ПОСЕЩЕНИЕ РЕСТОРАНА
Они с профессором Ободзинским шли вдоль Садового кольца по направлению к площади. Слева осталась эстакада, они миновали аптеку и прошли около стеклянного павильона, коих когда-то по Москве было натыкано видимо-невидимо. Опираясь о трость, он схватил спутника за полы пиджака. Из проезжавшего мимо, подозрительного белого джипа Чероки высунулось лицо кавказской национальности и приветливо кивнуло им, будто они были ему хорошими знакомыми.
Тем временем их внимание привлекла занимательная картина. У самого шоссе стоял молодой человек, коротко стриженый, в белой рубашке, зеленой жилетке, черных брюках и черных же туфлях. Сам по себе молодой человек не производил никакого впечатления. По-видимому он работал где-то поблизости барменом или официантом, но... Молодой человек нервно поглядывал на наручные часы, а вот второй, - точно такой же - перебегал Садовое кольцо, уворачиваясь от несущихся на всей скорости машин. Когда он добегал до первого, тот вытаскивал из кармана синенькую ассигнацию (что соответствовало 50 рублям), вручал ее бегуну, и последний устремлялся назад через дорогу, где водители-человеконенавистники изо всех сил старались раздавить любителя острых ощущений...
- Ба! Как интересно! - воскликнули он и профессор Ободзинский и тут же увидели сказку. Строение напоминало харчевню средневековой Германии с крышей из псевдо-черепицы и устроилось прямо перед подъездом жилого дома, вопреки желаниям местных жителей. Вывеска на заведении отсутствовала, но чутье не подвело ни его, ни профессора Ободзинского: здесь располагался ресторан. Теперь все стало на свои места. Ребята, устроившие жестокую эстафету, являлись работниками заведения. Они с профессором переглянулись, перемигнулись, приподняли цилиндры в знак обоюдного согласия и приоткрыли дверь.
На пороге стоял гном-швейцар в потертой ливрее, фуражке генеральско-милицейского образца с грязным полотенцем наперевес. А сзади его поддерживал долговязый охранник, похожий на знак вопроса. Им предложили пройти, что, собственно говоря, они и сделали.
Помещение оказалось гораздо больших размеров, чем казалось снаружи и поражало воображение своим мрачно-готическим интерьером. Оно было разделено на три зала, которые по своей оригинальности не уступали друг другу. В первом - самом большом - кроме барной стойки, где располагались напитки, три кофейные машины, пивные краны, касса-компьютер системы R-keeper, бармен и официант, находилась небольшая сцена с ударной установкой, а также стальной шест от пола до потолка в центре зала и камин в дальнем левом углу. Здесь располагались семь столиков, один большой - человек на двенадцать-четырнадцать, а остальные на шесть не больше. На стенах разместились странные рыбы-мутанты с человеческими глазами и крокодильими зубами, причем их расцветка напоминала скорее экзотическое птичье оперенье, нежели чешую рыб. Второй зал, чуть меньше первого, имел в своем центре выложенный кругом каменный очаг, над которым возвышался довольно приличный вертел, где свободно поджарился бы средних размеров бычок. По углам стояли четыре овальных стола, рассчитанные на четырех гостей. Стены украшали конечности животных: головы, ноги, задние части с хвостами. Устрашающе смотрелись кабаньи и верблюжьи головы, а зад осла, копыта коровы и овцы вызывали чувство омерзения и тошноту. Наконец третий - самый маленький, темный и несколько сырой - зал оказался самым уютным, поскольку здесь отсутствовали какие-либо украшательства, а интерьер стилизован под тюремную камеру, и даже столы напоминали искушенному посетителю своеобразный лагерный уют.
Когда они прошли и осмотрелись, к ним с реверансами приблизился маленький лысый администратор и скривил физиономию в подобострастной улыбке:
- Здравствуйте! Проходите! Пожалуйста! Присаживайтесь, пока еще есть свободные столики!
Его пренеприятный голос звучал в голове, как в пустом ведре.
- Мы хотели бы сесть здесь у камина. Он же не настоящий? - сказал профессор Ободзинский, и администратор закивал головой, словно китайский болванчик.
