ВОЗНЕСЕНИЕ.
Три года назад, когда Вениамину Пастухову стукнуло тридцать, ему привиделся удивительный сон. В том сне Вениамину явился Бог. «Настала пора сказать тебе, кто ты», - произнес Всевышний. – «Кто же я?» - поинтересовался Пастухов – «Мой сын. И это налагает на тебя определенные обязательства». – «Какие?» - «Ты должен смягчать сердца людей добрыми песнями». – «Чьими песнями?» - «Своими».
И с того времени Вениамин начал сочинять песни. Он исполнял их под гитару в библиотеках и дворцах культуры. В его творениях преобладала грусть, но сквозь нее просвечивал призыв к людям стать хотя бы на капельку добрее. И когда Пастухов видел слезы на глазах у своих слушателей, он верил, что люди вполне могут искоренить некоторые присущие им пороки.
Едва Вениамин записал в тетрадь для нот половину своей новой песни, как позвонили в дверь.
Это пришел его сосед – Олег Шульгин, - с гитарой в руке. Несмотря на то, что Олегу не исполнилось еще и двадцати лет, у него уже была густая бородка, короткая, как мох на трухлявом пне.
-Я сочинил несколько песен, - проговорил Шульгин. – И мне хотелось бы знать ваше мнение о них.
-Ну что ж, проходи.
Когда они оказались в спальне, Пастухов предложил гостю сесть на диван, а сам расположился на кровати.
Олег посмотрел сначала на свою гитару, потом на Вениамина. И спросил:
-Можно начинать?
Пастухов кивнул. Играл Шульгин довольно хорошо, но тексты песен были полны такой бешеной ненависти к людям, что создавалось впечатление, будто при их написании рукой Олега водил сам Дьявол.
Исполнив шесть вещей, Олег уставился на Вениамина.
-Ну как?
-Что я могу сказать? Только то, что твои песни очень злые. Такими вещами не переделаешь людей.
-А почему я должен их переделывать? Я не Бог, – раздраженно проговорил Шульгин, видимо, уязвленный оценкой Пастухова. И добавил: - Кстати, вы тоже не Бог.
-Я – сын Божий, - без тени улыбки сказал Вениамин.
Олег как-то странно посмотрел на Пастухова и поднялся.
-Ладно, я пойду. Мне нужно сейчас в одно место.
«Обиделся на меня», - промелькнуло в голове у Вениамина.
Проводив начинающего барда до входной двери, Пастухов вернулся в спальню, сел за письменный стол и, склонившись над тетрадью для нот, продолжил прерванное занятие.
Олег Шульгин зашел в свою квартиру и первым делом, сняв телефонную трубку, набрал номер психиатрической больницы.
-Да,- послышалось в трубке.
-Это больница?
-Больница.
-Приезжайте на улицу Гагарина, дом 7, квартира 17.
-А что случилось?
-Один человек сошел с ума – называет себя сыном Божьим. Вы его, наверно, знаете. Это – известный бард Пастухов.
-Хорошо. Скоро прибудем.
Убрав нотную тетрадь в ящик стола, Вениамин Пастухов хотел было пойти попить воды, но тут раздался звонок в дверь.
Вениамин пошел открывать.
Это были два парня в белых халатах; один – толстый, другой – невероятно худой.
-Вы – Пастухов? – осведомился толстяк.
-Да, - ответил Вениамин.
И не успел он опомниться, как двое парней схватили его под мышки и потащили вниз.
-За что вы меня забираете? – обратился он к пузатому санитару.
-За то, что ты считаешь себя сыном Божьим.
На улице санитары затолкали Пастухова в «скорую помощь», залезли сами, и машина тронулась.
Минут через пятнадцать они уже были в кабинете у психиатра. Тот оказался таким самоуверенным и самодовольным, словно являлся по меньшей мере президентом России.
Выслушав краткий доклад толстяка, врач выпроводил санитаров за дверь и повернулся к Вениамину
-Значит, ты возомнил себя Божьим сыном?
-Не возомнил. Я действительно сын Божий.
-У тебя – мания величия. Но ничего, мы тебя вылечим.
-Я не нуждаюсь ни в каком лечении.
-Все наши больные говорят то же самое.
Доктор блеснул стекляшками очков и позвал санитаров.
Те вошли.
-Отведите его в третью палату, - распорядился психиатр.
-Ладно, - отозвался толстяк.
Пузатый и тощий повели Пастухова по длинному коридору. Когда они подошли к каменной лестнице, ведущей на первый этаж, Вениамин почувствовал сильное головокружение. Он покачнулся и нечаянно наступил толстяку на ногу.
-Ах ты, сволочь! – взревел тот. – Ты нарочно мне на мозоль наступил.
И пузатый врезал Пастухову в челюсть. Удар оказался таким мощным, что Вениамин покатился вниз, пересчитывая затылком ступеньки.
Глаза Пастухову застлала черная пелена.
Толстяк приблизился к Вениамину и ткнул его носком ботинка в бок.
-Хватит прикидываться. Вставай.
-Подожди, - подал голос худой. Он опустился перед Пастуховым на колени и приложил ухо к левой стороне его груди.
-Сердце не бьется, - констатировал худой минуту спустя, поднимаясь на ноги.
-Что же теперь будет?! – испугался пузатый.
Но смятение его длилось недолго.
-Придумал! – воскликнул он. – Мы скажем, что этот тип сам свалился с лестницы!
Тощий кивнул.
Зайдя в кабинет врача, толстяк рассказал о якобы несчастном случае.
-Отнесите его в морг, - приказал психиатр, протирая носовым платком линзы очков.
Санитары положили тело Вениамина на носилки и понесли их к моргу, находившемуся на порядочном расстоянии от стационара. Но не успели они сделать и десятка шагов, как неожиданно начался проливной дождь. Толстяк и худой бросили носилки с телом на землю и поспешили укрыться под навесом, имевшимся у входа в больницу.
Они стояли, вытирали мокрые лица и смотрели, как струи воды яростно хлещут неподвижное тело Пастухова.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался.
Санитары хотели было выйти из-под навеса, как вдруг заметили невероятную вещь, от которой у них отвисли нижние челюсти и чуть не вылезли глаза из орбит, - Вениамин встал с носилок и посмотрел на них всепрощающим взглядом. Затем он стал подниматься в воздух. Сперва он возносился медленно, потом - все быстрее и быстрее, точно стартующий космический корабль. Вот его фигура превратилась в едва различимую точку на небе. Наконец исчезла и она.
-А может быть, он и вправду сын Божий? – предположил тощий.
-Может быть, - пробормотал толстяк непослушными, побелевшими губами.