РОЖДЁННАЯ НЕБОМ. Часть первая: Три сестры
Глава двадцатая
- Ещё немного, и я увижу её снова… ещё немного, и случится то, о чём я мечтаю с того самого дня, когда увидел её глаза и коснулся её руки…
Так рассуждал капитан Вероис Сенам, глядя из открытого окна большого дома на огромный город внизу. Город бурлил, как котёл, жизнь в нём кипела ключом, и тем, кто сновал по освещённым предвесенним солнцем улицам, проспектам и площадям, не было вовсе никакого дела до того, о чём сейчас думал и что чувствовал отдельно взятый горожанин, находившийся сейчас в стенах одного из многочисленных жилых домов из стеклокамня, похожих за высокие замки. Каждый здесь был полон своих мыслей и забот. Так и Вероису не было ровным счётом никакого дела до движения и бурления жизни внизу и вокруг за пределами его личных апартаментов – мысли и чувства его находились далеко за пределами шумного Арохена.
Так же и мысли с чувствами той, о ком мечтал звёздный капитан, блуждали отнюдь не в пределах отдалённого от Арохена города под названием Оттари и не в стенах просторного и уютного учебного заведения для будущих образованных невест и жён. Они присутствовали отчасти и в Арохене, однако больше были дома, в селении Авингор, и, кроме того, в далёком северо-восточном городе Лиераме, который остался в прошлом. После чего её мысли, чувства и воспоминания вновь возвращались в Оттари, но уже отнюдь не в пансион для девушек, а в городской храм Владыки Мира, где она впервые встретилась с юным жрецом. Где был теперь этот человек, каким путём пошёл и помнил ли о ней до сих пор, она не знала, а последним из сновидений о нём было то, где он выстроил для неё храм как для Богини Эас и где предстал перед нею в образе Этагора, могущественного владыки Южного Звёздного Ветра. Этот сон нередко преследовал её в воспоминаниях и пугал, и не столько от того, каким она видела своего давнего друга и возлюбленного, а от того, что именно он ей сказал о её теперешнем избраннике в спутники жизни. Как мог капитан Вероис, такой обаятельный, добрый и неотразимый, даже думать о том, чтобы причинять ей какой-то вред? Если бы это было и впрямь так, рассуждала про себя Аула Ора, наверняка Этагор, воплощённый жрецом верховных Сил Света Эттом Мором, остановил бы его руку. Но действительность была такова, что от Этта никаких вестей не было уже несколько долгих лет и даже сны о нём опять надолго прекратились, а Вероис Сенам посылал ей весточки каждую декаду и обещал приехать к концу предвесенней триады, в завершение великого Праздника.
- Не верить снам… сны обманывают меня, - с горечью в сердце сказала сама себе ещё раз Аула и открыла стеклянную загородку массивного окна, через которое в комнату подул лёгкий свежий ветерок.
Было совсем раннее утро, и остальные три девушки ещё крепко спали. Однако, услышав скрежет, две из них проснулись.
- Зачем ты открыла окно? – недовольным тоном спросила Гелла. – Хочешь нас всех тут застудить?
- Здесь было душно. Почему вы с Эйрой и Лорией никогда здесь не проветриваете?
- Потому что нам не бывает душно. Это тебя постоянно что-то терзает, если не хватает воздуха, можешь выходить гулять во двор, пока мы спим.
- Ауле опять что-то приснилось? – спросила Эйра, свесившись со своего второго яруса.
- Простите… - Аула повернулась к подругам лицом. – Наверное, я помешала… я просто открыла окно.. и ничего мне не снилось плохого. Мне снились мои родители, сёстры и Эйа… я давно её не видела и думаю, как она там живёт.
- Где это – там? – полюбопытствовала Эйра. – И кто это, ещё одна твоя родственница?
- Нет. Она была моей няней, а потом вышла замуж и отправилась на свою родину. Больше мы не виделись и я скучаю по ней.
Гелла засмеялась.
- Что тут смешного? – почти сердито спросила Аула.
- Сколько тебе уже лет, Аула? Тебе вот-вот предстоит стать женой и матерью, а ты всё скучаешь по няне? Тем более о чужестранке, которая вышла замуж и уехала к себе на родину? Ха-ха!
