упомянутые уже гетские руны, и  письмо этрусков, либо вообще какой-то неизвестный нам алфавит. В VII в. на эту территорию пришли из Прикарпатья еще одни русы - хорваты, которые   дольше других  пользовались “глаголицей”. 
Именно усовершенствованные иллирийские письмена, получившие со времен св.Иеронима наименование “руские”, и обнаружил Кирилл в Корсуни, видимо, тогда же они получили название “глаголица”. И  если уж в России отмечать  “Дни славянской письменности и культуры”, то они должны быть посвящены “глаголице”, а не “кириллице”, поскольку этот далматинец  первым попытался создать азбуку именно для славян, но в силу своей сложности она не получила большого распространения, хотя, и об этом мало кто знает, первоначально именно “глаголица” была основным письмом в Киевской Руси, вытеснение её “кириллицей” началось только при Владимире Святославиче, в конце Х в. Об этом говорит хотя бы тот факт, что глаголические тексты датируются более ранним временем, чем кириллические.  Кирилл именно её взял за основу  будущего алфавита,  добавив сюда ряд символов из византийского унциала, и  видоизменив написание  “глаголических” букв. Любопытно, кстати, что после смерти Кирилла, его коллега Мефодий решил вновь перейти к “глаголице”, собираясь, видимо, именно её  сделать основой славянского письма.
По сути, отсчет славяно-русской азбуки мы должны вести не с 863 г. (с этого года отсчитывается “родословная” собственно славянского письма), а  как минимум, от  рубежа  IV-V в.в., когда св.Иероним  создал  свою азбуку.  Поскольку, не будь  его, мы никогда бы не узнали, что собой представляла  иллиро-венедская, а по идее, русская  письменность, в начале нашей эры. Не имеет значения, что Иероним был католическим святым,  главное, он подарил славянам азбуку, которой они пользовались почти тысячу лет, и лишь впоследствии она была вытеснена   “кириллицей” и “латиницей”.
Никто не призывает возвращаться к изначальной русской азбуке. Но  помнить о том, что история “глаголицы”  насчитывает  более чем  1600-летнюю историю,  мы должны, как не можем и забывать тот  огромный вклад, который внес в дело просвещения славянских народов святой Иероним,  почти за 500 лет до Кирилла и Мефодия...

Славянская письменность

"Когда мы, греки, приехали на Балканы, мы...
забрали письмо народа, который там живет и
мы начали свое письмо от азбуки этого народа".
Геродот

“Этот народ”, упомянутый “отцом истории” - славяне, они нераз упоминаются в “Истории”  этого знаменитого грека. Только вот почему-то ученые-академики не пожелали увидеть их в  этом сочинении. Так вот и  фальсифицируется история - умолчанием и  трактованием фактов таким образом, что бы не повредить собственной  репутации. А историческая истина - это уже второе дело, таким  “ученым” она явно мешает.  Как и представителям РПЦ.  Самый яркий пример - славянская письменность.
О том, что письменность у славян и русов существовала задолго до Кирилла и Мефодия, известно давно,  и первым это засвидетельствовал  Геродот, живший почти за полторы тысячи лет  до  славянских “просветителей”. И на протяжении последующих двух десятков веков  таких доказательств накопилось великое множество. Происхождением славянской письменности интересовалась российская императрица Екатерина II, и в своих розысках она пришла вот к такому выводу: “Они, славяне, древнее Нестора письменность имели, да оные утрачены или еще не отысканы, и потом до нас не дошли. Славяне задолго до Рождества Христова письменность имели”.  Она имела право так утверждать, поскольку её  “Записки касательно русской истории” основаны на архивных документах, которые хранились в царских архивах и в  те времена были недоступны  даже придворным ученым...
А вот - еще одно свидетельство, нашего современника. Некоторое время назад  автору данной публикации  попалась распечатка интереснейшей статьи - интервью советника Посольства Союзной Республики Югославии в Республике Беларусь Слободана Ярчевича, данное им за несколько дней до отъезда на родину. Судя по тексту, интервью было дано корреспонденту одной из белорусских газет. Как ни странно, но большая часть этого интервью была посвящена не проблемам  его страны, не взаимоотношениям с Россией и Белоруссией, а истории славянства, точнее - происхождению славянской письменности. Данная статья интересна еще и тем, что югославский дипломат не только упоминает, но и цитирует  нашего земляка, известного костромского историка.
С.Ярчевич говорит, что при раскопках  Винчи и Баницы (территория Белграда) югославские археологи  обнаружили таблички, на которых был  нанесено  древнейшее буквенное письмо. Изучавший эти находки  доктор исторических наук Йован Деретич, ученый с мировым именем, долгое время живший в Париже и Чикаго и вернувшийся несколько лет назад на родину,   утверждает, что  “возраст табличек  колеблется в пределах от 3973 г. до н.э. до 3473 г. до н.э. с возможной погрешностью в плюс-минус 100 лет”. Его исследования, где он убедительно доказывает древность славянской письменности, были опубликованы в статье "Происхождение современной письменности", напечатанной  в США и Югославии.
Но если буквы уже написаны, значит время их появления можно отодвинуть еще на несколько веков (а то и тысячелетий) вглубь, то есть - как минимум к V тыс. до н.э. Это означает, что данная  письменность намного древнее и шумерской, и египетской, и китайской пиктографии, и аккадской клинописи. Получается, что  именно Сербия, а не Месопотамия,  - родина  первой ступени развития письменности  -  то есть, буквенной грамоты. А значит, что  это письмо не только самое древнее в мире, но и одновременно самое совершенное. Как утверждают югославские ученые, “находка из Винчи и Баницы - древняя “србица”,  как они её назвали,   - была корнем европейской и современной письменности - достаточно лишь сравнить исконную србицу с исконным этрусским, греческим, арамейским, еврейским, иберийским, латинским и южно-арабским письмом, чтобы прийти к выводу о том, что все эти виды письма происходят от србицы”. Более того, если сравнить   србицу,  которая содержит 22 знака, с современными славянскими азбуками, то можно без труда обнаружить чуть не полную идентичность символов, используемых в них.
Кстати, о существовании древнейшей сербской азбуки было известно  задолго до раскопок в пригородах Белграда - известнейший русский собиратель славянских древностей А.И.Сулакадзев имел в своей коллекции список  VII в.н.э. (за триста лет до “просветителя”  Кирилла) с этой древнейшей азбукой.  После его смерти  в 1830 г.  эта  уникальная коллекция была распродана, растащена, а частично и уничтожена. Между прочим, мало кто знает, что в годы Второй мировой войны немецкие оккупанты очень активно искали на территории славянских стран архивы, в которых хранились старые документы, свидетельствующие о древней славянской письменности,  часть из них была вывезена в Германию, а  подавляющее большинство уничтожено. С тех пор ситуация мало чем изменилась, в частности, С.Ярчевич говорит, что когда  на территории Белграда были обнаружены древнейшие  славянские письмена,  по настоянию Германии продолжение раскопок было не только остановлено, но и вообще запрещено, поскольку, мол, деньги на эти исследования были выделены немецкой стороной. Вот так  -  тевтонское высокомерие и гордыня в который уже раз поставлены выше науки...
Любопытно, что в этом интереснейшем интервью югославский дипломат не просто упоминает,  но и цитирует  нашего земляка: “Они (Кирилл и Мефодий. - авт.), по мнению Константина Воротного, автора статей на эту тему, вернули славянам их же азбуку, но в уже упрощенном виде, через несколько тысячелетий ("Историческая газета", июль 2000 г.). Он же пишет: "...приписывать изобретение славянской азбуки Кириллу и Мефодию -- это чисто церковная христианская традиция. На самом деле они ничего не изобретали, а лишь унифицировали то, что сумели найти в своих странствиях”. 
И это так. Свидетельств тому – великое множество. Причем, в произведениях, которых написаны представителями церкви. Вот «Житие св.Кирилла»: «В Херсонесе св. Кирилл нашел Евангелие и псалтырь, русскими письменами написанные, и нашелся человек, знающий русский язык, через которого св. философ познакомился с русскою азбукой и, сотворив молитву к Богу, начал к удивлению многих, свободно читать и изъяснять русские книги».
Да более того, через десяток фраз наталкиваемся  в том же «Житии» вот на такое: «Когда братья (Кирилл и Мефодий. – К.В.)  пришли в Моравское княжество,начали они составлять Славянскую азбуку. Перевели Апостол, Евангелие, Псалтырь и многие другие книги. И собрали хороших скорописцев и перевели все книги полностью с Греческого языка на Славянский в шесть месяцев»…
Стоп, стоп. Где это «братья» нашли хороших скорописцев, знающих славянскую письменность, если прошло всего-то полгода со дня ее «изобретения»? А ведь они не просто писали – переводили книги с одного языка на другой. Здесь необходимо не просто знать язык и азбуку, но передавать смысл греческих слов на славянский. Для этого надо учиться годы и годы…
Какое еще может быть сомнение? Однако  представители и науки, и  РПЦ упорно продолжают твердить о Кирилле и Мефодии как создателях славянской азбуки. Для чего? Невольно возникает мысль, что делается это для того, чтобы доказать – мол, до прихода на Русь христианства  славяне были варварами и только церковь сделала их цивилизованными и грамотными. Попросту говоря, нас пытаются зомбировать, отобрать у славян их древнейшую дохристианскую историю. А ведь еще сто лет назад, когда РПЦ являлась, по сути, государственной религией России, здесь говорили совсем по иному. Вот что написано в  «Церковно  –  историческом   словаре» под редакцией протоирея Л.Петрова (СПб. Типография Департамента Уделов. 1889г.): «Россы, Варяжское племя, жили в южной России; с Византией то вели дела торговые, то воевали. От них, говорят, заимствовал буквы Св.  Кирилл».
Правда, и здесь есть некоторое лукавство – «создатель славянской азбуки» Кирилл не знал…славянского языка. Откроем "Проложное Житие Мефодия": "Кирилл уговорил своего брата своего Мефодия идти с ним (с просветительской миссей в Хазарию.- К.В.), потому что тот знал славянский язык. Кирилл же был специалистом по семитским языкам, хорошо знал Коран, и арабский, но не знал славянского". Как же он мог изобрести азбуку для славян?
Но и это не все. О том, что на Руси была поголовная грамотность, причем, задолго до принятия ею христианства, свидетельствуют новгородские грамоты. Вот это – железный аргумент против фальсификации истории письменности на Руси. Поскольку  самая древняя датируется как минимум началом XI  века, то есть спустя всего лишь несколько десятилетий после принятия на Руси христианства. За  30-40 лет научить все население грамоте невозможно! Кроме того, там же в Новгороде обнаружены писала, как раз для письма на бересте,  еще середины Х века.  Отметим еще один факт, не очень известный широкому кругу читателей – известный лингвист М. Фасмер в статье «Кирилл» приводит первоначальное название русского письма времени берестяных грамот – «древнерусское КУРИЛОВИЦА». Это название впервые упоминается под 1047 годом в сочинении «Толковые пророки» новгородского попа, которого звали Упырь Лихой (!?): «Слава теб; Господи Царю небесному. Яко  сподобил меня написать сии книги из куроловицы…в лето 6555, месяца мая 14, а кончах тогоже л;та месяца  декабря, въ 19». Речь о том, что сей поп Лихой переписал книги, написанные на «куроловице», на современный ему язык, те самые «русские письмена», которые св.Кирилл обнаружил в Херсонесе. Как они назывались в те времена, сложно сказать. Но факт остается фактом – на этом языке говорили и писали жители не только Новгорода, но вообще всей Руси.
А через несколько веков произошла подмена, причем, преднамеренная – о «куриловице» забыли, а «русские письмена» обозвали «кириллицей».  Для чего? Христианские Рим и Византия не могли признать, что письменность для славян изобрели, по их мнению, какие-то язычники. Ведь всем было известно, что свет грамоты и просвещения для варваров-славян принесло только христианство. Поэтому и азбука для них должна быть христианской.  Вот Кирилл, по заданию папского Рима, либо патриаршего Константинополя, и отредактировал древнейшую славянскую азбуку – убрал из нее  практически все негреческие, то бишь, дохристианские, символы и разбавил почти полностью греческими буквами. Таким образом весь древнейший сакральный смысл «русских письмен» был изменен до неузнаваемости и заменен христианским. А ведь азбука – это не просто буквицы-символы. Это генетический код народа, ибо азбука несет в себе тот, первоначальный тайный сакральный смысл, который ее создатели в нее вкладывали. Самое главное – азбуку  не «придумывали», ее создавали  мудрецы, Посвященные, по определенным законам на основе Знаний о матрице Мироздания. Наименование каждой буквы несет корневой глубинный смысл, пришедший из глубины тысячелетий. В основе этих буквиц – древнейшие, пришедшие из неимоверной древности Прабуквы, некие материальные образы  мыслеобразов наших очень далеких предков. В отличие от греческого и тем более,  латыни, в  древнерусской азбуке за каждой  буквой  стояли не только слова, но и образы, и целые фразы, как на санскрите. Собственно, еще полвека назад великий индийский санскритолог П.Д.Шастри заявил, что санскрит и русский язык – это один язык, и еще неизвестно, какой из них древнее…
А «изобретатели» славянской азбуки эту древнейшую русскую письменность обрезали, лишив ее истинного первоначального смысла…

Калки-аватара - белый конь апокалипсиса...
 
В  истории Руси, как никакой другой страны, переплелись реальность и мифология, история письменная и история эпическая. Наиболее характерными в этом отношении оказались не летописи, а литературные произведения, в первую очередь, конечно, “Слово о полку Игореве”, а также “Повесть о битве на реке Калке”, в которой реальные исторические факты переплелись не только с авторским вымыслом, но и с древнейшей мифологией не только русов, но и индо-ариев вообще. В обоих произведениях русские сражаются с врагами - с половцами или татарами, в обоих случаях терпят поражение. При этом, интересно, что  все главные события происходят на берегах рек - Каялы в “Слове” и Калки в “Повести”, - названия которых имеют не столько реальную, сколько мифологическую основу.  Более того,  названия этих рек уходят своими корнями в седую арийскую древность, когда подавляющее большинство этносов еще не выделились из общего индоевропейского родства. К тому же, имена этих рек почти идентичны. Случайно ли такое совпадение?  До сих пор исследователи не могут назвать точного местоположения Калки и Каялы, они словно исчезли с поверхности земли. Хотя с момента этих событий прошло всего лишь 800 лет. Остались ведь на месте и Непрядва, и Угра, и Пьяна, и Вожа. А вот Каялу и Калку найти не могут. Почему? Некоторые ученые предполагают, что их переименовали (неубедительно, во-первых, река - не город, во-вторых, здесь тысячи лет живет один этнос - русские, и никакой необходимости переименовывать реку у них не было), потому, мол, сложно стало разобраться в топонимике и определить, где  на самом деле находились Каяла или Калка. Впрочем, этого, похоже, не знал и сам автор “Повести о битве на реке Калке”, хотя, понятно, что писали её не по следам событий, а лет двести, а то и триста, спустя. Причем, в разных летописях (а не списках одной из них) по разному описывается не только сама битва, но даже даты этой битвы указаны различные - и 1220, и 1221, и 1223, и даже 1224 годы.  Но что все эти списки объединяет, так это отсутствие указаний на местоположение реки Калки. Сказано просто: “Восемь дней русские дружины шли за татарами до Калки-реки, и на поле Калкацком бились с татарами”. Даже не указано, в каком направлении двигались русские дружины и с какого берега Днепра - летописец, похоже, запутался с переправами русских  через реку, поскольку их было столько, будто они только и занимались тем, что туда-сюда переплывали Днепр, а не готовились биться с “народом незнаемым”. Сколько верст прошли русские дружины за восемь дней? Если учесть, что гнались они за татарами на конях, а не в пешем строю, то могли покрыть расстояние в 500-550 верст, то есть, Калку можно искать где-угодно: в Крыму, Херсонских степях, в устье Дона, в междуречье Днепра и Дона, и т.д. Но, стоит ли вообще искать эту реку?
Это - река не только земная, но и мифологическая. Такая же, как и Каяла из “Слова о полку Игореве”. Но если Каяла (Каала) - есть Кала, бог времени и смерти у древних ариев, то Калка (Калки) -  это сын Вишну, одного из могущественных ведических богов, последнее, и единственное будущее воплощение его. Согласно древнейшей ведической традиции, Калки-аватара изображается в виде белого коня, который несет человечеству, вообще миру, грандиозные изменения в грядущем - недалеком и очень далеком. Калки знаменует собой завершение Кали-юги (“Железного века” - это время междоусобиц, вражды, отсутствия духовности, преобладания греховности над праведностью), самого черного, образно выражаясь, периода в истории человечества. Уход этого “века” будет сопровождаться ростом жестокости, увяданием чувств, падением нравов, и этот процесс  идет по нарастающей, до тех пор, пока мир не очистится от накопленной за многие века скверны, и лишь после этого на земле вновь наступит Золотой век.
Неслучайно река и названа - Калка. Понятно, что так назвали её не в ХIII в., когда произошла эта странная битва между русскими и татаро-монголами, и тем более, не в ХV в., когда сочиняли “Повесть”, а тысячами лет ранее, когда здесь еще обитали не разрозненные арийские племена. Видимо, когда-то на одной из безымянных рек на южной окраине Русской равнины произошло какое-то эпохальное трагическое событие, которое и заставило наших далеких предков назвать эту реку - Калка. Здесь надо говорить о Традиции Вед, которая сохранялась тысячелетиями на территории восточно-европейской равнины - Гиперборея, Кала-Каяла, Калка, Ра-река (Волга) и т.д. Топонимика русского Севера, а именно здесь сохранились в наибольшей степени ведические названия рек (Кама, Шача, Инд, Ганга), озер, холмов - это отражение древнейшей ведической мифологии, о которой на Руси помнили и спустя многие века, даже на территории Индии такие названия - Инд, Ганг, Кама - встретишь достаточно редко. Похоже, и Калка находилась где-то на южных границах восточно-европейской равнины,  то есть, ближе к верховьям Днепра и Дона. Как на самом деле называется сейчас река, на которой произошла стычка русских с татарами, мы вряд ли когда узнаем, но то, что летописцы назвали её Калка - симптоматично.  Собственно, 6731(1223) год, а точнее, рубеж XII-XIII  веков, как раз и стал переломным не только в истории Руси, но и в истории всего тогдашнего мира. В этот год начался, по сути, не только территориальный, но и культурно-исторический, и духовный передел евразийского мира. Заканчивалось былое могущество индо-арийских племен (русы - также индо-арии), на мировую арену выходили другие народы - тюрки.  Они  двинулись мощным потоком на запад из степей Центральной Азии, Алтая и Дальнего Востока, хотя отдельные группы их начали проникать в Приволжье, Причерноморье и далее в Южную Европу еще в IX-X в.в.  Это была уже иная культура, иное мировоззрение, иная Традиция. И потому, обитавшие в Среднеазиатских степях скифские народы (те самые “татаро-монголы”), вынуждены были, под напором тюркских племен, также двинуться на запад - и пришли на Русь. Среди них  кого только не было - половцы, печенеги, казаки, бродники, и - ни одного монголоида. Вообще, эпоха так называемого “татаро-монгольского ига” - весьма темная страница нашей истории, до конца еще не понятая, похоже, здесь задействованы какие-то скрытые механизмы  тайной борьбы некоторых государств против Руси, в первую очередь, Византии. Думается, именно  в Константинополе следует  искать истоки похода Чингисхана и Батыя на Русь. Тем более, что, и это известно, ближайшими советниками монгольских ханов были византийские иерархи, которые неплохо знали географию русских княжеств - в этом и разгадка, почему татары почти безошибочно двигались от одного города Руси к другому...
Калки (или Калка) не просто река, это граница между Русью и не-Русью, последний рубеж существования ведической Руси - географический и духовный.  Что последовало за поражением русичей на реке Калка? Как ни покажется странным, именно во времена татаро-монгольского ига произошло укрепление русской православной церкви: разного рода справочники, как государственные, так и церковные, показывают одну и ту же тенденцию - наибольшее количество православных монастырей было основано именно за период с 1237 по 1480-й годы, ни до, ни после такого расцвета монастырского строительства на Руси не было. И именно в эти годы последователи ведической веры, или, как их называет официальная церковь, язычники, преследовались наиболее жестоко. Как раз во времена ига исконная вера наших отцов и дедов была побеждена окончательно. Поражение русских на Калке-реке - это кара за предательство ими своей древнейшей религии, наказание за междоусобицы и падение нравов. Это - поражение не столько на поле земном, сколько духовное. Автор “Повести”, сам того не осознавая, по сути, признает, что “калкацкое сражение” стало историческим рубежом, после которого наступило новое, иное время в Русской истории: фраза летописца “пришли народы незнаемы” - не просто констатация факта, это - и апокалиптическое пророчество о грядущих грозных испытаниях, которые ждет  Русь, предчувствие каких-то кардинальных перемен, ничего хорошего не несущих русским людям. Неизбежность наказания “за грехи наши” - эту неотвратимую кару как раз и принесли с собою “народы незнаемы”.   Потому, кстати, так подробно описаны события, происходившие до и после этого сражения, и те страдания, которые русские претерпели после поражения от татар, но очень абстрактно - сама  битва, о ней, по сути, ничего не сказано. Трудно сказать, было ли вообще “калкацкое сражение”, но название реки - Калка - несет на себе вполне определенные апокалиптические знаменования. Между прочим, ни в одной русской летописи времен “ига” мы не найдем описания внешнего вида этих самых “монгол”. Узкоглазыми коротконогими азиатами они стали лишь в XVIII в. и то исключительно благодаря ... названию “монголы”.  С таким же успехом можно было заявить, что Китай-город в Москве основан и заселен китайцами. Хотя их там никогда не было, а в средние века китайцами называли русских (от слова “кита” - торговая сума). Так же и с “монголами” - еще в 1692 году русский историк А.И.Лызлов  написал книгу “Скифийская история”, в которой изложил историю татаро-монгол, и где утверждал, что эти самые “монголы” были скифами и пришли на Русь не из степей Центральной Азии, а из Средней Азии, из Семиречья...
Битва на Калке-реке стала решающей для победы (или поражения?) христианства на Руси. Она действительно стала разделом между прошлым и будущим Руси. Не будь скифского нашествия, которое вовсе не преследовало своей целью мировое господство, история страны развивалась бы совсем по иному, и на огромной территории в ХIII в. образовались бы несколько независимых государств, история каждого из них развивалась бы по своему пути: Киевская Русь, Новгородская Русь, Московская Русь. Необходимо признать, что “татаро-монголы” стали объединяющей силой, прекратившей вражду между князьями, жестко пресекали всякого рода сепаратистские устремления.  Год 1223 - это год рождения Руси Московской,  а по сути - России. В то же время, смена религий привела к смене духовных ориентиров, к смене культуры вообще: тысячелетние традиции были уничтожены, вместо них попытались привить новые, по сути, чуждые, пришедшие из иного мира, выращенные на иной культурной почве. Но время рассудило по иному - старые древние традиции отправили в небытие, а новые так и не смогли утвердить.  Правда, народ оказался мудрее и сумел заполнить образовавшийся вакуум - в результате родилось уникальное явление мировой культуры - русское православие, своеобразный симбиоз ведической и христианской религий. И как официальная церковь не боролась с таким пониманием христианства русскими, она потерпела поражение и вынуждена была смириться с создавшимся положением. Лишь церковно-политический Раскол середины XVII в., разделивший единую Русскую Церковь на старообрядцев и последователей патриарха Никона, позволил последним вроде бы очиститься от примесей той веры, которую они называют “язычеством”...
Если битва на Калке-реке знаменовала собой переход Руси в новую историческую эпоху, то “Повесть о битве на реке Калке” открыла новую страницу в истории древней русской  литературы: “Слово” (“Слово о законе и благодати”, “Слово о полку Игореве”), философско-вероисповедальное произведение, сменилось более конкретной и менее религиозной “Повестью” (“Повесть о битве на Калке”, “Повесть временных лет”), а также “Сказанием” (“Сказание о Мамаевом побоище”), где авторы пытались придать своим произведениям некий эпический характер.  В русской литературе  богословие и философия отошли на второй план, она стала больше фактологической и описательной, что, впрочем, понятно - окончательно утвердилась новая религия (христианство), а значит, исчезла необходимость доказывать её преимущество перед, как говорит Церковь, язычеством. Однако известно - исчезновение одного из элементов культуры (а ведичество не просто элемент, а целый огромный пласт не только русской, но и мировой культуры) ведет к её упрощению, к сужению информационного поля, к одностороннему взгляду на мир, к обеднению культуры, как целого этноса, так и отдельного человека...
 “Повесть о битве на Калке” - не просто повествование о событии, произошедшем в 6731 (1223) году на неведомой нам (да и летописцу тоже) реке, это - апокалиптическое пророчество о грядущих переменах, которые несет миру последнее воплощение могущественно бога Вишну - белый конь Калки-аватара...

СЛОВО О «СЛОВЕ  О  ПЪЛКУ  ИГОРЕВЕ»

В середине 1920-х годов знаменитый политик и религиозный деятель А.Л.Казим-Бек побывал в Ватикане, где ему показали оригинал (свиток) «Слова о полку Игореве». Оно не сгорело в пожаре Москвы – перед этим иезуиты, которые шли вместе с французской армией Наполеона, вывезли из архивов и библиотек Москвы ценнейшие манускрипты. И после этого  подожгли белокаменную столицу России…               

ЗАГАДКИ “СЛОВА О ПЪЛКУ ИГОРЕВЕ”

