ПОДЗЕМКА
Иван Трепашкин находился на грани нервного срыва. Он проснулся в своей постели, совершенно один, посмотрел на голые стены, на пустые шкафы, стеллажи и прислушался. В квартире было настолько тихо, что он испугался. Неприятные звуки доносились с улицы, но они его не беспокоили, беспокоило другое.
"Почти во всем, что произошло со мной в жизни, виноват я сам!" - подумал Иван, - "Почти... А в чем же я не виноват?" - задав себе этот вопрос, он вспомнил слова старой песни, которые служили своеобразным ответом: "Я не виноват, что родился, я не виноват, что умру..."
На этой жизнеутверждающей ноте Иван Трепашкин поднялся и поплелся в ванную. Умывшись и позавтракав тем, что нашел в холодильнике, он оделся и вышел на улицу. Буквально через пятнадцать минут Иван входил в вестибюль станции метрополитена, а еще через пару минут садился на сиденье в голубом вагоне, в котором в этот ранний час никого не было. Поезд тронулся, и Иван Трепашкин к своему удивлению обнаружил, что со всех сторон на него надвигаются существа, которым здесь было не место. По полу бежал паук размером около двух сантиметров, тащивший за собой белый шарик. Иван с детства не любил пауков, он их боялся, а потому, увидев чудовище, сделал движение и отбросил его ногой на несколько метров в сторону. Паук потерял свой шарик и застыл, точно готовясь к чему-то или ожидая. По сиденью полз большой черный жук-носорог, и Трепашкину казалось, что жук постоянно косится в его сторону. Не долго думая, он отшвырнул насекомое, и тут на него налетели странные летающие твари, не похожие ни на мух, ни на пчел, ни на кого-либо еще. Они жужжали так громко, что заглушали грохот, издаваемый поездом. Иван попытался отмахнуться от нападавших, и это ему удалось. Тем временем по стенке не спешно двигалась колонна рыжих муравьев, и путь их лежал к пассажиру. Он отодвинулся в сторону, и муравьи также изменили направление движения. "Что происходит!?" - мелькнуло в голове Ивана, и он пересел на другое сиденье и, посмотрев на пол, заметил, что его знакомый паук бегает туда-сюда, и он догадался, что тот разыскивает белый шарик. От дверей ползли жирные мохнатые гусеницы, за ними пристроилась, шевелящая усами улитка, раковина которой была для нее по-видимому слишком тяжела, поскольку улитка то и дело останавливалась, чтобы отдохнуть, по крайней мере Трепашкин решил, что это именно так. К этому времени паук нашел шарик и с огромной скоростью, на какую только был способен помчался в противоположную от Ивана сторону, и человек вздохнул с некоторым облегчением. Однако спокойствие длилось не долго. Появился целый рой комаров, и сколько он их не отгонял, сколько не убивал, ничего не помогало.
-Оставьте меня в покое!!! - заорал Иван Трепашкин и проснулся.
По всей видимости он проспал целую станцию. Напротив сидел типичный работяга и пристально смотрел на него. Иван смутился, но не от постороннего взгляда. Лицо человека напротив было сплошь покрыто коростой такого отвратного цвета и вида, что вынести это было невозможно...
Человек в коросте смотрел на мужчину перед собой и думал: "Сейчас он проснется и увидит мою мерзкую внешность. Всю свою ничтожную жизнь я мучаюсь от собственного безобразия, но ничего не могу с этим поделать. За что мне такое наказание!? Господи, неужели я расплачиваюсь за грехи моих предков. Бездарные врачи, шарлатаны-маги, вера, не приносящая успокоения, что мне делать? Может быть, был прав бригадир, говоря - Одевай противогаз, в нем ты будешь выглядеть симпатичнее!" Человек поежился, вздрогнул и тяжело вздохнул...
Голос диктора объявил следующую станцию. В вагон стали заходить люди, и человек, стесняясь собственного уродства, опустил голову. Возле дверей встала высокая довольно стройная, но слишком худая девица в коротком искусственном сером полушубке с капюшоном и узких кожаных штанах, заправленных в короткие сапоги на платформе. Человек в коросте покосился на нее, осмотрел с ног до головы и, увидев ее лицо, понял, что не один он обижен судьбиной...
