Широко раскинулась между двумя селами Старопершино и Михайловкой деревня Новотройка. Была она когда - то богатой да хлебосольной. Жили в ней крепкие семьи с устоявшимся внутренним укладом, православными обычаями, соблюдающие церковные праздники.
Сидит, греясь на ласковом майском солнышке, старожил этой деревни Петр Антонович Ефимов, высокий, кряжистый как вековой могучий дуб - старик, которому уже за девяносто. Ветер треплет легонько его ставшие редкими, белые, как снег, волосы. Узловатые натруженные руки опираются на толстую крючковатую палку, потемневшую от времени, как и кожа на его морщинистом лице.
Вдоль деревенской дороги бежит босоногое детство - мальчик и девочка. Они весело шлепают ногами по теплым лужам, и брызги, отражаясь в лучах приветливого солнышка, веером разлетаются в разные стороны.
- О-хо-хо, - отчего - то радостно, с посветлевшим лицом, вздыхает старик.
- Да, жизнь моя, как это летечко, катится да катится... Большой ее срок для меня оказался. В Ветхом Завете Господь предсказал - от, когда царя - батюшку скинут... Да там вся жизнь наша прописана: и про Сталина, и про Брежнева. Вся история сходится, - говорит он своему внуку, Петру Тимофеевичу, ныне живущему в Челябинске, но попутно заехавшему проведать старика, Петра Антоновича.
- Вот пророк Варух предсказал, что церкви прикроют, колокола по всей Расее - матушке примолкнут, правда сказалась... В тридцатые годы в Михайловке - от, такое супостатство было... Канатами колокола сдергивали, как голову отрывали человеку живому. С церкви баграми наземь колокола сдергивали. Опять в Святом Писании все правда...
Старик прижмурил свои высветшие от времени глаза.
- Ай, спасибо, внучек, старого меня уважил, не забыл, заехал повидаться. Ты ж, наш, новотроицкий, не забывашь своей малой родины.
- Дедушка, а как Новотройка образовалась, не помнишь? Расскажи, пожалуйста.
- О-хо-хо, давно это было, Петьша... Наши предки из - под Курской, Смоленской губерний. Отец мой с обозом пришел на энто место в 1854 году, дык он сказывал, что здеся уже несколько домов стояло, люди старой веры жили. Сначала хотели нас в Першино сбыть, да сибиряки тамошние не пустили: самим, говорят, места мало, земли нераспаханной почти нет. Так посеред и определились мы: промеж Михайловки и Старопершино. Така деревня была баская, улица длинна.
- Дед, одна?
- Да ты что? У нас их несколько: широка вдоль реки, называлась Середкиной, от нее - Забайкальский край, по другу сторону - Московка. А ишшо от реки - 4-я Мельница. Так и называли, там муку мололи. На Суери в те годы много мельниц-ветрянок стояло, хлеба рожались богаты, был хлебушко - от, поэтому и жили в достатке: посты блюли, Бога уважали и боялись. Это сейчас не боятся грехов своих, о-хо-хо.
- А деревня наша почему зовется Новотройкой?
- Мой отец сказывал, что особо уважали наши предки Троицу Святую - Отца, Сына и Святого духа. На новом месте в честь возрождения деревни и стали ее величать Новотроицкой.
- Деда Петя, - продолжает интересоваться внук, - тебе вот уже 95 лет. Ты помнишь свою родню, людей, которые жили в Новотройке до революции?