“Ироическая песнь  о походе на половцев удельного князя Нова-города Северского Игоря Святославича, писанная старинным русским языком в исходе XII  столетия с переложением на употребляемое ныне наречие”. Под таким велеречивым названием выпустил в Москве в 1800 году  первое  печатное издание  “Слова  о  полку  Игореве”  ярославский помещик, бывший обер-прокурор Святейшего Синода, действительный тайный советник и кавалер сиятельный  граф  Алексей Иванович Мусин-Пушкин. А через двенадцать лет, в сентябре 1812 года, во время московского пожара, при  наполеоновском нашествии, список  “Слова”, как и почти весь тираж первого его издания, сгорел вместе со всем “Собранием российских древностей”  А.И.Мусина-Пушкина. Так считается...
Почти двести лет, со дня обретения “Игориады”, исследователи  пытаются ответить на ряд  вопросов:  ”Кто автор “Слова о полку Игореве”?; ”При каких обстоятельствах оно было найдено?”; ”Не является ли это произведение  мистификацией?”. Мне думается, здесь уместны еще два вопроса: ”Каково происхождение  “Слова”?  и  “Не является ли мистификацией его гибель?”.
Но прежде  о наболевшей и надоевшей проблеме – подлинности «Слова о полку Игореве». Прошло более 200 лет с того времени, когда его опубликовал А.И.Мусин-Пушкин, но и до сей поры появляются опусы, в которых авторы заявляют о его фальсификации. В частности, несколько лет назад один из таких Уисследователей» даже издал целую книгу под названием «Слово о полку Игореве – фальсификация тысячелетия», ни более – ни менее. Прочитал – и захотелось вымыть руки с мылом. Бред полнейший. Автор всеми правдами и неправдами силится доказать, что «Слово» создано в конце  XVIII- начале XIX века. Вот только хотелось бы знать, кто был этот гений, создавший этот шедевр русской литературы? Впрочем, предоставим слово настоящему гению - великий А.С.Пушкину: «Некоторые писатели усумнились в подлинности древнего памятника нашей поэзии и возбудили жаркие возражения. Счастливая подделка может ввести в заблуждение людей незнающих, но не может укрыться от взоров истинного знатока…Других доказательств нет, как  слова  самого песнотворца. Подлинность же самой песни доказывается духом древности, под которого невозможно подделаться. Кто из наших писателей в 18 веке мог иметь на то довольно таланта? Карамзин? но Карамзин не поэт. Державин? но Державин не знал  русского языка, не только языка “Песни  о   полку   Игореве ”. Прочие не имели все вместе столько поэзии, сколько находится оной в плаче Ярославны, в описании битвы и бегства. Кому пришло бы в голову взять в предмет песни темный поход неизвестного князя! Кто  с  таким искусством мог затмить некоторые места из своей песни  словами, открытыми впоследствии в старых летописях или отысканными в других славянских наречиях, где еще сохранились они во всей свежести употребления? Это предполагало бы знание всех наречий славянских. Положим, он ими бы и обладал, неужто таковая смесь естественна? Гомер, если и существовал, искажен рапсодами. Ломоносов жил не в XII столетии. Ломоносова оды писаны на русском языке  с  примесью некоторых выражений, взятых им из Библии, которая лежала перед ним. Но в Ломоносове вы не найдете ни польских, ни сербских, ни иллирийских, ни болгарских, ни богемских, ни молдавских и других наречий славянских». Лучше не скажешь. Пора все разговоры о подлинности «Слова о полку Игоре прекратить!
Со слов А.И.Мусина-Пушкина,  “Слово  о  полку Игореве” он  приобрел  у архимандрита Спасского Ярославского монастыря Иоиля Быковского в 1788 г., и находилось это произведение  в  конце книги, называемой “Хронограф”, по  главному произведению, содержащемуся в томе. Однако историк Н.М.Карамзин называет совершенно иную книгу, в  которой находилось “Слово”.(1). Кто же говорил правду?
Думается, историк и археограф К.Ф.Калайдович (1792-1832) не  погрешил против  истины, когда  обвинил  сиятельного графа в использовании служебного положения в личных целях, хотя и во благо  России. Видимо, так и было. Дело в том, что в 1787 г.  русская императрица Екатерина II подписала Указ о сборе в церквах и  монастырях  старинных  рукописей  для снятия с них копий. Ярославский епископ Сильвестр небольшую часть рукописей отправил в Санкт-Петербург и Москву, а большинство попросту  сжег “за ненадобностью”(?!).  В тоже время монастырские власти совсем не торопились расставаться  со  своими  библиотеками, наученные  горьким  опытом: начиная с царя  Алексея  Михайловича (1645-1676)  государственная власть постоянно очищала монастырские и  церковные  книгохранительницы от древнейших манускриптов под предлогом их просмотра, уточнения и снятия копий. Как правило, назад они не возвращались. Более того, подавляющее большинство этих бесценных рукописей древней Руси, излагавших подлинную историю нашего Отечества, бесследно исчезло. При этом исчезли они в период приблизительно с 1740 по 1790-е годы, когда на территории России не было ни одной войны и ни один враг  извне  на  Русь  не  приходил. Поэтому и  не  желали на местах расставаться с веками хранившимися здесь книгами и рукописями.
В столице, видимо, догадывались  о подобных настроениях в провинции, почему Указы об изъятии рукописей  не выполняются, а  потому  направляли на   места   своих   чиновников  с  соответствующим  поручением. Обер-прокурор Синода оказался в Ярославле, скорее  всего, не  только по своей  воле  и  не только ради посещения своего имения. Монастырские власти, зная об увлечении графа - собирание древних манускриптов - решили смягчить  гнев  столичного  чиновника, вручив ему книгу со списком “Слова о пълку Игореве”. В виде взятки. Потому Алексей Иванович и постарался запутать  современников,  да  и потомков, относительно тайны своего приобретения. Правда, остается без ответа еще один вопрос: ”Где и в каком монастыре нашел “Слово” сиятельный граф: в Ярославле или Ростове?”. Дело в том, что разгадав тайну находки “Слова”, мы  сможем  ответить  еще  на один важный  вопрос: ”Где  искать  знаменитую  библиотеку Ивана Грозного?”...
За два века, прошедших  со  времени находки сказания, оно, кажется, исследовано досконально. Считается, что князю Игорю Святославичу не давали покоя лавры его двоюродного брата   великого   киевского    князя    Святослава    Всеволодовича (1180-1194), совершившего в 1184  г.  грандиозный победоносный поход против половцев. Поэтому Игорь Святославич собрал войско, пошел  на  половцев, потерпел поражение, попал к ним в плен и лишь с помощью некоего Лавра, то ли русского, то ли крещеного половца, сумел бежать из  плена  и вернуться домой  в  Новгород Северский. Однако,  действительности это не соответствует. Князь Игорь вовсе не собирался грабить половецкие тылы(2),  “жемчуга и оксамиты” он добыл, так сказать,  попутно. Да и маршрут его похода не подтверждает версию о походе за “добычею и  славою”. Главная цель его военного предприятия была иная: возвращение под власть Черниговских князей самого южного и самого древнего русского  княжества  -  Тмуторокани. ”Се бо два сокола слетели с отчего стола златого поискать града Тмуторокани”. Поход за Тмутороканью был не просто  делом  чести  князя  Игоря, он должен был стать делом всей его жизни, если бы завершился удачно. Поэтому и повел он свое  войско  в  обход поля половецкого, по краю его, где сопротивление противника было, естественно, значительно слабее. И тем не менее, трехдневная битва его войска с половецким  завершилась поражением русичей. Но искать на географических картах реку Каялу, где состоялась битва, бесполезно. Ибо  реки  такой  на земле не существует. Это мифическая, легендарная река древних ариев, река несчастий и раскаяний, река Смерти. Именно потому и терпит поражение  на ее  берегах князь Игорь. И не случаен здесь упрек Игорю, который “погрузил жир во дне Каялы - реки половецкой, русского злата  насыпаша”. Русское золото  - жизни русских воинов, цвет игоревой дружины, погибшей во время похода. А жир, который Игорь погрузил на дне  реки  Каялы, применялся  во время  жертвоприношений еще древними ариями, есть даже особый “Гимн жиру”, который имеется в “Ригведе”. Так что можно определенно  сказать, что гибель  воинов  князя  Игоря является жертвоприношением Смерти, которую здесь олицетворяет Каяла-река(3).
Однако, поражение Игоря  и его воинов - не военное. Оно на другом поле -  духовном. Не случайно рефреном через все произведение  проходит выражение: ”Мы  -  Даждьбоговы  внуки”. Так русичи как бы вымаливают прощение у древнего славянского бога за то, что  предали  его, приняв иную, чужеземную веру. Которая и стала, по мнению автора (или авторов) причиной розни и вражды русичей между собой, причиной их поражений в борьбе с врагами.
“Слово о пълку Игореве” - произведение ведическое -  по  смыслу  и    содержанию. Когда автор призывает русичей объединиться, он имеет в виду именно древнюю исконную  религию русов, а не христианство. И не  только  потому, что  постоянно  упоминаются Хорс, Перун, Даждьбог, Стрибог. Сам дух произведения отнюдь не  христианский. Что  наиболее проявляется в  знаменитом  “плаче Ярославны”, самом пронзительном, пожалуй, месте этого сказания. Молясь за князя  Игоря, своего  мужа, Евпраксия Ярославна обращается  вовсе не к Христу, а к Солнцу, Ветру, Днепру Словутичу. Не свойственно христианским произведениям и  описание  природы  и природных явлений, в  то  время  как  “Слово” насквозь пропитано такими описаниями.
“Слово о  пълку  Игореве”  -  настоящий эпос русского народа.  Он стоит в одном  ряду  с  “Махабхаратой”, ”Илиадой”, ”Шахнаме”, ”Витязем  в тигровой шкуре”. Автором  сказания  мог  быть только человек, обладавший такими знаниями по истории и религии славянства, какие простому  смертному, даже князю, знать  не дано. То есть, жрец, Посвященный, хранитель мудрости и  древних  знаний,  только он мог призывать  к духовному, религиозному объединению. Потому в “Слове  о пълку Игореве” почти и не отражена христианская тематика.  Русь домонгольская была отнюдь  не  так христианизирована, как пытаются нам представить ее  ученые академики и православные иерархи.  Да и сам князь Игорь Святославич, судя по его речам, вовсе не был истовым христианином.
Кстати, сказание опровергает устоявшееся в науке мнение, что славяне - молодой этнос. Из  “Слова”  видно  как  раз обратное: уже в XII в.  русичи осознали себя единым этносом, что свойственно лишь  тем, кто  имеет  уже достаточно зрелый  возраст. В  Европе к такому осознанию пришли намного позже - через 2-4  века (например, французы  или  германцы). О  древности славян свидетельствуют  не  только  древнейшие  славянские  произведения, кроме “Слова о пълку Игореве”, это еще  “Влесова  книга”, ”Глубинная книга”, ”Боянов гимн”. Но и сочинения европейских авторов, например, Мавро Орбини, который в начале XVII в.  написал в своем исследовании о славянах, что “славянский род старше пирамид”(4). Это  подтверждает и  упоминание  в  “Слове”  “вечей  Трояновых” (историк  Н.М.Карамзин, правда, пишет, что  здесь надо читать “сечи Трояновы”, но суть в данном случае  не  меняется), то  есть, народных  собраний  в  г.Троя (Малая Азия), что отнюдь не случайно(5).
Еще одна важная проблема “Игориады” - ее перевод. Над всеми переводчиками песни довлеет одна существенная ошибка: считается, что “Слово” является славянским произведением, написано  на  древнеславянском  языке. Но  все намного сложнее.  Киевскую Русь мы почему-то воспринимаем как государство, населенное в подавляющем  большинстве славянскими племенами, которые были как бы “разбавлены” небольшими вкраплениями  тюркских  и  финно-угорских   племен. В   реальности все, однако, обстояло не  так. Южная  Русь  была достаточно густо населена, помимо славян, другими, в основном, тюркскими  племенами: половцами, хазарами, болгарами, торками,  а также  греками и готами(6). Особенно характерным в этом  отношении  было  Черниговское  княжество: его  составной частью являлось  княжество  Тмуторокань, которое хотя и считалось русским, на самом деле славянского элемента здесь было явное  меньшинство,  а преобладали как  раз  тюркоязычные народы - болгары,   печенеги,  половцы, а также отюреченные славяне,   греки и готы. После появления в Северном Причерноморье основной  массы половцев и угрозы потерять связи с основной Русью, масса переселенцев из Тмуторокани устремилась в свою  митрополию - Черниговское  княжество. Если учесть, что “Слово” родилось в этой тюрко-славянской среде, о чем свидетельствует большое наличие здесь болгаризмов и тюркизмов, то становится понятным, что без знания тюркских языков перевод сказания становится неполноценным и обедненным. Об это  писал еще  казахский  писатель  Олжас Сулейменов в своей книге “Аз и Я” (7). Но эту книгу советская академическая наука  не  только  попыталась замолчать, но  еще и обвинила Сулейменова во всех смертных грехах, в том числе и в покушении на отечественные  святыни, и  в  русофобии(?!). Хотя казахский  писатель  ни на что не покушался и никакой крамолы не написал. Он более глубоко рассмотрел эту проблему, которой  начал  заниматься еще выдающийся советский академик С.П.Обнорский(8). В работе академика приведен целый список тюркских и болгарских слов и  выражений, присутствующих  в “Слове о пълку Игореве”, однако на это  почему-то внимания не обратили и переводили на современный язык иноязычные  слова  также, как древнеславянские. Хотя требуют они иного подхода. Типичный пример - слово “харалуг”. Почему-то его всегда переводят как “булат”. Но ни в  одном языке  мира нет такого названия булата. Дабы сохранить свое лицо, ученые мужи решили в примечаниях к переводам  “Слова”  сделать сноску, что “происхождение слова “харалуг” остается до сих пор неясным”. Зачем же тогда так переводить его? Такого слова действительно ни в одном языке мы не найдем, ибо “харалуг” - это славянская калька с тюркского “кара улуг”, что переводится как “черный богатырь”, ”черный  великан”. То  есть, ”мечи  харалужные” - это “мечи богатырские”, а не “булатные”. Это не метафора: меч сей действительно богатырский - более метра  длиной, очень  тяжелый, его мог держать, а тем более, сражаться, только физически крепкий, богатырского сложения, человек. К тому же он должен быть умелым воином, поскольку такой меч надо было держать двумя руками, и при этом необходимо было удержаться в седле. Можно представить, какую  инерционную  силу  развивало  такое  грозное оружие во время боя,  оно действительно было богатырским.
Если трудности  с  переводом иноязычных слов можно объяснить, то как понять неверное толкование чисто славянских слов и  выражений. Например, из знаменитого “плача Ярославны: ”омочу бе бран рукав в Каяле-реке, утру  кровавые  его  раны”. При этом “бе бран” пишется вместе и переводится как “шелковый”. Такая ошибка происходит не просто из-за незнания, но вообще откровенного игнорирования древнейших  славяно-русских   обычаев. ”Бе бран” переводится как “домотканый”. И одета Евпраксия Ярославна была вовсе не в шелка, а в льняные одежды. Лен славяне считали священным растением, обладающим целебными свойствами, каковые переходили и на ткань,  и на  одежды, сотканные  изо  льна. Потому-то Ярославна  и  хочет утереть раны Игоря, омочив рукав своей одежды в водах  Каялы-реки(9). Кроме того, согласно обычаю, если  муж  славянки  уходил  на  войну, она  не имела права одеваться в торжественные одежды, так как это было бы неуважением к тем, кто в это  время  погибал на  поле  боя. Этические нормы морали были в те далекие времена намного выше, нежели в современном мире.
“Слово о пълку Игореве” - эпическое  произведение, действие  его проходит вне времени и пространства, но в то же время, в конкретном времени и конкретном пространстве. Поход  князя  Игоря  лишь  привязка, повод, понадобившийся автору  для того, чтобы воскресить у своих современников-русичей эпическую память о славных делах  предков, пройти  с  ними, душами их пращуров тысячелетний тысячеверстый путь.
Это не рассказ о “темном походе  неизвестного  князя”, как писал великий А.С.Пушкин, а  настоящее  сказание, вобравшее в себя как древнейшие славянские мифы и легенды, так и  освещение  современных  автору  событий  на  Руси. Главный  герой  “Слова” - сама Русь, от Трои и Дуная до Днепра и Дона. От века XII до н.э. до века XII нашей эры, то есть, охватывает период почти в две тысячи лет. А по сути действие не имеет временных рамок, оно - настоящее продолженное. Не случайно  же мы до сих пор воспринимаем “Слово” так, будто написано оно не восемьсот лет назад и не о походе князя Игоря,а написано нашим современником (хотя  вряд  ли найдется в современной России еще один такой гений) и о нашем времени. Более того, в любое время читатели и  исследователи воспринимали “Слово” как современное им произведение.
Видимо, ”Слово о пълку Игореве” последнее произведение  ведической Руси, в  котором  автор  жрец-воин  прослеживает  исторический путь Ра-Теи - Рассеи - Руси от времен великой Трои-Таруисы-Та-Русы в  Малой Азии (“были вечи  Трояни”)  до  Трои-Тутракани-Тмуторокани на Таманском полуострове. Этот путь и прошли дети-внуки-прапотомки Даждьбога - предки-пращуры князя Игоря Святославича. Это поэтическое сказание могло родиться только в Черниговской земле -  Чернграде-Царьграде  Руси  Днепровской, куда выселенцы  из  дунайской Тутракани принесли одно из древнейших славянских сказаний.  Автор сказания  напоминает: ведическая  вера жива, она не ушла, не погибла,  будет жить всегда. Как бы ни изгоняло  ее  христианство. Она не может  умереть, ибо  она наша исконная, в нашей плоти и крови, в наших  генах. Чтобы  ее  уничтожить, надо  уничтожить  русичей, под  корень, всех до одного. А это не под силу никому на земле.
Существует устойчивое предание, что на Руси всегда  существовало тайное общество  ведических жрецов, которые сохранили древнейшие знания славянских народов вплоть до  наших  дней. Считается, что  представители этого ордена  были и в среде великих князей, как Рюриковичей, так и Романовых. Трудно сказать, принадлежал ли к их числу Игорь Святославич. Но интересно, что полоцкого князя Всеслава Брячиславича(1026-1101)  современники  обвиняли  в  волховании: не случайно автор  “Слова”  отметил”, что “Всеслав...великому Хорсу волком путь перерыскивал”. Сам же автор “Игориады”, скорее всего, принадлежал к касте ведических жрецов, которые сохранили свою веру и свои знания даже в условиях жесточайших гонений  со стороны христианских миссионеров и великокняжеской власти.
“Слово о  полку Игореве” - вершина поэзии древней русской литературы. Оно родилось на стыке двух культур  -  славянской, вообще, арийской, и тюркской, поэтому  оно  так необычно и так притягивает к себе. Оно написано тем языком, на котором говорили жители древней  Трои, дунайской Руси, Тмуторокани, Киевской Руси. И  автор  “Слова”  сумел донести до нас этот исконный язык славяно-тюркского общества  Балканского  полуострова, который екатерининские переписчики просто не поняли. Поэтому в “Игориаде”, наряду с древним славянским, присутствует столько  болгарских  и тюркских слов.
“Слово о пълку Игореве” хранит еще немало загадок. Одна из них - загадочная гибель списка сказания в огне московского пожарища  в  сентябре 1812 г. У меня на этот счет имеются большие сомнения. Судя по всему, Алексей Иванович Мусин-Пушкин понял, что  его  великое  открытие  не оценили и не поняли, он сам это отмечал, когда жаловался, что тираж книги почти не раскупили, а потому, видимо, решил спрятать его, так  сказать  до лучших времен. На  эту мысль  наталкивает  и весьма странное обретение “Слова”, и  личность  самого  А.И.Мусина-Пушкина. Он  не  был   так прост, этот сиятельный  граф, чтобы так легко расстаться со своей находкой. А чтобы его вновь не обвинили в разного  рода  грехах, он  разыграл мистификацию с гибелью списка “Слова”...
Думается, настанет время, когда список “Слова  о  пълку  Игореве” вновь возникнет  из небытия и мы обретем его уже навсегда. И сумеем понять его сокровенный, первоначальный смысл. И тогда “Слово о пълку  Игореве” предстанет  перед русичами-россиянами во всей своей величественной красоте. Каким его задумали авторы...
Кстати, до сих пор не издана аутентичная копия “Слова”, которую снял с рукописи А.И.Бардин, еще до екатерининских переписчиков. Может быть потому, что она имеет несколько иной, более полный текст сказания, нежели мы имеем сейчас?
P.S.: Жаль, что великий А.С.Пушкин не успел всерьез заняться исследованием “Слова”, а судя по ряду  небольших очерков, он собирался перевести это произведение. Думается, его перевод был бы намного ближе к оригиналу, нежели все остальные, тем более, безграмотный перевод Д.С.Лихачева. Ибо Александр Сергеевич русский язык знал великолепно, о чем как раз и свидетельствуют его очерки, где он переводит некоторые отрывки из  “Слова о полку Игореве”...
               
ПРИМЕЧАНИЯ

1. Н.М.Карамзин. История государства Российского. В XII т.т.Т.II-III.С.665.
2. Половцы (самоназвание “кыпчаки”)  тюркское  племя, вышедшее  из степей Центральной Азии. В Причерноморье пришли во второй  половине  XI в. Считаются кочевым    племенем. Однако, русский    историк  А.Лызлов (1655-1698) в своей книге  “Скифийская  история” (М.Наука.1990)  утверждает, что “  у  половцев были города, и крепости, и села”, то есть, половцы были оседлым, а не кочевым народом. И были высокими и светловолосыми людьми, а не коротконогими узкоглазыми монголоидами. Подобные представления сложились у нас под  влиянием  современной  исторической науки, которую подобные “мелочи” не интересуют.
3. У древних  ариев  было  основополагающее понятие - “Кала”,  означавшее  Время   и Смерть, ибо Время  и есть Смерть. Судя по всему, славянская “Каяла” - это санкритская “Кала” (“Каала”). И  не  случайно  Каяла  -  река  -  древние арии  представляли  Время  в виде реки, бесконечно несущей свои воды вперед и вперед.
4. Орбини Мавро. Книга  историографии начала имени, славы и расширения народа славянского и их Царей и Владетелей под многими именами и со многими  Царствиями,  Королевствами  и  Провинциями. Собрана из многих книг исторических, через господина Мавроурбина  Архимандрита  Рагужского.” Рим.1601 г. На русский язык переводилась и была издана единственный раз - в 1722 г. в Петербурге.
5. ”Были века Трояни, минули лета Ярославовы”. Согласно археологическим данным, Троя  была  основана  не позже XVIII в.до н.э. То есть, на этой территории племена, в том числе и славянские, жили около восьми веков. Кстати, у болгарских  славян-помаков  имеется  целый цикл преданий, в которых говорится о  том, как  славяне  участвовали  в  Троянской  войне. Правда, некоторые переводят   “вечи  Трояни”  как  именно  “вечи”, то есть, народные собрания, что не противоречит  исторической  достоверности, ибо о народных собраниях в Трое писал в “Илиаде” Гомер.
6. Уже упоминавшийся  русский  историк  второй  половины XVII в. А.Лызлов утверждает, что “половцы это и есть готы”.  Об этом же  пишет  и Мавро Орбини. То  есть, готы  являются  тюркоязычным  либо финноугорским племенем, а вовсе не германским,  как уверяет нас “официальная” историография. Кстати, русский историк XIX в.  Е.Классен тоже утверждал,  что готы вовсе не являются германским племенем.
7. О.О.Сулейменов. Аз и Я. Книга  благонамеренного  читателя. Алма-Ата. Жазуши. 1975.
8. С.П.Обнорский. Избранные работы по русскому языку.М.1960.
         9. Каяла - река Смерти, она течет  мертвой  водой. Так  как  Игорь жив, то живая  вода  ему  не  требуется. А  мертвая вода заживит ему раны.  Древние славяне различали живую и мертвую воды: мертвая вода  заживляет раны, живая  вода  не только оживляет, но и придает силы. В русских народных сказках имеется множество упоминаний о живой и мертвой воде, об их свойствах.


ГДЕ РОДИЛОСЬ “СЛОВО О ПЪЛКУ ИГОРЕВЕ”?

Более двух  веков прошло с того дня, когда российской общественности был представлен список древнего произведения неизвестного автора под названием “Слово о пълку Игореве, Игоря, сына Святославля, внука Ольгова”. Список сего сказания был обнаружен известным искателем и коллекционером древностей  графом А.И.Мусиным-Пушкиным, по его словам, в 1788 году. Однако, конкретного ответа, где, когда и при  каких  обстоятельствах было найдено  это  произведение, так до сих пор и не получено. Как, впрочем, и на другие, весьма  важные  вопросы: ”Кто  является  автором  “Слова”?;” При каких обстоятельствах оно было написано?”; ”Совершал ли князь Игорь Святославич свой поход  в  действительности?”. Есть  и  еще  ряд проблем, которым посвящено наше исследование. Несомненно, что “Слово о пълку Игореве”  -  не  повествование  о “темном походе  неизвестного  князя”. Здесь наш великий поэт А.С.Пушкин прав. Очень жаль, что не успел  он  завершить  свое  исследование  “Слова”. Как знать, может и не пришлось бы тогда иным ученым мужам канонизировать исследования и перевод его Д.C.Лихачевым. “Слово о  пълку  Игореве”  - это слово обо всей Русской земле, о связи прошлого  и  настоящего, о  преемственности  поколений, о  судьбах Русской земли, славянства, об  исторической  памяти поколений. Сказание - настоящая энциклопедия славянских древностей: оно впитало в  себя  эпические воспоминания древних славян-русов, о добре и зле, о свете и тьме. “Слово” создавалось для восприятия на слух и  исполнения  перед многими слушателями. Это  -  сказание, созданное  на  грани  фольклора и   письменности. Создавалось оно не год и не два, а  многие  десятилетия, не одним поколением  народных  сказителей. ”Слово” впитало в себя былинный дух “вещаний”, восходящий к песнотворцам далеких языческих времен. Поэма не имеет  “библеизмов”, столь  характерных  для  средневековых  сочинений, пропитанных духом христианской религии. Сказание воспроизводили, передавали из уст в уста, полагая нужным не только знать самим, но и завещать потомству.
“Слово” дошло до нас лишь в одном списке XVI в., не в лучшем варианте: в средние века существовал обычай  поновлять  текст, произвольно заменять малопонятные слова и выражения - отсюда и “темные места”, нуждающиеся в  расшифровке  и  переосмыслении. Более того, первоначальное произведение, ставшее впоследствии  “Словом о пълку Игореве”, было, видимо, записано древним славянским письмом, что и  “Влесова  книга”, и  лишь затем, в XI-XII в.в., переведена на кириллицу. В поэме, кроме того, имеется достаточно много архаизмов, болгаризмов  и  тюркизмов, уже  забытых  или вовсе утраченных, что  является еще одной причиной трудностей для перевода и переписи ее на язык современников. Кому и зачем понадобилось воспевать поход на половцев никому не известного князя?  Органично вплетая в текст древнего сказания, а то  и заменяя его  текст своим собственным, рассказ о походе новгород-северского князя Игоря Святославича(1), автор пытается привлечь внимание  великокняжеской власти, переместившейся  к  тому времени (конец XII в.) на тысячи верст на северо-восток, во Владимирскую Русь, -  к  судьбе  южнорусских княжеств, в первую очередь, к судьбе древней столицы Руси - Киева. А может быть, речь идет о Чернигове?(2). Причем, сделано  это  в  форме, весьма характерной  для домонгольской Руси: песня-сказание, исполняемая “вещим” поэтом перед слушателями, в том числе и перед князьями. Скорее всего, истоки  этого сказания, ставшего впоследствии “Словом о пълку Игореве”, надо искать не  на  Днепре  и  Доне, и  не  в  XII в., когда оно было записано “кирилловским” письмом, а значительно раньше и намного юго-западнее.
“Были вечи (или “сечи”, как предполагал Н.М.Карамзин) Трояни, минули лета Ярослава” -  ностальгически  восклицает  автор  “Слова”, явно имея ввиду  времена  расцвета  Руси, времена мира и согласия славянских народов, времена ярких побед над многочисленными ордами иноземных завоевателей. ”Земля Трояни”  - земля Русская. Но что или кто стоит за загадочным термином “Трояни”? Легендарная Троя (Илион) в Малой Азии, которую в середине XII в. до н.э.  разгромили греки-ахейцы? Или языческий (ведический) славянский бог Троян (Триглав, Трояк)? На ранних  этапах славянского язычества этот бог являлся объектом всеобщего поклонения, наряду  со  Сварогом, Хорсом, Перуном. Но  впоследствии, при переходе  славян к оседлому образу жизни, он стал отходить на вторые роли, уступая свои позиции богам земледельческим. Ибо Троян  - божество войны, военных  действий. Это - бог-воин, всадник, его атрибутами были меч и вороной конь, считавшийся вещим. Культ Трояна к IX-X в.  сохранялся лишь  в  землях  прибалтийских  славян-ободритов (“варяги-русь” “Повести временных лет”), где в их древнем городе Виннете (Волине), Трояну был посвящен храм: его культ всячески поддерживался и поощрялся жрецами этого бога и княжеской властью. В силу неблагоприятных  исторических обстоятельств  ободритам  многие века приходилось существовать как бы огромным военным лагерем: часть ободритов, под напором  аваров, вторгшихся на  их  исконную  родину, в  Подунавье, в 568 г.,  ушла на Балтику в конце VI-начале VII в.в. Но уйдя от аваров и придя на  Балтику, ободриты столкнулись с  другой  опасностью: оказавшись на самой западной окраине славянского мира, им пришлось противостоять воинственным племенам франков, германцев и  скандинавов. Для  того, чтобы сохранить себя, они должны были не только обороняться, но и совершать грандиозные военные экспедиции. Для идеологического  обеспечения  подобной  политики  культ Трояна подходил как нельзя кстати.
В Поднепровье  и  Поильменье  сложилась иная ситуация: пришедшие сюда еще в древние времена славянские племена, вели оседлый образ жизни и поклонялись  не  богам войны, а богам природных сил - земных и небесных. Да и территория, на которой они осели, была  достаточно  удалена  от бурлящих войнами  Европы и Азии. Поэтому пришедшим сюда ререгам-ободритам пришлось воспринять религию  скотоводческо-земледельческих  племен Восточной Европы, а  не навязывать свою. Здесь культ Трояна уступил свое место другим богам: Сварогу, Даждьбогу, Хорсу, Велес, Перуну - тем, что олицетворяли силы  природы. Потому  Трояна и не оказалось в пантеоне богов князя Владимира  Святославича (942-1015;978-1015),пытавшегося  провести религиозную реформу в 983 г. Зато во главе пантеона оказался бог-громовержец Перун, особо почитавшийся славянами Вагрии, обитавшими  на  южном побережье Балтийского  моря, там же, где и русы-ререги-ободриты, тоже почитавшие Перуна, как и их придунайские сородичи. Ибо Дунай - их исконная исходная родина.
“Слово о пълку Игореве” постоянно возвращает нас  на  Дунай: ”На Дунаи Ярославнин голос слышится, зегзицею незнаемой рано кукует: ”Полечу зегзицею по Дунаю, омочу бе бран рукав в  Каяле-реке”; ”Солнце  светится на небе  -  Игорь-князь  в Русской земле; девицы поют на Дунае - вьются голоса их через море до Киева”. К  Дунаю  приковывает  свой  взгляд  не только автор  “Слова”, но и авторы “Повести временных лет”, и авторы легендарной “Влесовой книги”. И, видимо, не случайно первые русские  князья устремляли свои  взоры  на Дунай. Дело, видимо, не только в том, что Подунавье (Паннония и Иллирик) считалось прародиной славян в средневековой славянской традиции. Немецкий  историк А.Л.Шлецер, работавший в России в 40-50-годы XVIII в., пишет: ”В архивах Миллера  (изобретатель  “норманнской теории” происхождения Русского государства. - К.В.) имелись Киевская летопись игумена Феодосия и летопись XIII  в.  неизвестного  автора... в них описывается история главнейших вождей и князей, а также говорится об  обширнейших  приобретениях  земель  с  древнейших  времен” (3). Судя по  всему, Подунавье в свое время входило в состав Днепровской Руси, что косвенно подтверждает стремление  великого  князя  Святослава Игоревича (920-971;964-971)  переселиться в Переяславец на Дунае (территория Болгарии). Еще раньше, в VI в.  здесь пытался обосноваться князь Кий, даже пытался поставить здесь городок Киевец. Но местные жители, славяне (болгары сюда пришли более полувека спустя), вынудили его  покинуть эти  места и вернуться на Днепр. Потому стремление великих русских князей понятно: они желали не только вернуться на свою  исконную  родину, но и возвратить некогда принадлежавшие им земли. Видимо, когда-то на Дунае существовало государство, созданное славянами-ободритами, и  разгромленное аварами. Кроме того, территория расселения славян-ободритов и  руси-ругов совпадает  почти полностью: Подунавье, Прибалтика, а впоследствии Причерноморье и Восточно-Европейская равнина, где они слились в единый  этнос русь-русских - создавший великое и могучее государство - Россию.
Русь (руги, рутены, росомоны) и славяне - отнюдь не родственные племена, у них даже разные  прародины, но в силу исторических обстоятельств они слились в единый этнос (русь-славяне), осев окончательно на  восточно-европейской равнине, причем, для русов она являлась исконной прародиной. И когда летопись сообщает нам, что “пошли они к варягам, к руси”, это означает, что пошли они к  руси-ободритам, к своим  сородичам. Ибо  “варяг”  - это помор, житель побережья, в данном конкретном случае - Балтийского моря (“вар”  -  древнее индоевропейское понятие, означавшее  “воду”). А  “пошли за море” вовсе не означает, что новгородцы переправлялись на другой берег Балтийского моря, в Скандинавию. Здесь имелось ввиду плавание с берегов нынешней Эстонии, где в VI-XII в.в. располагалось государство русов Роталия, к острову Рюген и прилегавшему к нему побережью. Кстати, на состоявшейся в сентябре 2002 г. в Калининграде крупная международная конференция, посвященная  происхождению варягов-руси и Рюрика, окончательно подтвердила, что варяги-русь - не германцы, а венеды, а Рюрик - рус-славянин.
“О Бояне, соловию старого времени! Абы ты сии пълки ущекотал, скача, славию, по мыслену древу, летая умом под облакы, свивая славы оба полы сего времени, рища в тропу Трояню, чрес поля на горы” .Что это за  “тропа Трояня”? Н.М.Карамзин   писал: ”Известна  via  Traiani, изображенная  на Сульцеровой карте Валахии: сия via, дорога или тропа, простирается от берегов Дуная  до  Прута и далее на восток по южной России” (4).Но кто и когда дал этой дороге название “тропа Троянова” и кем и когда она  проложена -  неизвестно. В  связи с этим возникает проблема так называемых Трояновых и Змиевых валов, начинающихся на берегах Дуная и протянувшихся по  всей территории Украины с запада на восток в ее средней и южной части. Судя по археологическим данным, эти валы сооружались в  период  с IV в. до н.э. по VII в.н.э., то есть, в период расселения славянских племен на восточно-европейской равнине. При описании  событий  X-XII  в.в. русские летописи упоминают об этих валах, но лишь в качестве ориентиров на местности, и ничего - о времени их сооружения и использования: уже  в те времена они считались древними, поэтому летописи и умалчивают о времени их создания. Видимо, истоки сооружения этих валов надо искать в самой глубочайшей  древности, в  эпохе создания загадочных мегалитических сооружений. Именно там, в  седой  древности, и  следует  искать ответ на вопрос: ”Откуда есть пошла Русская земля?”, где находятся истоки  славян  и руси. В эту  древность и ведет нас “Слово о пълку Игореве”,  в самые глубины исторической, эпической памяти славянских народов. ”Были вечи Трояни” -  это  не  римский император Траян (53-117;97-117) и не языческий славянский бог Троян. Речь идет о легендарной Трое  (Илионе), городе, получившем свое имя как раз от бога Трояна. В XV-XIV в. до н.э. город входил в состав государства Вилуса, которое, судя по этимологии, было  основано хеттами  (ср.: Хаттуса, Таруса  и т.д.) - предками и родственниками русов, наряду со скифами и персами. Только в те далекие времена  русов знали под  другим  именем: венеды. Гомер  (Омир) пишет в “Илиаде”: ”Вождь Пилемен пафлагонам предшествовал, храброе  сердце, выведший  их  из  генет, где стадятся дикие мулы” (5). Античные авторы постоянно упоминают в своих сочинениях венетов, называя их то генеты, то энеты, то венеды. Гесиод (VII  в. до н.э.), Геродот (V в. до н.э.), Софокл (V в. до н.э.),Скилак (IV в.до н.э.) сообщают, что на севере, у берегов Венедского  моря, живут енеты, или инды, из  земель которых выступает янтарь. Доказано, что янтарь этот - балтийского происхождения. Те же авторы пишут, что на берега Средиземного моря янтарь поступает через живущих здесь на побережье Адриатики венетов. К этому же времени относятся упоминания древних  авторов о народе  “синд”  (“инд”), некогда обитавшем на Таманском полуострове и где впоследствии был основан город  Тмуторокань. Генеты, енеты, синды, венеты, анты, вятичи - все это различные наименования одного и того же этноса у различных авторов и народов. Немцы, финны и эсты до сих пор называют славян  “вене”, ”венейя”, ”венеды”, хотя еще на рубеже I-II тыс.н.э. так именовали русов,  славян этим именем стали  именовать позднее. Исконное    наименование этого этноса - инды, а это свидетельство того, что  они  когда-то  были обитателями территории, находившейся    на   берегу   большой   воды, то есть, океана, причем, имеется в виду Северный Ледовитый, который в те времена назывался Молочным, и климат здесь мало чем отличался от того, что в нынешнем Сочи, то есть, был субтропическим. Слово  “инд”  является  древнейшим  праиндоевропейским обозначением  “большой  воды”: вспомните, что  фонема  “нд” - “дн” - основа наименования подавляющего большинства больших рек, находящихся на  территории расселения   именно   славянских   племен: Днепр, Дон, Днестр, Дунай, Двина и т.д.
Римский историк  Страбон  (64 г. до н.э. - 20 г.н.э.) пишет: ”Энеты, выступив из страны левко-сирийцев, сражались на стороне троянцев; оттуда они  отплыли  вместе с фракийцами и поселились в самой отдаленной части Адриатического залива; а те  энеты, что  не  участвовали  в  походе, сделались каппадокийцами”  (6). То  есть, они  либо ушли вглубь Малой Азии, либо переселились в Крым и на  Таманский  полуостров. И  еще  одно свидетельство: ”Так же  как  народ  тусков (этрусков)  пришел  из  Малой Азии (из Лидии), так и венеты, известные как обитатели Ядранского (Адриатического.- К.В.)  моря, были  изгнаны  из  захваченной Атенором Трои” (7). Это пишет Помпей Трог, римский историк эпохи Юлия  Цезаря  (I  в. до н.э.), большая часть  сочинений которого погибла еще во времена падения Римской Империи (около V-VI в.в.). А знаменитый  Стефаний  Византийский уточняет в  VI  в.: ”Этруски  -  безусловно словенское племя” (8). Кстати, город Венеция на побережье Адриатики был основан вовсе не  итальянцами, которых в  V-VI  в.в.  еще не было, а венедами-русами, что подтверждают и позднейшие итальянские хроники.
Свидетельств, подтверждающих древность  славянства  великое множество, но одно очевидно: фракийско-малоазийский регион - одно из  древнейших мест  обитания  славянских  племен. Под  именем  “энеты” русы впервые документально засвидетельствованы у античных авторов,  начиная с Гомера  (VIII  в . до н.э.), в связи с Троянской войной (около XII в. до н.э.). Вместе с венедами-русами на мировую арену выходят другие, родственные им, русы: этруски-расены в Италии и  одрисы во Фракии. Из Малой Азии и Фракии русы и венеды проложили знаменитую “тропу Троянову” на берега Днепра, Дона и Волги. Во времена Плиния и Тацита (I в.н.э.) венеды обитали севернее Карпат, по Висле и Одеру, на севере граничили с феннами (финнами), на  юге  -  с  Дакией, на западе и юго-востоке - со славянами. Тот же Тацит в своем труде “Германия” упоминает под 98 г. ругов-русов, а это значит, что уже в то время они были крупным племенем и играли важную роль  в истории тогдашней Европы. Ибо Тацит писал лишь о больших племенных образованиях...
“Слово о пълку Игореве” как бы ведет нас “чрес поля на горы” по “тропе Трояни”: из Малой Азии и  Фракии  в  Поднепровье, напоминает  нам эпизоды жестокой  борьбы  наших  предков  со своими врагами. ”Были вечи (либо “сечи”, как  предполагал   Н.М.Карамзин)   Трояни”, ”земля   Трояни”, ”тропа Трояни”: все это воспоминания о могуществе и великолепии легендарной Трои - городе, возведенном в незапамятные времена венедами  и русами. Гомеровское “из  генет”  -  это  из области под названием “Энетия”, располагавшейся в те времена на южном побережье  Черного  моря  и входившей в  состав  Пафлагонии  на территории Хеттского государства в Малой Азии. Здесь обитали вместе родственные племена:  русы, хетты, лувийцы, а также славяне и другие народы. Подтверждение  этому  находим  и в “Слове”: ”А уже не вижду власти брата моего Ярослава, с черниговскими  боярами, и  с татранами, и с шельбирами, и с ольберами”. Но татраны - это, скорее всего, дарданы, древнее племя, принимавшее участие еще в битве между хеттами и египтянами в 1296 г. до н.э.  при  г.Кадеш (современный Ливан). Ольберы и шельбиры - такие же древние племена, известные еще со времен Трои и Фракии, где они выступают союзниками  венедов  в  борьбе  с  греками-ахейцами, все-таки разгромившими Трою (Илион) после десятилетней войны. Жестокое  поражение заставило защитников Трои покинуть ее: одни уходят в Италию, где получают имя “этруски-расены”, другие - во Фракию и становятся  “одрисами-русами”, третьи -  на Дунай, в Среднюю Европу, в Крым. Территория, на которой расселились венеды-русы,  после падения Трои, а именно тогда произошло первое Великое переселение народов, оказалась огромной: от Дуная и Одера до Днепра, Дона и Волхова, а вскоре - до Волги и Урала. А  сочинения  античных и  средневековых  авторов  запестрели  названиями  племен наших предков: руги-русы, венеды, анты, славяне. А также  государств, ими  образованных: Ругиланд (Русия) на Среднем Дунае, Ругиланд (Русия) на Балтике, Росия в Крыму, Русь на Днепре, Русь на Волхове, Русь на  верхней  Волге, еще десяток “Русий”, разбросанных по всей Европе...
“Се бо готские красные девы въспеша на брезе синему  морю: звоня русским златом,поют  время  Бусово”. Здесь  отражен  эпизод борьбы славян-антов с готами, пришедшими в Причерноморье  с  берегов  Балтики  во II-III в.в.: ”Готский вождь Винитар напал на антов, разгромил их, а вождя антов Буса вместе с сыновьями и  70-ю  старейшинами  казнил, распяв  на крестах. Через год гуннский вождь Баламбер вступился за антов, разгромив готов, а Винитара в битве застрелил из лука” (9). Так пишет готский  историк Иордан (VI в.) об этом происшествии. Как будто бы все понятно: отражен эпизод борьбы готов, антов и  гуннов  между  собой. Правда, смущает одно важное  обстоятельство: имена вождей готов и гуннов - Винитар (Витимир) и Баламбер (Валамир) - почему-то имеют вполне  русско-иллирийское звучание. И  если  с  Винитаром  более-менее  ясно: можно  предположить, что он венед или рус, ибо вместе с остготами в Причерноморье пришли с  берегов  Балтики и русы, то с гуннским вождем Баламбером (Валамиром) сложнее: мы не знаем, какие  племена  входили  в  этот  конгломерат “двунадесяти языков”, носивший  наименование “гунны”. Более того, гуннами называли не только пришельцев из Азии, но и одно из крупнейших фризских племен, обитавшее на  южном  побережье Балтийского моря и граничившее с племенами венедо-герульской группы  и  ругами-русами. Причем, балтийские гунны пришли в Причерноморье на два века раньше своих азиатских “однофамильцев”, еще во втором веке, и фигурируют в междуречье Дуная и Днепра в сочинениях  греческого  ученого Птолемея (II в.). Весьма вероятно, что азиатские гунны, продвигаясь в Европу, ”по пути прихватили”  с  собой  и обитателей Причерноморья, в   том   числе, балтийских   гуннов, русов, готов, славян, другие племена, которые и составили основу державы Аттилы на Среднем Дунае. Побывавший  в 448 г.  в ставке гуннского вождя византиец Приск, записал у  гуннов  слова, которые  принято   считать   славянскими: мед, квас, страва (10). Да  и само имя - Аттила - восходит к индоевропейскому “ата” (“отец”, ”батюшка”), и к монгольскому и китайскому  никакого  отношения  не имеет. После крушения державы Аттилы многие племена вернулись на свои прежние места обитания, в том числе, и славяно-русы  - на берега Днепра и Дона.
Скорее всего, кровавая стычка между готами, антами и  гуннами, закончившаяся гибелью  вождей  двух  из этих племен - Винитария и Буса - была обычной междоусобицей между славянами, русами и венедами: то ли  за территорию, то ли за власть, а может, за то и другое вместе. А готский историк Иордан возвел происшедшее в 375 г.  столкновение чуть  ли  не  в ранг войны  готов  с  антами и гуннами, при этом державу готов расширив почти до всеевропейских масштабов. О том, что  среди конгломерата племен под названием “гунны” были и славянские  племена, подтверждают, кроме  Приска, и   другие   источники: Иоанн Эфесский  сообщает  под 534 г.  о царе гуннов Гордии, которого историк Иоанн Малала (VI в.)  называет  Гродом. Оба  имени, скорее  всего, являются славянскими. Начиная  с  VII  в.  византийские, а  чуть позже, арабские источники сообщают о русах, живущих на берегах Итиля  (Волги), на Северном Кавказе (что подтверждают и ранние древнерусские былины) и на каком-то острове, окруженном озером и покрытом лесами и  болотами. Этим загадочным  “островом”  могло быть междуречье Волги и Дона в их среднем и нижнем течении, при этом  надо  вспомнить, что  в  середине первого тысячелетия  Волга имело другое имя - Рось. Под натиском кочевников, хлынувших из-за Волги, русы вынуждены были уйти с Нижней Волги  и Северного Кавказа на Верхнюю Волгу, Дон и Днепр.
И, сконцентрировавшись на   восточно-европейской  равнине, славяно-русские племена создали мощнейший союз, положивший  начало  великому Российскому государству...
“Слово о пълку Игореве” ведет нас в  самые  глубины  исторической, эпической памяти славянских и руских племен, напоминает нам не только героические, но и трагические страницы истории наших предков. “Посечены саблями калеными шлемы аварские”: к одному из наиболее трагических моментов истории обращает внимание автор сказания. Аварский каганат, возникший в 568 г. в междуречье Эльбы, Вислы и Дуная, просуществовал немногим более двух веков, но столько причинил  несчастий  славянам, что и  века  спустя  они вспоминали аваров недобрым словом. Недаром автор поэмы сравнивает половцев с аварами  и  “поет  славу”  Всеволоду Святославичу, разгромившему половцев. В каждой фразе, каждом слове “Слова” - славяно-руская  история, мифология, верования. ”Боян, растекаясь мысью  по древу” - прямая аналогия с деревянными книгами славян, где они записывали свою историю, в том  числе, имеется ввиду и знаменитая “Влесова книга”, записанная именно на дереве. Ведь дерево - основной  материал, который  использовали  обитатели лесной и лесостепной зоны для своих нужд, то есть, в Европе и Азии, в том числе, и на восточно-европейской равнине, в Малой Азии и Фракии. И первые их книги, были, естественно, деревянными. В том числе, и сказание, которое в XII в.  стало “Словом о пълку Игореве”. Боян, от имени которого  ведется повествование, певец-сказитель у  древних тюркских народов Балкан, Малой Азии и Южного Приуралья, в том числе, у авар  и  протоболгар. ”Баян”, ”баять”, ”баюшки-баю” -  все  это  слова одного корня и одного происхождения, они пришли к славянам, видимо, из V-VII в.в.,от протоболгар и авар. “Всеслав, князь полоцкий, в  ночь волком рыскаше...великому Хорсу волком путь перерыскивал”: в одной этой фразе сколько славяно-руской  мифологии. Откуда мог знать автор XII в., что какое-то славянское племя много веков назад имело своим племенным тотемом  волка: ”Скифы  и  живущие среди них эллины утверждают, что каждый невр ежегодно на несколько дней обращается в волка, а затем снова принимает человеческий облик”  (11). А жили  невры в Среднем Поднепровье, по правую сторону Днепра. Заметим, что в русских народных сказках наблюдается  доброжелательное  отношение  к волку: к  нему  обращаются  за помощью герои и героини сказок, он вещает человеческим голосом. Хорс -  бог  солнечного диска, самого светила. Один из древнейших арийских богов. Он - племенной  тотем  русичей, сыновей  солнца. Когда-то они и  звались  “хърсъ” или  “хръсъ”. Спустя века первая буква исчезла и племя вошло в историю под именем “ръсъ” (“рысь”, ”рось”, ”русь”) (12). “Чага по ногате, кощей по резане”. Воспоминания о трагической истории славянства. ”Чага” (полонянка, рабыня, невольница) -  слово, пришедшее к  славянам  из  тюркского  языка  авар  или  протоболгар, из V-VII в.в. ”Кощей” -  раб, пленник. Но   не   просто   раб, а “мертвец”, ”живой труп”. Именно такой   статус   имели  пленники-рабы  у  тюркских  народов: он, ”кощей” - “живой труп” вещь, с которой можно делать все, что  угодно. ”Кощное царство” - мертвое, потустороннее царство, чуждое славянскому мировоззрению. Фраза из “Слова” напоминает нам о том, что славяне в свое время столкнулись  именно  с  азиатским  видом рабства, видимо, у тех же авар или протоболгар.
“Комони ржут  за сулою”. ”Комонь” - древнейшее руское название коня, своими корнями уходящее в эпоху индо-арийской общности  (русы такие же арии, как и скифы, персы, индийцы). В последний раз это слово - “комони” - встречается в летописи под 969 годом в речи князя Святослава Игоревича  (920-971; 964-971)  :”...из  чех же, из угор сребро и комони”. Именно так называли коней в эпоху  племенного  родства. Лишь  с началом распада  родовой общины, утверждением социального неравенства и становлением военно-княжеского института власти, слово “комонь” заменяется на слово “конь”, происходящее от “конъ”, то есть, обозначения территории, которую князь (конязь) объезжает на своем комони. “От старого  Владимера...”. Автор  не  ошибся: именно так звучало первоначально это имя, лишь много времени спустя превратившись во “Владимир”, и впоследствии  переписчик  “Слова”  именно  так и стал его писать. ”Мер” в   переводе   с   иллирийского, русо-венедского    означает “муж”, ”воин”. то есть “Влади-мер” - это “владетельный муж”, ”воевода”, ”князь”. Это -   имя-титул, как   и  имена  на  “слав”  (Ярослав  и т.д.),  которые имели право носить  только  представители  высшей  знати древнеславянского общества: сами князья и представители княжеской фамилии. То есть, посвященные в касту воинов-кшатриев. Даже княжеские дружинники и бояре не могли  иметь такие имена-титулы...
“Слово о пълку Игореве” - кастовое произведение, отразившее  мировоззрение воинов-кшатриев, зовущее на ратный подвиг, на битвы, призывающее искупить позор смертью. Сказание отразило, кроме  того, борьбу  двух каст -  жрецов  и  воинов - на периферии арийского мира, где в конечном итоге победу одержали воины-кшатрии - князь и его дружина. Не  случайно в “Слове” не упомянуты ни жрецы-волхвы, ни христианские священники. Да и по духу своему поэма является воинским произведением, предназначавшимся для исполнения  не  на пирах и праздниках, а в боевых походах и военных предприятиях. Об этом, а также о древности «Слова»  свидетельствует и еще одна фраза автора этого произведения: «…те  без щитов, с засапожными  ножами кличем чужие войска побеждают, звеня прадедовой славой». Это – не что иное, как описание действий легендарных берсерков, которые шли на врага полураздетыми, босиком, без щитов, зато с рыком и воем, поскольку они перед боем так настраивали себя. Будто они не люди, а дикие звери.
“Слово о  пълку  Игореве” - настоящая историческая энциклопедия славяно-русских древностей. ”Темные места” его как раз и говорят о  седой древности  сказания,  о том, что оно не один раз переписывалось, с добавлениями, переделками, и дошло  до  нас  как  “Слово  о  пълку  Игореве”. Рассказ о  походе  незначительного Новгород-Северского князя Игоря Святославича лег на более древнюю основу, попавшую  к  автору  будущего сказания неведомыми нам путями.
Где и когда родилось первоначальное сказание?  Можно  предположить, что на  Дунае. Рассказывало  оно о борьбе славян с аварами. Героями его были неизвестные нам славянские князья VI-VII в.в., может быть, эпохи знаменитого  князя Само (623-658), объединившего славян для борьбы с Аварским каганатом. Кто был тот князь, который дерзнул  совершить  поход на одного из аварских ханов? Возможно, мы этого никогда не узнаем. Но нет никакого сомнения, что родиной сказания является Подунавье.
Согласно средневековой  славянской  традиции, Подунавье - Паннония, Иллирия и Норик - считается прародиной славянства. Но  здесь  рядом Фракия и Малая Азия, одна из древних прародин  русов. А исходной, изначальной территорией обитания славян-ободритов был именно средний Дунай. Здесь же обитали и русы-венеты. И одним из героев “Слова” является сокол-ререг...
Малая Азия, Фракия, Троя. Отсюда славяне и часть русов расселились по всей  восточной Европе. И  родилась Русь - великая, вечная, загадочная. ”Века Трояни”, ”тропа Трояни”, ”земля Трояни” - легендарная Троя и  могущественная Русь. ”Свивая славы оба полы сего времени, рища в тропу Трояню, чрес поля на горы” - славный тысячелетний тысячеверстый путь, дорога в бессмертие к вечной славе и могуществу.
“Слово о пълку Игореве” - это слово о милосердии  и  справедливости, славе и  героизме, любви и патриотизме. Именно такими были арийцы: русы, венеды, хетты, лувийцы, прусы. Их арийское   происхождение еще более века назад подтвердили раскопки Трои: здесь было найдено множество терракотовых  дисков  с  изображением  свастики  -  древнейшего арийского символа  вечной  и нетленной Жизни, космического Разума и Духа, Матери-Природы, которую так почитали арийские племена...
               