Девица достала из кармана зеркальце и помаду и стала прихорашиваться, если это можно так назвать. Она была страшна от природы, даже когда не открывала рот, но стоило ей улыбнуться, открыв напоказ кривые и гнилые зубы, любому нормальному человеку становилось не по себе. Девица же себе нравилась и никак не могла насмотреться на собственное уродство. Она возвращалась после ночного рандеву и осталась довольна проведенным временем и новым кавалером, о котором мы умолчим, потому что не нам судить о вкусах и пристрастиях определенной части мужского населения планеты.
"Да, - думала девица, заканчивая покраску губ, - времени не воротишь. Ну, ничего, все еще впереди. Пусть завидуют все вокруг, ведь таких, как я не сыщешь во всем свете..."
И в чем-то она была права. На нее бросали взгляды практически все мужчины, некоторые даже отрывались от дел, некоторые улыбались, и девица принимала это как должное. Женщины же преимущественно отворачивались, на улице переходили на другую сторону, а когда их собиралось сразу несколько, начинали перешептываться, кивая в ее сторону. И такой поворот дело радовал девицу, она получала настоящее сексуальное удовлетворение и, гордо тряхнув лошадиным подбородком, продолжала шествие по жизни. Поезд прибывал на станцию, и взгляд девицы привлекла далеко не молодая пара, стоявшая на платформе и, скорее всего, не собиравшаяся садится...
Женщина лет пятидесяти в длиннополой рыжей собачьей шубе, с вызывающе-накрашенными губами и толстым слоем пудры на лице прижималась к высокому мужчине примерно ее же возраста и умудрялась то и дело поправлять очки с выпуклыми линзами. Мужчина, не обращая ни на кого внимания, щупал свою подругу и целовал ее в щеки и нос, а женщина кокетливо улыбалась, провожая глазами убегающий в тоннель поезд. Возле колонны встал прыщавый житель Средней Азии и исподлобья поглядывал на них, а дама с откровенным презрением посмотрела на него: "Любуйся, инородец! И в мои годы я все еще привлекательна и желанна!" Она засмеялась и крепче прижалась к мужчине, а тот почему-то состроил кислую мину и отвернулся.
С воем и визгом появился новый состав. Женщина в шубе поцеловала высокого мужчину, оставив яркий след на его шее и прошла в вагон, помахивая ему ручкой, и едва не столкнулась с молодым мужчиной в полупальто и кепке-жириновке...
Мужчина злобно взглянул на проходившую даму, отвернулся и уставился на свое отражение в окне с надписью МЕСТА ДЛЯ ПАССАЖИРОВ С ДЕТЬМИ, ИНВАЛИДОВ И ЛИЦ ПОЖИЛОГО ВОЗРАСТА глазами, которые безнадежно косили. Он принялся корчить себе рожи, затем сжал кулаки, напоминавшими увесистые кувалды и вдруг принялся имитировать бой с тенью. Через какое-то время он прекратил воображаемую драку, вновь стал кривляться и приседать, а к нему обратилась девушка, довольно серой наружности, но из того разряда, про которых говорят: Не берут!
-Извините, пожалуйста, не могли бы вы нас сфотографировать!?
Человек в жириновке нервно дернул головой и обернулся. Возле него на свободных местах пристроились кроме вышеозначенной особы еще двое - девушка лет двадцати двух двадцати трех, растянувшая рот в улыбке и показывавшая лошадиные зубы и парень, в котором не было абсолютно ничего примечательного кроме того, что он постоянно икал, от чего его лицо раскраснелось, и люди смущенно опускали глаза: Возможно молодой человек очень сильно хотел в туалет. Нервный мужчина в полупальто принял из рук девушки фотоаппарат, но сделать кадр не получилось...