- А как же, внучек, помню всех своих двоюродных братьев - Дмитрия, Якова, Дениса, бабку Ульяну - сестрицу мою сродную. Я десяти годов пошел по людям в работники. 12 лет женатым прожил, а в первую германскую меня в солдаты взяли. Нам, веры старой, оружие брать нельзя, дак я в карауле простоял с палкой два месяца, пока начальство не додумалось, потом на работах солдатских грыжу нажил. Домой отпустили. Не успел от германской очухаться, как революция пришла, потом гражданская война. Я тогда из Новотройки в работниках был у Мезенцева Савина, что жил в Старопершино. И бабушка моя, Мария Лаврентьевна, там робила, пряжу пряла. А в гражданскую войну Колчак -от, в наших краях всех мужиков подобрал. Хватали без разбору в свою армию. Я и там успел немного побыть. Убег потом. У Колчака в отрядах тиф начался, мы с тремя земляками рванули до дому. Едем - встренули девять подвод. Два начальника, один из Мостового, другой - отставнинский. У Баксаровки Лебяжьевского уезда нас встретили: куды, мол, зачем? По-хорошему, вроде бы договорились, чтобы с миром нас отпустили, да нервы не выдержали у одного из товарищей, ну и получил пулю в лоб. Еле сам живым до дому добрался.
Старик указал концом своей палки вдоль дороги, по которой важно вышагивали, гогоча, гуси с выводком. - Вона, онтуда мы и явились в родную избу. У нас тогда старостой на деревне был Федор Зинович, а банда налетела, его расстреляли. Затем поставили Федосея Андреевича. Крепкий мужик был, нашей старой веры.
- Деда Петя, а ты грамоте учен? - задает вопрос внук.
- В Новотройке церковно-приходская школа была. Но меня грамотке - от, учил Василий Широкий, поселенец из Завода (ныне г. Заводоуковск Тюменской области). А родом он сам - от, из Иркутской губернии, что-то там шаботажничал, ну его оттудова и выселили как "люцинера" к нам. Он и читать, и писать нас учил. А в церковно-приходской - от, школе, батюшка учил Закону Божьему, звали его Петром. Меня в честь его окрестили. В конце 30-х годов дьяконом в церкве служил, пока ее не порушили. А самого на 5 лет в тюрьму сослали. Да-а, жизнь человечья, - старик снова горестно вздохнул. - Это тогда Бога перестали бояться, - он прикрыл уставшие глаза, задумался, опираясь на свою палку. Что-то вспомнил, вновь встрепенулся: - А ты знаешь, опосля тюрьмы батюшка к нам снова вернулся, пешком пришел. В аккурат на Вербное воскресенье. Служил уже без церкви, за кусок хлеба. Затем в Макушинский район ушел с женой, а там гонения разные. Уехал в Калининскую область, там псаломщиком, певчим при церкви состоял. Умер, болезный. Его жена после смерти мужа, т.к. наша, новотроицкая была, вернулась на родину. В Смолино последние годы жила. Да, внучек, жизня наша людская, - растянул снова в задумчивости П.А. Ефимов.
Он опять глянул вдоль улицы, где возвращалось с поскотины мычавшее стадо.
- Вот наш род весь отсюда и произошел: отец твой, и матушка твоя, царствие им небесное. А жить стали худо, потому что Бога забыли. А он - ить, об всех нас помнит. Мне 95 нынче, скоро пойду ответ перед Ним держать за то, что после себя оставил. А ить, нас, ефимовских, много на земле расплодилось, потому что держались общиной дружно, друг за дружку, - во как! Он сжал в кулак свою суковатую палку, крепко уперев ее в землю. - Нас вот пятеро у родителев поначалу было, а теперь я один остался, все уже лежат в земле сырой. А Новотройка почти, как Михайловка, раньше была, столь народу в ней жило... Чой-от, я тебя на улице держу, айда скорее, внучек, в избу, айда, - и два Петра - дед и его внук, большой да маленький - вошли на широкий двор Ефимовых...
От автора: Я благодарна за предоставленную аудиозапись старожилу Старопершино М.Д. Васильеву. На кассете был записан живой голос его деда - П.А. Ефимова, когда внуки его "пытали" про образование деревни Новотройка. Дед прожил без малого сто лет. Ныне покоится на старообрядческом новотроицком кладбище, а семейная реликвия - кассета - хранится у Васильевых. Голос деда живет, рассказывает нам, потомкам, о старине.