- Нет-нет, он конечно же настоящий. Мало того, там готовятся многие деликатесы! - он лукаво подмигнул, разводя руками и склоняясь в очередном поклоне. Официант и бармен тоже вытянули шеи и гадко ухмылялись, а из кухни высунулись потный повар и гнилозубая посудомойка. Все они трясли головами и тут...
Клянусь вам, что когда они вошли, в баре было совершенно пусто, а сейчас, оглядываясь, обнаружили, что свободных мест нет, за исключением столика у камина. Его пробрала дрожь, а профессор Ободзинский уже сидел на своем месте, уставившись в меню и манил присесть рядом...
Через кухню на сцену прошествовал джаз-банд в белых костюмах и ярко-оранжевых галстуках. Их было пятеро - два толстых негра (трубач и ударник), длинноволосый контрабасист, тощий саксофонист и игрок на банджо, как две капли воды похожий на Андрея Романовича Чикатило или стриженого Боно из группы U2. Заняв сцену, оркестрик грянул туш или что-то в этом роде, но музыка была настолько нетрадиционна, авангардна и какафонична, что уловить мелодию не представлялось возможным: русская народная песня сменялась кельтской балладой, шум предшествовал Summertime, тяжеловесные риффы игрались на банджо, и визгливый сакс перехрипывал их, как вдруг врезавшаяся похабная труба взрывала вдребезги все и возвращаясь назад, заводила новую карусель, где главенствовали ударные...
Он положился на вкус профессора Ободзинского и не смотрел на цены, а присматривался к гостям заведения, ведь отсюда можно было обозревать полностью все три зала, что очень удобно для любознательного человека. Присутствовали довольно колоритные персонажи, которым тут же были присвоены кодовые имена, но как показывает практика, в заколдованном месте все потаенные мысли приобретают зловеще-реальный смысл, и даже то, о чем мы не подозреваем, происходит наяву. Мертвый и сейчас живее всех живых! - как гласит народная мудрость.
За большим банкетным столом расположилась солидная группа деловых людей, похожих как братья-близнецы, в одинаковых черных костюмах и галстуках. Они отличались лишь цветом волос при абсолютно одинаковых прическах. Их было четверо и по атлетическим фигурам можно догадаться, чем они занимаются или же, чем занимались в недалеким прошлом. Эти люди попивали кофе и решали какие-то важные дела, а за столиком рядом сидели два горилообразных охранника этих "бизнесменов".
В самом углу расположилась интересная парочка: высокий блондин с признаками начинающегося облысения (он был одет в пестрый свитер и джинсы) и второй, не менее высокий и тоже блондин, но более грузный с отсутствующим взглядом и большим корнеплодным носом. Он сразу же окрестил парочку - Пьер Ришар и Депардье! "Французы" потягивали водку и пили чай, время от времени подзывая официанта, чтобы заказать очередную порцию.
За следующим столом спал Уважаемый с прокуренными усами и порцией виски. Изредка он вздрагивал, водил глазами вокруг себя, пытался сделать глоток и засыпал.
Далее стол занимал очередной мужской дуэт в составе: молодой долговязый индивидуум в поносного цвета костюме и с прической а-ля Ринго Старр времен "Белого альбома", а также средних лет мужчина в серой во всех смыслах одежде и такой же внешности, о котором сказать нечего. Эти двое потягивали "Балтику" Љ7 сразу же из восьми кружек, чем и выделялись.
Последний столик был отдан интересной троице. Две молоденьких лесбиянки, высокие и стройные в облегающих кофточках и брюках, одна из которых (брюнетка) была пострижена под мальчика, а вторая (блондинка) носила дреды, разливали шампанское в три бокала, спаивая мальчика-недоростка, влюбленно таращившегося на девиц, время от времени обнимавшихся и целовавшихся взасос.
Во втором зале все четыре стола были заняты коллегией профессоров и академиков. За первым столом сидели два толстых педофила, отхлебывали "Эрдингер" и держали за руки девчонку-студентку, а та, готовая на все, что-то рассказывала дядькам, и они исходили сладострастной слюной и пердели от удовольствия.