В вагоне появилась совсем крошечная миленькая девчушка. Особенно запомнились ее белокурые волосы, торчавшие из-под вязаной бело-голубой шапочки и огромные синие глаза. Да, именно синие, и вся мужская половина вагона обратилась в ее сторону. Девчушка не обращала на все это никакого внимания. Она начала разговор по телефону, что, собственно говоря, повергло смотревших в некое подобие шока. Голос у девушки был низкий, грубый и хриплый, а слова, по большей части нецензурные, и междометия никак не могли сложиться в общепонятные фразы. Но это не мешало говорившей перекрикивать всех и вся, и так продолжалось до следующей станции, где она вышла на платформу, услышала позади себя всеобщий громкий вздох облегчения, на мгновение обернулась и пошла к эскалатору, продолжая пугать пассажиров и создавать определенную вибрацию. Она посмотрела на девушек, сидящих на лавочке в рядочек и читающих - Ремарка, Макса Фрая, а также всякую гламурную чушь, презрительно фыркнула и налетела на толпу гостей столицы человек пять-семь...
Столпившиеся у самого эскалатора, были одеты примитивно, но с вызовом, все, как один в широких шерстяных брюках, пестрых куртках и шапках-ушанках, сдвинутых по их обычаям на затылок. Они гоготали и поплевывали на пол. А когда один из них поднял вверх указательный палец правой руки, воцарилась относительная тишина. Он пригнулся и, понизив голос, спросил:
-А кто сегодня пернул в ГАЗЕЛИ?
Смех раскатами грома покатился по метрополитену, мгновенно распространился резкий запах, а толпу, локтями пробивая себе дорогу, раздвигал пожилой плешивый человечек, приговаривая:
-Мне срочно нужно в туалет...
За ним поспешала солидная дама в пуховике и брюках-галифе с криками:
-Мне тоже туда нужно! Я буду первая!
Они начали движение по не работающему эскалатору, по которому спускался мужчина не определенного возраста, прилично одетый с обветренным лицом...
В руках он держал пухлый портфель и бурчал себе под нос:
-До "Театральной" доеду, а там прямо на Красную площадь...
Он остановился в центре зала и стал внимательно изучать вывеску. К нему приблизились юнец с разноцветными дредами на голове, со штативом для кинокамеры под мышкой и девчонка в зеленой куртке, коротком платьице и зеленых колготках. Юноша что-то спросил у человека с портфелем, но только слишком тихо, тот не разобрал и начал говорить о своем:
-Я-то сам - каменщик с Валдая! Зовут меня - Семеныч!... Здесь в столице часто бываю, деньги друзьям привожу, а деньги, знаете ли, большие зарабатываю, многим и не снилось...
Он замолчал, поскольку его внимание привлекла женщина, на ходу читавшая книгу "Как добиться успеха в жизни и стать миллионером"...
Женщина пока не тянула ни на успешную, ни на миллионера. К тому же свободной рукой она чистила свой выдающийся нос, сморкалась, стряхивая сопли на пол. "Что мне все эти гербалайфы и БАДы!? - говорила она себе, - Изучив курс, я точно определю свое место в этом мире, я стану обеспеченной, и все упадут к моим ногам! Конечно для начала хотелось бы понять, о чем здесь пишут... Ну, ничего, разберусь! Я же образованная, грамотная. У меня - образование..." Из подъехавшего поезда вывалилась или скорее выкатилась толстая женщина в розовом пальто, и ее третий подбородок, имевший фиолетовый оттенок, бился о ее же грудь, доставляя хозяйке некоторые неудобства...
Увидев сморкающуюся читательницу, толстуха выкрикнула какую-то оскорбительную фразу, плюнула на рельсы и вкатилась обратно в вагон... А за ней туда же заходила семья, состоящая из ребенка лет семи, бабушки, интеллигентной женщины пенсионного возраста и папы либо инженера, либо преподавателя физики...
-Говорил вам, на следующем нужно было ехать! - возмущался ребенок, - Все места позанимали, негде ребенку сеть!
-Ну, внучок, - успокаивала его бабушка, - нам ехать-то всего одну станцию. Потерпи!
Папа в это время достал какую-то научную литературу и погрузился в чтение, словно водолаз в воды мирового океана.
-Мне нужно сесть! - закричал ребенок, пристально глядя в глаза бабушки.
-Ты же видишь, мест нет! - бабушка указала на занятые молодежью места с надписью над ними, о которой мы говорили выше.
-Да... - сказал ребенок многозначительно по-взрослому, - Для толстых теток места есть, а для ребенка нет! Ну, что ж, теперь я всю жизнь стоять буду...