ПРИМЕЧАНИЯ

1. Игорь Святославич (1151-1202): сын великого князя Черниговского Святослава  Ольговича. В  1179-1198  г.г.  князь  Новгород-Северский (Новгород-Северская земля  входила в состав Черниговского княжества). В 1198-1202 г.г. - князь Черниговский.
2. Чернигов. Один из  древнейших русских городов, в летописи впервые упомянут под 907 г., как значительный город. В летописях упоминается весьма редко, хотя  играл в истории Руси не меньшую роль, чем Киев. Может быть, потому, что летописи писались в Киеве. Каково происхождение  названия города, сказать сложно. Чернигов, видимо, вначале имел название Черников (с ударением на первом слоге). Есть и другая версия: Чернигов - Чернград - Царьград. Царский город древней Руси.
3. А.Л.Шлецер. Общественная и  частная жизнь А.Л.Шлецера, им самим описанная. //Сб. Отд.русского языка    и    словесности     Имп.Акад.Наук. Т.13. СПб. 1875.
4.  Н.М.Карамзин. История государства  Российского. Собр. соч. в  XII т.т. М. Наука. 1991. Т.1. С.193.
5. Гомер. Илиада.М.1993.С.50.Заметим, что почти  забытый   русский историк Е.И.Классен  (1795-1862) в своем исследовании “Новые материалы для древнейшей истории славян и  славяно-русов  писал”: ”Ликург (390-324 г.г. до  н.э., государственный деятель и оратор в Афинах) нашел первые восемь песен “Илиады” в г.Кемь в  Троаде, построенном  троянцами после падения Трои. Сами греки более трех веков об этом сочинении ничего не знали. Греки говорят, что слово “Омир” (“Гомер”) есть не имя  певца, а означает  будто  бы на кемеянском языке только слово “слепец”. Вот тут сами греки говорят, что “Илиада” первоначально была написана не  на греческом языке, иначе не могло бы иностранное для греков слово попасть в оглавление греческого сочинения”. Действительно, если бы “Илиада” была написана греком, на  греческом языке и в VIII в.  до н.э., то, наверное, о ней знали бы задолго до Ликурга. Мне думается, авторство “Илиады”, приписываемое Гомеру  (Омиру), является мифом. Настоящим автором “Илиады” был фригийский поэт Дарет, живший около века спустя  после  Троянской  войны. Нашедший “Илиаду” Ликург дал жившим в Афинах греческим поэтам и философам перевести поэму на греческий язык и приписать ее авторство мифическому Гомеру. Вполне возможно, что в создании “гомеровской” “Илиады” принимали участие Платон и Аристотель.
6. Страбон.География.М.-Л.1964.
7. Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога.ВДИ.1954 №2-4,1955.№1.
8. Стефаний Византийский. Описание народов.
9. Иордан.О происхождении и деяниях гетов. В кн. Свод  древнейших письменных известий о славянах.Т.1 (I-VII в.в.).С.115.
10. Приск. История. В кн. Свод древнейших...С.85.
11. Геродот. История. М.-Л. 1972.
12. Впервые версию   о   происхождении   наименования    племени “рось-русь” от имени солнечного божества “Хърсъ” выдвинул русский ученый А.С.Фаминцын (1841-1896) в  своей  книге  “Божества  древних  славян”. Первоначально слово “ръсъ” звучало как “хъръсъ”, потом первая буква исчезла и слово приобрело форму “ръсъ”. Версия  ученого  и  писателя В.Щербакова  о том, что имя “росъ” - “русъ” произошло от индоевропейского  наименования леопарда (леопард, как считает  В.Щербаков, был  тотемом  у этого племени)  “khap-ras”, не  противоречит  идее А.С.Фаминцына: Хорс Хъръсъ - Ръсъ (рос, рус, рас, рыс).

КТО НАПИСАЛ “СЛОВО О ПЪЛКУ ИГОРЕВЕ”?

   “Лучше же потяту быти, нежели полоненым быть” - фраза князя Игоря Святославича отражает суть “Слова”: оно является кастовым произведением, которое могло  родится только в воинской среде. Такие сказания поются не на торжественных приемах у князей, а перед битвой, в кругу  дружинников, вдохновляя их  на ратный подвиг. Песнь-сказание отразила мировоззрение воинов-кшатриев, она зовет на битвы, призывает искупить  позор смертью. Для воина  плен  -  позор, осквернение  его кастового достоинства. Давайте вспомним  великого  русского  князя  Святослава  Игоревича (920-971; 964-971): ”Не посрамим земли Русской, ляжем костьми, ибо мертвые позора не имеют” (1). И не просто мертвые, а погребенные (“потяту”), чтобы враги  не осквернили трупы. Фраза, вложенная в уста князя Игоря, отражает мировоззрение не только самого автора сказания, но и всего тогдашнего (VII-XII   в.в.)  славяно-тюркского  общества: лучше  погибнуть  в бою, нежели быть всю жизнь рабом-полоняником. “Слово о  пълку Игореве” - глубоко философское произведение, которое отразило борьбу двух каст - жрецов и воинов-кшатриев - на  периферии арийского  и тюркского мира, где в конечном счете победу одержали князь и его дружина. Не  случайно в “Слове” не упомянуты ни жрецы-волхвы, ни христианские священники. Да и по духу своему поэма является воинским произведением, предназначавшимся для исполнения  не  на пирах и праздниках, а в боевых походах и военных предприятиях.
Автор “Слова”  все  это  хорошо знал, а потому им не мог быть ни боярин, ни дружинник, даже воевода, ни певец-сказитель. Автора надо искать среди ближайшего  окружения  князя Игоря Святославича. Видимо, кто-то из его приближенных переложил древнейшее сказание  на  язык  двенадцатого века, приложив его  к  походу  новгород-северского  князя  за  Тмутороканью. Сей поход, если он действительно был, неслучайно оказался  приуроченным к 1185-1186 годам: в это время на территории Болгарии происходило грандиозное восстание против византийского  господства. Константинопольские власти, озабоченные  болгарской проблемой, не могли, таким образом, активно помогать половцам, которых Византия считала своими потенциальными союзниками  в  борьбе  против  Русской  экспансии  в Причерноморье. А без этой помощи половцы не могли оказывать серьезного сопротивления русским  дружинам. Этим и решил воспользоваться князь Игорь. Никого  грабить  он  не собирался. Ему нужна была Тмуторокань, родовая вотчина своих предков, еще со времен  великого  князя   Черниговского   Мстислава   Владимировича (978-1036;  1005-1036), того самого, что “зарезал Редедю перед полками касожскими” (2). Именно при Мстиславе вошла Тмуторокань в  состав  Черниговского княжества  (3), и  потому  с этого времени черниговские князья являлись одновременно и князьями  тмутороканскими. Новгород-северская земля, как известно, находилась в составе Черниговского княжества, сам же князь Игорь Святославич был сыном Святослава Ольговича и братом Всеволода Святославича, князей черниговских. В начале XII в. Тмуторокань оказалась отрезанной от остальной Руси пришедшими еще в середине XI в.  в  Причерноморье половцами.
Не случайно здесь упоминание и  черниговских  “былей”  -  могутов, татран, шельбиров, топчаков, ревугов, ольберов: одни (тюрко-болгарские) племена осели в Поднепровье еще в VI-VII в.в., когда через эту территорию проходили  авары  и  болгары; другие (фракийские) переселились сюда чуть позже вместе с русами и славянами. Вернее, даже не сюда, а в Крым  и на Таманский  полуостров, где  и  был основан город Тмуторокань (Тутракан): в память  о  дунайском  городе  Тутракане  на  территории  Болгарии. Возвращение этого  княжества под власть черниговских князей и было главной задачей похода князя Игоря Святославича, о чем и говорит  автор “Слова о пълку Игореве”.
Есть еще одно обстоятельство. Лексика и орфография сказания настолько необычны  для  слуха  и письма русского человека, что заставляет предположить - оно написано болгарином, скорее всего, из окружения, может быть, родни, князя  Игоря. Пришедшее  на Русь из Болгарии и ставшее впоследствии “Словом о пълку Игореве”, оно,  думается, было родовым преданием  болгарских  родичей Игоря, переходящее из поколения в поколение и дошедшее до нас в переработанном виде.
Главная причина  похода  князя  Игоря  через половецкие степи - возвращение Тмуторокани под власть черниговских князей  и  вожделенная мечта потомков выходцев из этого города как русских, так и болгар, осевших в Черниговском княжестве. Таков был замысел похода. Если он был...
В реальности похода заставляет усомниться вот это замечание автора “Слова”: ”То  было - в тех битвах и тех походах. А об этой битве не слыхали! С утра до вечера, с  вечера  до  рассвета  летят  стрелы  каленые, гремят сабли  о  шлемы, трещат копья богатырские - в поле неведомом среди земли Половецкой”. Видимо, это действительно сказание, художественно-документальное произведение, рассказывающее  о событиях многовековой давности (VII-VIII в.в.), ставшее своего рода эпосом у болгарских родственников князя  Игоря, пожелавших таким образом возвеличить своего высокопоставленного родича. Сомнения в  реальности похода подтверждаются рядом фактов: русские летописи (а об этом походе рассказывают только Ипатьевская и  её краткое изложение - Лаврентьевская летописи)  фактически  пересказывают “Слово о пълку Игореве”, лишь внося в свои  рассказы  христианские  мотивы; река, на  которой якобы Игорь  Святославич потерпел поражение от половцев, отнюдь не случайно названа “Каяла”, то есть, окаянная, проклятая  река, река  смерти, ее бесполезно искать  на  географических картах (4). Это такая же метафора автора сказания, как и Див-колдун, и  знамение  на  небе, предупреждающие князя о  предстоящей  опасности  будущего  военного предприятия. Скорее всего, поход действительно задумывался, но по каким-то причинам не  состоялся...
Имеется и еще  ряд  интересных  деталей: рассказывая  о  событиях, происходящих на  Руси, автор более подробно и конкретно останавливается на том, что  происходит  в  Киеве, Чернигове, Путивле, Галиче. А  саму битве на  Калке-реке  описывает  хотя  и красочно, однако общими словами, так, как в те времена можно было описать любую битву: русских с  теми же половцами, с  татарами, с  хазарами. Такие общие, без какой-либо конкретики, картины,  только вносят сомнения в реальность происходящих событий. Вероятно, что  ни  похода, ни боя “в поле неведомом” не было, автор лишь красочно описал то, что могло произойти. Либо произошло в очень давние времена, например, в  VII  в., во времена Аварского  каганата. То  есть, это эпос, в котором произошедшие в незапамятные времена события переносятся как бы  в  современные  автору: взять, хотя бы, ”Витязь  в  тигровой шкуре” Ш.Руставели  или “Шахнаме” Фирдоуси.
“Слово” действительно написано как-то не очень по-русски: больше похоже на дословный перевод с другого, хотя  и  близкородственного, языка. С болгарского, вернее, староболгарского, например  (5). Это  уже  и  не тюркский, но еще и не славянский язык, скорее, синтез того и  другого, перенесенный на  русскую почву и здесь частично обрусевший. И трудно сказать: то ли древнерусский текст настолько разбавлен  тюркско-болгарской лексикой, то ли  староболгарский текст так насыщен славяно-русскими заимствованиями. Отсюда и трудности перевода, и “темные места”, и сложности его понимания как целостного произведения.
Почему “Слово о пълку Игореве” не получило на Руси такого большого распространения, как например, ”Слово  о  законе и благодати”?  Мне видятся две основные причины: не вполне “русское” начало, то есть, лексика и орфография; ведическое (языческое) произведение, в котором не только не отразилась христианская символика, но более того, читается осуждение русичей за предательство древней веры своих предков, почему Игорь и терпит поражение. Естественно, христианская церковь не  могла  позволить распространиться широко  такому, говоря  современным языком, памфлету на  перемену веры. Автор сказания  - не воин и не православный монах. И не коренной русич, а выходец с берегов Дуная. И не только потому, что  “Слово”  имеет явное болгаро-тюркское  влияние. Автор, как правильно заметил О.Сулейменов в своей книге “Аз и Я”, отлично знает не только древнеславянские, но и тюркские обычаи и символику. Имеют значение и ссылки автора на легендарного Бояна, который русским никак быть не может. Более того, они говорят о принадлежности самого автора к определенному этносу и определенному сословию. Боян, которому иные исследователи  приписывают  авторство “Слова”, автором его  быть никак не может, потому как в контексте произведения его имя упоминается в связи с прошедшими временами - Святослава, Ярослава, Олега Святославича (ум.1115), а  не событиями, современными автору. Не случайно автор обращается к  Бояну: ”О  Боян ,соловей  старого времени! Как бы ты этих воинов воспел” (6), в отличие от нынешних сказителей...
Отождествлять упоминаемого  в “Слове” Бояна с тезкой из “Задонщины” не имеет смысла, ибо это одно и то же лицо, так как автор рассказа о Куликовской  битве  был, скорее  всего, хорошо  знаком с текстом “Слова”. Ближе к истине может оказаться надпись в  киевском  соборе Святой  Софии, где говорится о покупке “Бояновой земли”, то есть, земли, принадлежавшей какому-то Бояну. И имя, и наличие земельного владения  свидетельствует о  принадлежности  этого  Бояна  к боярскому или княжескому роду. Обращение автора песни к Бояну как бы за помощью и восхваление  его поэтического дара, подчеркивает его образование, а значит, и соответствующее происхождение. Вполне допустимо, что автор сказания мог состоять  в каких-то родственных связях с потомками Бояна и получить по наследству его рукописи. Тем более, что на территории Черниговского княжества  обитала достаточно большая болгарская диаспора, переселившаяся сюда в свое время из Тмуторокани, и кто-то из потомков Бояна мог оказаться при дворе новгород-северского князя...
Имя “Боян” имеет тюрко-болгарское происхождение, и русский человек носить  его  не мог. Это противоречит древнерусскому именослову, тем более, княжескому, который является каноническим в любом  государстве  и весьма редко  нарушается. Это  имя  не  мог носить простой человек, даже болгарин. Ибо это не просто  имя, это  -  имя-титул, которое  присваивали только представителям знати: князьям, ханам и т.д. У русских и тюрко-болгар такой обычай тоже сохранялся весьма длительное время. В том числе, и у болгарской диаспоры на Руси. Боян не просто имя-титул. Это - ханское имя. Так звали одного  из самых могущественных  правителей  Аварского  каганата: перед ханом Бояном, жившем во второй половине VI в., преклоняли голову даже  византийские императоры. Поэтому не только простолюдин, даже боярин не мог носить это имя. Даже переселяясь в  другие  страны, окруженные  чужими  народами, тюрки, русы, славяне продолжали  свято  соблюдать  традицию  иерархии имени. Вот почему русский Боян (Баян) мог  быть  только  представителем  княжеской фамилии болгарской диаспоры в Черниговском княжестве. Причина, по которой и Боян, и автор “Слова о пълку Игореве”  оказались “темным местом” в русской истории, понятна: летописцы рассказывали о деяниях князей и православной Церкви,  то  есть, описывали, по сути  дела, политическую историю государства. А потому деятели культуры - сказители, зодчие, иконописцы - в  летописи  почти  не  попали, особенно это  касается  так  называемого “домонгольского периода” в истории Руси. А так как летописцы действовали не сами по себе, а  выполняли социальный  заказ того или иного князя, то, естественно, что песнотворцу или иконописцу места в таком творении не было...
Лексика и  орфография “Слова о пълку Игореве” свидетельствуют о том, что оно принадлежит перу болгарина, хотя и обрусевшего, язык которого в те времена  все еще испытывал  достаточно  сильное тюркское влияние, но отнюдь не половецкое (7). Вообще, когда говорят о тюркских заимствованиях в сказании, имеют ввиду почему-то половецкое влияние, но, думаю, это ошибочное мнение. Тюркскую и  болгарскую лексику в “Слове” необходимо рассматривать в единой связке: чага, кощей, каган, харалуг, ногата, многовои, тресветлый, замышление,  утръпе, възвръжеся, претръгоста, буесть, крепость, испити, замышление и др. А слова “мъгла” (туман), ”мрькнет” (смеркается), ”пятъкъ” (пятница) сохранились и в современном болгарском языке, как и многие другие, перешедшие впоследствии и в русский язык, но до XIII-XIV в.в. в нем не употреблявшиеся (8).
Болгарское происхождение “Слова” подтверждает, правда, косвенно, и академик С.П.Обнорский: ”Последний писец памятника (нач.XVI в.) отразил в его тексте особенности новой болгаризированной  орфографии  (имеется ввиду “второе  южнославянское  влияние” на Руси, начавшееся в конце XIV в. - К.В.); затронул он и собственно  русский  язык  памятника, подчинив его нормам  болгарского произношения, представив отдельные слои лексики в типе, свойственном болгарскому языку” (9). Это означает, что переписывал “Слово”  опять же болгарин, только добавив к староболгарской орфографии еще  и  так  называемую  “новую”, пришедшую  на  Русь  в  XIV-XVI в.в., когда после  завоевания  Болгарии  турками  на Русь хлынули толпы болгарских беженцев (10)...
О болгарском  происхождении сказания свидетельствует и построение его фраз. Настораживает уже самое начало: ”Не лепо ли ны бяшеть, братие, начати старыми  словесы...”. Для  русского языка такое обращение не характерно и не привычно: нормы русского языка, а тем  более, древнерусского, предусматривают постановку  обращения  к  кому-либо  в начале или конце фразы, но лишь изредка - в середине ее. Зато для  тюркских и  южнославянских языков, испытавших  на  себе сильное тюркское влияние - от аваров и болгар до турок - оно очень характерно...
Автор-болгарин создавал “Слово о пълку Игореве” на основе более древнего сказания для  русского  князя, поэтому  старался  придать  ему “русский” вид: например, обращение  князей друг к другу и дружине все же соответствует нормам русского языка, но имеет и болгарскую лексику, чего автору избежать так и не удалось...
О том, что “Слово о пълку Игореве” написано не христианином, свидетельствует так  называемый “звериный стиль” произведения, характерный как для славян-ведистов, так и для тюркских народов. Ни в одном произведении древней  Руси не упоминается такого большого количества представителей животного  мира,как  в  “Слове  о  пълку Игореве”: волк, лисица, орел, белка, горностай, лебеди, соколы, даже упоминаются  гепарды. Примечательна обмолвка автора: ”...по Русской земле прострошася  половцы, аки пардуже гнездо”. Откуда  на  Руси могли знать, какой силой обладает стая гепардов, если здесь они в диком состоянии никогда не встречались и  об их существовании  знали  даже  немногие  князья, которым привозили этих зверей в подарок (11).
“Темные места”  песни  тоже сложно перевести без знания русской диалектической, болгарской и тюркской лексики, а также без  знания  славянской и тюркской мифологии. Этих мест немного, но они заключают в себе такой смысл, без которого понимание “Слова” становится неполным...
Все вышесказанное  заставляет  по новому взглянуть не только на “Слово о пълку Игореве”, но и на всю домонгольскую культуру древней Руси, влияние на нее болгаро-тюркского мира. И еще - на малое знание истории нашего далекого прошлого, особенно дунайской и причерноморской  Русий, их связями с соседними народами.
Имени автора “Слова” мы, видимо, никогда не  узнаем. Но  одно  ясно: он не был христианином, принадлежал к жреческому сословию и был, судя по всему, представителем болгарской диаспоры, жившей на территории  Черниговского княжества, скорее  всего, с начала XI в., когда после разгрома Первого Болгарского царства Византией на Русь хлынули потоки  беженцев с Балканского  полуострова. Кто-то из них, принадлежавший к аристократическим верхам болгарского общества, и принес на русскую землю  древнейшее сказание  из  времен  борьбы славян с Аварским каганатом. Оно могло сложиться во второй половине VII в.  либо в Моравии, где  было  создано государство князя  Само (623-658) и где “авары примучили дулебов”, либо в низовьях Дуная, где на территории собственно Болгарии существовало  в VII-VIII в.  государство “Семи славянских племен”, как называют его историки...
       Из тех же далеких времен (VI-VIII в.в.) до нас дошли имена славянских князей, боровшихся   с    аварами: Межамир, Добрит, Пирогост, Ардагаст, Само. Может быть, кто-то из них и стал героем древнего сказания...
Наконец, не забудем, что известные из “Повести временных лет” договоры русских  князей с Византией - Олега (911 г.) и Игоря (944 г.) - тоже переведены на русский язык с болгарского. Причем, первый был сделан болгарином на  болгарский  же  язык (с греческого) и лишь впоследствии выправлен (но не переведен) русским справщиком. Второй переведен  русским книжником  с  болгарского  же, что  и  отразило в переводе смешение русской и болгарской лексики (12).Да и знаменитый “Изборник  Святослава” является произведением болгарской литературы, повествующим об эпохе знаменитого царя  Первого   Болгарского   царства   Симеона   Великого (893-927)...
И - странное совпадение. Только две легендарные личности в Русской истории  носили  прозвище  “Вещий”  -  это Боян и знаменитый князь Олег. Первый был сыном Симеона Великого, второй - его воеводой...

ПРИМЕЧАНИЯ

1.”Се повести  временных  лет”  (Лаврентьевская летопись). Арзамас.1993.С.73.
2.Касоги.Почему-то принято считать эти племена аланского происхождения. На самом деле, касоги - это казаки, особый этнос арийского происхождения. Они были  высокими, светловолосыми и голубоглазыми, как и все древние арии.
3.Тмуторокань.Древнейший город, основанный на Таманском полуострове еще в конце I тыс. до н.э.  греческими колонистами и названный ими Гермонасса. В середине  I  тыс.н.э.  сюда пришли тюрки-хазары и назвали город Таматарха.Через два с половиной века в Крым и на Тамань  переселились с  Балкан  болгары и славяне и назвали город Тмуторокань. В XIII в. сюда пришли генуэзские купцы и военные наемники и назвали его  Матрика, потом турки - Хункале. И, наконец, русские - Тамань.
4.Каяла - река смерти, раскаяния, несущая  мертвые  воды  в  море забвения. Название “Каяла”  происходит  от  имени арийской богини Смерти-Времени Каалы  (Калы).
5.Староболгарский язык: синтез  древнего тюркского и славянского языков, уже не тюркский, но еще и не славянский.
6.Боян -  легендарный певец-сказитель. Возможно,  прототипом русского Бояна стал сын болгарского царя Симеона Великого  (893-927),действительно владел искусством волшбы и песнотворчества.
7.Русский историк А.Лызлов (1655-1697) в своей книге  “Скифийская история”  (М.Наука.1990) пишет: ”Половцы и есть готы. У них были города, крепости и села”. А польский историк XVI в. М.Стрыйковский уточняет: ”И печенеги, и  половцы, и  ятвяги есть та же литва, разве что имеют в наречии своем некоторые отличия, подобно полякам и  россиянам”. А.Лызлов утверждал, что и половецкий, и татарский языки родственны славянским.
8. ”Второе южнославянское влияние”. Это влияние испытала  русская литература в  XV-XVII в.в.  от приехавших на Русь болгар после захвата Болгарии турками в конце XIV в.
9. С.П.Обнорский. Избранные работы по русскому языку.М.1960.
10. См.прим.8.
11. Гепарды в  диком  состоянии  на  территории Руси не встречались. Их привозили в подарок из  Византии. Из  летописи  известно, что  в 1159 г. Святослав Ольгович, отец Игоря Святославича, подарил двух гепардов князю Юрию Долгорукому.
12. С.П.Обнорский. Там же.

У ИСТОКОВ «РУССКОЙ ИДЕИ»: «СЛОВО О ПЪЛКУ ИГОРЕВЕ».