За вторым столом заседал ученый совет под председательством академика-пьяницы, который громко и возбужденно что-то доказывал, а его словам внимали высокий и толстый тунгус с пузом и значком на лацкане черного пиджака и профессор рангом пониже с остекленевшим от пьянства взглядом. Председатель иногда вскакивал со своего места, бежал в первый зал, хватался за телефон, стоящий на стойке, куда-то названивал и бросал негодующие взгляды на публику, покрикивая: Попрошу тишины! Мне ничего не слышно! Но на него никто не обращал внимания. Пир продолжался.
Остальные два столика пьянствовали без перерыва и, казалось, скоро должны были дойти до нужной кондиции, но ... не доходили. Четверо ученых мужей постоянно произносили какие-то тосты, подскакивали, чокались, опрокидывали рюмки, усаживались на места, а через несколько мгновений все повторялось. Стоя они исполняли революционные песни и Гимн Советского Союза, перекрывая музыку джаз-банда. А еще одной компанией руководил невероятных размеров субъект в костюме и галстуке. Особенно выделялись слоновья шея и обвисшие запорожские усы. Его компаньонами были - человек в черном свитере со сморщенным лицом и две молоденьких девушки. Правда женская половина стола постоянно менялась, появляясь из ниоткуда, словно толстяк взмахивал волшебной палочкой...
В третьем зале своим чередом шло безумное чаепитие, в котором постоянными участниками были трое - двое, сидящие за одним столом, а третий - отдельно и подремывая. Болванщик, Мартовский Заяц и Соня были даны им имена. То к одному, то ко второму столу подходили какие-то люди, полулюди и совершенные нелюди, среди каковых выделялись Человек поедающий яйца и рис, похожий на Бандераса пятками, уже знакомый нам - Доктор Негоро - толстенький коротышка в очках, изредка покрикивающий: Я напишу про всех, на что Мартовский Заяц говорил: Ты про меня напиши! Но ведь я буду писать только правду! Я не боюсь правды! Из всего этого можно было сделать вывод, что Доктор Негоро писатель. Еще подходили Черный Человек С Ноутбуком, Человек-Скала С Детским Лицом, Шалтай-Болтай, заказывавший по шесть-восемь молочных коктейлей и залпом выпивавший их, Какие-то Рожи С Кавказа, присаживавшиеся за стол, не снимая папах, бурок и кепок-аэродромов, Люди в касках и с автоматами наперевес, Негнущийся Дон Кихот, ходульной походкой прохаживавшийся в проходах и многие-многие другие. Официант, бармен и участвующий в спецобслуживании лысый администратор взмокли и высунув языки разносили чаи, а чаепитие продолжалось...
Он выглянул в окно. Уже смеркалось, а молодой человек в зеленой жилетке по-прежнему стоял у дороги и, доставая из кармана очередную купюру, отдавал ее бегавшему туда-сюда коллеге. До ушей долетели знакомые звуки. И это несмотря на общий рев и какофонию. Оркестрик уделывал "WHATEVER THAT HURTS" TIAMAT, но даже музыкальные самодуры не смогли полностью испортить удивительную мелодию. Бросив взгляд на сцену, он заметил, что музыканты сбросили с себя всю одежду, выставив напоказ безобразные тела и принялись заниматься не совсем приличными вещами, но играть не перестали.
Он отвлекся, и в тот же миг по залу бегом сатира пронесся официант, держа в руках огромный поднос со множеством блюд и напитков, но ему удавалось искусно балансировать между столиками, ничего не опрокинув и не расплескав... Чу!.. Это был настоящий сатир с хвостом и копытами, с шерстяными ногами и малюсенькими рожками. Он посмотрел на стол у камина и улыбнулся, обнажив желтые заостренные клыки, отчего его свиной нос-пятачок стал подергиваться, а крохотные красные глазки забегали.
Краснолицый бармен разливал напитки направо и налево, не доливая полпорции, добавляя воду в водку, в коньяк - водку, в пиво - мочу и т.д. Он лихо отхлебывал из каждой кружки, из каждого фужера, из каждой стопки, буквально швыряя остатки на поднос сатиру-официанту со словами: Не нравится?! До свидания!!!
Из кухни то и дело высовывались повар и беззубая посудомойка, делая какие-то знаки администратору, после чего тот скрылся на кухне, забыв прикрыть за собой дверь, и представилась следующая картина: большой морозильник, дверь которого была наполовину открыта, внутри сидел голый человечек, дрожа от холода, считавший: десять секунд...девять секунд... восемь секунд... семь секунд... Администратор и повар стали поливать голову нагого человека из чайника и весело смеялись над этим.