-Осторожно, двери закрываются, - произнес голос механического диктора и напомнил: Уважаемые пассажиры, уступайте места инвалидам, пассажирам с детьми и беременным женщинам...
-Я понял, - радостно воскликнул ребенок, указывая пальцем на женщину с тремя подбородками, - Она - беременная женщина...
Послышалось мерзкой хихиканье. Возле дверей пристроились три дебильного вида парня, совершенно не в тему натянувшие на себя куртки-косухи...
Жизнь била этих подонков всегда и везде, и они решили вырваться из порочного круга и для начала изменить свой имидж. В магазине на них подозрительно посмотрели, но поскольку Закон о правах потребителя не запрещает продавать косухи дебилам, упаковали их покупки. Дебилы хотели выкрикнуть что-то ободряющее продавцам, что-то вроде: О^кей! или Вау!
Однако, они лишь испортили воздух, раскрыв свои рты и поспешили убраться подобру поздорову...
Сейчас же, забившись в угол, они почувствовали прилив красноречия и стали выкрикивать фразы, говорившие о них все и сразу:
-Респект!.. Уважуха!.. Привед!.. Медвед!..
Люди вокруг поворачивались в их сторону, но дебилы не унимались. Они начали присвистывать и приплясывать, извергая потоки вонючей слюны. один декламировал какую-то похабщину, второй пытался острить невпопад, а третий почему-то притих. Его приятели направили свои взгляды туда, куда смотрел он. К ним двигался высокий крепкий мужчина лет сорока в белой куртке с угрожающим видом...
Мужчина немного прихрамывал и постоянно поправлял протез левой ноги, думая про себя: Эх, зачем я тогда поперся в кабак с пушкой? Ведь я мог бы просто получить по морде и все... А тут... Напился, как свинья и давай придираться к мужикам... А они, возьми, да и окажись ментами! Пушка при мне. Я достал, а они первыми выстрелили... Вот и без ноги остался... Эх, сидел бы дома... Да не могло быть иначе... А чего сейчас иду к этим козлам... Опять нарвусь на неприятности!...
С такими мыслями он отстегнул протез и, размахнувшись, стоя на одной ноге, стал охаживать дебилов по головам, да и по остальным частям тела, в общем, куда попало.
-Так их! Так! - произнесла женщина невысокого роста, несколько полноватая и грязная, будто она не мылась полгода, а то и больше...
Последовало механическое объявление станции, и женщина, подхватив два больших пакета, из которых выглядывали красиво оформленные, дорогие, но никому не нужные книги, вышла из поезда.
"Стоило бы сегодня поехать на Рублевку, - думала она, - Давненько я там не была. Наверное уже заждались. В прошлый раз с тем лохом приехали, и все прошло удачно. Он - везунчик. Да только вот спрыгнул с крючка. Естественно наплела ему про великие заработки, про ежедневную прибыль. Я видела, как он развесил уши. Как хорошо бы иметь такого дурака за пазухой! Он бы втюхивал книжки по ЖЭКам, да по домам, ну в лучшем случае по магазинам, где мои землячки торгуют, они-то на глянцевые обложки клюют, как сороки на блестящее. Я бы в офис перебралась, новых лохов искать, вот тогда бы деньги потекли, и своего бы трутня прокормить смогла бы. А теперь вот таскай сумки, а они весят по двадцать кило каждая! Да и не продать все, а в конторе - штрафы. Кому работники без выполненного плана нужны..."
Женщина вытерла засаленным рукавом дубленки пот, выступивший на лице, оставила светлый след и вслух сказала:
-На Рублевку! Там меня ждут! - потом оглянулась и добавила про себя: "А может, не ждут."
Мимо прошел гордый кавказец с крючкообразным носом в полосатой вязаной шапочке и таком же шарфе, несколько раз обмотанном вокруг шеи...