- Прекрати, Гелла! Сейчас ты напоминаешь мне моих сестёр, которые всё время надо мной потешались. Я не хочу, чтобы надо мной смеялись, но я действительно соскучилась по няне, которая была лучшей подругой, чем все вы.
- Что ж, узнать бы, скучает ли о тебе эта подруга… а теперь ложись спать и не мешай нам, нам всем вставать через два часа.
Утро этого дня ничем, по сути, не отличалось от большинства предыдущих, проведённых здесь за все эти несколько лет. Однако ближе к середине дня, во время занятия по духовному просвещению будущей женщины, в класс заглянула совсем молоденькая девушка, одна из первокурсниц, которые не так давно подходили к Ауле с вопросом, касающимся слухов об угрозе новой войны.
- Передайте, пожалуйста, Ауле Ора, что внизу её ждёт какое-то странное семейство, - прошелестела она приятным голоском и исчезла за дверью. – Пусть она спустится в нижний гостиный зал.
- Как раз вовремя, - томно вздохнув, произнесла госпожа Натиэль, которая сама вела у шестикурсниц этот щепетильный предмет. – Ну раз так, выйдите, эйди Ора, хотя я считаю, что любое упущение в духовном просвещении и развитии негативно сказывается на будущем балансе духовной энергии между женщиной и её мужчиной. Имейте это в виду.
Аула с несколько пристыженным видом покинула классное помещение, а остальные ученицы вместе с мастером вновь принялись в медитативном режиме познавать принципы и способы пробуждения женской духовности.
Спустившись почти бегом вниз, Аула замерла от удивления. Странным семейством, как выразилась девушка с первого курса, оказались… Эйа, её муж Дрейд и их сын - прелестный малыш с чёрными, как у отца, волосёнками и смугловатой кожей, однако посветлее, чем у него, а глаза и крылья у него были золотистыми, точь-в-точь как у матери.
- Вот это да! – воскликнула Аула, от души обрадовавшись такой встрече. – Только как вы все здесь оказались?
Вместо ответа Эйа сжала в руке блестящий камешек в оправе, висевший на груди у её мужа, и горячо поприветствовала свою бывшую подопечную сначала на своём родном наречии, а затем перевела ей свои слова и краткое сердечное приветствие от Дрейда. Тогда Аула вспомнила о заветном кулоне, который хранила при себе её приёмная мать и наверняка не раз им пользовалась для того, чтобы встретиться со старым крылатым другом, который носил перстень из того же минерала. И тут же обратила внимание на то, что и перстень, и кулон были у Дрейда, а его жена оставалась без всего этого. Возможно, предположила она, это было вызвано совершенным доверием Эйа своему супругу, хотя здесь могло быть и другое: однажды потеряв свою суженую из-за сложившихся обстоятельств, тот боялся лишиться её во второй раз и предпочитал, по возможности, не давать ей уйти далеко от себя, в том числе воспользовавшись переносящим камнем. Наверняка так же все дракониды запомнили трагическую историю с женой бывшего эйхана Тэрра из племени Драконов Алайды. Также Ауле вспомнилась подсмотренная ею сцена в лесу на озере, как молодой крылатый воин пытался с помощью разных ухищрений увести с собой Эйа, а она, Аула, им помешала. А теперь этот воин, при всех своих регалиях, со спокойной уверенностью стоял справа и чуть позади от Эйа, властно положив руку ей на плечо, другой рукой убирая с её одежды приставших мелких насекомых и всем видом показывая, что и она, и их маленький сын безраздельно принадлежат ему, и что он, Дрейд из рода Танхиррана, дальний потомок одного из самых влиятельных старейшин Алмазных пещер, отвечает на всё, что имеет место быть в их жизни. Аула слегка содрогнулась, представив, что бы она ощущала, будучи женой столь бдительного, внимательного и властного существа, который бы так ревностно следил за каждым её движением, взглядом и вздохом. Однако все дракониды, насколько она была о них наслышана, отличались от людей более благородным нравом и доброй душой, впавшие во зло души бывали среди них редким явлением. Поэтому Эйа наверняка повезло в её выборе, а вот насчёт своего собственного Аула порядком сомневалась – на что был в самом деле способен её нынешний избранник и не было ли всё, что он ей демонстрировал в посланиях и не только, всего лишь фальшью.