Почти полтора  века  идет непрекращающийся спор, доходящий порой до литературной драки, с привлечением государственных структур и чиновничьего аппарата, о  том, что есть “русская идея”, каковы ее истоки и как можно воплотить ее в жизнь. Принято считать, что “русская  идея”  неразрывно связана  с  православием  и  самодержавием, а  также с идеей единой, великой и неделимой  России. Уже  устоялось  мнение, что  у  истоков “русской идеи”  стоял русский митрополит Иларион (1051-1054), написавший знаменитое сочинение “Слово о законе и благодати”(1049). К нему  примыкает написанная  почти  одновременно игуменом Киевского Печерского монастыря Иаковом-мнихом “Память и похвала кагану нашему  Владимиру”. Однако, идеи Илариона  и  Иакова своего продолжения у современников почему-то не нашли, а были возрождены лишь почти через три века, в многочисленных произведениях русских богословов, начиная где-то со второй половины XV в.: цикл всех этих произведений воплотился в постоянно развиваемую и  дополняемую  на  протяжении  последующих веков знаменитую идею “Москва - Третий Рим”. При этом вызывает удивление, что толчком к  появлению и  развитию данной идеи послужило не так ненавистное позднейшими историками так называемое “татаро-монгольское иго”, а падение  Константинополя, столицы мирового  православия, под  ударами  турецких  войск в 1453 г. Лишь после падения этого самого “ига” в 1480 г., а  вернее, после того, как жена  великого  князя  Ивана III византийская принцесса София Палеолог, стала полновластной хозяйкой Руси, в богословских трудах стали появляться, естественно, с отрицательным отношением, отзывы и проклятия в адрес столь жестоких “восточных” завоевателей...
Окончательно принцип   “русской   идеи”   был  оформлен  графом С.С.Уваровым, который творчески доработал и развил идею “Москва -  Третий Рим”. Результатом  такой работы министра народного просвещения России стала знаменитая идея  “Православие. Самодержавие. Народность”, которая и  стала  с тех пор (статья с изложением этой идеи появилась в 1837 г.) символом “русской идеи”.
Спектр разброса “русской идеи” весьма велик: от этнической замкнутости и шовинизма до всечеловеческого космополитизма  и  вселенского человеколюбия. От А.С.Хомякова  и В.М.Пуришкевича до Ф.М.Достоевского и В.С.Соловьева. Двадцатый век внес свои коррективы в “русскую идею”: вначале века  ее  приверженцами оставались лишь монархисты (“Союз Русского народа”, ”Союз 17-го Октября”), но они оказались в меньшинстве перед натиском так   называемых  “демократов”(эсдеки, кадеты, трудовики, эсеры  и т.д.). Пришедшие к власти в 1917 г.  сначала “Временщики”, а потом большевики вообще похоронили “русскую идею”, избрав так называемый интернационализм, а по сути космополитизм. Лишь с начала разного рода  “перестроек” и  “реформ”, то есть, с середины 80-х годов, о “русской идее” вновь вспомнили, на государственном уровне превратив ее в размытую  “российскую идею”...
Мне думается, однако, что настоящая “русская идея”, в ее  наиболее концентрированном и законченном виде изложена в самом знаменитом и самом загадочном произведении Древней Руси - “Слове о пълку  Игореве”. По сути, само это произведение является “русской идеей”.
“За землю Русскую !” - таков основной смысл героического сказания. ”За  землю  Русскую !” - этот клич князя Игоря Святославича, а точнее, самого автора, пронизывает все произведение, призывает русичей  объединиться: для борьбы с врагами, для возвращения потерянных когда-то земель, для сохранения целостности Руси. Ибо “усобица князей - на погибель от поганых”, которые “со всех сторон приходят с победами на землю Русскую”.
Не случайно  автор  с горечью, даже неприязнью, осуждает владимиро-волынского князя   Олега   Святославича, по    прозвищу    “Гориславич” (ум.1115), при котором   “сеется  и  прорастает  усобицами, погибает жизнь Даждьбога внука”. Именно - “Даждьбога внука”, а не вера христианская. Весь  глубинный  смысл “Слова” - печаль по уходящей, ведической вере,  исконной вере древних русичей-славян. Сказание  буквально  наполнена духом Даждьбога, который считался покровителем Русской земли. И которого теперь вытесняет иная,  чужеземная вера -  христианство. Потому  автор  с горечью  подчеркивает:” О, стонет Русская земля, вспоминая давние времена и первых князей”. Здесь имелись ввиду, конечно, те князья, кто  принес  на Русь христианскую веру: княгиня Ольга, князья Святослав Игоревич, Ярополк Святославич, Владимир Святославич (1). Новая вера расколола когда-то единую Русь, принесла с собой разноверие и усобицы, от чего и “тяжко Русской земле”, где стали “редко пахари покрикивать, но  часто  вороны  граять”.
В этом суть “русской идеи”: никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя  во  имя  во  имя  выгоды, пусть она и политическая, долговременная, менять веру, предавать забвению свое прошлое, дела своих предков. Ибо это  самый  тяжкий  грех, за который рано или поздно придется расплачиваться. Об этом и напоминает  современникам  автор  “Слова”. Сокровенный смысл сказания как раз заключается в осуждении русичей за перемену веры, за то, что они расправились с богами, которым искони  поклонялись  их предки.
Игорь Святославич потерпел поражение вовсе не на реальном  поле половецком. Нет, поражение  это  -  на фронте духовном. И автор эту мысль постоянно подчеркивает, когда напоминает, где потерпел князь Игорь поражение. Река  Каяла - река не половецкая, вообще, не земная. Она - мифическая река древних ариев, река Времени  и Смерти, раскаяния и  жертвоприношения. Потому  что битва на Каяле-реке и поражение Игоревой дружины это есть поминальная тризна по погибающей жизни Даждьбога внука, то есть, по уходящей  в  небытие  древней  ведической  вере, по  ее защитникам. Ведь единство древней веры, ее сохранение и сохранение единства Руси для автора неразрывны. А князь Игорь не сумел сохранить жизни защитников Руси и веры,” погрузив жир на дне Каялы, реки половецкой, русского злата насыпав”. Потому  что  “русское злато” - это не просто цвет русского воинства, это вообще русичи, которые были принесены в жертву во  имя  политических целей: нет, не поход князя Игоря имеется ввиду. Перемена веры - вот во имя чего были принесены в жертву тысячи и тысячи жизней  русских  людей. Упоминание жира здесь как раз и подчеркивает акт жертвоприношения, ибо жир применялся древними  ариями  во  время  такой  церемонии, причем, даже  пелся  “Гимн жиру”, текст которого приводится в “Ригведе”.
“Слово о  пълку Игореве” - не о походе князя Игоря Святославича на половцев или за Тмутороканью. Автор за былинно-эпической формой произведения  сумел открыть сокровенный замысел его: о Руси и русичах, вере и неверии, подвиге и предательстве. Когда Игорь Святославич  говорит: ”Мы Даждьбоговы  внуки”, он  тем  самым  подчеркивает, что  все  русичи - братья, что  у  них  одни   корни, одни   предки, одна   вера. И   они, как братья, должны быть едины, чтобы вершить благие дела, защищать свою землю и свою веру, продолжать славные дела своих предков. Отсюда же и воспоминания   о  “земле  Трояни”, ”вечах  Трояновых” (2), которые  ассоциировались, видимо, у автора с золотым веком русичей-славян. Ведь даже несмотря на  жестокое поражение, вынужденные уйти с давно обжитых земель, далекие предки киевских русичей сохранили свою исконную  веру, не  предали  богов, которым они всегда поклонялись.
Для автора Русь Троянская и Русь Киевская  -  единое  целое. Для него  разрыва в двадцать веков как бы не существует. Русь едина и неделима как в пространстве, так и во времени: ”Свивая славы  обоих  половин времени, рыская в тропу Трояню, через поля на горы”. И тропа сия ведет не только из Трои в Киев, но и из Киева в Трою, потому  что  Русь  Киевская это и есть сама Троя.
“Слово о пълку Игореве” - вне времени и пространства. Потому что Слово  и  есть  Русь - великая, единая, неделимая. Но автор имел ввиду не территорию, не земли. Речь идет о вере, которую славяне называли ведической, основанной  на  ведах, ведовстве - так славяне, вообще, арии называют знания. Но не просто  знания, а  знания  сокровенные, накопленные  опытом многих  поколений  в процессе познания мира, природы, космоса. Для автора “Слова” великая, единая, неделимая Русь -  прежде  всего  Русь  ведическая, могучая  своей  верой в свое прошлое и будущее, в свое предназначение. Там, где вера едина, нет розни, распрей, усобиц. Иначе, тех, кто  предает свою  веру, ждет  Каяла-река, где  люди приносятся в жертву во имя новой веры, славы и выгоды, которая обычно  оборачивается  жестоким  поражением, независимо  от  того, сколько  прошло времени - один день или тысяча лет. Это и есть “русская идея” - хранить  веру  и  заветы  своих  предков, свято  чтить  их  славные дела, ибо предательство есть самый тяжкий грех, за который рано или поздно приходится расплачиваться.
“Русская идея”  -  идея вероисповедальная, сакральная, а не этническая. Она на  духовном, культовом, а  не  земном, материальном  уровне. В этом ее основной смысл.
Восклицание автора: ”О Русь, уже  за  шеломянем (засечной  чертой) ты”  весьма  многозначительно. Автор сказания предупреждает: Русь, ты перешла границу, вернись, пока не поздно, иначе придется  горько  расплачиваться. Но  Русь этого предупреждения не услышала - и потерпела поражение на Каяле-реке. Предательство древней исконной веры очень дорого обходится  русичам: тысяча лет прошло со времени прихода на Русь христианства, и все эти лета на Руси идет  война. Нет, не  с  ведической  верой. С прошлым: каждый вновь приходящий правитель страны, прежде чем начать дела, считает своим долгом растоптать прошлое, будь оно давнее или недалекое. Грех, совершенный  нашими предками более тысячи лет назад, не искуплен. Каяла-река продолжает нести свои мертвые воды в  море  Забвения  и Раскола, требуя от русичей все новых жертв. Об этом как раз и предупреждает нас автор “Слова о пълку Игореве”...

ПРИМЕЧАНИЯ

1.Итальянский ученый  Мавро  Орбини, написавший  в  начале  XVII в. книгу  “Славянское царство” утверждал, ссылаясь  на  неизвестного  нам русского летописца  начала XIII в.  Иеремию, что князь Святослав Игоревич (920-971) был вовсе не язычником, а христианином. А Владимир  Святославич (942-1015) как  раз  вначале ударился в язычество, и только спустя несколько лет  принял  христианство. Через  несколько  веков, видимо, под влиянием политических и религиозных обстоятельств, Русская Православная церковь сделала Святослава Игоревича язычником.
2.Троя (Илион) -  древнейший  город русов-венедов  в Малой Азии, был основан около XXV в. до н.э. Славяне пришли  сюда  около  XVIII в. до н.э. У болгарских славян-помаков есть легенды и мифы, где рассказывается об участии славян в Троянской войне на стороне троянцев. Об этом же пишет и Мавро Орбини.      

ВЕЩЕЕ  СЛОВО  РУСИ

Мне  долгое время не давала покоя одна загадочная фраза  из  “Слова  о  полку   Игореве”, которую мне все-таки удалось расшифровать, понять ее глубинный смысл. Она  многое объясняет, хотя исследователи почему-то уделяют ей слишком мало внимания. А  ведь  она проливает свет на историю Руси, ее предыстоки.
“Красные готские девы, въспеша на берегу синего моря,  звоня русским златом, поют время Бусово,  лелеют месть за Шаруканя”.
(Шарукань - не только половецкий хан, дед хана Кончака, потерпевший поражение от великого князя Владимира Мономаха в 1106 г. Это еще и город, будущий Харьков, разграбленный  русскими дружинами во время похода на половцев в 1184 г. великого князя Святослава Всеволодовича).
Кажется, все понятно: автор напоминает эпизод из IV века, когда готский вождь   Винитар (Витимир)  казнил вождя антов Буса  с сыновьями и 70-ю  старейшинами. Только не совсем понятно, почему это “готские девы”  жаждут  мести за разгромленный  половецкий город  или потерпевшего полтора века назад поражение половецкого хана . Об”яснение ученых, что, мол, это аллегория, что русские сравнивали набеги половцев на Русь  с  набегами готов на славян-антов, не удовлетворительны. Присутствие “готских дев” здесь  вовсе неслучайно: древние авторы придавали большое значение этнической принадлежности племен и были в этом вопросе весьма осведомлены.
Вскоре мои сомнения  относительно данной трактовки этого отрывка из “Слова” современной наукой еще более подкрепились. Я понял смысл еще одной фразы “Слова”: ”Тогда он (Боян. - К.В.) выпускает десять соколов на стаю лебедей”. Но давно известно, что сокол - тотем русичей. А лебедь - тотем половцев. Но ведь лебедь был также и тотемом ... готов. Случайное совпадение? Нет, история случайностей не допускает. Чтобы у двух разных племен  -  тюрок-половцев  и германцев-готов  был один и тот же тотем? Я бы еще поверил  в  подобное совпадение, но автор “Слова” заставляет задуматься о другом: “А не были ли готы и половцы родственными племенами, более того, не одно ли и тоже это племя, которому разные племена-соседи дали разные имена - каждое по своему?”. Таких примеров в истории мы знаем немало.
И я нашел ответ на эти вопросы. Судя по контексту сказания, “готские девы” пели на берегу “синего моря” ( т.е.Азовского ) вовсе не в IV, а в ХII веке, во времена русско-половецкого соперничества. Что и понятно - готы вплоть до ХV в. жили в Крыму  и  частично в Тмуторокани, куда и направлял свои дружины князь Игорь Святославич. ”Девы готские”  не просто пели, они еще и “звенели русским златом”, таким образом напоминая князю Игорю о судьбе его далекого предка  -  Буса, столь печально закончившего свои земные дни. Ибо русское злато - не деньги, не золото. Это - русские воины, погибшие в  борьбе с готами, не только во времена Буса и Винитара, но вообще за всю историю славяно-русо-готских взаимоотношений, в том числе, и военных столкновений. Получилась любопытная картина: готы пришли в Причерноморье в III-IV в.в., половцы - в ХI в., они стали соседями, и окзалось вдруг, что у них один и тот же тотем  -  лебедь. Не  странно ли? Разгадка пришла случайно. В “Записках о московитских делах” посла Австрии в России в начале ХVI в. Сигизмунда Герберштейна я натолкнулся на любопытную   фразу: “Русские называют  половцев готами”. Ученые об”ясняют сие, опять же, аллегорией: половцы, мол, были столь  же агрессивны, сколь и готы. Не слишком ли много аллегорий?  И я обнаружил книгу, где нашел ответы на все интересующие меня вопросы. Называется книга “Скифская история”. Автор - давно забытый, причем, преднамеренно (последний раз его упоминает Н.М.Карамзин в своей “Истории государства Российского” аж в начале XIX  в., после этого о нем напрочь забыли) русский историк Андрей Иванович Лызлов (1655 - 1698), написавший свой труд в 1692 году. В России его книга издавалась всего трижды - в 1776,1787 и 1990 годах. Перерыв в 203 года объясняется тем, что за это время были созданы незыблемые устои, которые наша академическая наука защищает с упорством, достойным лучшего применения. А суть в том, что книга А.Лызлова посвящена одному из важнейших периодов русской истории. Если  кто-то думает, что в ней рассказывается история скифов с древнейших времен, что она говорит о победах скифов над персами, о походах их  в Малую Азию, о временах II-I  тыс.до н.э., то он явно ошибается. Речь в “Скифской истории” идет об истории ... татаро-монгольского ига  на Руси. Книга основана  на двух десятках русских и иностранных источниках, в том числе, и летописи какого-то неизвестного нам Затопы Засекина, который жил, видимо, во второй половине ХVI в. Труд  его тоже для нас “утерян”, как и многие другие древнейшие русские летописи. Интересно, что ни словом  Андрей Лызлов не упоминает ни мифического Нестора, ни его “Повесть временных лет”, словно в то время ее и не существовало. Нет в перечне русских князей  и “собирателя русских земель” Ивана Калиты. Хотя, может, Лызлов его и назвал, но под другим именем.  И еще одна любопытная фраза: ”Лета от Христа 1333, может быть, 1361, ибо Стрыйковский (польский историк ХVI в. - К.В.)  пишет, что князь Ольгерд Литовский имел брань с великим князем московским Дмитрием Ивановичем  в 1332 году, его государствование началось по известным русским летописцам в 1362 году”. Из этой фразы можно понять, что на Руси либо был совсем иной счет, от 5536 г. до Р.Х, о котором мы ничего не знаем, а не от 5508 г. до Р.Х., как принято считать, либо  применялось несколько счетов, либо позднейшие летописцы перепутали все даты.  Вообще, известно, что на Руси применялось несколько счетов от сотворения мира, поэтому доверять цифре в 5508 лет совершенно не стоит. И становится понятным отсутствие Ивана Калиты: позднейшие летописцы попросту придумали его и впихнули в соответствующий промежуток времени.
Но вернемся к половцам и готам. Еще ряд цитат из книги А.Лызлова: ”Половцы и печенеги ... произошли от народа готов и кимвров, от Киммерийского Босфора, от них же гепиды, и литва, и прусы старые произошли. О чем свидетельствуют Стрыйковский и Вановский. Также и Бельский в “Деяниях Казимира Первого, короля Польского” на листе 29 пишет: ”Народ печенегов и половцев, и ятвягов истинная есть литва, только в языке имеют небольшие различия, как поляки и русские. Они (половцы и печенеги ) жили в Полесье”. А мы до сих пор считали, что готы - это германское племя, а кимвры - скифское, а они, оказывается, были родственными между собой, и к германцам отношения не имели. И пришли в Полесье и на берега Балтики из Причерноморья и Малой Азии (римский историк первого века Страбон пишет, что племена, возглавляемые вождем Прусом, ушли в конце  VI в. до н.э. с территории Малой Азии на побережье Балтийского моря). И далее Лызлов пишет: ”Эти половцы и печенеги ушли из Полесья во времена  давние, поселились у Азовского и Черного морей, около Волги, Дона, в Тавриде, села свои поставив” . Вот как! А нас все время учат, что они были кочевниками, и пришли в Причерноморье откуда-то из-за Волги, из азиатских степей. Но они не только не были кочевниками, они строили города: Схутен, Суворов, Азов, Манков, Крым (не будущий ли Каракорум?), Торговица. Это был вполне оседлый народ со своей древней культурой, историей, бытом. Половцами их, куманов, прозвали русские: ”В 1103 г. прозвали их россияне половцами. Язык же с русским и с польским, и с волошским смешанный имели”. Но ведь считается, что половцы были тюрками, а значит и язык имели тюркский. Ан, нет. Оказывается, они говорили на смеси славянского и волошского языков ( волохи - предки современных румын и молдаван). Скоре всего, изначально и готы, и кимвры, и литва, и печенеги, и половцы,  и прусы - племена скифского происхождения, которые в процессе этногенеза смешались на местах своего обитания - почти на всей территории Европы от Рейна до Волги - с местными племенами: тюрками, балтами, славянами, германцами, сохранив, однако, свое этническое ядро. Литву, о которой пишет А.И.Лызлов не надо путать с современными литовцами: последние по своему происхождению были жмудь-жемайте, а нынешнее имя получили как раз от той самой исторической литвы, племена которой долгое время жили на берегах Балтики...
Правда, меня смутили первоначально тюркские имена половцев, в то время как внешность у них была вполне европейская (высокие, светловолосые, голубоглазые ). Потом  вспомнилось, что на территории Причерноморья несколько веков существовало государство “Великая Болгария”, созданное болгарами-тюрками, действительно вышедшими из степей Центральной Азии. Вполне возможно, что половецкая знать позаимствовала у болгар их тюркские имена. А кроме того, половцы, будучи скифами, то есть, ираноязычным племенем, естественно носили свои изначальные имена. Поэтому не так просто ответить на вопрос, к какой этнической общности отнести имена половецких ханов - Кзак, Кончак, Шарукан - к тюркской или ираноязычной. Тоже самое можно сказать и о готах, смешавшихся за несколько веков с балтами и русами-венедами, хотя Иордан и называет готов германским племенем. Впрочем, давно известно, что сочинения историка VI в. Иордана, работавшего при дворе готских королей, особого доверия не вызывают. Кроме того, совсем необязательно, чтобы во главе конгломерата племен под названием “готы”, куда входили собственно готы, геты, русы, славяне, германцы, были этнические готы. Да и имена вождей этого объединения германскими  никак не назовешь. Они, скорее, иллирийские или венедские. Например, Витимир (Винитар). А Германарих, похоже, вовсе не имя, а титул, дословный перевод которого - “рекс германцев”, не более того. Впрочем, не всегда имя человека говорит о его этнической принадлежности, тем более, что в те времена племена перемещались по территории Европы по таким путям, появлялись и исчезали так внезапно, что соседи могли одно и тоже племять называть разными имнеми, а разные племена - одним и тем же именем.
Снова дадим слово А.Лызлову: ”Лет 500 , а то и более тому назад  скифский народ, вышедший из страны, называемой на их языке Монгаль, а сами они назывались монгаилы, покорили некоторые страны, изменив и свое имя, стали называться татары”. Вот откуда взялись эти самые “татаро-монголы”  русских летописей. И далее он поясняет: ”Эти татаро-монголы, что живут в меньшей части Скифии, военными делами на  весь свет прославились, персидского царя Дария из Скифии изгнали, и персидского самодержца Кира убили”. То есть, они были родственны не только печенегам и половцам, но и русам. Изначально скифы - это ираноязычные русы, впоследствии смешавшиеся со славянами, но уж никак не были они скандинавами-германцами. Кстати, живший в России в начале XVII в. француз Жак Маржарет, в своих мемуарах “Cостояние Российской империи и великого княжества Московского” пишет, что русские до сих пор (т.е. до XVII в. - К.В.) “называют татар скифами”...
Проведенное исследование показало, насколько был осведомлен автор “Слова о полку Игореве” как об этнической принадлежности племен, так и об истории их. Теперь  становится понятным, почему “красные готские девы поют на берегу синего моря время Бусово, лелеют месть за Шаруканя”. Ведь готы - это половцы, а половцы - и есть готы. По сути, это одно и тоже племя - скифы. И потому тотем у них один - лебедь. Но ведь Лебедия, страна Лебедей - одно из древнейших названий территории, на которой впоследствии образовалась Киевская Русь! Как видим, Традиция сохраняется веками, передается из поколения в поколение. Неслучайно готы и половцы оказались соседями в Причерноморье и Крыму. Вот почему “красные готские девы” так жаждут мести за поражение половецкого хана Шаруканя и разграбление Шароканя-Харькова от русских дружин. Через полвека их мечты осуществились: скифы-монгаилы, подчинив  родственных им печенегов и половцев, пришли на Русь и присоединили ее к своей  державе. Эти самые татаро-монголы были вовсе не узкоглазыми и коротконогими, а высокими, светловолосыми и голубоглазыми. Именно так выглядел, по описаниям  современников, Чингисхан. Да и подавляющее большинство его воинов...
Такую же внешность имели и печенеги, которые, согласно утверждениям нашей науки, пришли неизвестно откуда и ушли неведомо куда  в конце ХI в. Но неожиданно возникли из небытия в 1380 г. и составили чуть не треть войска хана Мамая на Куликовом поле, вспомним знаменитого Челубея, с которым вышел на поединок перед  сражением русич Пересвет. Кстати, в своем сочинении А.И.Лызлов почему-то ни словом ни обмолвился о Куликовской битве. Может быть, принимавшие в ней участие стороны - русские и татары - преследовали совсем иные цели, нежели мы привыкли считать? Вообще, видимо, настала пора пересмотреть с иных позиций весь период так называемого “татаро-монгольского ига”, поскольку начинают появляться из забвения документальные свидетельства, которые в ином свете показывают весь этот период. В частности, если верить ученым-академикам, что татаро-монголы мечтали о несметных богатствах и мировом господстве, то возникает вопрос: “Почему Чингисхан и Батый двинулись из степей Центральной Азии не на богатейшую Византию, с благодатным климатом, а пошли на север, на Русь, где климат и огромные расстояния вовсе не способствовали её быстрому завоеванию? Разгадка пришла неожиданно: совсем недавно стало известно, что ближайшими советниками монгольских ханов были христианские священники...из Византии. Теперь становится понятным, почему татаро-монголы пошли на северо-запад, а не на запад, в богатую Византию. Их на Русь - направили, натравили, подкупом и лестью, в чем византийским политиканам не было равных. Похоже, что византийско-монгольские связи не прервались вплоть до последних дней существования Византии, о чем говорит, например, тот факт, что византийский император Михаил Палеолог выдал свою дочь Ефросинью (пусть и побочную)  замуж за Нагая - хана Золотой Орды, правившего в 1270-1307 г.г. Как известно, византийские правители ничего так просто не делали, и брак сей преследовал определенные политические цели. Этот факт, кстати, подтверждает, хотя и косвенно, что в Золотой Орде были города и ханские дворцы, не в степную же юрту поехала выросшая в роскошном Константинополе византийская принцесса. Похоже, на Руси знали, кто был причастен к татаро-монгольскому нашествию на Русь, поэтому больше радости было здесь после падения Константинополя в 1453 году, а не после падения пресловутого “ига” в 1480, о чем свидетельствует и целый пласт литературы, посвященной “русской идее”...
Между прочим, русские летописи не указывают этнической принадлежности печенегов (как и половцев, и торков, и клобуков, и других племен). Исключение делается только для европейских племен: летописцы называют поляков (ляхов), мадьр (угров), фрягов (немцев) и т.д. Этого и не требовалось, поскольку современникам не надо было объяснять, кто такие половцы или печенеги. Возможен и иной вариант: летописи составлялись значительно позже описываемых событий, потому летописцы попросту забыли об этнической принадлежности, например, тех же торков или клобуков. Вот скромно об этой детали и умолчали. О том, что русские и печенеги были очень похожи внешне, да и язык был у них сходен, говорит описываемый в летописи факт, когда печенеги осадили город Киев, и мальчик-киевлянин сумел пройти сквозь печенежские станы, хоть дело и было вечером, переправиться через Днепр и предупредить об опасности возвращавшегося из дальнего похода великого князя Святослава Игоревича и его дружину. А ведь мальчик не просто шел через печенегов, ему приходилось еще и отвечать на вопросы, куда и зачем он идет. Интересно, на каком языке они общались?
Так как половцы и печенеги были единоплеменники, то и печенеги имели с  русскими родственный язык. Так что переводчик не требовался ни тем, ни другим. Все они были скифы - печенеги, половцы, татаро-монгаилы, русы. Русский ученый О.Н.Трубачев считает, что изначально русы были ираноязычным этносом, смешавшимся впоследствии с родственными ему славянами. И термин “русь” перемещался по территории восточно-европейской равнины не с севера на юг, а  с юга на север, где топонимы и имена, связанные с русью, появились почти на тысячу лет позже, чем на юге. На самом же деле все обстоит как раз наоборот: и термин “русь”, и сами русы пришли на юг как раз с севера восточно-европейской равнины, из легендарной Гипербореи (кстати, легендарные Гиперборейские, или Рипейские, горы, это  не Урал, а Северные Увалы, протянувшиеся на сотни километров с запада на восток, и “Авеста” пишет, что высокие горы отделяют Молочный (ныне Ледовитый) океан от остального мира), ибо в основе имени “русь” лежит название древнейшего бога солнца арийских племен, и одного из самых могущественных, - Ра: Ра-сиа - Ра-сья - Рось - Русь. То есть изначально все индоевропейские племена - русы, в том числе, и скифы, и готы, и половцы, и печенеги, и персы, и германцы. Только время внесло свои коррективы и они, оказавшись в иной географической, этнической, языковой среде, постепенно стали отличаться друг от друга - и внешностью, и языком.  Вспомним, что одно из первых названий великой русской реки Волги - Раса-Расья-Рось. Термин же “русь” - южная транскрипция этого слова. Может возникнуть вопрос, почему же на севере Руси почти не встречается наименование с корнем “рос-рус”, тогда как на юге их немало? А зачем, если сама эта страна так и называлась - Ра-сиа, Рось. Приходя на иные территории наши предки в память о своей стране давали названия - “Рось” - рекам, холмам, озерам...   
Стала понятной и другая фраза из “Слова”: ”Боян же, братья, не десять соколов на стадо лебедей выпускал, он свои вещие персты на живые струны вкладывал. Они князьям славу рокотали”. Судя по всему, здесь автор имел в виду мирные походы русичей к половцам - за невестами: о красоте половецких женщин ходили легенды далеко за пределами Причерноморских степей. Вообще, отношения между русскими и половцами вовсе не следует характеризовать как состояние перманентной войны, как принято считать, это были отношения соседей, которые в равной степени и воевали, и дружили между собой. К тому же, чуть не большинство Киевских и Черниговских князей были женаты на половчанках. Десять соколов -  десять русичей  - десять вещих (волшебных, колдовских)  перстов - это не просто Боян, певец земли Русской. Это сама Русь  -  загадочная, магическая, вещая...
Кстати говоря, Боян из “Слова о полку Игореве” - это, скорее всего, реально существовавшая личность. Но кто именно? Известны два человека, носивших это имя. Один из них - живший в середине Х века сын болгарского царя Симеона Великого, Боян Симеонович, действительно был поэтом, сказителем, его считали магом и кудесником, вещим, то есть, ведуном-волшебником. Другой Боян упоминается среди граффити Софийского собора в Киеве в середине XI в. А может, был еще один, на которого ссылается легендарное сказание? Кстати, прозвище “вещий” в истории Руси носили тоже только двое - князь Олег и поэт-сказитель Боян...
Вот куда привело меня исследование всего лишь одной фразы из “Слова  о полку Игореве” -  Вещего Слова древней Руси. Впрочем,почему только древней? Это -  Слово вечной Руси, древней, современной, будущей...

“Махабхарата”  -  “Слову  о  полку  Игореве”  :  единая  Традиция?
               
Более двух веков назад Россия и русская культура заново обрели уникальный шедевр древнерусской литературы - “Слово о полку Игореве”. За последующие два столетия были написаны тысячи  научных, научно-популярных и публицистических книг и статей как представителями науки, так и просто любителями-энтузиастами. Кажется, исследовано буквально все, до мельчайших подробностей, до каждой буковки и знака препинания, перечислены все боги и животные, птицы и растения, реки и населенные пункты. Немало написано и о месте “Слова” в истории и культуре Руси,  и, вроде бы, говорить  уже и нечего. Однако, есть один аспект этой проблемы, на который почему-то никто не обратил внимания:  если задуматься, “Слово о полку Игореве” стоит особняком во всей русской культуре, у него нет аналогов, оно, по сути, не очень вписывается в известный нам пласт древнерусской литературы. Сказание необычно - и содержанием своим, и идеей, и построением текста, оно как бы впитало в себя и проповедь, и историческое повествование, и былинную песню. Что же это за произведение такое, почему оно так привлекает к себе людей? Я долго искал ответ на этот вопрос, и, кажется, нашел. Понял, в чем тайна “Слова о полку Игореве” и почему её так и не смогли разгадать.
Суть в том, что   “Слово”  воспринимают с тех же традиционных позиций, что и  “Слово о законе и благодати” (оно тоже, кстати, ждет своего исследования, и также до конца не понято), “Задонщину” или “Житие Александра Невского”. И это - ключевая ошибка исследователей. Ибо “Слово о полку Игореве” (и, в меньшей степени, “Велесова книга”) - литературное творение иных времен, иных традиций. Суть в том, что чуть не все известные нам произведения древней Руси  представляют христианскую традицию. “Слово” же представляет Традицию ведическую, дохристианскую. Место и значение сказания об Игоревом походе не будет понято до тех пор, пока не изменится взгляд не только на всю русскую историю, но и на место и значение в этой истории той самой религии, которую принято называть “язычеством”, хотя на самом деле эта очень древняя и очень сложная религия называется “ведизм”. Потому “Слово о полку Игореве” и стоит особняком в древнерусской литературе.
Если в “Слове” и есть какая-либо христианская символика, то лишь в качестве привязки к местности (“Едет князь Игорь по Боричеву к Пирогощей”), а последние строки сказания, похоже,  являются позднейшей припиской справщиков времен Ивана Грозного либо Екатерины II. Кстати, не мог князь Игорь ехать в 1185 году “ по Боричеву к Пирогощей” - это киевские топонимы, а возвращался-то князь после бегства из половецкого полона в Новгород-Северский. И даже если произведение было написано лет на десять позже, что вполне возможно, то не мог сам автор допустить такую оплошность - перепутать топонимику двух городов. Похоже, это позднейшие справщики постарались, поскольку топонимики Новгород-Северского они не знали, а о Киеве еще и несколько веков спустя кое-что помнили.  Да и не мог Игоря Святославич оказаться в Киеве, к тому же  еще и торжественно проехать по его улицам - киевским князем он никогда не был, да его в древнюю столицу Руси еще и не пустили бы, а черниговским стал лишь в 1198 году, незадолго до своей смерти в 1202 году...
О том, что “Слово” представляет ведическую традицию, говорит первая же строка его,  и автор подчеркнул это преднамеренно: “Не лепо ли ны бяшетъ, братие, начати старыми словесы трудных повестий о полку  Игореве?”. Но если были “старые словесы”, значит, были и новые. Здесь четко разделено  ведичество и христианство, а также - письменность кириллическая и письмо докириллическое. Потому “Слово” и не смогли расшифровать, что оно было написано первоначально докириллическим письмом, предположительно - буквицами всеясветной грамоты (а то и глаголицей),  потому и появились в сказании “темные места” - позднейшие переписчики попросту забыли древнюю русскую грамоту...
В сказании лишь однажды есть ссылка на Бога (“Князю Игорю Бог путь указывает из земли Половецкой на землю Русскую”), хотя его (Бога) принадлежность и не указывается, почему-то современные переводчики и комментаторы посчитали, что этот Бог - христианский, то ли Христос, то ли Саваоф. Для произведения христианского этого слишком мало. Такой вольности не мог позволить себе даже князь, который и был по мнению некоторых исследователей автором “Слова”. Правда, не обязательно он должен быть христианином, еще жива была древняя ведическая вера, и некоторые князья оставались её верными последователями, например, знаменитый полоцкий князь Всеслав Брячиславич, которого считали ведуном и колдуном, и который  жил, правда, лет за сто до Игоря Святославича. Игорь ни разу не обращается с молитвою к христианским богам - будь то Христос или Богоматерь, он обращается к природе, к ведическим богам - Дажьбогу, Хорсу, Стрибогу. В отличие от христианских святых, Игорь-князь - вольный человек, он не связан никакими обязательствами перед богами, лишь знамение на небе (затмение солнца) заставило его задуматься, но не остановиться, перед намечаемым походом за возвращение Тмуторокани. В произведениях христианской традиции это невозможно, здесь все подчинено воле божьей.  Видимо, именно поэтому “Слово о полку Игореве” не смогло получить такого распространения на Руси, лишь у старообрядцев оно стало особо популярным. И до тех пор, пока это сказание  будут вписывать в христианскую традицию, оно не будет понято. Неслучайно, кстати, оно не было воспринято обществом, в том числе, и представителями культуры, в начале ХIХ, что неосознанно отметил и сам А.И.Мусин-Пушкин, жалуясь, что тираж книги (имеется в виду первое издание, 1800 г., “Слова о полку Игореве”) не раскупается, и книготорговцы требуют его изъять. А не поняли именно потому, что это сказание -  иной Традиции, иных времен, иного мировоззрения. Во времена Ивана Грозного об этом еще помнили, а к началу ХIХ в. уже забыли.
И попытались объявить подделкой. Да и ныне не прекращаются подобные попытки - и все по причине того, что “Слово о полку Игореве” не вписывается в общепринятое традиционное - христианское, подчеркиваем - мировоззрение. Увы, с определенного времени, с середины ХVIII в,  история Руси начала отсчитываться с  IХ - Х в.в., то есть, с пресловутого “призвания варягов” и “крещения Руси”, а вся предыдущая история и культура были объявлены варварством и бескультурьем. Но при этом почему-то забывают, что на территории восточно-европейской равнины уже в древнейшие  времена существовала развитая цивилизация, имевшая высочайшую культуру. Пример тому - величайшие эпосы - “Махабхарата” и  “Рамаяна”, а также своды гимнов, в первую очередь, “Ригведа” и “Законы Ману”. Эти произведения называют почему-то индийскими, хотя они не только имеют общеиндоевропейское значение, но и истоки их находятся на восточно-европейской равнине, что подтверждено многими индийскими, российскими и ряда других стран исследователями этих произведений. Кстати, и знаменитая “Зенд-Авеста” имеет северное происхождение, что следует хотя бы из того, что время здесь отсчитывается по “зимам”, а не по “летам”.
Разве варвары и дикари могли создать такие великие произведения? А ведь и спустя тысячи лет кичащиеся своей культурой европейцы не смогли создать даже что-либо отдаленно напоминающее ту же “Махабхарату”. Это - не просто отдельные произведения, это - традиция, существовавшая тысячи лет, которая была не просто прервана, а уничтожена, в том числе, и христианством. Эта традиция дольше всего сохранялась именно на Руси, как родине индоевропейской культуры, и “Слово о полку Игореве” (наряду с “Велесовой книгой”) стало последним произведением этой древнейшей традиции. Может возникнуть закономерный вопрос: “А что, собственно говоря, общего, между “Словом” и  “Махабхаратой”?”  Очень многое. Не случайно же автор «Слова»  упоминает героев великого эпоса:

За ним кликнул  Карна,
и Шалья помчался по  Русской земле,
Победу людям вещая в пламенном роге.

