Гл.28
Уля долго не могла уснуть, угнетённая той неожиданной новостью, которую родители ей преподнесли о бабе Люсе. У неё и в мыслях не было, что старушка вот так сразу, не болея, особенно перед смертью, как некоторые лежат подолгу, прикованные к постели, вдруг взяла и умерла. Наталья Владимировна говорила, будто у неё случилась остановка сердца, а при жизни баба Люся редко когда жаловалась на него. Правда, в аптечке всегда лежали валидол и разные успокаивающие капли, но чтобы баба Люся мучилась от этого недуга или ходила по больницам, никто такое не припоминал.
Уля не хотела мириться с такой действительностью. Именно сейчас ей не хватало этой старой женщины и, казалось, будто девушка ещё не все вопросы задала своей бабушке, ну как теперь свыкнуться с тем, что никогда их уже и не задаст?
Наталья Владимировна являлась самой младшей среди детей, всего у бабы Люси родилось четверо, но одна девочка умерла ещё во младенчестве, а потом, в войну, её место заняла ленинградка Наташа, и стала любимой сестрёнкой для троих сыновей, тогда ещё молодой Люси Уваровой.
Муж пенсионерки рано ушёл, несмотря что и живым возвратился с фронта, всего два года порадовался Великой Победе и отправился на погост из-за простуженных лёгких. Такое же произошло и со старшим сыном. Как-то зимой провалился под лёд и хоть вытащили его, но от сильного переохлаждения организма мальчик рос чахлым и постоянно кашлял, а когда Мише, так его звали, исполнилось шестнадцать, он всем наказал долго жить.
Среднего, Андрея, закончившего курсы милиции, зарезали в райцентре хулиганы, а он так и не успел жениться. Зато женился младшенький и баба Люся плакала от счастья, что всё же понянчится, как другие, с внучатами, но судьба распорядилась себе в угоду. Во-первых, бабе Люсе не нравилось, что сын уходит в примы, притом аж в другую деревню, она его слёзно просила:
- Алёша, ну разве у нас места мало, вот и ещё комнатку пристроим. Ну от людей стыдно, что ты не привёл жену под свою крышу. Как же так, сынок, мне уже помощники нужны.
Алёшка обнимал мать, успокаивая, а сам тяжко вздыхал.
- Ма, ну чего ты, ма? Наталка же рядом... У родителей Анюты дом поболее, ведь у нас дети намечаются.
Мать не соглашалась с сыном, мол, пусть нету у нас хором, но и то, что есть, не шалаш же? А с умом, так можно и тут дом построить, обширный двор позволяет. Но сын ласково отверг все доводы матери и баба Люся поняла, что это его настропалила будущая жена.
Вскоре, невестка умерла при родах, не спасли и новорождённого мальчика, и Алёшка, перебравшись в отчий дом, беспробудно запил. Сколько его баба Люся не убеждала, что жизнь продолжается и вокруг полно девчат, готовых ответить на ухаживания красивого статного парня, потому что выбор был не особенно богат, большая часть мужского населения покоится в могилах, благодаря беспощадной войне, но Алёха отмалчивался, опустив свою кудрявую голову или глухо отвечал:
- Ма, мне не нужна другая.
Куда только баба Люся не возила Алёшку, чтобы излечить от пагубного недуга: и к ворожеям-шептуньям, и к докторам традиционной медицины, но парня хватало ненадолго.
Младший сын не был тунеядцем, он устроился в колхоз слесарем и ровно пол-получки отдавал матери, а остальную, не жалея, пропивал. Если же заканчивались деньги на очередную бутылку, Алёха не брал у неё ни копейки. Займёт где-то под зарплату, друзья выручат, нальют, но у матери он на пропой никогда не клянчил. Таково было его правило.
Когда начинался летний сезон, парень переходил на железную кровать, стоящую во дворе под навесом. Чтобы ночами не беспокоить бабу Люсю. Но что толку, она всё равно не засыпала, пока не дождётся сына, просиживая у окна или выскакивая на порог при каждом шорохе.
А однажды, женщина проснулась и так сильно кольнуло сердце, будто о чём-то предвещая.
"Господи, Алёха! Так вроде я его вчера дождалась..." - подумала обеспокоенная женщина.
Баба Люся, босиком, в одной сорочке, бросилась во двор, но сын уже не числился среди живых.
