В одном из девятиэтажных домов улицы Матвеевки, находящейся в самой столице России, жил художник Сергей. В комнате Сергея был стол, деревянный и непокрашенный, на стене был ряд гвоздей, на которые вешались картины, а временами, и снимались с них. Обои и линолеум на полу были с разными узорами, оотеняющими яркий однотонный фон—обои голубой, а линолеум—коричневый.
При работе над картинами у Сергея, ественно, временами проливалась краска на пол, и пятна от неё были хоть, по осторожности, и маленькими, но всё же пятнами. Это сильно не нравилось маме Сергея—Ольге, и она ворчала, что надо быть аккуратнее, что Сергей часто ленится убирать, что ей всё время приходится чистить пол самой.
Вид из окна его квартиры был поистине потрясающим: уходящие вдаль рощи, огромный простор небес, лежащая внизу земля с тенями деревьев, если солнечно, и гладко-однотонная, если погода пасмурная, снующие птицы и кошки, красивые и изящные машины, то и дело проезжающие по тротуару, одетые пёстро или однотонно-ярко пешеходы.
Настроение Сергея поэтому было то унылое, то вовсе грустное, тень мрачности часто возникала на его лице, он включало то компьютер, то радио, уходил в мир картин и музыки, текстов о картинах. Часто смотрел и слушал про художников и их работы. Временами после написания картин Сергей улыбался, но это было так же редко, как пишется одна большая картина.
Сергей любил рисовать портреты своих родственников и в меньшей степени—пейзажи, да и последение, во-первых, были знакомыми и любимыми, а во вторых, на них были люди, тоже знакомые и любимые. Изредка на изображаемых лицах вместо спокойствия появлялась взволнованность, тревога или раздражение.
Сергей был добрым, но, вследствие своего характера, не очень общительным человеком, и не общался с мамой часто по двум причинам: своей необщительности и её раздражительности. Мама Сергея, уборщица в храме, а по сути, и дома, всё же была доброй женщиной, но за ней, как тень ходил её гнев, и даже гуляя с мужем Олегом на природе, в местном парке, иногда бранилась то на него, то на прилетевшую из небесной дали стаю голубей, то на перебегающих дорогу чёрных кошек.
Отец Сергея Олег, тоже художник, спокойно, без тени раздражительности, отвечал на ворчание жены. Он был светлым, радостным человеком, но эти свет и радость не передались сыну в силу непонятных причин. Олег не боялся чёрных кошек, напротив, считал этот цвет идеальным для кошки. Он вообще любил очарование ночи, которое часто выражал в своих картинах. Он мог рисовать тихое место ночью, освящённое лунным светом, в небе сияют звёзды, люди спят, но в домах временами горит свет, фары машин—как глаза, а глаза чёрных кошек—как фары...
Как-то в очередной раз на полу комнаты Сергея появились пятна—красное и белое. Сергей чуть-чуть не пролил и синюю краску. В комнату зашёл Олег, не обратив внимания на грязь в комнате, с рассказом о том, что его особенно отметили на работе, назвали выдающимся художником России. Сергей сказал, что это неплохо, но так ли важна такая оченка на самом деле. Отец почти без тени обиды прокомментировал эту фразу, объяснив, что только оценка творчества в основном и даёт радость от него. Сергей извинился и решил сам убрать краску.
Вечером вся семья сидела за столом и обсуждала картины, пейзажи, храмы, иконы...Как они красивы и как ответственна работа по их созданию...Этот день особенно запомнился Сергею.