Дальше – больше. Дух главных героев, их отношение к природе и человеку, их взаимоотношение. А также   мировоззрение того и другого -  князя Игоря и богатыря Карны. И тот, и другой - вольные люди, они руководствуются своими чувствами, эмоциями, они - независимы. В другой традиции - христианской - подход иной. Здесь все - от воли божией. Человек и шагу ступить не может, чтобы не обратить свой взор, свои слова к Христу, Саваофу, Богоматери. Он полностью от них зависим.    
В “Слове” и “Махабхарате” много не только параллелей, но и, порой, прямых аналогий. Оказалось вдруг, что главные герои этих поэм - не просто двойники, они, по сути, родственники: Карна - сын Сурьи, бога Солнца; Игорь - внук Дажьбога, бога Солнца. Оба они воины, для обоих воинский долг - прежде всего, даже если это грозит поражением и гибелью. Ибо, согласно древнейшим ведическим представлениям, воин, честно исполнивший свой долг и павший в бою, удостаивается блаженного посмертия, попадая на райские планеты. Что и выразил князь Игорь Святославич в своей знаменитой фразе: “Лучше ж потяту быти, нежели полоненым быти”. Не просто погибнуть на поле боя, но быть погребенным, чтобы враги не осквернили тело, потому-то на Руси воины и старались всегда не оставлять на поле битвы тела своих погибших товарищей, чтобы с почестями их потом помянуть  на погребальной тризне.
Есть и еще такие параллели, что, порой, кажется, будто автор “Слова” прямо-таки цитирует “Махабхарату”: “И те мужи-герои, стоя в своих колесницах, Сияли, великие духом, как солнце с месяцем в небе... От стремительных стрел тьма наступила, Тут от стрел не стало видно солнца...”.
А вот “Слово”: “...Два солнца померкоста, два багряная стлъпа погасоста, и с ними молодая месяца Олег и Святослав... Итти дождю стрелами с Дона великого... Загородите полю дорогу стрелами...”. 
Казалось бы, тысячи лет и тысячи верст разделяют эти произведения. Однако, не следует забывать, что авторы и той, и другой поэм представляют одну Традицию, которая сохранялась тысячи лет, и имеет единое происхождение - восточно-европейскую равнину.
И вот здесь встает весьма актуальный, и совсем неизученный  вопрос: “Были ли известны в древней Руси произведения индоевропейской литературы (“Махабхарата”, “Рамаяна”, “Веды”, “Авеста”) и какое влияние они оказали на древнерусскую литературу, культуру вообще?”. Ответить на этот вопрос достаточно сложно, поскольку произведений  дохристианской Руси до нас дошло очень мало (“Слово о полку Игореве”, “Велесова книга”, “Глубинная книга”), хотя, думается в запасниках разного рода архивов и музеев можно найти и другие древнейшие русские летописи и сказания, но их не ищут, в том числе, и по идеологическим соображениям. Однако, “Слово о полку Игореве”, при сравнении его с “Махабхаратой”,   дает на этот вопрос положительный ответ: Карна и Шалья, Кала-Каяла (Каала), сын Сурьи и внук Дажьбога, приоритет воинского долга, ряд других соответствий. В том числе, и призыв авторов сказаний прекратить междоусобицы, забыть вражду между князьями перед внешней угрозой. Когда автор “Слова” вспоминает о “первых времен усобицах”, не имеет ли он ввиду как раз первую в истории братоубийственную войну - на поле Курукшетри между Пандавами и Кауравами, где погиб весь цвет арийского воинства,  некому стало защищать Арьянаварту и она была завоевана иноземными чужими племенами. И поле Курукшетри - не есть ли это восточно-европейская равнина, поскольку Арьянаварта (“арийский простор”)  - это не что иное, как  территория расселения арийских племен, и здесь имеется в виду как раз восточно-европейская равнина.   
Мне пришлось уделить столько внимания “Махабхарате” потому, что в ней не только с особой силой отражено ведическое мировоззрение, которое в не меньшей степени сохранилось и в “Слове о полку Игореве”, но и потому, что древнее русское сказание является прямым наследником великого индоевропейского эпоса. Они - явление древнейшей традиции, идущей от самых истоков индоевропейских народов, особенно тех, которые сохранили общее родство, единые корни, в первую очередь, русы, персы и хинди, причем, именно русы стоят у истоков этого родства. Ибо, в отличие от других этносов, они остались на своей исконной прародине, не стали искать лучших мест обитания. И произошло это как раз после битвы на поле Курукшетри, именно тогда и началось первое в истории великое переселение народов, именно тогда  двинулись арийские племена с восточно-европейской равнины на юг и юго-восток Евразии - в Среднюю Азию, Персию, Индию. Более того, мне думается, битва на поле Курукшетри отразила процесс разделения когда-то единого индоевропейского праэтноса на множество племен, ставших прародителями части евразийских племен (славянских, германских, тюркских и т.д.). Кроме того, эта битва ознаменовала собой не только изменение климата на севере Евразии (похолодание), но изменение соотношения в кастовом строе древних ариев.
И в “Махабхарате”, и в “Слове о полку Игореве”  отражены, по сути, одни и те же мировоззрение и традиция. “Лучше ж потяту быти, нежели полоненым быть” - фраза князя Игоря отражает суть произведения, его кастовость, принадлежность определенному слою общества. Собственно, почти такую же фразу произнес и Карна перед решающим сражением и его поединком с Арджуной. Песнь-сказание отразила мировоззрение воинов-кшатриев, где позор поражения, пленение искупается смертью. Потому что для воина плен - это позор, осквернение его кастового достоинства: “Ляжем костьми, ибо мертвые позора не имут”. Не просто мертвые - погребенные (“потяту”), чтобы враги не осквернили труп...
И еще одна деталь - “звериный” стиль произведения, характерный для восточной литературы. Ни в одном произведении древней Руси не упоминается такого большого количества животных и птиц, как в “Слове”: волки, лисы, орел, белка, горностай, лебеди, соколы, даже гепарды. Примечательна при этом обмолвка автора, что “по Русской земле прострошася половцы, аки пардуже гнездо”. Откуда на Руси могли знать, какой силой обладает стая гепардов, если здесь они в диком состоянии не встречались? В то же время, если автором “Слова” был человек из жреческой среды, а кому, как не жрецу знать не только о поведении птиц и зверей (некоторые исследователи, правда, предполагают, что животные и птицы - не что иное, как тотемы половецких племен, и, в общем, эта версия тоже не лишена оснований), но и  историю своего народа, в том числе, и княжеской борьбы, то все вполне объяснимо. К тому же, повторяю, у нас очень слабо изучены связи древнерусской литературы, вообще культуры, с восточной, особенно индийской, которая имеет, по сути, одни и те же корни с русской дохристианской, не случайно же прослеживаются  многочисленные параллели, а то и заимствования из “Махабхараты”. Вспомним, хотя бы, знаменитую строку из “Слова”: “За ним издал клич Карна, и Шалья помчал по Русской земле,  возглашая победу в пламенном роге”. Это ли не  свидетельство  того, что на Руси были знакомы с  великим  индоевропейским эпосом...
Вот куда, ко временам арийского, индоевропейского единства, привел меня поиск ответа на поставленный в самом начале статьи вопрос: “Почему “Слово о полку Игореве” имеет, так сказать, особый статус в не только в русской, но вообще в российской культуре?”. Мне кажется, частично ответить на это вопрос удалось. Однако, это только начало, поскольку проблема эта отнюдь не второстепенная и должна быть серьезно исследована...




СЛОВО О ПОХОДЕ КНЯЗЯ ИГОРЯ, СЫНА СВЯТОСЛАВА, ВНУКА ОЛЕГА

А хорошо ли нам будет, братья, начать древним языком ратные  сказания о походе Игоря,  Игоря Святославича? Начать же эту песню как былины нынешнего времени, а не по замыслу Бояна. Ведь Боян вещий, если кому хочет песнь сотворить, то бежит белкой по дереву, серым волком по земле, быстрым орлом  под  облаками, ибо  помнит, сказывают, начала времен  усобицы: тогда  пускали  десять соколов на стаю лебедей, и те, которых  настигали, успевали  песню  пропеть  старому Ярославу, храброму Мстиславу, что зарезал Редедю перед полками касожскими, красивому Роману Святославичу. Боян же, братья, не десять  соколов  на стаю лебедей  выпускает, он свои вещие персты на живые струны вкладывает, они же сами князьям славу рокочут.
Начнем же, братья, повесть сию - от стародавнего Владимера до нынешнего Игоря, что укрепил ум волею своею и наострил  сердце  свое  мужеством, наполнился воинственным  духом, наведя  свои  храбрые  полки на землю половецкую за землю Русскую. Тогда Игорь  воззрился  на  светлое солнце и увидел - его тьмою все свои воины окутаны. И обращается Игорь к  дружине  своей: ”Братья  и дружинники! Лучше же  погребенным  быть, нежели  пленником быть. А воссядем, братья, на своих резвых коней да возжелаем  синего  Дона”. Распалила князю ум страсть и жалко ему знамению уступить: ”Искусить Дона Великого ведь хочу, - говорит, - копье преломить на конце поля половецкого. С  вами, русичи, хочу голову сложить, а желаю испить шлемом Дона”.
О, Боян, певец древних времен! Как бы ты этих воинов  воспел, скача соловьем по древу мысли, летая умом под облаками, свивая славы обе половины нынешним временем, рыская по тропе Трояновой через поля на горы! Пелась песнь  Игоря  того, внуку: ”Не  буря соколов занесла через поля широкие - галочьи стада мчатся к Дону Великому. То  ли, бывало, воспевал вещий Боян, Велесов внук: ”Кони ржут за Сулою - звенит слава в Киеве, трубы трубят в Новгороде, стоят стяги в Путивле”. Игорь ждет  милого  брата Всеволода. И молвит ему Буй Тур Всеволод: ”Один брат, один свет светлый - ты, Игорь! Оба есть ведь мы Святославичи! Седлай, брат, своих резвых  коней, а то мои готовы, оседланы, у Курска на передовой. А мои-то куряне опытные всадники: под трубами  рождены, под шлемами взрощены, концом  копья вскормлены, пути им ведомы, овраги им известны, луки у них натянуты, колчаны  открыты, сабли  наточены. Сами  скачут, как серые волки в поле, ища себе чести, а князю славы”. Тогда вступил князь Игорь в золотое стремя и поехал по  чистому полю. Солнце ему  тьмою  путь преграждает,  ночь стонами грозовыми птиц разбудила, свист звериный поднимается. Встрепенулся Див-колдун, кличет на вершине  дерева, велит послушать землям неведомым, Волге и Поморью, и Посулию, и Сурожу, и Корсуню, и тебе, Тмутороканский болван. А половцы непроторенными дорогами помчались к Дону Великому - и скрип телег в полуночи словно крик лебедей растревоженных: ”Игорь к Дону войска ведет”. Уже беды его пасут птиц по дубравам, волки грозно воют  по  оврагам, орлы  клекотом на кости звериные зовут, лисицы лают на багряные щиты.
О, Русская земля! Уже за пограничным валом ты!
Долго ночь смеркается, заря свет погасила, туман поля укрыл, щекот соловьиный успокоил галдеж  галочий. Пробудились  русичи, великие  поля багряными щитами перегородили, ищущи себе чести, а князю - славы. Спозаранок в пятницу потоптали поганые полки  половецкие, и, рассыпавшись, словно стрелы, по  полю, помчали  красных девиц половецких, а с ними золото, и ткани, и драгоценные  камни. Покрывалами  и  плащаницами, и кожухами начали мосты мостить по болотами и непроходимым местам, и всякими нарядами половецкими. Красный стяг, белая хоругвь, рыжий  бунчук, серебряное копье - храброму Святославичу!
Дремлет в поле Олегово храброе гнездо - далеко залетело. Не было оно обидой порождено ни соколу, ни кречету, ни тебе, черный  ворон. Поганый  половчанин Гзак бежит серым волком, Кончак ему путь прокладывает к Дону Великому.
На другой день ранней ранью кровавые зори свет возвещают, черные тучи с  моря  идут, хотят прикрыть четыре солнца, а в них трепещут синие молнии. Быть грому великому, идти дождем стрелами  с  Дона  Великого! Тут копьям переламываться, тут  саблям искры высекать о шлемы половецкие, на реке окаянной у Дона Великого.
            О,Русская земля! Уже за пограничным валом ты!
То ветры, Стрибожьи внуки, веют с моря стрелами на храбрые  полки Игоревы. Земля набухает, реки мутные  текут, росы  поля  прикрывают. Стяги вещают: ”Половцы  идут, от Дона и от моря, и со всех сторон русские полки обступили”. Язычники-иноверцы кликом поля перегородили, а храбрые русичи перегородили багряными щитами.
Ярый Тур  Всеволод! Стоишь  на оборонительном рубеже, брызжешь на войска стрелами, гремишь о  шлемы  мечами  богатырскими. Куда, Тур, поскачешь, своим золотым  шлемом посвечивая - там лежат поганые головы половецкие. Посечены саблями калеными шлемы аварские  -  от  тебя, Ярый  Тур Всеволод! Проклиная раннюю дорогу братьев, забыл о чести и жизни, и города Чернигова золотом столе, и своей милой жене, прекрасной Глебовне, традициях и обычаях!
     Были века Трояновы, миновали времена Ярослава, были  военные  похождения Олеговы, Олега  Святославича. Этот  Олег  мечом крамолу ковал и стрелы по земле сеял. Ступает в  золотое  стремя  в  городе  Тмуторокане: этот же  звон  слышит  давно  живший великий Ярослав Всеволодович, а Владимир каждое утро уши закладывает в Чернигове. Бориса Вячеславича же жажда славы на суд Божий привела и на ковыль зеленое погребальное покрывало постлала - за обиду Олега, храброго и молодого князя.
     С той же окаянной реки Святополк покачал отца своего между венгерскими иноходцами к святой Софии, к Киеву. Тогда при Олеге Гориславиче сеялось и разрасталось усобицами, погибало достояние Даждьбожьих внуков в княжеских распрях, век людской сокращался. Тогда по Русской земле редко  пахари  покрикивали, но часто вороны граять начали, мертвечину между собой деля а галки между собой переговаривались, собираясь полететь  на трапезу.
   То было - в тех битвах и в тех походах. А об этой битве не  слыхали! С утра до вечера, с вечера до рассвета летят стрелы каленые, гремят сабли о шлемы, трещат копья богатырские - в поле неведомом среди  земли половецкой. Черная земля  под копытами, костьми засеянная и кровью политая, горем проросла в Русской земле!
Что там  шумит, что  там  звенит? Задолго перед рассветом Игорь дружины поворачивает - жаль ему милого брата Всеволода. Бились день, бились другой, на  третий  день  к полудню упали стяги Игоревы: тут братья разлучились на берегу быстрой окаянной реки. Здесь кровавого вина  хлебать - не перехлебать, здесь пир и закончили храбрые русичи: сватов напоили своей кровью, а сами полегли за землю Русскую. Поникла  трава  жалобно, а деревья печально к земле преклонились.
Уже ведь, братья, невеселые времена настали, уже степи войско поглотили. Восстала обида  в войсках Даждьбожьих внуков, вступила девою-бедою на землю Троянову, всплеснула лебедиными крыльями на  синем  море, у Дона  плещущи, прогнала сытые  времена. Усобица  княжеская  - на погибель поганую: молвит брат брату: ”Это мое, а то - мое же”, и  начали  князья  о ничтожном  “это великое” говорить, и сами на себя заговоры ковать. А враги со всех сторон приходят с победами на землю Русскую.
О, далеко залетел сокол, птиц избивая - к морю. А Игорева храброго полка не воскресить! За ним вслед издал боевой клич Карна, и Шалья помчался по  Русской земле, победу людям вещая в пламенном роге. Жены русские восплакали, причитая: ”Уже нам своих  милых  лад  ни  мыслью  осмыслить, ни думой обдумать, ни очами выглядеть, а золота и серебра совсем не поносить”.
И застонал ведь, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей. Тоска разлилась по Русской  земле, печаль  ненасытная  течет  среди  земли Русской. А князья сами на себя заговоры устраивают, при этом поганые, сами победно набегая на Русскую землю, взимают дань по белке от двора. Те два  храбрых Святославича, Игорь и Всеволод, уже зло пробудили распрею. Тут, кажется, усмирил отец их Святослав грозный великий киевский угрозами, говорят, в трепет вогнал своими сильными полками и богатырскими мечами, наступил на землю Половецкую, притоптал холмы и  овраги, взмутил реки  и  озера, высушил родники и болота. А поганого Кобяка из лукоморья, от железных великих полков половецких, как вихрем выбросил. И  пал ниц Кобяк  в городе Киеве, в гриднице Святослава. Тут немцы и венеды, тут греки и моравы, поют славу  Святославу, проклинают  князя  Игоря, который утопил жир  на  дне  проклятой  реки  половецкой, русского золота насыпав. Тут-то и пересел князь Игорь  из  седла  золотого  в  седло  рабское. Уныние города охватило, а веселье утихло. А Святослав смутный сон видел в Киеве на горах: ”Всю ночь с  вечера одевают меня, - говорит,  - черным погребальным покрывалом на кровати тисовой, черпают мне синее вино с кровью смешанное, сыплют  мне  из худых колчанов  поганых язычников великолепный жемчуг на грудь и нежат меня. Уже доски без конька в моем тереме златоверхом. Всю ночь с  вечера зловещие вороны  грают  у плеса на пойменном лугу, беспокоя дебрь безбрежную и уносясь к синему морю. И говорят бояре князю: ”Уже, князь, печаль ум пленила. Те два сокола слетели с отцова стола золотого поискать града Тмутороканя и  желая испить шлемами Дона. Уже соколам крылья обкарнали саблями поганых, а самих опутали в цепи железные. Темно стало в третий день: два  солнца  померкли,оба багряных столпа погасли и в море погрузились, а с ними молодые месяцы Олег и Святослав, тьмою себя окутав. На  реке  окаянной  тьма свет закрыла  -  по  Русской земле прошлись половцы, словно стая гепардов, и великую радость подарили татарам. Уже несется хула на  хвалу, уже дрогнула перед  нуждою свобода, уже низвергся Див-колдун на землю. И вот уже готские красные девы воспели на берегу синего  моря, звеня  русским золотом, поют время  Бусово, жаждут  мести  Шароканя. А  нашей дружине не хватает веселья”.
Тогда великий Святослав изронил золотое слово, со  слезами  смешанное, и молвил: ”О, мои  племянники, Игорь и Всеволод! Рано вы начали половецкую землю  мечами  править, а  себе славы искать: нечестно одолевали, нечестно кровь поганых проливали. Ваши храбрые сердца в жестоких богатырских  битвах кованы и дерзостью закалены. Что вы учиняете моей серебряной седине! И уже не вижу власти сильного и богатого со  множеством  воинов брата моего  Ярослава: с черниговскими богатырями, с могутами и татранами, и с шельбирами, и с топчаками, и с ревугами, и с ольберами  -  те  без щитов, с засапожными  ножами кличем чужие войска побеждают, звеня прадедовой славой.
Вы говорите: ”Справимся  сами: грядущую славу сами добудем, а наследную между  собою  поделим”. А  не  дивно  ли, братья, старому  помолодеть? Когда сокол мужает - высоко птиц взбивает, не дает гнезда своего в обиду. Но есть зло, которое княжению моему не помогает  -  впустую  свои годы потратить. И  вот уже “Ура!” кричат под саблями половецкими, а Владимир - под ранами. Горе и беда сыну Глебову!”.
Великий князь Всеволод! Не собираешься ли ты прилететь издалека отцов золотой стол поберечь?  Ты ведь можешь Волгу веслами  расплескать, а Дон шлемами вычерпать. Если бы ты был, то была бы рабыня по ногате, а невольник по резане. Ты ведь можешь посуху живыми огненными  стрелами стрелять - удалыми сыновьями Глебовыми.
Ты, Буй Рюрик, и Давыд!  Не ваши ли воины золочеными  шлемами  по крови плавают?  Не ваши ли храбрые дружины рычат, как туры, раненые саблями калеными на поле неведомом? Вступите, господа, в золотые стремена - за обиду  сего  времени, за землю Русскую, за раны Игоревы, храброго Святославича!
Галичский Ярослав Осмомысл! Высоко сидишь на своем златокованном столе, подпер горы Венгерские, своими железными полками  перекрыл  королевский путь, затворил  ворота  Дунаю, посылаешь  грамоты  через кордоны, суда снаряжаешь до Дуная. Страх перед тобой по землям растекается, открываешь Киева  ворота, стреляешь  с  отцова  золотого стола султанов за землями. Стреляй, господин, Кончака, поганого раба-язычника, за землю Русскую, за раны Игоревы, храброго Святославича!
А ты, отважный Роман, и Мстислав! Дерзкие замыслы влекут ваши  умы на подвиг. Высоко  взлетаете на подвиг в дерзости, словно соколы на ветрах паря, желая птицу в кураже одолеть. Ведь у вас - крепкие молодцы под шлемами латинскими. Им  покорилась  земля, и многие страны - татары, литва, ятвяги, деремела и половцы - копья свои повергли и головы свои преклонили под ваши мечи богатырские.
Но уже князю Игорю отказалось солнце светить, а дерево не  сухую листву  уронило. По  Роси  и по Суле города поделили, а Игорева храброго полка не воскресить! Дон тебя, князь, кличет  и  зовет  князей  на  победу. Ольговичи, храбрые князья, успели на битву.
Ингварь и Всеволод и все три Мстиславича  -  не  худого  гнезда шестокрыльцы! Не победными жребиями себе власть разворовываете! Где ваши золотые шлемы и копья польские и щиты? Загородите  полю  ворота  своими острыми стрелами - за землю Русскую, за раны Игоревы, храброго Святославича!”
Уже и  Сула не течет серебряными струями к городу Переяславлю, и Двина болотом течет, словно грозный полочанин под  кликом  поганых. Один только Изяслав, сын  Васильков, позвенел  своими  острыми мечами о шлемы литовские, прибавил славу деду своему Всеславу, а сам под багряными  щитами на  кровавой  траве  прибит  литовскими мечами. Исходит юная кровь, и тогда прошептал: ”Дружину твою, князь, птичьими  крыльями   приодели, а звери кровь  полизали. Нет  тут  брата Брячислава, ни другого - Всеволода. Один же ты выронил жемчужную душу из храброго  тела  через  золотое ожерелье”. Приуныли голоса, приутихло веселье. Трубы трубят городенские. Ярославовы все внуки  и  Всеславовы! Уж вы приспустите стяги свои, вонзите свои мечи истерзанные, оставьте в покое дедову славу. Вы ведь своими крамолами начали приводить  врагов  на землю Русскую, на  жизнь Всеславову: ведь из-за распрей взбесилось насилие от земли Половецкой.
На седьмом веке Трояновом вытянул Всеслав жребий о девице своей желанной. Он коварством оперся о конницу и  скакнул  к  городу  Киеву, и дотронулся концом  копья  золотого стола Киевского. Скакнул от него, как лютый зверь в  полночь, из  Белгорода, взбесившись, словно  грозовая  туча, утром помчался прямой дорогой, отворил ворота Новгорода, разбив славу Ярослава, промчался волком до Немиги с Дудуток.
На Немиге  снопы стелят головами, молотят цепами богатырскими, на токах жизнь кладут, изгоняют душу из тела. Немиги кровавые берега не сухой листвой будут усеяны, усеяны костьми русских людей.
Князь Всеслав людей судит, князьям города дарует, а  сам  в  ночи волком рыщет: из  Киева  домчался до куреней Тмутороканя, великому Хорсу волком путь пересекая. Для него в Полоцке позвонили заутреню  раннюю  у святой Софии  в колокола, а он в Киеве звон услышал. Хоть и вещая душа в отважном теле, но часто от беды страдает. Для него вещий Боян и приводит припевку со  смыслом, молвив: ”Ни хитрому, ни ловкому, ни пытливому - мудрого суда Божия не избежать!”.
О, горе земле  Русской, вспомнившей  преступные  времена и предателей князей. Того старого Владимира не лучше ли было пригвоздить к горам  Киевским. А сегодня здесь  стоят  стяги  Рюриковы и другие - Давыдовы, но порознь у них бунчуки  развеваются.
Копия поют на Дунае,  Ярославны  голос  слышится, чайкою  безвестной  ранней ранью рыдает: ”Полечу, - молвит, - чайкою по Дунаю, омочу домотканный  рукав в окаянной реке, утру князю кровавые его раны на изможденном теле”. Ярославна ранним утром плачет в Путивле на городской стене, причитая: ”О,ветер ветрило! Зачем, господин, так  сильно  веешь? Зачем  мечешь татарские стрелы на своих легких  крыльях  на  воинов  моего  лады? Мало, разве, тебе горе под облаками носить, раскачивая корабли на синем море? Зачем, господин, мое веселье по ковылю развеял?” Ярославна ранью  утренней плачется Путивлю-городу на стене, причитая: ”О, Днепр Словутич! Ты ведь пробил  каменные  горы  насквозь, землю Половецкую. Ты качал на себе Святославовы лодьи-однодревки до стана Кобякова. Вознеси, господи, моего ладу ко мне, чтобы я не  посылала  к  нему слез на море в такую рань”. Ярославна рано  плачет  в  Путивле  на  городской  стене, причитая: ”Светлое и  тресветлое Солнце! Всем тепло и прекрасно ты! Зачем, господин, простерло горячие свои лучи на воинов любимого  в  поле  безводном, жаждою им луки скрутило, бедою им колчаны закупорило?”
Взволновалось море в полуночи, идут вихри тучами. Князю Игорю Бог путь указывает  из земли Половецкой на землю Русскую, к отцову золотому столу. Погасли вечерние зори. Игорь спит, Игорь настороже, Игорь в  мыслях поля меряет  от  Великого  Дона  до  Малого Донца. Коня в полночь Овлур свистнул за рекою, велит  князю  понять: князю  Игорю  не  быть! Застонала, задрожала земля, зашумела трава, вежи половецкие отодвинулись. А князь Игорь мчится горностаем к тростнику, и белым гоголем - на воду, взлетает на резвого  коня, и  скачет  с него серым волком, и бежит к лугу Донца, и летит соколом под облаками, избивая гусей и лебедей к  завтраку, и  обеду, и ужину. И  если Игорь соколом летит, то Овлур волком бежит, труся собою студеную росу: оба загоняют своих резвых коней. Говорит Донец: ”Князь Игорь! Немало тебе величия, а Кончаку неприязни, а Русской земле  веселья!”. Отвечает  князь  Игорь: ”О, Донец! Немало тебе величия  раскачивать  князя на волнах, постилать ему зеленую траву на своих серебряных берегах, одевать его теплыми туманами под сенью зеленого дерева, стеречь  его гоголем на воде, чайками на струях, чернядями на ветрах. Не такова, - говорит, - река Стугна. Слабый исток имея, поглощает чужие  ручьи  и  струги, расширяется  к устью, юного князя Ростислава затворив на дне при темном береге. Плачет мать Ростислава по юному князю Ростиславу. Поникли цветы жалобно и дерево с печалью к земле приклонилось”.
То не  сороки  застрекотали - по следу Игоря едут Гзак с Кончаком. Тогда вороны перестали  каркать, галки  умолкли, сороки  не  стрекочут, змеи ползают, только дятлы стуком путь к реке указывают. Соловьи веселыми песнями свет возвещают. Говорит Гзак  Кончаку:  ”Если  сокол  к  гнезду летит - соколенка расстреляем своими золочеными  стрелами”. Отвечает  Кончак  Гзаку: ”Если сокол к  гнезду  летит  - соколенка опутаем красной девицей”. И говорит Гзак Кончаку: ”Если его опутаем красной девицей, не будет нам  ни  соколенка, ни красной девицы, и начнут наших птиц бить в поле Половецком”.
Призывая, Боян и пришел к Святославу, песнотворец давнего времени Ярославова, Олегова:   ”Кагана хотим! Тяжело  твоей  голове  без  плеч, горе твоему телу без головы - Русской земле без Игоря!”.
Солнце светит на небе - Игорь князь в Русской земле. Девицы поют на Дунае - вьются голоса через море до Киева. Игорь едет по Боричеву  к Святой Богородице Пирогощей. Села радуются, города веселятся. Пелись песни старым князьям, а теперь молодым  поют! Слава  Игорю Святославичу, Буй Тур  Всеволоду, Владимиру  Игоревичу! Здравия князьям и дружине, воевавшим за христиан против языческого воинства! Князьям слава и дружине! Аминь.

РУСЬ  ЛЕТОПИСНАЯ

“КНИГА ВЕЛЕСА”

“Влес книгу сию посвящаем Богу нашему, который есть наше прибежище и сила”. Так начинается это  священное писание  славян, названное в честь могущественного бога Велеса. Она была написана на деревянных дощечках (43 доски) в V-IХ столетии  жрецами Русколани (территория будущей Киевской Руси) и Древнего Новгорода. Содержит мифологию славян, молитвенные  тексты, легенды и рассказы о древней славянской истории с XX тысячелетия до нашей эры по IX век  нашей  эры, точнее, до прихода Рюрика. “Книга Велеса” известна с начала ХIХ-го столетия, но дошла до нас в  копии начала ХХ-го века. Это - одно из немногих сохранившихся до нашего времени произведений ведической, дохристианской Руси, которое ортодоксальные академики, с нелегкой руки академика Д.С.Лихачева, так и не желают признавать подлинным творением русских жрецов...
Прежде чем начать рассказ о “Велесовой книге”, сделаем небольшое вступление. Когда нам говорят о ведической литературе, культуре вообще, имеют в виду почему-то только индийские веды (“Ригведу” и еще целый ряд “Вед”,  “Махабхарату”, “Рамаяну”), а также персидскую “Зенд-Авесту”. Между тем, одним из основных, практически, изначальных, звеньев этой  традиции является древнейшая русская ведическая - устная и письменная - культура. К сожалению, рукописных памятников действительно сохранилось  до обидного мало. Самый известный среди них - “Слово о полку Игореве”, созданное, как считал великий академик Б.А.Рыбаков, боярином Петром Бориславичем в XII столетии. Его племянник,  епископ Феодор, страстно выступал за единение русской ведической и христианской  традиций, однако церковные иерархи добились, чтобы он был  не только  лишен сана, взят под стражу, но и  казнен, как язычник и еретик, а книги им писанные,  были сожжены. Сие семейство хранило русскую православно-ведическую (праведную) веру, они  были продолжателями традиции, восходящей к  певцам   Древней Руси.
К счастью, в отличие от бересты и пергамента, Слово нельзя ни сжечь, ни утопить. И именно поэтому древнейшие знания люди передавали устно, из поколения в поколение, - так лучше они сохранялись. Благодаря этим, в подавляющем большинстве, безвестным хранителям  родовой памяти, мы можем наслаждаться чтением русских былин и сказок, легенд и мифов. И если поставить  рядом  тексты русских народных песен, духовных стихов и повторяющие их тексты  индийской и иранской ведической литературы, то окажется, что  на Руси сохранились песни,  зачастую даже более архаичные, чем в Индии и Иране. Это  как раз и является доказательством того, что именно Русь - есть исток ведической веры, здесь, на севере нашем,  лежат корни этой исконной веры.  Древнейшие песни и былины в русской устной традиции сохранились лучше, чем  где бы то ни было. Они потому более поэтичны и доступны, что не подверглись литературной обработке, как, например, древнегреческие мифы (которые, по большому счету, являются  вторичным материалом) или индийские Веды. И там, где, например, индийские сказания о творении мира  дают краткий пересказ сюжета древнего  мифа - русская традиция дает самую древнюю песню,  почти не искаженную временем (например, “Во поле березка стояла” или сказка “Колобок”). Более того, иные сборники русских народных сказок и былин содержат сказания более  древние и лучше сохранившиеся, чем сказания Индии.
Немало древних ведических гимнов, священных  песен и  мифов сберегла устная и письменная традиция русских православных мистических сект. Можно назвать почитаемые старообрядцами, духоборами, “божьими людьми” (хлыстами, скопцами), богумилами  “Голубиную книгу”, “Животную книгу”, “Тайную книгу”, “Золотую книгу”, “Слово о полку Игореве”  (знаменитая таежная жительница старообрядка Агафья Лыкова наизусть читает, в архаичном варианте, сказание об Игоревом походе)  и многие иные народные книги. Полное собрание славянских народных песен, былин, сказок,  сказаний,   духовных стихов представляет из себя тысячи томов. И они содержат в себе Изначальные Веды, утраченные ариями, пришедшими с Севера в Индию  и Иран.
“Велесова книга” - одно из последних ведических произведений Руси. Во время крещения киевлян, когда уничтожалось все, что было связано с прежней, дохристианской верой, киевские жрецы бежали в Новгород, где деревянные дощечки попали, вероятно, к епископу новгородскому Иоакиму, автору знаменитой летописи, который  сумел оберечь её от воинствующих христианских миссионеров. Почти через восемь веков, какими-то неведомыми путями, видимо, через старообрядцев, почти полсотни деревянных дощечек попали к известному собирателю древностей А.И.Сулакадзеву, в собрании которого было множество и других славянских и русских раритетов, но его недоброжелатели  объявили чуть не все его собрание подделкой (такое отношение к великому русскому коллекционеру продолжается и до сей поры), а потому после его смерти часть его  сокровищ была продана “с молотка”,  многие документы отправлены в архив, где, скорее всего, покоятся и до сей поры.
Книга новгородских жрецов также вроде бы канула в небытие, однако внезапно всплыла в годы Гражданской войны  - в имении Великий Бурлюк князей Задонских-Захаржевских неподалеку от Харькова.  Ф.А.Изенбек, полковник Белой Армии  и  страстный коллекционер  древностей, случайно обнаружил  странные дощечки с неизвестным славянским письмом в разрушенной усадьбе, собрал, то, что осталось. Так  “Велесова книга” оказалась в Брюсселе, куда полковник эмигрировал в начале 1920-х годов. В 1924 г. он познакомился с другим русским  эмигрантом, исследователем славянских древностей, писателем Ю.П.Миролюбовым, который и приобрел эту деревянную книгу. После оккупации Бельгии немецкими войсками, все русские жители страны  были взяты на учет гестапо, все их ценности были изъяты, в том числе, и “Велесова книга”. Где ныне находятся сами дощечки, неизвестно, но Ю.П.Миролюбов и его соратники сумели снять копии с начертанных там письмен, и именно благодаря их усилиям “Влесова книга”  не только  заново возродилась, но и стала  объектом изучения многих серьезных ученых не только России, но других стран (США, Англии, Франции, Бельгии). Особенно после того, как в ноябре 1953 г. в русском эмигрантском журнале «Жар-птица» (Сан-Франциско, США) была опубликована заметка, в которой сообщалось, что «в Европе отыскались древние деревянные дощечки V-VIII в.в. с ценнейшими на них историческими письменами о древней Руси». Заметим, только в  нашей стране она была объявлена подделкой, на Западе эта летопись является одним из серьезных документом  по истории дохристианской Руси...
“Сто раз возрождалась Русь - и сто раз была разбита от полуночи до полудня. И тоже самое в древности претерпели праотцы наши. И потому были уведены отцом Яром в Край Русский, ибо, оставаясь, претерпели бы многое от ранних холодов... И пришел на нас злой род. Так мы пережили одну тьму (10 тыс.лет. - К.В.) - и начали города и села ставить” - это не что иное, как рассказ о последнем Великом оледенении на севере Европы, начавшемся около 20 тыс.лет назад и продолжавшемся,  практически, одну тьму, после наступления тепла (около 11 тыс до н.э.) русы (точнее, арии-индоевропейцы)  и начали вновь строить города. Однако потепление продолжалось недолго, о чем также пишет летопись: “После начала другой тьмы был великий холод... Вновь и вновь приходила великая стужа. И мы отправились на юг из края Иньского”. По сути, такими же словами  описывают “Авеста”,  “Ригведа” и “Махабхарата” наступление холодов на севере Европы в VII - VI  тыс.до н.э., когда начался великий исход арийских племен на юг - в Индию и Персию. И об этом пути рассказывает “Влесова книга”, когда часть  русов вместе со  своими  соплеменниками  пришли на Кавказ, в Малую Азию, Персию, Среднюю Азию, в Египет и на Ближний Восток, были в рабстве у Вавилонских царей.  И здесь мы можем увидеть немало совпадений с упомянутыми выше ведическими произведениями.
А вот подробное описание грандиозного землетрясения, произошедшего  около 7-ми тысяч лет назад на юге восточно-европейской равнины и южном Урале и напоминавшего мировую катастрофу,  дано только в  “Книге Велеса”,  и лишь фрагментарно - в “Шримад Бхагаватам” (одна из частей “Махабхараты”).
Рассказывается в летописи и о другом грандиозном землетрясении - на Боспоре (63 г. до н.э.), оно было настолько страшным, что о нем люди с содроганием вспоминали и через сотни лет, потому, видимо,  оно и запечатлелось во многих славянских, европейских и даже арабских источниках.
По большому счету, “Влесова книга” - ценнейший  источник  для  изучения истории не только  русской, но и мировой. Поскольку речь здесь идет не только о русах, но и племенах, с которыми они соседствовали и воевали, в этом сказании  упоминаются  князья не только русские, имена многих из них можно встретить и в других летописях, в первую очередь, “Иоакимовой”,  “Мазуринском летописце” и  древнейших “Новгородских” (в частности, из собрания Е.В.Барсова, «Оракул новгородский»), много общего с этими летописями у “Велесовой книги” в рассказах о переселении славян с Балтики и Балкан на берега р.Волхов и Ильмень-озера, об основании здесь города Словенска  в  2099 г.до н.э., об их последующем исходе на берега Днепра и основании в 430 г.н.э. Киева...
В этой  “деревянной летописи”  дается подробное описание борьбы наших предков с греками и готами, гуннами и аварами, римлянами и хазарами. То есть, вся наша дохристианская, дорюриковая  история, которую от нас пытаются всячески утаить и замарать недобросовестные академики и ортодоксальные церковники. Между прочим, в отличие от “Повести временных   лет”,  летописцы Велеса крайне отрицательно отнеслись к появлению Рюрика в  русских землях: “Рюрик не русич, потому что он, как лис, рыскал с хитростью в степи и убивал купцов, которые ему доверялись. И вот пришли варяги к Днепру, и забрали землю нашу, и увели людей. Отвадьте Рюрика от земель наших, гоните его с глаз долой туда, откуда пришел”. Похоже, позднейшие летописцы, под присмотром княживших на Руси потомков  Рюрика, изъяли из истории все, что могло бы скомпроментировать этого варяга-венеда,  в первую очередь, его грабительские  предприятия на  Волхове и Днепре,  что вызвало грандиозное восстание в Новгороде, во время которого он был, скорее всего, убит, отчего в позднейших летописях о его смерти так скупо и сказано.
“Наши отцы идут по высохшей земле...И так мы не имеем края того и земли нашей. И крещена Русь сегодня...”. Так печально заканчивается это древнейшее русское сказание  о том, “откуда есть пошла земля Русская”.  Правда, речь здесь идет о  первом крещении русов, которое  совершилось еще  при  Аскольде (согласно “Влесовой книге”,  Дир и Аскольд  правили в разное время)  в  середине IX в., поскольку  книга заканчивается  временем, когда Рюрик еще не был князем. А может и был, и даже города ставил, как говорит ПВЛ, но вот о его похождениях “на большой дороге”  Нестор предпочел умолчать (в чем, впрочем, нет его вины)...
И, наконец, о языке “Влесовой книги”. Один из основных аргументов академиков, заявляющих что это - подделка, сводится, в основном,  к одному, по их мнению, железному  и неоспоримому: мол,  правила грамматики, лексический строй, алфавит, каковым написана эта “деревянная книга”, не соответствуют правилам древнерусского языка. Бред, иначе не скажешь. Кто может знать, каков был истинный язык славянских племен, обитавших на Днепре или Волхове в VIII-X в.в.? Да и не было никакого единого древнерусского языка и единой древнерусской народности, эти ложные концепции давно пора пересмотреть.
На самом деле “влесовица” - один из древнерусских языков, а в текстах самой книги прослеживается не менее четырех его диалектов: венедский (впоследствии лег в основу ляшского и чешского языков), на нем разговаривал и Рюрик,  древний  русский (точнее, словенский, им написаны новгородские грамоты), еще более древний (общерусский, до венедо-русского разделения, это середина  I тыс.до н.э. - сер. I тыс.н.э.), и  можно выделить еще один слой - древнейший язык русов, на это указывает употребление лексики, общей с санскритом. И не только лексики - книга написана так называемым “подвешенным письмом”, когда буквы пишут под строкой, а не ложатся на неё. Это явное указание на подлинность “Велесовой” летописи, поскольку это письмо было открыто только в 1950-е годы, тогда как  об этой книге стало известно еще  за полтора века до этого. Изначально на Руси так и писали, надстрочное письмо появилось значительно позже,  когда вместе с христианством  в страну  пришла и манера греческого  письма...
Отрадно, что “Влесова книга” в России все более становится популярной, её исследованием  начинают заниматься вполне серьезные ученые, и, думается, недалеко то время, когда она станет предметом изучения  в средних и высших учебных заведениях не только в качестве дополнительного пособия, но и как основной документ по истории Руси - России дохристианских времен...
 