Мать протянула дрожащие руки и закрыла ему глаза. Выплакавшись вволю на его груди, она встала и перекрестилась.
- Царствие тебе небесное, сынок. Отмучился и меня отмучил.
Потом обернулась на шаги и увидела плачущую дочь Наталью, видно той уже люди передали, вот и поспешила сердечная.
- Наталочка, одна ты у меня осталась. Не бросай старуху, я не смогу без родни.
- Мамочка, да что ты такое говоришь? Как же я тебя брошу, ты же меня вырастила, дорогая моя!
Все эти воспоминания Натальи Владимировны, Уля сейчас бережно перебирала в голове. Куда же выдержать сердцу бабы Люси? Война, смерть мужа, а потом, один за другим, ушли сыновья. Да и малышка, которая не дожила до войны, тоже унесла много материнского здоровья. Сводные братья Натальи говорили ей об этом. Что баба Люся целый год ходила на кладбище к той могилке, даже в непогоду, даже зимой. Исключениями были болезни детей или когда сама металась по постели, сражённая какой-либо хворью. Такое многие вряд ли перенесут, незавидная участь выпала на долю её старенькой бабушки. Девушка проплакала до рассвета, а утром попросила родителей сходить с нею на погост и отнести бабе Люсе помин.
- Что ты, дочь, мы же не пролезем из-за снега. С отцом хотели попасть туда на сороковины да где там... Раньше колхоз выделял трактор и чистили все дороги, а нынче никому ничего не нужно. Вот и мы, выбрались за околицу, посмотрели-посмотрели, не, не проберёмся да и вернулись назад. Потерпи, моя ласточка, немного, вот распогодится малость, так и навестим бабу Люсю.
Немного помолчав, Наталья Владимировна продолжила:
- Уленька, а ведь хатку свою баба Люся тебе завещала, ты же у неё единственная внучка. Хочешь, продадим её, а ты с нами будешь жить. А вырученные деньги сохраним на твоё будущее, мало ли что предстоит потом?
- Не надо продавать, пусть хоть какая память сохранится. - помотала головой Уля. - Я туда перейду, прямо сегодня.
Воцарилась долгая пауза. Девушка собиралась с мыслями, как всё объяснить родителям, чтобы они не обижались, но они сами всё поняли.
- Ну, значит, так тому и суждено. - начал Анатолий Иванович. - Тебе сейчас одной нужно побыть, чтобы прийти в себя да и доглядывать за хатой надлежит. Свои не полезут, а вот потеплеет, так сюда всякий сброд наедет и всё порастащут. Особо и нечего воровать, но наркоманы и пьяницы ничем не побрезгуют, самое главное, окна разобьют, а то и сжечь могут. Вон, умерла Никитична, а дети не сразу продали, потому что положено только через полгода. А туда проникли какие-то приезжие и развели костёр прямо внутри. А потом ушли, а головешки не затушили да так и сгорел домик дотла.
- Уля, мы оттуда ещё ничего не переносили, ждали сорока дней, а после занепогодило, но, скорее всего, как чувствовали: у мамы там сахар стоит с мукой и маслом растительным, как раз она успела получить натур-оплату. А заготовок у неё нынче, как никогда: и варенья, и соленья, и картошка с овощами в зиму. Старалась, всегда дело себе находила. Теперь вот, всё и сгодится. - Наталья Владимировна смахнула набежавшие слёзы. - Толя, иди к куму на поклон. Пусть лошадей в сани впрягает. Улю перевозить будем, она всё не дотащит вручную.
- А чем ты собралась меня грузить, сама сказала, будто там всё есть. Мам, я не пропаду, у меня денег ещё много осталось. Трифон давал на расходы, потом его друг насильно сунул в карман, я ещё и вам надумала половину вручить, зачем мне столько одной?
- Нет-нет, - замахала руками Наталья Владимировна. - мы, доченька, тоже не бедствуем. На твою молодость больше требуется, поэтому даже не мечтай, никто ничего не возьмёт. А что собралась грузить... Ну как же? Мы с отцом кабанчика к празднику закололи, мяса и сала у нас вдосталь, потом я колбас разных наделала, не волнуйся, я найду что в сани положить. А птицу, дочь! У нас столько уток и кур, что самим не поесть. Я же, помня, как в том году не очень цыплята с утятами вывелись, ещё и подкупила на инкубаторе. А они как попёрли потом, что не успевали с отцом "роды" принимать. Уль, ты помнишь ту курочку, что однажды одна у квочки выжила, а других коты с сороками потягали?