В зал выбежала тщедушная танцовщица с красными волосами в боевой раскраске печально известных рыжих клоунов. На девушке было длинное облегающее платье блестками, но оно затрещало по швам от неловких телодвижений, и танцовщица, ухватившись за шест, повисла на нем, оставаясь в черном нижнем белье. Ее безобразное тело было представлено для обозрения блудливой публике. В залах погас свет, но похотливые глазки горели угольками, а досужие администратор, бармен и официант подобрались к столикам с мешками и стали собирать в них недоеденное. Все это уносилось на кухню, где начинался настоящий пир. Сытый администратор что-то шепнул официанту, и тот с зубочисткой в руках ускакал в зал, прыгая от столика к столику и тыкая в горящие глаза. Послышались крики и стоны. Загорелся свет.
Кое-кто размазывал по щекам вытекшие глаза, кто-то слизывал кровь с лица соседа...
Доценты-педофилы разложили на столе студентку-малолетку, разорвали на ней одежду и наслаждались гладиаторством, поглаживая ее груди, ноги и другие интимные части тела.
Возле танцовщицы столпились многие мужчины из трех залов, а та, спустив трусы, предоставляла им возможность доказать мужскую силу.
Из гардероба появились охранник и гном. Им хотелось лицезреть вакханалию, а еще пожрать и выпить.
Вдруг джаз-банд умолк, и тишина резанула по ушам. Крыса Соня проснулась, а Болванщик и Мартовский Заяц едва не поперхнулись чаем. Доктор Негоро поспешно захлопнул записную книжку.
Все уставились на повара, который голосом Левитана произнес:
- ОСНОВНОЕ БЛЮДО!
Показались администратор, бармен и официант. Они несли над головами длинный овальный серебряный поднос, на котором лежал труп упитанного мужчины, слегка прикрытый зеленой бархатной скатертью. Процессия торжественно шествовала во второй зал, где под бурные и продолжительные аплодисменты тело было насажено на вертел. Вспыхнуло пламя! Запахло горелым мясом, а спустя несколько минут пьянящий аромат жаркого достиг самых дальних уголков ресторана.
Человек с запорожскими усами, изрядно захмелевший, раскачиваясь на стуле, сломал его и упав на пол, протянул руки своим новым спутницам и закричал: Поднимите меня! Поднимайте скорее! Девицы схватили его за руки и стали тянуть, но поднять такую тушу им было не под силу, он ехал по полу на заднице и орал: Еще! Еще! Еще! Из "тюремного" зала слышались возгласы: Дайте нам чунга-чангу! Дайте нам лимпопо! Налейте сок!.. Два стакана!.. Три стакана!.. Четыре!...
Он вновь обратил внимание на открытую дверь кухни. Повар стоял у полок холодильника, подсчитывал замороженные человеческие головы и делал пометки в блокнот. На кафельном полу валялась грязная одежда. Повар повернулся, посмотрел на стол у камина задумчиво-грустно, потом улыбнулся и подмигнул... Он похолодел и приготовился заорать, но профессор Ободзинский, чье присутствие в последние часы для него превратилось в отсутствие, дернул его за плечо:
- Не стоит, дорогой мой друг! Лучше испробуйте местного эспрессо! Кофе как настоящий!
Он откинулся на спинку стула, сделав один глоток и обратив внимание на прибывших к "французам" хлопушечниц в мини-юбках с кривыми ногами и безобразными носами, он видел, как лесбиянка-растаманка взгромоздилась на плечи своей подруги и скачет по кругу, а мальчик погоняя, допивает шампанское из горлышка, деловые люди продолжают обсуждать дела, охранники тупо блуждают глазенками по сторонам, в душе мечтая занять место хозяев, академики пьянствуют, поют, предаются разврату, в общем ведут себя как всегда, безумцы чаевничают, встречая и провожая своих гостей, гардеробщик-гном окончательно упал в руки бдительного охранника, а бригада работников ресторана, превратившись в совершенных кретинов, сбилась в кучу у барной стойки...
- Да это же настоящий САТИРИКОН! - прошептал профессор Ободзинский в ожидании основного блюда...