ЗАГАДКИ  ИПАТЬЕВСКОЙ  ЛЕТОПИСИ

Знаменитая  летопись получила свое название как по месту пребывания, так и по надписях на ней, скорописью конца XVI - начала XVII в. в., - на внутренней стороне переплетной доски книги и на белом листе: “Сия книга Ипатцкого монастыря слуги Тихона Ондреева сына Мижуева”,  “Книга Ипатцкого старца Тарасия”  и  “Книга Ипатцкого монастыря летописец о княжении”. Традиционно считается, что  Тихон Мижуев и  Тарасий - один и тот же человек, мол, слуга Тихон принял монашеский сан, переменил имя и стал Тарасием. Думается, это не так - тогда бы надпись была иного содержания. Скорее всего, это были разные люди, и  первый передал второму на хранение этот документ. 
 “Ипатьевская летопись” одна из самых загадочных древнерусских летописей. Кто был её настоящим автором? Когда и откуда она попала в Кострому? Сколько времени находилась в Ипатьевском монастыре? Каким образом оказалась в Петербурге?
Об авторстве собственно летописи, так называемой “Повести временных лет”, ученые вроде бы договорились уже не спорить,  мол, и так все ясно, -  это летописец Нестор. Однако ни один средневековый западноевропейский хронист, писавший об истории Руси  и изучавший  древнерусские  летописи, ни самого Нестора, ни его “Временник” (“Повесть временных лет”) не упоминают, будь то итальянец Мавро Орбини или знаменитый польский историк Матфей Стрыйковский. Зато первый  часто и помногу цитирует другого русского летописца, “доброго московского историка Иеремию”, который в 1227 г. составил “анналы Московии”. Причем, судя по цитатам Орбини, его летопись в значительно большей степени основана на древнейших русских сводах, а не греческих хрониках, как  ПВЛ.
Что касается самого Нестора, которому впоследствии и приписали авторство  “Повести временных лет”, о нем неизвестно практически ничего. А те «биографии» его, сочиненные уже в XIX – XX в.в., ничего общего с действительностью не имеют. Неслучайно ведь обнаруживший  аж десять “списков  Нестора”  историк В.Н.Татищев написал, что “Нестор летописец в князьях русских старобытных не добре сведом бе”. Поэтому однозначно утверждать, что автором  “Повести временных лет”  является живший в XI в.  “летописец Нестор”, не приходится...
Еще одна загадка - как и когда попала эта летопись в Кострому? Некоторые  исследователи, в частности, академик Б.А.Рыбаков, считают, что скорее всего, во время Смуты, после оккупации Новгорода и Пскова шведскими войсками в 1610 г., древние свитки был вывезены в Кострому  из Пскова беженцами, среди которых могли быть и иноки одного из местных монастырей, которые хранили летописи. Думается,  рукописи попали в Кострому  значительно раньше и при других обстоятельствах - в годы Ливонской войны (1558-1583). Известно, что в 1571 г. царь Иван Грозный учинил разгром Новгорода и частично Пскова, но отнюдь не потому, что намеревался ликвидировать там республиканское управление. Суть в ином - новгородские бояре вели сепаратные переговоры с Литвой о переходе под протекторат этого княжества, вот Иван Васильевич и решил проучить предателей. При этом из Новгорода и Пскова были вывезены не только казна, драгоценности, иконы, но и много книг и летописных свитков, поскольку хорошо известно, что царь был страстным собирателем древних документов (вспомним о его легендарной библиотеке). Именно так попала в Москву и  летопись, получившая впоследствии наименование «Ипатьевской». Вполне возможно, список её хранился в одной из царских библиотек, а ставший после смерти царя Ивана Грозного фактическим правителем Руси, Б.Ф.Годунов передал в дар Ипатьевскому монастырю,  коему он покровительствовал, эту уникальную рукопись. 
Не менее сложно ответить, как  попали в северные земли южные русские летописи. Согласно традиционной версии,  “Ипатьевская летопись” была создана на рубеже XIV-XV в. в., хотя тщательный графологический и лингвистический анализ показывает, что на самом деле она намного  древнее, и потому за несколько веков после написания рукопись могла побывать у десятка  владельцев, и кто-то привез её во Псков. Откуда? Традиционно считается  -  из Киева. Однако в тексте летописи есть целый ряд моментов, которые  позволяют сделать иной вывод - один из древнейших вариантов первоначального списка  был создан в Чернигове. Этот город в домонгольские времена был не менее могущественным (само его название об этом свидетельствует – «Чернград – Царьград»), чем Киев, они постоянно соперничали, и потому включить в летопись текст “Слова о полку Игореве”, пусть и очень сокращенный, киевский переписчик не мог никак. Скорее всего, после взятия Чернигова татаро-монголами  летопись  была вывезена во Псков беженцами. Здесь её снова переписали (псковский диалект просматривается четко, Б.А.Рыбаков это доказал вполне убедительно) по причине ветхости, именно  этот вариант и попал в Кострому...   
Возникает закономерный вопрос: “Если у рукописи было несколько владельцев, почему запись оставили только иноки Ипатьевского монастыря?” Думается, в Кострому привезены были только разрозненные списки древних рукописей. Видимо, некоторое время они содержались по отдельности, но потом, вследствие ветхости, их заново переписали, поскольку  требовалось обновление, и объединили в один свод. Собственно,  надпись, не просто владельческая, но и авторская, об этом и свидетельствует: “Книга Ипатцкого монастыря летописец о княжении”. Иначе зачем было удостоверять её принадлежность? Ведь никто из предыдущих владельцев, если они были, не стал этого делать. Тихон Мижуев и старец Тарасий, удостоверившие свое авторство, как раз и составляли  “книгу”. Тем более, что текст летописи действительно написан  двумя разными почерками. Ипатьевские переписчики оказались очень добросовестными, поскольку сохранили не только весь оригинал текста рукописей, но и особенности их языка (об этом ниже). Когда была  переписана летопись? Сложно сказать, но некоторые особенности текста указывают на  последнюю треть  XVI в.
Именно костромской “Летописец о княжении” является самым древним литературным  сочинением, созданным на Руси во времена княжения Рюриковичей. Еще в середине XIX в. было высказано мнение, что Лаврентьевская летопись, считающаяся классической, есть сокращенное изложение Ипатьевской (хотя немало  исследователей отдают предпочтение Лаврентьевской либо Радзивилловской летописям). Свод  состоит из трех разнородных, не связанных между собой, рукописей: “Повесть временных лет” ( до 1118 г.), Киевская летопись (до 1200 г.) и Галицко-Волынская летопись (1201- 1292 г.г.). Необходимо отметить, что последняя, где описываются деяния западно-русских князей, в основном, знаменитого Даниила Галицкого (1201-1264), имеется только в Ипатьевском летописном своде. Мало того, в тексте только этого свода сохранился образец чистого  черниговского диалекта южно-русского языка, преобладавшего до XIV в. и уцелевшего только в “Слове о полку Игореве”, язык которого невозможно смешать ни с  одним из русских наречий:  язык этого великого произведения уникален – именно на нем говорили жители Тмуторокани  и отчасти Черниговского княжества,  поскольку первая являлась составной частью второго. Этот язык представляет собой симбиоз древнерусского, болгарского и староболгарского языков…
Ипатьевская летопись - самая сложная среди всех древнерусских сочинений, текст её  труден для анализа, имеет очень мало аналогий с другими летописными памятниками, и это не только подчеркивает её уникальность, но и доказывает, что именно она является первичной по отношению ко всем другим летописным сводам. 
Еще одна особенность “Летописца о княжении” - летосчисление. Известно, что хронология  “Повести временных лет” и  Киевской летописи, входящих в этот свод, отличается от хронологии  списков этих же сочинений в других сводах, при этом  считается, что переписчики  перепутали мартовское и сентябрьское летосчисление, еще и потому,  что,  мол, были испорченными оригиналы. Н.М.Карамзин утверждал, что годы, особенно во второй части, указаны неправильно и отмечены переписчиком гадательно. А Галичско-Волынская летопись первоначально вообще не имела разбивки по годам, это сделали, видимо, составители Ипатьевского свода, включившие в него это сочинение рубежа XIII-XIV в.в. Предполагается, что была допущена ошибка: Киевская летопись заканчивается 1200-м годом, а Галичско-Волынская начинается  с 1201 г., тогда как по другим источникам это должен быть 1205 г.
На самом деле ошибаются историки, в том числе, и Н.М.Карамзин. Путаница возникла из-за того, что  в Ипатьевском своде в первых двух частях используется  не сентябрьское (южное, заимствованное из Византии), как принято в других летописях, а более древнее мартовское (северное, исконно славянское) новолетие. При переходе же от Киевской летописи к Галичско-Волынской  составители свода употребили какую-то иную дату от сотворения мира, а  не считающийся каноническим 5508 год. Дело в том, что в средние века на Руси одновременно применялось несколько исчислений, а потому  в различных летописях одни и те же события оказываются под разным годом, а одни и те же годы от сотворения мира оказываются  разновременными от Рождества Христова. Еще знаменитый А.А.Шахматов в своей статье “Общерусские летописные своды XIV и XV в.в” (ЖМНП. Ч. СССХХХI (сентябрь). 1900. С.138-139) отмечал, что в нескольких поздних списках ПВЛ, в статьях   6635-6647 (1124-1136), применялась необычная эра летосчисления в 5511 лет от С.М. А это означает, что и в южнорусском протографе XII в. Лаврентьевской, Радзивилловской и Ипатьевской летописей  существовало такое счисление.
Есть и еще одна веская причина, объясняющая  такую путаницу в хронологии, на которую указывал еще выдающийся  русский лингвист И.И.Срезневский, но исследователи летописей её почему-то проигнорировали: хронологические ошибки возникали в летописях при переписывании с глаголического письма на кириллицу, при этом переписчики точно повторяли буквы-цифры, но не учитывали, что в глаголице буквы  означали одни цифры, а в кириллице такие же буквы - совсем другие. Ошибку мог заметить только переписчик-историк, но не простой копиист, не знавший глаголицы, а именно таковых и было большинство.   
До сего времени существует убеждение, что глаголица была вытеснена кириллицей уже чуть не во времена  князя Владимира Святославича (943-1015). На самом деле это не так. Эта древнейшая азбука использовалась на Руси вплоть до конца XVI в. и лишь при царе Б.Годунове была окончательно заменена “кириллицей”, о чем еще в 1582 г. писал выдающийся  польский хронист М.Стрыйковский: “Князь Владимир Святославич отдал своих сыновей и детей бояр учиться греческому (кириллице) и славянскому глаголическому письму, которое Русь и сегодня употребляет, поставив над ними дьяков и обученную молодежь”.  Судя по всему, и  “Изначальный свод”,  который лег в основу “Ипатьевской летописи”, мог быть   написан не кириллицей, а глаголическим письмом, и потому, вполне возможно, эта летопись была первым документом, переведенным на кириллицу, а значит, он наиболее близок к оригиналу. Все остальные летописи, в том числе, Лаврентьевская,  - это уже краткое упрощенное изложение Ипатьевской.   
Помимо всего прочего, в древнерусской письменности довольно часто встречались и технические ошибки переписи цифр, поскольку даты ставились буквами, а почерк переписчика отнюдь не всегда был разборчивым: и тогда  А (1) превращалось в Л (30),  I (10)  в  Г (3), иногда вместо одного титла ставили два и дата смещалась сразу на пять лет, а то и более, и т.д. Из-за таких ошибок возникают не только проблема датировок тех или событий в летописи, но датировка и самого летописного свода. Так что еще вопрос, когда на самом деле появились на свет те или иные летописи, в том числе, и “Ипатьевская”. Впрочем, останавливаться на этом не станем, поскольку еще Л.В.Черепнин в книге “Русская хронология” (М.1944)  собрал наиболее полный перечень таких ошибок, но на эти замечания почему-то не обратили внимания. Вот и кочуют по разным летописям, в основе которых  был один протограф,  а то и по различным спискам одного и того же  хронографа,  отличные друг от друга даты одного и того же события, что, несомненно, ясности в нашу древнюю историю отнюдь не вносит.  В частности, в той же Ипатьевской летописи сказано, например, что “в лето 6750 не бысть ничтоже”,  а ведь если отнять от этой даты 5508 лет,  получится 1242 г., когда состоялось знаменитое Ледовое побоище на Чудском озере, в котором  великий князь Александр Ярославич Невский  разгромил тевтонских рыцарей. Попросту говоря, 6750 от  С.М. – это не 1242 от Р.Х. Но тогда о каком  годе идет речь? И какое летосчисление здесь применил летописец – 5500, 5504, 5512 г.г.?
Почему-то принято считать, что в основе всех  древнерусских летописей  Киевской Руси был какой-то один начальный свод,  на самом деле их было несколько, о чем как раз и свидетельствуют отличия в текстах  Ипатьевской, Радзивилловской  летописей, хроники Иеремии, дошедшей до нас в изложении М.Орбини.  Суть в том, что Русь была не так едина, как мы привыкли считать, каждое крупное княжество считало своим долгом иметь собственную летописную традицию, к тому же, на севере – в Новгороде, Ростове – летосчисление отличалось от южно-русского.
Ипатьевская летопись, в отличие от многих других русских летописей, особенно  Лаврентьевской и Радзивилловской, менее всего подверглась академической обработке и  дошла до нашего времени, если не в первоначальном, то в  более всего приближенном к оригиналу варианте, что подтверждается наличием здесь указанных выше особенностей, а также таких исторических фактов, каких нет ни в одной другой летописи. И потому странно, что не Ипатьевская летопись, а Лаврентьевская и Радзивилловская, стали каноническими...
Нет ответа и на вопрос, как летопись попала в Петербург. Дело в том, что изъятие древних документов из церковных и монастырских архивов и отправка их в Москву и Петербург продолжалась более века (середина XVII в. - конец XVIII в.) - якобы с целью снятия с них копий и дальнейшей публикации. Вполне возможно, что так  оказалась в Петербурге и Ипатьевская летопись. Правда, есть версия, и она вполне правдоподобна, что  свод был подарен  монастырскими властями императрице Екатерине II во время посещения ею Костромы в мае 1767 года. Как бы то ни было,  Ипатьевская летопись оказалась в библиотеке Петербургской академии наук и лишь в 1807 г. была  здесь случайно обнаружена  историком А.И.Тургеневым. И за последующие почти два века она до сих пор не изучена, вразумительных ответов на поставленные вопросы  нет, а те заученные фразы, повторяющиеся уже не первое столетие, ничего общего с истинными фактами не имеют. Необходимо комплексное исследование этого величайшего памятника древнерусской культуры, причем, начинать надо, как говорится,  “с нуля”, не оборачиваясь на авторитеты и  каноны. Как показывает практика, они зачастую ошибочные и не  соответствуют реальному положению вещей...
Любопытно, что   со знаменитой летописью был знаком и известнейший политический деятель императорской России, идеолог теории официальной народности «Православие. Самодержавие. Народность», президент Императорской Академии Наук в 1818 – 1821 г.г., Министр народного просвещения С.С.Уваров (1786 – 1855),  именно  его резолюция стоит на рукописной  книге со списком Ипатьевского свода: «Книга сия именуемая Летописец Киевский, книга Ипацкого монастыря слуги Тихана Мижуева, принадлежит библиотеке Императорской Академии Наук, и в каталоге, вновь сделанном … и в 1818 году напечатанном записаны под № 6 а. Президент Сергий Уваров»…
Ипатьевская летопись – уникальный исторический и литературный памятник не только русской, но и мировой культуры, она стала источником вдохновения для  многих знаменитых людей России,    сообщения Ипатьевской летописи  послужили основой для таких произведений, как  «Песнь о вещем Олеге»  А.С.Пушкина,  целого ряда «Дум» К.Ф.Рылеева,  стихотворения «Мстислав Мстиславич» П.А.Катенина,  оперы «Аскольдова могила»  А.Н.Верстовского и отчасти оперы «Князь Игорь» А.П.Бородина.
В предисловии к первому полному изданию текста Ипатьевской летописи (оно осуществлено типографией Э.Праца в Санкт-Петербурге и опубликовано во втором томе ПСРЛ в 1843 году) сказано: «Замечательно, что Лаврентьевский список, кроме временника Нестора, помещенного  в первых его тетрадях, есть та же сокращенная Ипатьевская летопись, из чего явствует, что именно Ипатьевская летопись, несмотря на новость списка, есть древнейший и единственный памятник, сохранивший от забвения деяния наших предков, в период самобытности Руси, до покорения её монголами и литвою. Предположив происхождение из сего источника Лаврентьевской летописи, ясно, что при недостатке или утрате Ипатьевской, бытописание Южной Руси, с XII по XIV  в.в. навсегда утратилось бы для потомства, потому что отрывочные о ней сказания, вошедшие в летописи XV – XVI в.в., почерпнуты отсюда же».

Издания Ипатьевской летописи

ПСРЛ, Т.2.  Ипатьевская летопись. СПб. В типографии Эдуарда Праца. 1843.
Повесть временных лет по Ипатьевскому списку. Археографическая комиссия. 1871.
ПСРЛ, Т.2. Ипатьевская летопись. Издание второе. СПб. Типография М.А.Александрова. 1908. Под ред. Члена Археографической комиссии А.А.Шахматова.
ПСРЛ. Т.2. Ипатьевская летопись. М. 1923.
ПСРЛ. Т.2. Ипатьевская летопись. АН СССР. Ин-т истории. М. Изд-во восточной литературы. 1962.
ПСРЛ. Т.2. Ипатьевская летопись. Языки русской культуры. 1998.
The Old Russ Kievan and Galician-Voilhynian  Chronicles: The Ostrozkyj (Xlebnikov) and  Cetvertynskyj (Pogodin) Codices (Harvard Library of Early Ukrainian Literature.  Texts: Volume VIII). Harvard University Press, 1990. (Древние Русские Киевская и Галицко-Волынская хроники: Острожская (Хлебниковская) и Четвертинская (Погодинская) летописи (Гарвардская библиотека ранней украинской литературы. Тексты. Том  VIII). Издание Гарвардского университета, 1990).


“РУССКИЙ ВРЕМЕННИК”  КОСТРОМСКОГО БОГОЯВЛЕНСКОГО МОНАСТЫРЯ

Когда историки, исследователи говорят о костромском летописании, они обычно имеют ввиду знаменитую “Ипатьевскую летопись”.  Однако это не единственное летописное сочинение, созданное в нашем городе - в Богоявленском монастыре был составлен еще один грандиозный свод: в 1790 г.  Московская синодальная типография опубликовала книгу  под названием “Русский временник, сиречь Летописец, содержащий Российскую историю от 6370 (862) лета  до 7189 (1681) лета, разделенный на две части”.  В оригинале рукопись представляла собой летописный свод XVI в., написанный полууставом. На листе 364 имеется запись: “Сия книга Костромского Богоявленского монастыря”.  По сути, этот свод представляет собой компиляцию, поскольку имеет сходство с “Хронографом Русским” (эта летопись описывает события всемирной и русской истории  от сотворения мира до завоевания турецкими войсками  Константинополя в 1453 г., компиляция, известная в сборнике XV в., восходит к хронографическому своду 1262 г.) - до 1454 года, а далее с “Воскресенской”  (сер. XVI в., крупнейший, после «Никоновской», памятник московского летописания XVI в.) и  “Софийской II” (нач. XVI в.) летописями. Он включает в себя сочинения известного византийского  историка Георгия Амартола, полную роспись библейских пророков и царей до начала нашей эры («Указание о царях и пророках до Христа»),  а также ряд других, не очень известных на Руси сочинений, в частности, «Церковная история Евсевия Панфила о Павле Самосатине», «Начало и богословение о делах Божиих и чудесах его»,  Однако это никак не умаляет заслуги неизвестных иноков Богоявленского монастыря, создавших в конце XVII в. (судя по дате, до которой была доведена летопись, можно предположить, что составление его было закончено в пределах 1682 - 1683 г.г.) этот огромный (более шестисот листов) свод  из разрозненных списков упомянутых выше  сочинений. Более того, костромские переписчики - и за это мы должны быть им особенно благодарны - сохранили все особенности древнего письма, причем, каждой из летописей, не став переводить весь текст на современный им язык конца XVII в., как это нередко делали столичные переписчики, особенно  на рубеже  XVIII - XIX в.в., так, в частности, произошло со знаменитым “Словом о полку Игореве”, из-за чего его и не могут до сих пор  как следует понять и перевести, в первую очередь, так называемые “темные” места.   
Как ни странно, но этот летописный свод академическую науку, в том числе, и костромскую, практически, не интересует (оттого, что это - компиляция?). Но ведь с ним также связано немало загадок, на которые  нет ответов. Неизвестно, из каких конкретно летописных сочинений был составлен данный свод (сходство с тем или иным документом еще не означает, что именно он стал образцом для компиляции)   и как они попали  в Кострому. Как долго хранились эти документы в монастыре? Кто именно  составлял и переписывал его?  По сути, кроме Г.Н.Моисеевой,  никто  изучением этого летописного свода не занимался, потому, видимо, о нем мало кто слышал, за исключением специалистов-филологов. А ведь отвечать на поставленные выше вопросы необходимо, в том числе и потому, что негоже нам забывать имен иноков, совершивших, поистине,  подвиг (а как иначе назовешь титанический труд по расшифровке и переписи более чем 600-ти сотен листов древних рукописей)  для сохранения бесценных сокровищ  костромской и российской культуры. Пока мы можем назвать только  имя настоятеля Богоявленского монастыря, при котором создавался этот свод - это архимандрит Павел (1673 - 1687), один из самых почитаемых и авторитетных  настоятелей в истории  Богоявленского монастыря.
В начале 1780-х годов летопись Богоявленского монастыря оказалась среди множества  документов, присланных в Синод  (согласно указа императрицы Екатерины II об изъятии церковных и монастырских архивов и отправки их в Москву и Петербург якобы для снятия с них копий и дальнейшей публикации, правда, ни один изъятый документ  обратно не вернулся).  Занимавший  должность обер-прокурора Синода известный собиратель древностей А.И.Мусин-Пушкин (1744 - 1817), пользуясь своим  служебным положением, попросту изъял рукопись этого свода из архива Синода (точнее, со склада, поскольку присланные документы хотя и сопровождались описью, на самом деле были свалены на полки  кое-как, и только опытный специалист, каковым был граф Алексей Иванович, мог отличить раритет от поздней рукописи), и после недолгих проволочек опубликовал её, благо высокая должность позволяла это сделать быстро. Необходимо подчеркнуть, что это издание “Русского временника” было первым, подготовленным по рукописи из “Собрания Российских древностей” А.И.Мусина-Пушкина. Отметим, что в этой коллекции было немало раритетов, по-видимому, утраченных навсегда. Мало кто знает, что в 1792 -1793 г.г. в России побывал известный чешский ученый-славист  Иосиф Дубровский. Естественно, обойти знакомство с А.И.Мусиным-Пушкиным он не мог, а последний позволил чешскому историку  познакомиться со своим знаменитым собранием, сделать выписки из заинтересовавших его летописей, в том числе и тех, которые нам неизвестны...
В начале XIX в. рукопись  оказалась у историка Н.М.Карамзина, который выпросил её у знаменитого коллекционера для работы над своей “Историей государства Российского”. В примечаниях к данному сочинению историк ссылается на этот документ, называя его “Костромской летописью”, и сообщает, что видел подлинник у А.И.Мусина-Пушкина.  Вольно или невольно, но знаменитый коллекционер, по сути, спас этот  летописный  свод от гибели, передав его для пользования автору   многотомного  сочинения  по истории России. Поскольку считается, что, практически, все “Собрание Российских древностей”  А.И.Мусина-Пушкина  было уничтожено во время знаменитого московского пожара 1812 года во время нашествия Наполеона. После смерти Алексея Ивановича  историк вернул летопись его наследникам.  Почти 40 лет она хранилась в личном архиве Мусиных-Пушкиных, пока в 1856 внук   коллекционера - А.В.Мусин-Пушкин - передал её еще одному известному собирателю древних рукописей А.Д.Черткову (1789 - 1858). Когда он скончался, все его собрание отправилось в архив, где оно  находится и поныне. Насколько известно, из чертковского архива до сих пор опубликованы очень немногие документы, “Русскому временнику”  костромского Богоявленского монастыря повезло,  он был опубликован в другие времена, его издание 1790 г.  и переиздание в 1820 г. остаются пока единственными за прошедшие  184  года (?!).  Вот такое уважение  к нашей культуре у российской академической науки. Неплохо бы местным властям изыскать средства на  переиздание этого свода (как и “Ипатьевского”), сделав хотя бы их репринтное воспроизведение...
Почему-то принято считать, что в Костроме не сложилась своя летописная традиция. Однако наличие двух крупных летописных сводов, не просто хранившихся, но и созданных в Костроме (то есть, переписанных  летописей с более древних списков и скомпонованных в свод), свидетельствует  как раз  об обратном - о том, что наш город играл весьма существенную роль в истории и культуре Руси. Однако впоследствии в силу ряда причин значение его было значительно принижено...

Примечание:
Г.Н.Моисеева. О собрании Российских древностей А.И.Мусина-Пушкина. (Памятники литературы Древней Руси второй половины XV в. М.1982 г.).
В 1792 – 1793 г.г. в России находился известный чешский ученый Иосиф Домбровский. В Петербурге он познакомился с А.И.Мусиным-Пушкиным, сделал для себя выписки из заинтересовавших его летописей. Он отметил  летописи из «Собрания Российских древностей», которые нам неизвестны.
В собрании А.Д.Черткова хранится летописный свод XVI в. (ГИМ, собр. Черткова, №№ 115а, 115б). На листе 364 имеется запись: «Сия книга Костромского Богоявленского монастыря». В примечаниях к «Истории государства Российского» Н.М.Карамзин ссылается на эту летопись и называет её «костромской», сообщает, что видел подлинник у А.И.Мусина-Пушкина.
В 1790 г. «Костромская летопись» вышла из печати под заглавием «Русский временник, сиречь летописец, содержащий Российскую историю от 6370 (862) лета до 7189 (1681) лета, разделенный на две части» (М.Синодальная типография,1790.) Это было первое издание, подготовленное по рукописи из «Собрания Российских древностей».  В 1820 г. переиздана первая часть.

ИЕРЕМИЯ, ПЕРВЫЙ РУССКИЙ ЛЕТОПИСЕЦ...