Кавказец остановился возле лавочек и принял еще более гордый вид, после чего достал мобильник и принялся беспорядочно нажимать на кнопки. Именно. Он не набирал номер, не отвечал на звонки, не читал сообщения, не общался в сети, ему просто нравился звук, вызываемый при нажатии кнопок. Спустя некоторое время из подошедшего состава показалась женщина, его же национальности, довольно плотная в пальто и пуховом платке. У нее были сумки, при виде которых любой мало-мальски соображающий тренер по тяжелой атлетике мгновенно пригласил бы женщину на свои тренировки. Женщина приблизилась к гордому кавказцу, что-то сказала ему, а тот словно гордый орел повернул голову налево и не произнес ни слова, после чего быстрым шагом направился к вновь прибывшему поезду. Женщина с сумками мелко перебирала ножками и следовала за ним. В вагоне дорогу им пересекла высокая стройная женщина по виду лет тридцати, ну, возможно, с хвостиком...
Женщина ходила вперед-назад, то и дело поправляя короткую красную куртку. Иногда она присаживалась на одно из свободных мест, морщилась, шептала слова на непонятном языке, вновь вставала и продолжала хождение. она явно хотела привлечь общее внимание, но люди не велись, они были настолько погружены в собственные проблемки, ничто вокруг не занимало их внимание. Через станцию среди пассажиров все-таки произошло оживление - появился страж порядка...
Огромного роста, широкоплечий, грузный полицейский с лицом цвета спелого арбуза и лиловым носом важно стоял посреди вагона, широко расставив ноги и постукивая дубинкой по поручню. Его серый форменный бушлат был расстегнут, впрочем нижние пуговицы на рубашке были также расстегнуты и виднелось достойное всех похвал пузо. Властелин, каким он мнил себя, снисходительно поглядывал на граждан, готовый в один миг воздать каждому по заслугам, не взирая на личности.
Тем временем поезд прибыл на следующую станцию, и полицейский, пройдя по лестнице, поднялся на эскалаторе к буфету, где была очередь из одного-единственного человека в кожаной куртке с подстежкой китайского производства...
Человек в куртке наклонился над прилавком и, заискивающе глядя на буфетчицу, улыбался:
-А вы мне дали все чебуреки с мясом?
-Конечно все! - продавщица недовольно протягивала покупателю бумажный пакетик и салфетки...
-А то я в прошлый раз просил с мясом, а один оказался с сыром, - он продолжал улыбаться, но сзади послышался голос блюстителя порядка:
-Не задерживайте, уважаемый! Другие тоже кушать хотят!
Человек в куртке вздрогнул и поспешил ретироваться. А в то же время на площадке перед буфетом творилось что-то невообразимое...
В самом ее центре стоял на четвереньках хорошо одетый мужчина средних лет и выл словно степной волк. Время от времени он вскакивал, пробегал несколько метров в одну сторону, резко разворачивался, начинал лаять и бежал в сторону противоположную, проделывал ту же операцию, вновь становился на четвереньки и продолжал выть. Полицейский, не выражая эмоций, поглощал чебуреки, запивал их соком и даже не поворачивался к безумцу, каждый человек, будь он и при исполнении, имеет право на обеденный перерыв! К переходу же двигался инвалид без ног и без рук, погрузив свое тощее тело на деревянную тележку с колесиками. Он тряс культяшками и приговаривал:
-Помогите ветерану многочисленных войн, не дайте умереть с голоду...
Иван Трепашкин стоял на платформе в том месте, где по прибытии должно было размещаться начало последнего вагона. Он стоял у самого края платформы, и его бледное лицо выдавало окончательную потерю веры в себя, в свои возможности. Он вспомнил слова еще одной старой песни и мысленно запел: "Мы все живем для того, чтобы завтра сдохнуть..." Затем он услышал с разных сторон совершенно разные звуки. Из тоннеля доносился шум приближающегося поезда, а рядом с Иваном кто-то говорил:
-...зря вы так много об этом думаете, - до него наконец дошел смысл фразы, и Иван Трепашкин повернулся, чтобы лицезреть говорившего.
Прямо за ним расположился инвалид без рук и ног на деревянной тележке с колесиками. Он пристально смотрел на мужчину и не улыбался. Поезд ворвался на станцию с диким ревом, от которого стало не по себе всем присутствующим и в первую очередь Ивану. Он резко подался назад и отпрыгнул. Несколько секунд он не двигался, а когда поезд скрылся из глаз, Трепашкин заметил, что инвалид исчез. Наверное уехал на этом поезде! - подумал Иван и взглянул на табло. Время начинало новый отсчет...
13.07.2014