- Красненькую?
- Красненькую, с чёрным пёрышком на крыле. Однажды смотрю, а её нету. День нету, два, неделю. Мы с отцом погоревали, что пропала наша любимица, мы ведь её и резать не помышляли, она же ручная. А она приходит потом и за нею почти два десятка цыплятишек. Вот умница моя! Высидела яйца и привела детишек.
Я недавно общипала несколько кур и уток, запаслась впрок. Мороз, холодина и неохота возиться, так вот и заберёшь их, а там что-либо сготовишь.
Уля знала, отказываться нельзя, мать сильно обидится.
- Мы и поросяток двоих по осени купили, так что, дочь, прорвёмся! - Наталья Владимировна сияла от произведённого впечатления.
- Да где вы столько кормов достаёте, эту же ораву кормить необходимо!
- А вот крутимся, как умеем. Отец ходит на ферму и приносит домой патоку, из которой приловчился самогон гнать, а после меняем его на корма. Их тут... Всё лето и осень машинами возили с соседнего села, там же комплекс построили животноводческий и комбикорма целые закрома. Нам удалось неплохо запастись, зная, что особенно в холода следует не скупиться, животинку хорошо подкармливать.
Анатолий Иванович скоро засобирался и через несколько минут подъехал на санях вместе с кумом.
- Доченька! - дядька Петро схватил Улю в медвежьи объятия и поднял над землёй. - Как же я рад, что ты снова в деревне, с приездом тебя!
Уля смеялась от души. Огромное удовольствие доставляло то, что некоторые люди искренне ей сочувствуют и желают только добра.
- А я тоже тут сумки тебе приготовил на новоселье. В хозяйстве, как известно, всё пригодится.
- Папка крёстный, чего ты там выдумываешь, меня папа с мамой и так харчами завалили. Ничего не нужно, зачем зря беспокоился?
- Не, Ульяна, так дело не пойдёт. Вот ты знаешь, саму историю крещения? Я не имею в виду Господне. Раньше, если кто обязался стать крёстными какого-либо ребёнка, то автоматически брал на себя ответственность за этого дитя до его совершеннолетия. То есть, если родители крестника или крестницы умирали, а тогда это было обычным явлением, то выбранные люди, целовавшие в храме крест, должны были заниматься дальнейшим воспитанием сироты. Поняла, смысл? Я, Уля, никогда от тебя не отрекусь. Поэтому, заготовил тут пару банок молочка, сметану, творог, а ты найдёшь куда это применить.
- Как, творог и сметану? Вы же корову продали! - удивилась Уля.
- А, наверно, мать с батькой ещё не успели рассказать... Так, мы же её назад выкупили. Дошли слухи, вроде новые хозяева жалели о покупке: тяжело, мол, с нею да траву надо косить на сено. Ну, а как они хотели? Или не знали, что их ожидает? Ага, я собрался и пошёл к ним, а Зорька как услышала мой голос, так и рванула в мою сторону. Ластится, как щенок, а в глазах слёзы. Не поверишь, дочь, я плакал вместе с нею, а потом забрал её до дому. И деньги им отдал все до копейки, вот так всё и случилось... Ну садитесь скоренько, чего варежки раскрыли? - обратился он к кумовьям. - Я обещал соседей доставить к их родне, а в ту деревню только танком можно доползти да на моей Савраске. Они дожидаются ещё с семи утра.
- Крёстный, а это ещё что за сумки, кроме той, что с молочными продуктами? - спросила Уля.
- Медок, дочь, да рыбка вяленая. Я же краснопёрки наловил по осени целую тонну. Крёстная ругалась, зачем, мол, нужна эта селявка, а теперь тазиками не успеваю косточки из-под неё выносить, точит, как заправский короед. Плотва, она же как семечки, никогда ею не наешься, вот и ты посолонцуешь.
А то медок в кастрюле. Сама знаешь: и еда, и лекарство.
- Так вы и пасеку завели?
- Нет, это гостинец. За речкой один ненашенский пасечник поставил ульи, а с переездом задержался. Осенью задождило и к нему грузовик не смог добраться, вот я и перетаскивал ульи на Савраске. Видишь, дочь, без лошади никуда, даже в космический век.