    В  последние годы на прилавках магазинов стали появляться книги и документы, доселе долгие годы пребывавшие в забвении, в частности, были изданы труды историка А.И.Лызлова, этнографа А.С.Фаминцына, русского историка-эмигранта С.Лесного (Парамонова), индийского ученого Б.Тилака, отрывки из книги “Славянское царство” итальянского ученого Мавро Орбини. Ценность подобных книг не только в том, что забытые авторы по новому, для нас, освещают историю Руси и славянства, но и в том, что  они цитируют отрывки из документов и летописей, до нас не дошедших, называют неизвестных нам летописцев и ученых. Например, русский историк А.И.Лызлов  в  своей книге “Скифская история” (написана в 1692 г., издавалась в России в 1776, 1787 и 1990 г.г., рассказывает об истории татаро-монгольского ига на Руси) часто цитирует какого-то неизвестного нам русского летописца Затопу Засекина (жил, предположительно, в середине XVI в.), написавшего  какое-то сочинение  по истории этого самого ига (этот труд пропал, также как и многие другие древнейшие летописи, в середине XVIII в, как раз, когда российскую науку возглавляли немецкие ученые - Байер, Миллер, Шлецер и ряд других).
  Еще более ценной представляется публикация отрывков из книги Мавро Орбини “Славянское царство”.  В России она издавалась лишь однажды - в 1722 году, в сокращенном варианте, и то потому, что императору Петру I хотелось знать, насколько далеко на запад простирались в древности границы Руси. После этого книгу почти на три века отправили в архив и, похоже, переиздавать отдельным тиражом не собираются. Кто такой Орбини? Поскольку опубликованные ныне отрывки переведены с итальянского, можно заключить, что книга его была издана в Италии уже в ХХ в. Он жил на рубеже XVI-XVII в.в., был архимандритом г.Рагуза (на о.Сицилия), в 1601 и 1606 г.г. опубликовал на итальянском языке свою книгу  “Славянское царство”, умер в 1614 году. Почему его не издают в России? О причинах догадаться несложно, когда читаешь вывод, сделанный Орбини на основании своего исследования: “Славянский род старше египетских пирамид и столь многочисленен, что заселил полмира... От сего славного народа произошли сильнейшие народы - сами славяне, вандалы, готы, гепиды, геты, авары, скирры, даки, шведы, норманны, франки, и другие иные, которые тот самый народ славянский”. Понятно, что если даже во времена советской власти эту книгу не издавали, то в современных условиях откровенно прозападной ориентации тем более пересматривать историю славян, Руси, Европы российская академическая наука не станет. Аргументация прямо-таки “железная”: мол, Мавро Орбини - славянин-далматинец (Рагузой в средние века назывался и г.Дубровник на побережье Адриатического моря), а потому доверять ему нельзя, поскольку он, мол, необъективно, славянофильски, излагает историю славянства (?!). Но, позвольте, кто же лучше знает историю своего народа, как не представитель его?  Ведь не оспариваются же труды еврея Иосифа Флавия, грека Геродота, римлян Тацита и Страбона,  компилятора  гота Иордана, даже такого сочинителя и фантазера как мифический Марко Поло (которого немцы считали, кстати, не итальянцем, а поляком). А вот к трудам славянских ученых, особенно тех, кто по иному, нежели принято, излагает историю славянства, явное предубеждение, причем, оно преобладает не столько в зарубежной исторической науке, сколько в российской. Впрочем, о русофобии и славянофобии, процветающей в академической российской науке, особый разговор. В предлагаемой статье речь пойдет о другом...
    В своей книге Орбини часто  цитирует неизвестного нам русского летописца Иеремию. Он так и пишет: “Иеремия Русянин, добрый историк, в летописях московских пишет...”. В данном случае, для средневековых европейских авторов вся Русь была Московией, независимо от времени - будь это век XII или XVI, и княжества - Киевское ли оно, Новгородское или Владимиро-Суздальское. И далее итальянский ученый уточняет: “Иеремия Русянин в 1227 г. написал “Анналы Московии”. Поначалу я предположил, что этими “Анналами” является “Суздальская летопись” (или “Пушкинская”, так как находилась в собрании древностей А.И.Мусина-Пушкина), также написанная в 1227 году. Однако она хорошо известна, её изучал Н.М.Карамзин, придя к выводу, что данный документ является одним из древнейших списков Лаврентьевского свода, широко использовал в своем труде “История государства Российского”.  В 1801 г. А.И.Мусин-Пушкин подарил “Суздальскую летопись” императору Александру I, а последний отдал её в Императорскую Публичную Библиотеку. В 1812 г., во время знаменитого московского пожара, летопись сгорела вместе почти со всем собранием славянских древностей А.И.Мусина-Пушкина...
    Но, оказывается, был еще один летописный свод, о нем упоминает в своих дневниках А.Шлецер, один из ярых защитников и пропагандистов “норманнской концепции”: “В архивах Г.Миллера (один из авторов “норманнской теории” - К.В.) имелись Киевская летопись игумена Феодосия и летопись начала XIII в. неизвестного автора... в них описывается история главнейших вождей и князей, а также говорится об обширнейших приобретениях земель с древнейших времен”. Скорее всего, “летопись XIII в. неизвестного автора” и являлась трудом  цитируемого итальянским ученым Иеремии. Возможно,  его потому и скрыли от россиян работавшие здесь немецкие ученые, что история Руси и славянства излагалась Иеремией совсем по иному, нежели они этого желали. В частности, Рюрик у русского летописца был славянином-вандалом (вендом),  а не германцем-скандинавом. По той же причине исчезли “Иоакимова” и “Раскольничья”  летописи, которые использовал в своих трудах В.Н.Татищев. Между прочим, уже в начале ХХ в. были найдены наброски русского историка к своему труду “История Российская” (он так и не был издан в полном варианте, то, что мы имеем - это “худой список” в редакции...Г.Миллера), в которых есть такая фраза: “О князьях русских старобытных Нестор монах не добре сведом бе”. Похоже, В.Н.Татищев догадывался, кем был этот самый Нестор, за что и подвергся опале...
     М.Орбини пишет: “Иеремия Русянин в  “Анналах Московии” пишет, что маркоманы являются настоящими славянами. В подтверждение своего мнения он поместил в своих анналах высеченную в камне надпись, которую он обнаружил в стране маркоманов, когда сопровождал посла князя Московии к императору в Вену”. Сообщение интереснейшее. О русском посольстве в Вену ни в одной известной нам летописи не упоминается. А ведь речь идет не просто об отношениях Руси и Австрии. Суть в том, что в Вене тогда находилась столица Священной Римской Империи, а упомянутый Орбини император - это, скорее всего, знаменитый Фридрих II Гогенштауфен (1212-1250), которого еще при жизни назвали “Великий”. Сложнее определить, кто из русских князей отправил это посольство, однако думается, что  это был великий князь владимиро-суздальский Юрий Всеволодович (1212-1216, 1218-1238). А ведь об о дипломатических отношениях между Русью, тем более, домонгольской, и Священной Римской Империей вообще мало что известно, во всяком случае, в дошедших до нас летописях об этом ничего не сказано.
       Любопытно в этой цитате и другое: русский летописец сопровождает посла  великого князя в зарубежной поездке. Это означает, что Иеремия был близок к княжескому дворцу, может быть, являлся летописцем при дворе великого князя, и вполне вероятно, был светским человеком, в отличие от полумифического монаха Нестора.
    Вот еще один любопытная фраза Орбини, наводящая на определенные размышления, он пишет: “Я призываю в свидетели историографов, список которых прилагаю. Я пользовался великой библиотекой светлейшего князя Дурбино Пезарского, что находится в сущем сердце Италии”. Ученый итальянец приводит в своей книге библиографию из почти 300 наименований - либо авторов, либо трудов, подавляющее большинство которых нам вообще неизвестно. Причем, начиная рассказ об истории Руси, он  уточняет: “Тот, кто пожелает узнать подробности о Русии, советую обратиться к анналам Иеремии Русянина, Сигизмунда Герберштейна и Франческо Бизио из Бергамо, который долго жил в Русии и описал дела этого государства”.  Как видим, летописец Нестор и его продолжатель Сильвестр в этом списке отсутствуют, словно в те времена их и не существовало. И кроме С.Герберштейна, которого в России хоть и не полностью, все же печатали, о двух других ничего не известно. Думается, что Орбини изучал летопись Иеремии в упомянутой им библиотеке, причем, скорее всего, пользовался не оригиналом, а латинским либо итальянским переводом её. Что можно понять из следующего отрывка: “В год 6626 (1118?). Когда Русь страдала от гражданских усобиц, к нашим границам пришел Крунослав с сильным войском из славян и, сразившись с нашим войском, одержал победу. Этот народ многократно опустошал наши границы и проявлял при этом большую жестокость, несмотря на то, что был одной с нами крови” (о том, что в “Повести временных лет” об этом ничего нет, говорить не приходится). Кто такой Крунослав? Может быть, польский король Болеслав II Кривоустый (на латынь “Кривоустый” не переводится и Орбини назвал его Крунослав), а может, какой-нибудь неизвестный нам польский князь одного из приграничных с Русью княжеств.
    Как “Анналы Московии” попали в Италию? Скорее всего, один из списков летописи попросту выкрали: в Москву приезжало немало разного рода авантюристов, охотников за российскими древностями, выдававших себя за ученых мужей, интересовавшихся историей Руси. Некоторым разрешали работать в царских архивах и библиотеках, в том числе, знаменитой “либерее” царя Ивана Грозного, исчезнувшей после его смерти. Побывали здесь и иезуиты, в частности, небезызвестный генерал ордена иезуитов Антонио Поссевин, который вывез с собой в Рим немало русских древностей, среди них мог быть и один из списков летописи Иеремии. Заметим, вскоре после посещения  иезуитом  Москвы и встречи его с царем Иваном Грозным, последний тяжело заболел и через полтора года скончался...
     Даже по цитируемым отрывкам можно понять, что “Анналы Московии” были бесценным источником не только по истории Руси, но вообще, славянства. Здесь излагались такие факты, которые не встретишь ни в одной из дошедших до наших дней летописей. В частности, считается, что организованный в 1043 году великим князем киевским Ярославом Мудрым поход на Константинополь завершился разгромом русского войска. Орбини же пишет: “Греческие писатели, стремясь возвеличить деяния своего народа, пишут, что руссы возвратились домой с пустыми руками. Иеремия Русянин в своих анналах, наоборот, свидетельствует, что русы перебили много греков и возвратились домой с большой добычей”. Скорее всего, так оно и было, поскольку доказано, что известия о походах русов на Византию, попавшие в ПВЛ, взяты именно из византийских источников, русские летописцы либо  попросту некритически их переписали, либо сделали это из идеологических соображений, в угоду требований ученых греков, заполонивших Русь во времена великого князя Ивана III. Думается, первая летописная версия русской истории, ставшая впоследствии основой общепринятой ныне концепции, появилась при Софье Палеолог, супруге Иван III, которая и стала определять идеологию Руси, в частности, летописания, в течение двух десятков лет на рубеже XV-XVI в.в. Мало кому известно, что вместе с Софьей в Москву приехал византийский летописец Нестор, перу которого принадлежит “Повесть о разорении Константинополя”, рассказывающая о штурме и разгроме бывшей столицы Византийской империи, чему он был свидетелем. Нестор сумел выбраться из разоренного города и добраться до Рима, где оказался при дворе византийской принцессы Зои Палеолог (на Руси она переменила имя, по требованию русских, и стала Софьей). Не перу ли этого Нестора и принадлежит “Повесть временных лет”?
    Согласно Иеремии, и история первоначального христианства на Руси выглядит совсем  иначе: он пишет, что христианство на Руси ввела княгиня Ольга, по стопам матери пошел и её сын князь Святослав Игоревич, который был благочестивым христианином, а вот сын его Владимир Святославич снова ввел идолопоклонство. Вероятно, так оно и было: очень уж загадочной оказалась гибель Святослава Игоревича. Можно предположить, что за его убийство печенегам заплатили вовсе не византийцы, а князь Владимир Святославич, который очень не желал возвращения своего отца в Киев. На Владимира это похоже: он развязал первую на Руси религиозную войну,  первую на Руси междоусобную распрю, принял непосредственное участие в убийстве своих братьев Ярослава и Ярополка, причем, взял в жены беременную жену последнего, силой взял Рогнеду Полоцкую, убив её отца. Кстати, о Рогнеде Рогволодовне. Проанализировав родословную князей, участвовавших в междоусобных распрях на протяжении почти трех последующих веков, я вдруг отметил любопытную деталь: в подавляющем большинстве случаев гражданские войны на Руси проходили между потомками Владимира от Рогнеды, с одной стороны, и потомками его от всех остальных жен, с другой. Получается, что сыновья, внуки и последующие поколения от полоцкой княгини, как бы мстили потомкам от других жен “крестителя Руси” за поруганную честь своей матери, бабушки и т.д. Впрочем, это  отдельная особая тема, вернемся к Иеремии.
    За прошедшие четыре века и Русь, и Европа потеряли, в результате разного рода войн, смут, революций, великое множество культурных ценностей - произведений искусства, летописей, литературных произведений. Наверное, мало что осталось и от “великой библиотеки светлейшего князя Дурбино Пезарского”, в которой работал Мавро Орбини. Но все же есть шанс, хотя и небольшой, разыскать летопись Иеремии, русского летописца, реальность которого не вызывает сомнения.  Где её искать? В архивах Ватикана, в архивах Германии (Байер, Миллер, Шлецер, Остекен-Востоков много чего вывезли из российских архивов), даже в самой России. Не секрет, что в архивах Исторического музея, архива Древних Актов, Центральной Публичной библиотеки пылятся за закрытыми наглухо дверями, куда никого не допускают, тысячи ценнейших документов, в том числе и летописей, которые могли бы быть неоценимым подспорьем для изучения древней русской истории. Но их  держат за семью замками, где они гибнут, из-за чего мы не просто теряем бесценные факты из нашей древней истории, мы утрачиваем наше прошлое, наше культурное достояние, которое ничем уже невозможно восполнить. Как тут не вспомнить русского философа А.С.Хомякова, слова которого, написанные полтора века назад, актуальны и ныне: “Не было де в старину славян нигде, а как они появились и размножились - это великое таинство историческое. Критики оставляют славянам каких-то предков, но эти предки должны быть бездомники и безземельники; ни одно имя в местностях, населенных теперешними славянами не должно иметь славянского значения; все лексиконы Европы и Азии должны представлять налицо корни самые невероятные, чтобы ими заменить простой смысл простого слова. Не удалось уничтожить народы - стараются землю вынуть у них из-под ног”...

                ЗАБЫТЫЙ РУССКИЙ ИСТОРИК

     Битва на Калке, Куликовская битва, стояние на реке Угре, Чингисхан, Батый, Тохтамыш, Дмитрий Донской. Все эти события и имена ассоциируются у нас, прежде всего, с тем периодом русской истории, который вошел во все научные концепции под названием “татаро-монгольское” иго.  Монголо-татар ученые-академики рисуют  в виде коротконогих узкоглазых монголоидов, пришедших на Русь откуда-то с далекого юга, из степей Центральной Азии.  Я тоже одно время так думал. Однако, смутные сомнения меня все-таки терзали -  что-то в данной “монголоидной” концепции было “не так”, не стыковалось. Сомнения укрепились, когда прочитал любопытные выводы  Н.М.Карамзина в его “Истории государства Российского” об этом самом иге: “Иго татар обогатило казну великокняжескую, исчислением людей, установлением поголовной дани и разными налогами, дотоле неизвестными... Язык наш от ХIII до ХV в.в. приобрел более чистоты и правильности. Оставляя употребление собственного русского необразованного наречия, писатели тщательнее держались грамматики церковных книг или древнего сербского, коему следовали они не только в склонениях и в спряжениях, а и в выговоре или в изображении слов”...
       Наиболее полно антинаучную “монголоидную” концепцию развенчивает книга, которую академики попытались в буквальном смысле утаить от россиян, поскольку она напрочь перечеркивает всю эту русофобскую теорию. Книга называется “Скифская история”, автор её - Андрей Иванович Лызлов, забытый русский историк, который, по сути, должен стоять в одном ряду с В.Н.Татищевым, Н.М.Карамзиным, С.М.Соловьевым.
  Книга русского ученого посвящена истории... “татаро-монгольского ига” на Руси ( а также - истории Казанского ханства и двора турецкого султана). Однако у Лызлова  монголы - не коротконогие и узкоглазые, а высокие светловолосые скифы: “Лет 500, а то и более тому назад, когда скифский народ, вышедший из страны, называемой на их языке Монгаль, а сами они назывались монгаилы, покорил некоторые страны, изменив и свое имя стали называться татары. Они никогда побеждены не были, повсюду сами побеждали - персидского царя Дария из Скифии изгнали и персидского самодержца Кира убили... В соседстве и дружбе с ними всегда жили славяне, прародители наши - москва, россияне и прочие, их же древние историки для общих границ одинаково и общо скифами и сарматами называли”. По свидетельствам современников, великий Чингисхан был высоким светловолосым человеком с окладистой бородой и зелеными глазами. О том, что “владыка вселенной” был скифом, говорит и то, что его похоронили в земле и над могилой прогнали табун в тысячу лошадей, чтобы враги не смогли потревожить прах вождя, а не бросили, по монгольскому обычаю, на съедение зверям...
    Из этой же книги следует, что Орда располагалась между Казанским ханством и Каспийским морем, что Чингисхан родился где-то в Заволжских степях, что  татаро-монголы были родственны казанским булгарам. Пересказывать книгу не стану, лишь порекомендую её прочитать всем, кто хочет знать реальную историю нашей страны. Кстати, А.Лызлов совсем не упоминает в своей книге  великого князя Ивана Калиту, ни словом не обмолвился о битве на р.Калке, лишь несколько строк посвящает Куликовскому сражению, зато очень подробно рассказывает о причинах, заставивших хана Ахмата уйти в 1480 году с берегов р.Угры.  Не меньшее удивление вызывает и список литературы, которой пользовался русский историк: нет здесь ни “Повести о битве на р.Калке”, ни “Сказания о Мамаевом побоище”. Зато часто цитируется  неизвестный нам “Летописец Затопы Засекина”, польских и итальянских историков, а также ряд других документов, которые спустя полвека после смерти А.Лызлова странным образом исчезли...
    Кто же такой Андрей Иванович Лызлов? Он родился в 1655 году, получил хорошее образование, выучил польский язык и латынь, в 1675 году получил чин стряпчего, а вскоре переведен в стольники.  Участник Крымских и Азовских походов. Историей увлекся еще в молодости, ему разрешили работать с документами патриаршей ризницы, в библиотеке В.В.Голицына (фаворита царевны Софьи), что разрешалось далеко не каждому. В 1686 г. перевел  на русский язык книгу польского ксендза, писателя и историка С.Старовольского “Двор цесаря Турецкого”.   
     Но главный труд его жизни -  книга “Скифская история”, написанию которой он посвятил более десяти лет и закончил в 1692 году. Но, вместо того, чтобы сделать эту книгу основным источником по истории “татаро-монгольского ига” на Руси, академики  отправили её в архив, дабы никто не мог с ней ознакомиться. Издавалась она только трижды - в 1776, 1787 (в типографии Н.И.Новикова) и 1990 годах. Почему такой перерыв - понятно: за это время сложилась “монголоидная” концепция татаро-монгол, которую придумали все те же немецкие “ученые”, изобретшие и “норманскую теорию” - Миллер, Байер, Шлецер и иже с ними. Во времена А.Лызлова никому и в голову не могло прийти, что монголы - это узкоглазые обитатели центрально-азаитских степей, поскольку такое название у этих племен появилось только в середине ХVIII в. Между прочим, ни в одном сочинении русских авторов ХIII - ХVI в.в. мы не найдем, сколько бы ни искали, описание внешнего вида этих самых “злых татарове”. В научных трудах похожими на современных монголов они стали только потому, что назывались - монголы (а Китай-город в Москве, значит, основан китайцами!?). Если же обратиться к западноевропейской литературе того времени, посвященной “монгольскому” нашествию на Европу, то обнаружим и вовсе нечто  удивительное: европейцы обычно украшают свои сочинения  рисунками и миниатюрами, они-то и оставили нам изображения “татаро-монгол”, только почему-то очень уж напоминают они своим внешним видом... русских купцов - с окладистой бородой, в тулупе и в треухе. Не очень-то похоже это на  жителей монгольских степей. Можно допустить, что и русские авторы украшали свои произведения, например, повесть “ О битве на р.Калке” или “Сказание о Мамаевом побоище”, миниатюрами, но они странным образом “затерялись” в  академических архивах.  Последним историком, кто не только упоминает А.И.Лызлова, но и ссылается на него, был все тот же Н.М.Карамзин. После этого имя Андрея Ивановича на долгие два века исчезает из научного оборота...
    Скончался А.И.Лызлов в марте 1697 года и погребен на одном из уже не существующих московских кладбищ. Где его могила - неизвестно. История с забвением А.И.Лызлова и его книги лишний раз подтверждает, что, во-первых, мы плохо знаем свою историю, о чем с горечью писал еще А.С.Пушкин, а во-вторых, что слишком крепки еще устои академической науки, для которой главной задачей стала защита этих самых устоев, а не поиски истины. По сути, та история Руси, которую нас заставляют изучать последние лет триста, является во многом фальсификацией...
       Происхождение рода Лызловых не очень ясно. Согласно древним родословцам, предки его ведут свое начало от Свебота Лызовецкого, польского шляхтича герба Стремя, выехавшего на Русь в 1391 году и принявшего православие. Правда, особого доверия эти самые родословцы не вызывают (над чем ядовито иронизировал еще Н.М.Карамзин), поскольку составлялись не ранее ХVII в., и по давней традиции многие дворянские роды вели своё происхождение от выходцев из других стран - Польши, Литвы, Германии, Золотой Орды. Да и фонема “лыз” для польского языка не характерна. Наверное, все намного проще: в русском языке когда-то употреблялось слово “лызла”, коим называли нескладного человека, дылду, верзилу. Такое прозвище, за свой высокий рост, получил, скоре всего, дед или отец дворянина Софония Меньшого, от последнего, жившего в середине ХVI в., как раз и берет свое начало младшая ветвь Лызловых, к коей принадлежал и Андрей Иванович. Отец будущего историка - Иван Федорович Лызлов - в 1668-1670 годах служил воеводой в Юрьевце Поволжском.
       Однако, не только это связывало Лызловых с нашим краем. Изучая старые, начала ХХ в.,  справочники по Костромской губернии, я обнаружил, что, оказывается, была на территории Мисковской волости деревня...Лызловка. Совпадение явно не случайное, поскольку имя или прозвище - “Лызла” - достаточно редкое. Думается, когда-то это было большое село Лызлово, которое время и люди постепенно превратили в небольшую деревню. То, что Лызловы имели к этому селу непосредственное отношение, несомненно. Вполне можно допустить, что кто-то из представителей этой фамилии получил земли под Костромой и поселился здесь, скорее всего, на рубеже ХVI - ХVII в.в. Кстати, предания гласят, что некоторые села Мисковской волости, в частности, Куниково, были основаны еще в 1238 году, во время Батыева нашествия, беженцами из Костромы и окрестных селений, а ряд других - выходцами из Польши, переходившими на службу русским князьям, и не только в Смутное время, но и в более ранние времена, и коим были подарены земли на Руси, в том числе, и под Костромой...

  Ведическая традиция в русской былине

         “На крутых горах, на Святых горах,
         Великан-богатырь Святогор сидел,
         Да не ездил он на Святую Русь:
         Не носила его мать-сыра земля”

Каждому из нас с детства знакомы имена: Святогор, Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, Микула Селянинович. Мы восхищались их ратными подвигами на поле брани, добрыми делами в мирной жизни. Однако мало кто знает, что эти герои, действующие в былинах, рассказывающие вроде бы о временах великого киевского князя Владимира Святославича (942-1015), или  Владимира Красное Солнышко, как его любовно называют в былинах и сказках, на самом деле появились на свет божий за несколько тысячелетий до князя Владимира. Только в те далекие времена они носили совсем другие имена: Илья Муравец (таково настоящее прозвище этого богатыря, означающее “твердый, крепкий”) - это грозный бог Перун; Добрыня Никитич - Дажьбог, прародитель русского народа; в Микуле Селяниновиче можно увидеть Велеса, бога земледелия и плодородия, а не  Ярилу, как принято считать. Лишь Алеша Попович является порождением новой эпохи - христианизации Руси князем Владимиром Святославичем, уже настоящим, а не былинным, его потомками и последователями.
     Пришедшее на Русь христианство дало русичам новых богов, а значит - и новые праздники в честь этих богов и святых. Веками горевшие на жертвенниках священные огни погасли, священные рощи вырубали, священные символы бога Рода низвергали и уничтожали. Преследовали и убивали волхвов - живых носителей жреческой традиции и ведической мудрости. Смолкли звуки древних языческих барабанов. Забыты заклинания. Сгорели в пламени христианских костров “деревянные книги” наших далеких предков, сравнялись с землей курганы, уничтожены капища.
    Но ведические боги не умерли, их деяния не забыты. Они остались жить - в народной культуре, фольклоре, превратились в былинных персонажей. героев легенд, сказок, песен. Другие же, облачившись в новые одежды. обернулись христианскими святыми.
    Но такие персонажи, как Кащей Бессмертный и Баба-Яга, дожили до нашего времени в своем первозданном виде, почти не изменившись за несколько тысяч лет, когда они впервые появились в русском эпосе.
    Не менее древен и еще один известный былинный герой - Соловей-разбойник. Его образ воплотил в себе черты еще более архаичные, чем, например, Баба-Яга. В древнейшем русском эпосе его первоначально звали Грифон и изображали в виде птицы (вспомните знаменитый звериный стиль скифов-русов, любимым персонажем которых и была птица Грифон). Эта птица и кричит по-звериному, и шипит по-змеиному. Арийское происхождение Соловья-Грифона подтверждается его “отчеством” - Рахманович, а точнее - Брахманович. Но ведь Брахман - это высшая - жреческая - каста древнеарийского общества. Подтверждение кастовой принадлежности Соловья мы находим в обозначении его жилища - “гнездо”:
Во том гнездышке да Соловьином
Ай три дочери его любимых...
Он сынка то вырастет, за него дочь отдает,
Дочь то выростет, отдает за сына,
Чтоб Соловейкин род  не переводился...
Это и есть кастовая традиция, характерная для арийского  общества Индии, Персии, Руси.  Борьба Ильи Муравца  с Соловьем Рахмановичем отразила какие-то древнейшие отголоски противостояния  в древнейшем русском обществе касты воинов в лице Ильи-Перуна и касты жрецов-брахманов в образе Соловья-Грифона. Победа Ильи над Соловьем - это победа воина над силами колдовства и чародейства, над жреческим всевластием, которое стало в позднеарийский период труднопреодолимым препятствием на пути развития общества. И не случайно жрец-брахман Соловей олицетворяет здесь темные силы, мешающие “и пешему пройти, и конному проехати”. Есть здесь и более глубокий смысл: богатырь Илья, победив Соловья-жреца, разрушил монополию на знания, которую установили жрецы. А без знаний не может быть и движения вперед...
  В былинах часто упоминаются “заставы богатырские”, которые отражают вполне реальную историческую обстановку. Именно такие заставы веками ограждали Русь от нашествий многочисленных завоевателей. Они первыми принимали на себя удары незваных гостей, являясь пограничным форпостом государства. Так было не только во времена Киевской Руси, но и в более ранний период: знаменитые “Змиевы валы”, появившиеся еще на рубеже III-II-го тыс. до н.э., скорее всего, были оборонительной линией  русов-скифов от набегов степных кочевников.
      Об архаичности былин говорит и неоднократное упоминание здесь “поляниц”  - женщин-воительниц, которых некоторые исследователи отождествляют с женщинами-воинами скифов и сарматов (в историю они вошли как “амазонки”, так назвали их древнегреческие историки)...
И еще один факт, свидетельствующий о седой древности русского героического эпоса. В некоторых вариантах былин об Илье Муравце, где он встречается в поединке со своим неузнанным сыном Сокольником, говорится, что сверстники дразнят Сокольника “сколотным”, как внебрачного. Но хорошо известно, что уже в скифские времена так называли славян соседние племена. Упоминают о сколотах и греческие авторы, в том числе, Геродот...
Былины сохранили древнейший сюжет о том, как славянский богатырь побывал на Золотых горах, где женился на Златогорке, которая, согласно первоначальному архаичному варианту, являлась женой Дажьбога и после смерти погребена в каменной гробнице в Святых горах близ Арарата. Казалось бы, все понятно - речь идет о Кавказских горах, тем более  упоминается Арарат. Согласно традиции, Святые горы - это Кавказ. Именно здесь происходят многие события древнерусского эпоса - былин и космогонических легенд. Согласно былинам, Илья Муравец едет на Русь к князю Владимиру не из города Мурома (к которому он никакого отношения не имеет, да и события происходят задолго до основания этого города), а из предгорий Кавказа. Ему приходится переправляться через реку Смородину, вроде бы, которая соответствует либо Дону, либо Кубани, либо  Тереку. Где-то здесь он и сталкивается с Соловьем-разбойником. Но перед этим Илья встречает Святогора и получает от него богатырскую неодолимую силу...
  Имя Святогор весьма симптоматично. Известный русский фольклорист А.Н.Афанасьев пишет: “В колоссальном типическом образе Святогора видны черты глубочайшей древности. Имя его указывает не только на связь с горами, но и на священный характер этих гор...”. Кавказские горы как раз и являлись Святыми для арийских в том числе и русских племен. А главная вершина Кавказа - Эльбрус - была для ариев священной горой. Именно здесь они и черпали свои богатырские силы. И богатырь Святогор, который “головою в небо упирается”, вполне может быть олицетворен с богатырем-горой Эльбрусом. Считается, что именно здесь, в предгорьях Кавказа, закладывались основы собственной славяно-русской мифологии, в том числе, и былины “Владимирова цикла”. И там же, в глубине Большого Кавказского хребта, находилось темное царство Кащея Бессмертного. Однако говорить однозначно, что славяно-русский эпос закладывался на Кавказе,  пожалуй, нельзя  - русская мифология  намного древнее.
Традиционно считается, что в былинах отразились какие-то отголоски древнейшей русской истории, часть исследователей привязывает их сюжет к Киевской Руси  конца Х в., ко временам князя Владимира Святославича. Другие же предполагает, что  в былинах запечатлелось пребывание русов на Кавказе. Думается, однако, что истоки их следует искать  в еще более глубокой древности - в Гиперборее и на Урале, во временах индоевропейского единства, когда  русы только еще начали выделяться из общеарийской общности. Более того, в этих старинах (так первоначально назывались былины) есть ряд моментов, в которых сквозь дымку  десятков тысячелетий  проглядывает и вовсе доиндоевропейская эпоха.
К сожалению, до нашего времени почти не дошли былины так называемого “Святогорова цикла” (а он, несомненно, существовал), они сохранились лишь в прозаическом, а не напевном, как принято на Руси, варианте (что, впрочем, понятно: речь здесь идет о временах столь отдаленных, что даже эпическая память поколений не смогла их сохранить). Согласно этим старинам, Илья Муравец, перед тем, как отправиться в Киев, поехал почему-то на север, в Каменную страну (похоже, так посоветовали ему калики, избавившие его от многолетнего недуга), где живет Святогор. Известно, что “Камнем”  испокон веков назывались Уральские горы. Где-то на этом пути Илья встретился с женой Святогора, а по приезде - с его отцом, которого зовут “Колыван”. Судя по сохранившимся текстам былин о Святогоре, можно понять, что действие разворачивается между Северными горами, Поморским царством и Святыми горами. Речь однозначно идет о севере Руси: Северные горы - это Северные Увалы, Поморское царство - берег Ледовитого океана (эта территория и поныне называется Поморье), Святые горы - Урал. Где-то здесь, а не на Кавказе, была, видимо, расположена и речка Смородина, во всяком случае, в древнейшие времена именно так называлась река ... Москва.
Заповедные (Святые, Золотые) горы, Златое царство сказок и былин, -  все эти эпитеты означают только одно:  Золотой век человечества. А это - легендарное Беловодье, с мечтой  о нем  до сих пор живет русский народ, ищет его, - знаменитая  Гиперборея - север Руси. Воспоминания об этом счастливом времени лучше всего сохранились  именно здесь: неслучайно  и былины, и легенды о Беловодье  были записаны  в Заонежье, Архангельской,  Вологодской, Тверской, Ярославской, Костромской  губерниях.
В былинах постоянно проглядывают - порой явно, порой иносказательно -  северные,  полярные реминисценции. В одной из былин о Соловье Будимировиче говорится, что он едет “из-за моря синего (в древнейшем варианте - студеного), из города Леденец, который мог находится только на севере. Имя - Соловей - ассоциируется с островами в Белом море: можно предположить, что в древности они назывались Соловейские. Не отсюда ли родом наш герой? Имя персонажа  переводится как “Овеянный солнцем”, или “Солнечный” (то есть, Соловецкие острова - это Солнечные острова, как ни парадоксально).
Рипейские (Гиперборейские) горы, о которых писали древнегреческие историки - это Северные Увалы.  Ныне это - просто длинная гряда высоких холмов,  тянущихся от Вапдая  до Урала. Но несколько тысяч лет назад эти горы, к тому же покрытые высоченными вековыми деревьями, казались огромными и недоступными, о чем также есть свидетельства в древних источниках. Поэтому  можно предположить, что в древнейшем пласте русских былин действие происходит не на Кавказе, тем более, не в Киевской Руси, а на далеком севере - в Гиперборее, у подножия Рипейских гор (Северных Увалов).
 В целом, можно однозначно сказать, что действие былин разворачивается на огромном пространстве - от Северного Ледовитого океана до Кавказа, и в многотысячелетнем отрезке времени - от первых лет Гипербореи до конца Х в. н.э.
    Русские былины - это позднейший пласт древнейшей ведической литературы, заключительная глава необъятной величайшей книги арийских племен под названием “Веды”, книги Священного Знания, которая создавалсь многие тысячелетия. Именно распространение и утверждение в качестве общечеловеческой религии Священных Ведических Знаний стало главным предназначением ариев с незапамятных времен. Веды - это огромный ряд эпических творений: “Веды” индоариев, “Авеста” ираноариев, “Илиада” фригийского поэта Дарета, написанная задолго до одноименного произведения Гомера (фригийцы и хетты - родственные русам племена, обитавшие в Малой Азии). В этом же ряду стоят ведические произведения восточных славян - “Песни птицы Гамаюн”, “Велесова книга”, “Глубинная книга”, “Слово о полку Игореве”, русские былины.
О древности былин говорит и язык их - фольклорный, предназначенный для передачи устной речью, а не под запись. И сюжеты - в них переплелись древнейшие космогонические представления русов с реальными историческими событиями, отражение которых, однако. доходит лишь до эпохи князя Владимира Святославича, то есть, до конца Х-ХI в., в них даже не упоминается Ярослав Мудрый. Да и герои былин - в основном мифические персонажи. Кстати, и Владимир Святославич тоже, о чем говорит его прозвище - Красное Солнышко. Дело в том. что такое имя носил мифический родоначальник русского народа - Яра (букв. “яростный Ра”: именно Ра был первоначально верховным божеством у русов, лишь много позже его сменил Сварог). Его образ и был перенесен на князя Владимира Святославича. Почему именно на этого князя? Потому что на нем закончилась ведическая эпоха и началась новая эра на Руси - христианская. Но Владимир здесь - еще язычник, а не христианин...
       Появление в былинах печенегов, половцев, татаро-монголов, казаков - это позднейшая народная обработка древнейших славяно-русских мифов в соответствии с велением времени и мифологизации реальных исторических событий, в частности, борьбы Руси с могущественным Хазарским каганатом. Ведь  упоминание в былинах “земли Жидовской” и имени богатыря Жидовина  говорит о религиозной принадлежности противников Руси, верхушка которых приняла иудаизм, желая сделать его государственной религией Каганата. В более поздних вариантах былин об Илье Муравце, где рассказывается о поединке русского богатыря с незванным пришельцем с берегов Итиля, имя “Жидовин” заменено на “Тугарин”, то есть “Хазарин” - обобщенный образ многовекового врага славянских племен  Поднепровья и Поволжья. К реальному половецкому хану по имени Тугоркан, убитому в Киеве в 1096 году, Тугарин-Хазарин не имеет никакого отношения, что кстати, хорошо заметно в былине “Алеша Попович и Тугарин”, однако сходство имен еще ни о чем не говорит...
До сих пор не решена и основная проблема - происхождение  былин. Суть в том, что в них вроде бы рассказывается о временах Киевской Руси, а найдено было это бесценное литературное сокровище в Северной Руси, на юге России о былинах и не слыхали.  Не странно ли?
Древнейшие сказания сохранились на севере Руси потому, что вплоть до начала ХХ в. здесь еще жива была в народе древнейшая ведическая культура.Именно потому, что Беловодье-Гиперборея  -  прародина  русов, наших далеких предков, а где, как не на исконной родине, лучше всего сохраняются традиции и обычаи народа...

Живая и мертвая вода русской сказки

     Колобок, Иван-царевич, Василиса Прекрасная, Змей Горыныч, Кощей Бессмертный, Баба Яга.  А еще - “страна с молочными реками и кисельными берегами”, Тридевятое царство, Хрустальная гора, молодильные яблоки. С самого раннего детства мы помним и этих героев русских народных сказок, и сюжеты, связанные с ними. Очень многие из нас воспринимают сказки как некие фантастические произведения, рассказывающие о разных чудесах, приключениях, чудищах. И  ошибаются. Русская народная сказка - вовсе не развлекательное чтиво, а имеющее глубокий смысл аллегорическое произведение, рассказывающее истории из жизни людей и животных. В то же время, сказка - это воспоминание о той седой древности, когда только еще происходило становление русского этноса, воспоминание  о Золотом веке человечества. Это - реминисценция реальных событий, совершившихся многие сотни и тысячи лет назад. В этих сказках, по сути, отражена  вся история мира - от его  сотворения  до начала летописания и христианства на Руси. По сути, русская народная сказка - это мифологизированная мифология.
  Русская народная сказка, особенно в её древнейшем варианте, - это серьезное произведение, имеющее не один, а несколько смыслов, несколько подтекстов, их надо понимать не только в буквальном, но и переносном значении. Наиболее сложны в этом отношении  сказки о мертвой и живой воде, одни из самых древних в русском фольклоре и самых глубоких по содержанию.  Они имеют целых три смысла, три подтекста.
     Первый, внешний, понимается буквально, явно. Здесь имеется в виду природное, реальное понимание смысла мертвой и живой воды. Русы всегда были связаны с природой, они, воины и скотоводы, хорошо понимали, что есть вода живая, а что мертвая. Мертвая вода - застойная (болотная, прудовая), она не пригодна для жизни, поскольку её нельзя пить, на ней не приготовишь пищу, да и скотину (коней, коров) тоже не желательно ею поить. Мыться в ней человеку, а также мыть скотину тоже нельзя. Потому что это в этой воде скапливается много  микробов и бактерий, они могут нанести вред здоровью человека, принести ему только болезни. Неслучайно в прудах и болотах, согласно поверьям, живут черти и  прочая нечисть.
     Другое дело - вода живая. Она проточная (родниковая, ключевая, речная, а также дождь), пригодна для жизни - приготовления пищи, питья, в ней можно (и нужно) мыться. Такая вода - прохладная и чистая, ничем не замутненная, очищенная от всяческих болезнетворных микробов, смывает с человека (да и скотины) всю накопленную за день грязь (как осязаемую, так и энергетическую).
       Второй смысл такой сказки - аллегорический. Вспомним, что для оживления убитого героя (например, Ивана) его всего либо только его раны обмывают сначала “мертвой” водой, чтобы он ожил и раны его затянулись, и лишь потом поят водой “живой”. Казалось бы, парадокс - мертвую воду нельзя пить, в ней нельзя омывать свое тело, а она оживляет убитого, заживляет его раны. Однако ничего странного здесь нет. Во все времена, а тем более, в древности, вода была для человека священна, особенно для славян и русов, для них она была кормилицей и поилицей, поэтому, хотя они и делили её на “живую” и “мертвую”, вода для них всегда обладала живительной силой, независимо от того, болотная она или родниковая. Только последняя обладает природной чистотой и особой энергетикой, дающей силы организму. Чтобы герой сказки встал, вернул утраченные силы, ему нужна вода живая, которой его и поят, но только в небольших дозах, чтобы он не перешел меру, в противном случае богатырь станет таким могучим, что его сила станет во зло и ему, и окружающим, земля не сможет его носить.
Почему именно вода? Не только потому, что она давала жизнь. Древний человек считал, что вода есть порождение потусторонних сил, неподвластных человеческой воле, поэтому она и считалась священной, вызывала у него и страх, и трепет, и уважение, считалась живым существом.  Особенно дождь, поскольку, согласно древнейшим представлениям, вода, идущая с небес - это семя, которым  Небо - отец оплодотворяет  Землю - Мать, поэтому считалась вся проточная, родниковая, дождевая вода  той субстанцией, которая   дает рождение новому  и придает силы  всему живому.
     Наконец, есть еще один подтекст сказок о мертвой и живой воде, может быть, основной, о котором не всем известно, - эзотерический, тайный. Вода дает жизнь, оживляет, казалось бы, мертвый организм. Такую же жизнь дают знания. Мертвая вода - это обычные знания, знания для всех, для общего употребления, они дают человеку возможность обычного существования, чего, собственно, подавляющему числу людей вполне хватает, к большему они не стремятся. Эти знания получены человеком от его предков, а также приобретены им в процессе жизни.
       Другое дело - Живая вода: это напиток богов, знание для избранных, для посвященных, тех, кто прошел через инициации-посвящения. Эти знания позволяют не просто существовать, они дают возможность управлять силами природы, большими массами людей, энергией своего тела, познавать тайны мироздания, недоступные обычным людям. Но эти знания опасны, поскольку  они могут быть обращены не только на добрые дела, но и во зло людям. Поэтому Боги дают их только избранным и только небольшими дозами, ибо нельзя бесконечно увеличивать свои силы - знания, хотя познание мира и бесконечно, но не каждому это дано. Такими бесконечными знаниями могут обладать только боги, а человек - не бог, стать вровень с богом, достигнуть его уровня, в том числе, и уровня знаний, он не может и не имеет права. Кроме того, не каждый готов, морально и нравственно, познать истинную суть явления (а тайные знания как раз и открывают истину мироздания), поскольку она (истина) отлична от привычного на протяжении многих лет восприятия вещей и явлений, и неизвестно, как человек, получивший такие знания, будет использовать их. Вот почему в русских народных сказках живую воду дают пить только благородным героям, а злодеи, охотящиеся за таким напитком,  с трудом  добывают его и всегда оказываются побеждены.
Любопытно, кстати, что местонахождение живой воды или саму её дает герою (тому же Ивану-царевичу) не кто-нибудь, а сама Баба Яга, которая, на первый взгляд, является отрицательным персонажем сказок. На самом деле, эта многовековая старуха и есть хранительница тайных знаний, неслучайно в её доме живут кот и ворон, которые во все века считались мудрыми животными (“ворон вещий”, “кот ученый”). И не случайно она живет в глухой чащобе, куда редко заглядывает человек. Потому что её избушка стоит на границе миров - реального, человеческого, и того, потустороннего. А переходить эту границу не каждому под силу, да и не каждому требуется. Только по очень большой необходимости. И вовсе не случайно все эти чудеса - молодильные яблоки, шапка-невидимка, сапоги-скороходы - также находятся в “ином” мире - Тридевятом царстве, то есть, неведомом, очень далеком. Кстати, этим царством может быть не только земля чуди, жившей по соседству, но и далекая страна, лежащая “за горами, за долами”, которая ныне называется Индия. Уже в далекой древности эту страну называли “страной чудес”, куда, видимо, и отправлялись герои русских народных сказок. Но, думается, в этих сказках произошло переплетение времен и стран: древнейший слой этих сказок рассказывает о стране Чудь, а на него наложились более поздние рассказы русских паломников в Индию, куда ходили они еще во времена Будды (VI в до н.э.), вот и получилось, что герой сказки попадает в подземелье чуди, где находит, например, молодильные яблоки или сапоги-скороходы, а это уже Индия.  Встречаются в сказках и персидские мотивы, и скифские, и тюркские. Но все они отражают какие-то вполне реальные события, с течением времени забытые, мифологизированные, а потом превратившиеся в сказания, сказы  и, наконец, сказки.
    Выпив (или окропившись) живой воды, герой совершает один подвиг за другим, побеждает все темные силы, того же Кащея. И одолевает их богатырь не столько силой мускулов, сколько умом и хитростью, то есть знаниями, которые он получил от старой ведуньи Бабы Яги (иногда источник живой воды показывает герою медведь, хозяин леса, а по сути, сам бог Велес, владыка сил природы, тайных знаний, это много позже Велес стал покровителем скота и богатства)...
Мертвая вода - только оживляет, но силы не дает. Можно сколько угодно вылить на ожившего богатыря мертвой воды, сил у него не прибавится. Он так и останется немощным, слабым, неспособным не только совершить какой-либо подвиг, но и защитить самого себя. О какой безопасности здесь можно говорить? Россия - такой же богатырь, и её предлагают оживить, но опять же - почему-то только “Мертвой водой”.  Похоже, разработчики этой концепции либо не смогли понять  глубинного смысла  русских сказок о мертвой и живой воде, разобраться, что такое вода мертвая, что - живая. Либо - Мертвую воду (в данном случае, имеются в виду, конечно, знания) - народу, а Живую - посвященным, каковыми они считают себя. Получается, на словах - “равенство и братство”, корпоративное  государство, на деле - все та же толпо-элитарная структура общества, только завуалировано это под  “концепцию безопасности”.
Кстати, если внимательно читать сказки, можно заметить, что “мертвой водой”  только омывают тело, пить богатырю её не дают, а вот “живой водой” только поят,  а на тело не плещут. Это неслучайно, поскольку  у  каждой из этих вод разное предназначение. Поэтому России, чтобы очиститься от все этой ельцинко-горбачевской нечисти, необходимо напиться “Живой воды”, а не просто омываться в  “Мертвой”, потому как она стоячая, никакого развития, никакого движения вперед. Она хранит информацию только о прошлом и настоящем. Другое дело - Живая вода, она несет новую информацию, новые силы, только так богатырь  не только поднимется на ноги, но и сможет спасти Родину. В противном случае, питаясь только “мертвой водой”,  мы так и будем прозябать на задворках цивилизации, и в конце концов - окажемся в историческом небытии... 
Если говорить о глубинной сути древнейших русских народных сказок, где действуют Иван-царевич, Василиса, Кощей Бессмертный, Баба Яга, где существует Тридевятое царство, Хрустальная гора, то они являются реминисценцией древнейших индоевропейских ведических мифов о борьбе добра и зла, света и тьмы, о творении мира вообще (сказки “О царевне Лягушке” или “Курочка-ряба”), о жизни наших предков за полярным кругом, где полгода длится день, полгода ночь (“Колобок”), об исконной прародине наших далеких предков...
Русская народная сказка - не просто фольклор, чтение для детей. Это - серьезнейшее произведение, которые требуют не только тщательного изучения, но и сохранения их для нас, наших потомков, поскольку эти сказки хранят нашу эпическую память, наше далекое прошлое, а значит, и грядущее, потому как без памяти о своих корнях не может быть у этноса никакого  будущего. Главное - эти сказки хранят не просто знания наших далеких предков, а знания скрытые, которые и позволяют этносу не только выжить, но и сохранить свой генетический потенциал, не уйти в историческое небытие. Обращаться с такими сказками надо очень бережно и осторожно, поскольку та энергетика, которую они несут, может обратиться во вред тем, кто использует их в неблаговидных целях, выгоды свое ради.
Ныне  прилавки магазинов завалены разного рода “Хоббитами” и “Гарри Поттерами”. Не все понимают, что это не просто  подражание сказке - эти произведения несут определенную энергетическую  ауру, которая чужда не только русскому человеку, но и вообще россиянину. Более того, не исключаю, что в  “Гарри Поттере” заложен определенный код, негативно воздействующий, в первую очередь, на сознание детей и молодежи, по сути, здесь применен аналог 25-го кадра, используемого в рекламе, губительное воздействие  этих произведений  вполне сравнимо с “Тамагочи” и “Покемоном”. Более того, все эти поттеры, тамагочи, покемоны  несут  не просто чуждую нам информацию, ею пытаются заменить то информационное поле, которое тысячелетиями  создавалось нашими предками. Понятно, что наводнение прилавков этими “шедеврами” делается не без умысла.  Но какие бы усилия не предпринимали все эти кукловоды, заставляющие нас воспринимать чуждое мировоззрение, русская народная сказка все равно останется победителем в этой неравной борьбе.  Поскольку она - народная -  и добрее, и красивее, и человечнее. В ней также заложен определенный энергетический код, но он заложен был тысячи лет назад, а главное - этот код  составляет единое целое с энергетической  информационной  аурой русского народа. И нам, чтобы выжить, необходимо сохранить любыми способами именно информационное поле русского этноса: сионисты  всех мастей и направлений  поняли, что физически уничтожить нас вряд ли получится, вот и решили действовать по иному - ликвидировать  наше информационное поле, заменить его другим, чуждым нам. Если это произойдет - то на Руси и русских можно будет поставить жирный крест. Именно этого мы не имеем права допустить. И поможет нам в этом русская народная сказка о мертвой и живой воде. Надо только хорошо её изучить и воспитывать на ней наших детей...

Пушкин - Россия: времен связующая нить...

         Россия,  Русь,  Русские. Где только не ищут корни  этой страны  и этноса, ее  населяющего. Однако, мы не  будем  затрагивать в данном  случае этническую  проблему, остановимся на происхождении самой корневой основы: “рос - рус”.
 Оставим в стороне разного рода   норманистские и финноугорские концепции, вроде  той,  что слово  “рос”  произошло от    финнского  “ruotsi” - “гребцы”  (абсурдность этой теории  в том,  что русы-росы воевали, в основном,  в конном  строю, а не на речных или морских судах).
Перейдем к более  серьезным версиям. Русский ученый Х1Х в. А.Н. Фаминцын считал, что в основе фонемы  “рос-рус” лежит имя одного из древнейших   славянских солнечных божеств - бога солнца, имя которому Хорс. Но это - современное написание и звучание этого слова.  В древности оно звучало несколько по иному - Хъръсъ. То есть, не Хорс, а Хорос ( в древнерусском языке буква “ъ” заменяла букву “о”). Видимо, Хорс был тотемом      одного  из арийских племен, которые стали  называть себя  сыновьями этого  божества  -  хорсичами  ( “хъръси”). Впоследствии  первая  буква  “хъ” исчезла и племя вошло в мировую историю под   именем “ръсъ” - “рос” (или  “рус”).
Иную версию предлагает современный ученый и писатель В.И.Щербаков: он считает, что свое имя “росы-русы” получили  от индоевропейского имени леопарда - “khap-ras” : это животное несколько  тысяч лет назад  было распространено  на территории Малой Азии, откуда и вышли, по мнению Щербакова, предки русского народа, одно из племен которых считали леопарда  своим тотемом. То есть, русы - “расичи” , сыновья леопарда “ras”а. От слова “ras” произошло, как он считает, и русское наименование   дикой кошки - рыси ( что вполне вероятно).
Но стоит ли искать прародину  русов-росов и происхождение его имени где-то  за тысячи верст от той территории, которая является настоящей прародиной славянских и русских племен, -  имеется в виду, конечно же, восточно-европейская равнина. Именно здесь и надо искать истину. Что мы и попытаемся сделать.
        В Х книге “Ригведы” (ее возраст исчисляется в 5-7 тысяч лет)    упоминается некая  не-   бесная река  под названием  “Раса”, правда без каких-либо указаний   на ее местоположение. Зато та же самая река во всех подробностях описывается в другой древнейшей книге - “Зенд-Авесте” (возраст ее, правда, поменьше - 2,5-3,5 тысячи лет, хотя  описываются события аж 10-12 тысячелетней давности). Эта река называется здесь   “Рангха”, но   описания    ее в    точности совпадают с теми, что нам знакомы с детства   - речь идет   о великой русской реке Волге. “Раса” - “Рангха”. Первое наименование - на санскрите, второе - зендское. Но это - не прямой перевод с обеих языков на русский, а c английского (ни та, ни другая книга на русский непосредственно с первоисточника не переводились), что, естественно, искажает написание этих слов. В английских изданиях река,  о которой идет речь,  называется “Rasja”  ( в “Ригведе”)  и  “Ranja” ( в “Авесте”). На самом деле и санскритское  “Rasja” , и зендское    “Ranja”  в оригинале звучат  совсем по иному.  Ибо английская буква   “j”  произносится в    санскрите  или  зендском  не как русское   “джи” ( в санскрите такого звука вообще нет), а как “тьш” (или “тьщ”). То есть, “Расья” и “Ранья” , в буквальном  переводе с первоисточника, а  не английского,  звучат как  “Растьша” и   “Рантьша”, что одно и тоже (буквы   “с”  и “н”  можно опустить). Дело в том, что и “Ригведа” , и “Авеста”  имеют  в своей основе один древнейший источник - название реки (“Ra”),  данное племенем, некогда обитавшим на севере   восточно-европейской  равнины и ставшим общим  предком индо- и ирано-арийских племен  ( отсюда, с территории  русского севера  начался исход индоевропейских племен в Европу и Азию), среди них были и те, кого впоследствии стали называть “русы”. А посему  и топонимы были едиными, имевшими лишь небольшие  различия в  звучании  и написании.
     Однако, фонема “Ra” , как первооснова, остается в обеих словах: “Ra-sja”,  “Ra-nja”.  “Ra”, как известно, означает “солнце”, “солнечный диск”. Например, имя одного из главных богов ведического  пантеона   - “Индра”  (Indra) - расшифровывается  как “Ind-ra”, то есть, плод соития воды (“ind” ) и солнца ( “ra”).
В данном случае, имя реки складывается  из двух слов-фонем: “Ра-тьш” ( “Рантьш”), где     “Ра” - символ бога солнца, а “тьш” - символ поля,   пространства, а в целом - неба, небес-    ного свода.  Но,  слово   “Ратьша”  по-русски, как известно, обозначает, “рать” - воинское подразделение, поле боя, битву. Можно вспомнить также самое известное индийское (сан-скритское) слово “раджа” , которое, в общем-то,  перевода на русский не требует - ратник, воевода, предводитель военной дружины, князь в древней и средневековой Индии. Но пер -воначально это слово означало поле, на котором выясняли свои отношения боги арийских племен. Ибо “Raja”  в  изначальном варианте - пространство, на котором находилось солнце, то есть, небесный свод.  А потом  на это  поле  поместили и других ведических богов. Да и  река  “Раса” упоминается в  “Ригведе”  как небесная  река. Но,  что вполне  вероятно, потом,  через века, имя поля  постепенно  перешло на обозначение реки, которая  приняла его имя. А уже через сотни, а то и через тысячи, лет и поле, и  река стали  материальными, земными. И словом “Ra-sja” стала обозначаться  река, которую мы знаем под именем “Волга”. В далекой древности   эту  реку  греки    ( например, Птолемей) называли “Ра” . Но это  греки.  А как  ее называли славяне  и росы?  Видимо, все также - “Раса”, “Рось” (в русском языке замена “а” -  “о” встречается  повсеместно). Отсюда и название территории, страны “Ра - са”, “Ра-тьша”, “Расиа”.  То есть,   поле, на котором  происходят ратные битвы, поле, на котором обитают, выясняют отношения, играют-бьются между собой   боги:  Ра, Индра, Рудра, Сварог.  Арийские и славянские боги. Имя этому полю -  РОССИЯ. Это - восточно-европейская равнина. Здесь испокон веков обитали племена, которые вошли в мировую историю под именем славян и росов-русов.  “Ра-сиа” - “Ро-сия”  - так в те давние     времена называлась эта страна , территория, где владычествует бог  Ра.  Поэтому  мы с полным ос нованием можем называть себя “сыновьями солнца”.
    Написав  “Ратьша” , я поймал себя на мысли, что слово очень знакомо. Ну, конечно. Так звали предка великого русского поэта А.С.Пушкина. Само имя (или прозвище) его говорит о роде занятий Ратьши - воевода, предводитель дружины, ратник.    “Ра-тьша”  -   “Ра-сиа”.  Казалось бы, два разных слова, однако, выше я уже показал, что это - одно  и тоже слово, в основе которого лежит название поля, на котором обитают ведические боги древних ариев, небесного поля. Потом так стала называться небесная река  -  священная Раса, через сотни лет это имя получила уже конкретная река, через тысячи лет названная Волгой. От имени этой реки и получила название территория, а потом и страна - РОССИЯ. Страна ратников-воинов, сыновей солнца.
   От бога солнца Ра, давшему название великой стране, до воеводы Ратьши, предка великого поэта России.  Поэтому, когда  мы говорим, что Александр Сергеевич Пушкин - русский поэт, мы сами не понимаем, насколько он связан с Россией- Русью, насколько глубоко уходят корни его предков и его самого в глубину веков, в  самые истоки нашей седой древности. В те времена, где берут начало Русь и русский  народ...


                СНЕГУРОЧКА - ДЕВА ХОЛОДНОГО ОБРАЗА

«Снегурочки печальная кончина
 И страшная погибель Мизгиря
 Тревожить нас не могут; Солнце знает,
 Кого карать и миловать. Свершился
 Правдивый суд! Мороза порожденье –
 Холодная Снегурочка погибла.
 Пятнадцать лет она жила меж нами,
 Пятнадцать лет на нас сердилось Солнце.
 Теперь, с ее чудесною кончиной,
  Вмешательство Мороза прекратилось».

    Так констатировал царь Берендей, один из героев сказки А.Н.Островского “Снегурочка”, освобождение своего народа от  “прекрасной холодной девы”, которая “пятнадцать лет жила меж нами”, и чуть не рассорила живших до того в ладу берендеев...
В русском фольклоре есть много любимых и почитаемых народом персонажей, но мало кто знает, каково их происхождение и почему некоторые из них так нам полюбились.  Корни некоторых из них имеют не просто очень древнее происхождение, они настолько архаичны, что не всегда можно, как кажется, доискаться истоков.  Их немного, но именно они привлекают наибольшее внимание, и именно потому, что тайна их происхождения может не только объяснить особенности некоторых наших любимых праздников, но и по новому их воспринять. В данной статье речь пойдет о героях наших любимых праздников - Нового Года и Масляницы (которые, как ни парадоксально, являются единым праздником-мистерией) - всеми нами почитаемых  Деде Морозе и Снегурочке, а также Костроме, которая имеет прямое отношение к этому празднованию. 
 Снегурочка - не плод фантазии знаменитого русского драматурга, на самом деле эта девушка - очень древний персонаж русского фольклора, возраст её исчисляется тысячелетиями и уходит своими корнями  в те  времена, когда на севере Европы началось похолодание (9 - 10 тыс. лет назад), повлекшее за собой разделение некогда единого массива индоевропейских племен и великое переселение их на юг - на Кавказ, в Персию, Индию, Западную Европу, и когда наши далекие предки еще жили за полярным кругом, где полгода длится ночь и полгода день. А поскольку часть русов, наших прародителей, осталась на месте и никуда не ушла, мифы,  а вслед за ними и сказки о Деде Морозе и Снегурочке, лучше всего сохранились именно в русском фольклоре.
Снегурочка и Дед Мороз, пожалуй, одни из самых архаичных персонажей русской мифологии, они намного старше не менее знаменитых Бабы Яги, Кощея Бессмертного, Змея Горыныча, Святогора (поиски их происхождение не входят в задачу данной статьи).  Холодная Дева - вылепленная из снега дочь (хотя, по древнейшей традиции, считается внучкой)  Мороза и Зимы, а по большому счету Луны, поскольку “родители”  Снегурочки испокон веков считались порождением этого ночного светила, которое всегда считалось покровительницей темных, потусторонних сил. Древние русы называли их - Навь, это мир мертвых.  Дед Мороз и Снегурочка - пришельцы из этого мира. Это видно и при расшифровке  имени “Деда”:  Мороз, Мор, Морена, Мара - все это имена богов и богинь, олицетворяющих мир мертвых, мир темных сил, подземного мира, который противостоит миру живых. Эти два мира - живых и мертвых - вовсе не разделены, они тесно связаны между собой, хотя между ними и существует определенная граница. Нам всегда казалось, что движение во времени  осуществляется только в одну сторону - от мира живых в мир мертвых. На самом деле это не так. Есть движение и в обратную сторону, просто мы не всегда можем это осознать и понять. И когда кто-то из представителей мира мертвых попадает в мир живых - добра не жди. Об этом и предупреждают человека мифы о Снегурочке.
      А Зима, “мать” Снегурочки? Как ни покажется странным, слова “зима” и “мороз” однокоренные, причем, в основе обеих лежит одна и та же фонема - “мара”, “мор”. Первоначально слово “зима” звучало как “зъмара” (“смара”), то есть, “несущая смерть” (“смара” очень созвучно слову “смритью", как на санскрите звучит “смерть”), и лишь впоследствии, в связи с тем, что язык на протяжении веков претерпел изменения, это слово приобрело современное звучание. 
     В мире ничто не существует само по себе, все взаимосвязано. Снегурочка - также частичка единого целого, она - ипостась Костромы, её отражение. Но если Кострома - лунная ипостась бога солнца Хорса, то Снегурочка - зимняя ипостась этой лунной богини. Но в отличие от Костромы - богини вечного движения из мира живых в мир мертвых и снова в мир живых (не случайно Кострома, которую сжигают в каждый день весеннего равноденствия, постоянно возрождается с началом зимы), богини, полной физических чувственных сил, Снегурочка - её полная противоположность: бесчувственная, холодная, застывшая как Луна на небосводе, которая может дать свет, лишь если на неё попадают солнечные лучи, она сама не может возродится, её каждый раз приходится заново рождать её “родителям” - Морозу и Зиме. Более того, она не только сама не может чувствовать, но убивает и чувства других. Что и понятно - какие могут быть чувства в потустороннем мире, ведь представителей этого мира на Руси во все времена называли емким словом - нежить. И попадая в мир живых они могут приносить им только беду и несчастье. Собственно, имя “Снегурочка” как раз и говорит о её происхождении - “созданная из снега”, или белая и холодная, подобно снегу. Само слово “снег” означает отсутствие жизни: в давние времена  это слово произносилось несколько по иному - “сънежъ”, то есть, “нежить”, “неживой”, “закрывающий жизнь”. Очень точное определение: действительно, снег, укрывая землю, тем самым останавливает течение всякой жизни, будь это трава или животное. И в тоже время они - снег и мороз - эту жизнь сохраняют, укрывая её своим холодным “телом”. Да, мир Нави противоположен  нашему миру живых, Яви, и с ним лучше не сталкиваться, но в то же время он является барьером между миром живых и тем миром, который по настоящему нам враждебен: в мире мертвых, есть особый мир мертвецов - упырей, ведьм, вампиров и другой разной нечисти, от них Нави нас и защищает.  Главное же, и древние это хорошо понимали, - смерть вовсе не является небытием, она есть продолжение жизни, но в другом мире, другом измерении. Мы уже забыли, что наши предки взаимоотношение “жизнь - смерть” воспринимали совсем по иному, нежели сейчас, для них смерть - не уход в небытие, а предвестие рождения новой жизни, это - вечная и непрерывная цепь  существования мироздания: рождение - жизнь - смерть - рождение и так до бесконечности...   
     Сказки, а вернее, мифы о Снегурочке, очень давние, они родились в те времена, когда на севере Руси, на территории Гипербореи, субтропический климат постепенно стал меняться на субарктический. Именно тогда, в темные холодные зимы, когда на небе полгода стояла Луна, и стали рождаться мифы о Снегурочке, красивой холодной деве (а Луна действительно выглядит на небе очень красиво, на нее можно бесконечно смотреть), у которой, как и у Луны, отсутствовали какие-либо чувства, но которая постоянно притягивает к себе какой-то таинственной темной силой. Вот это затянувшееся ожидание Солнца и породило сюжет, в котором Снегурочка тает, прыгая через костер. Костер сей - Солнце, которое постепенно появляясь на небе, все больше растапливает своими лучами Луну, и  она исчезает с небосвода, чтобы снова появиться на нем через полгода. Вместе с лучами Солнца исчезает с поверхности земли и снег, открывая дорогу вновь пробуждающейся жизни... 
Появление Деда Мороза и Снегурочки в ночь под новый год вовсе не случайно, однако следует учесть, что в те давние времена новолетие наступало не 1 января, а в последний день празднования, которое впоследствии стало называться Масляницей, когда происходила встреча зимы и весны. Точнее было бы назвать этот период днями Умилостивления  Весны и Солнца. Подарки Деда Мороза, находящиеся в его суме - это жертвоприношение Солнцу, чтобы вместе с ним пришли поскорее тепло и свет, согрели человека, дали ему возможность посадить и вырастить будущий урожай. То, как мы ныне празднуем встречу Нового Года - вызывание Деда Мороза и Снегурочки, их приход, раздача подарков, хоровод вокруг елки - это есть мистерия, имеющая тысячелетние традиции.  Только в современном мире произошел разрыв традиции. На самом деле встреча новолетия, появление деда и его дочки-внучки, таяние последней на костре и сжигание чучела Костромы  - это единое мистическое действо, где проходили проводы Луны, Зимы, Мороза, Тьмы и встреча Солнца, Весны, Тепла, Света, и все это приходилось на конец  февраля - середину марта между Сретением и днем весеннего равноденствия (по нынешнему летосчислению). Дед Мороз - это переходная фигура между зимой и летом, миром Навий и миром Яви, его облачение - ритуальная маска, которую надевал жрец во время этих мистерий. Только елки в те времена не было, её позаимствовали лишь в XVIII в. из Германии, где новолетие встречали согласно  мифам древних германцев времен Зигфрида и Брунхильды.  На Руси же во время таких мистерий зажигали огромный костер и водили вокруг него хоровод, создавая таким образом единое целое - пышущий жаром солнечный круг. В этот ритуальный костер потом бросали огромную Снежную Бабу (а это и есть Снегурочка), где она, естественно, таяла, а через некоторое время сжигали Кострому (чучело её должно сжигаться в последнюю ночь Масляницы, а не днем - это нарушение обрядовой традиции), ритуальное сожжение которой означало не просто окончание Зимы и Мороза, уход Навий, а конец долгой полярной Ночи и Тьмы, начало столь же долгого Дня, Света, Тепла, приход Яви, которые возвращают к жизни Природу. Кстати, любимая забава взрослых и детей - лепить из снега Снежную Бабу, Снеговика,  есть воспоминание об одном из древнейших мистических  действ: ставящиеся один на другой снежные шары - один меньше другого - означают не что иное, как “таяние” Луны (она становится все меньше и меньше) и замену её Солнцем. 
    “Снегурочка” не случайно написана в марте: этот месяц является переходным от зимы к лету,  в это время солнце за полярным кругом начинает отвоевывать у Луны свои позиции, и последняя постепенно тает на небосводе под лучами солнца. Как Снегурочке никогда не перепрыгнуть через костер, так Луна никогда не сможет  преодолеть солнечных лучей.
“Снегурочка” - вовсе не детская сказка, как считается многие годы. Просто она настолько архаичная, что смысл её уже давно забыли. На самом деле это - космогонический миф, родившийся у наших далеких предков, живших в давние времена за полярным кругом, где полгода на небе пребывает холодная таинственная притягательная Луна, и полгода - такое долгожданное, пробуждающее все чувства природы, Солнце. Миф о Снегурочке имеет общемировые традиции, поскольку это - миф об умирающих и воскресающих богах, в древнем Египте, например, он преобразовался в миф об Осирисе и Исиде, отражение древнейших представлений наших далеких предков - русов - о смене не просто времен года, это - воспоминание о тех временах, когда наши далекие предки жили за полярным кругом и долгое время ожидали Солнце и Тепло. И если  европейский Санта-Клаус - это мифологизированный образ реального Николая епископа Мир Ликийского, жившего в начале нашей эры, то русские Дед Мороз и Снегурочка являются порождением совсем иной культуры и иных времен, и ставить между ними знак равенства никак нельзя - между ними тысячи лет и тысячи верст разницы.
Возникает, правда, вопрос: “Если Дед Мороз и Снегурочка есть порождение потустороннего мира - Нави, Луны, Тьмы, вроде бы нам, людям, враждебного, почему же они стали столь любимыми на Руси?” Вопрос не простой, как кажется на первый взгляд, и ответ на него надо искать, скорее всего, в той же глубине тысячелетий. Как было сказано выше, встреча Новолетия - это мистическое действо, тризна, где провожают Зиму и встречают Весну, а что может быть радостнее, чем ожидание долгожданного Солнца и Тепла. Ведь какие подарки находились в суме Деда Мороза? Да выпеченные из хлеба фигурки в виде солярных кругов, коньков, берегинь, свастик и т.д. То есть появление Деда Мороза и Снегурочки на празднике Новолетия, встречи Солнца означало только одно - конец  долгой лунной ночи и начало долгожданного солнечного дня. Поэтому их и ждали с таким нетерпением. А поскольку эти мистерии совершенствовались и сохранялись столетиями, хранители их - жрецы - сумели придать им настоящее, поистине вселенское, празднование - проводы Зимы и встречу Весны, то есть, продолжение жизни и надежды на хороший обильный урожай.
А кто такая Кострома?  Это вовсе не какой-то незначительный божок русского солнечного пантеона, родственный Яриле (от имени Ярила - Арила как раз и произошло название племен - арии, то есть, дети Ярилы-Ария) и Купале. На самом деле Кострома - весьма значительное божество лунарного цикла. Чучело его сжигали (утапливать стали много позже) в ночь весеннего равноденствия в полнолуние, либо в последнее полнолуние перед этой ночью, если они не совпадали. Поскольку это - жертва Луне, Нави, потустороннему, кощному миру. И чтобы Луна ушла с небосклона, ей нужна жертва. Таковой и становится Кострома, символ Луны. Поэтому древнейший праздник - Масляница - не солнечный, а лунно-солнечный. Собственно, это даже не праздник, а настоящая мистерия, которая начинается как поминальная тризна по уходящей Луне, стоявшей полгода на небосклоне. Поэтому  его начинали проводить в первую ночь полнолуния, а не солнечным днем. Заканчивается же эта мистерия как настоящая страва, оргия, полная радости и веселья по случаю прихода долгожданного Солнца, а значит, Весны и Тепла.
Имя - Кострома - сложное: “Къ” (ко) - кош, кощный, потусторонний; “стръ” - распространение, простирание; “ма” - мать. То есть, Кострома - богиня-мать вечного движения во времени от мира живых в мир мертвых. Поэтому её и приносят в жертву лунному миру. Более того, поскольку в древности считалось, что мир един и в нем все взаимосвязано, в частности, Луна и Солнце, то можно предположить, что Кострома - это пассивная, лунная, “темная” ипостась светлого солнечного бога русов - Хорса(Корса), на что указывает и единый у обоих имен аффикс “Ко (Къ), который лежит в основе многих основополагающих понятий в русском языке: Ко-ло, Ко(хо) - ровод, Ко-щей, Ко-рона и т.д. 
Пора понять, что пантеон богов древних русов (а не славян - это разные этносы) - очень сложное явление в мировой культуре, его необходимо очень серьезно исследовать, только тогда мы сможем понять - “откуда есть пошла земля Русская”, где наши корни и истоки. Ярила, Купала, Хорс, Кострома, Дед Мороз, Снегурочка - вовсе не какие-то языческие боги и персонажи наших мифов и сказок, они стояли у истоков нашего ведического пантеона, наших традиций и обычаев, которые, пусть и в искаженном виде, но дожили до нашего времени, остались  в нашей эпической памяти. 
Вот в какие тысячелетние глубины привела меня попытка докопаться до истоков происхождения любимых наших Деда Мороза и Снегурочки, на первый взгляд, вроде бы обычных сказочных персонажей, тем более, что появляются они в нашей жизни только один раз в год - при встрече Нового Года, Новолетия. И какими сложными, более того, загадочными, оказались на самом деле их образы, пришедшие к нам из самых глубин нашей далекой, архаичной, древности.   
 Снегурочка - не просто дочь Луны и Тьмы. Зимы и Мороза, она есть порождение богини лунного света Костромы, её холодное печальное, хотя и красивое отражение...

Послесловие
Данная книга  является, по сути, сборником статей, опубликованных в  таких солидных изданиях, как журналы  “Русь” (г.Ярославль), “Чудеса и приключения” (г.Москва), “Исторической газете” (г.Москва), а также в местных изданиях.






АЗ  БОГОВ  ВЕДАЮ.
ОНИ ГЛАГОЛЯТ (ВОЗВЕЩАЮТ) –
ДОБРО ЕСТЬ ЖИЗНЬ 
В ВЫСШЕЙ СТЕПЕНИ 
НА ЗЕМЛЕ.
 И КАК  ЛЮДИ МЫСЛЯТ - 
НАШ ОН (Божественный)   ПОКОЙ,
РЕКУЩИЙ (произнесенный) 
СЛОВОМ  ТВЕРДЫМ.