- Да… камень… как я могла об этом забыть…
- Я вижу, детка, что ты чем-то взволнована, - перебила её Эйа ровным и спокойным голосом, в котором теперь было больше акцента, чем когда она жила в их доме в качестве няни. – Только ли нашим неожиданным визитом?
- Я всё вам расскажу… я всё расскажу тебе, Эйа, да… не только вашим визитом, хотя он просто поразителен.
- Мы слышали о том, что на твоём горизонте есть достойный избранник, - вновь ровным и спокойным голосом заговорила крылатая женщина. – Позволь поздравить тебя от всех наших сердец и попросить разрешения быть гостями на вашей свадьбе с покорителем небесных пространств.
- Кто сказал тебе, что я намерена выйти замуж за капитана Вероиса? – быстро спросила Аула, бросив на неё взгляд, полный скрытых подозрений.
Эйа обняла её.
- Детка… слухи в нашем мире распространяются удивительно быстро. Первыми об этом узнали наши старые друзья Даг Зан и Тэрр, когда мы навестили их в пустыне.
- Вот даже как… они живут в пустыне и знают обо всём, что происходит в мире?
- О, Тэрр и Даг Зан много путешествовать, - ответил вместо жены Дрейд. – Недавно они навещать нас в горы, и эйхан Дракон Алайд принял их как дорогие гости. Не быть сердита на мы и на они.
- Что вы, я не сержусь, - ответила Аула. – Я даже признательна вам. Но вы должны знать, что…
Она повернулась к крылатому воину и многозначительно коснулась пальцами его мускулистых загорелых рук, покрытых на запястьях блестящими радужными чешуями. Эйа с любопытством и некоторой тревогой созерцала эту сцену, а малыш Тхорр (как его называли) резвился, бегая вокруг них и пытаясь время от времени подниматься в воздух примерно на половину их роста.
- Скажи нам, - на серьёзном и даже суровом, но красивом лице Дрейда появилась улыбка.
- Я могу обещать вам обоим, что вы будете приглашены на мою свадьбу. Но я не могу обещать, что это будет та самая свадьба, которую мне готовят, и моим мужем станет тот самый капитан Вероис…
- Понимаю, - ответил Дрейд и проницательно посмотрел на девушку. – Ты не хотеть быть жена для капитан Вероис… это так?
Аула вздрогнула и покраснела от того, что сделал сейчас Дрейд: ясно и кратко озвучил то, о чём она хотела сказать лишь намёками, чтобы никого не расстроить и не вызвать лишних мыслей и разговоров, выразить это лишь в виде своих сомнений, колебаний и страхов. Но она тут же, как ей казалось, нашла выход из создавшегося глупого положения:
- Пусть даже это так… я должна выйти замуж за капитана Вероиса и я стану его женой, чтобы избежать ненужных скандалов. Моя судьба предрешена, я не буду противиться.
- Даже если ты не любить капитан Вероис? Это очень, очень неправильно. И всегда можно сделать другой выбор.
- Послушай Дрейда, Аула, он говорит правильные слова, - вмешалась Эйа. – Всё твоё существо говорит о том, что ты не любишь того, чьей женой собираешься стать. Если ты это сделаешь, то всю жизнь будешь несчастна. Ты хочешь быть несчастна, угождая другим, кто якобы решил твою судьбу, или ты готова рискнуть и попытаться найти того, кто действительно живёт в твоём сердце?
- О да… - поддержал её Дрейд. – Готова ли девушка с северо-востока, чтобы рискнуть и послушать своё сердце?
Они были единогласны между собой и совершенно уверены в своей правоте. Их жизнь была цельной и гармоничной, в отличие от той западни, в которой металась Аула, разрываясь между различными реалиями своей жизни, мечтами и окружающей действительности, любовью и тем, чему она всеми силами пыталась придать мало-мальский облик любви. Всё же дать окончательный ответ она пока не могла ни себе, ни своим друзьям, и в этом ей пока не могло помочь даже то, что не раз спасало её, казалось бы, в совершенно неразрешимых ситуациях.
- Если послушать своё сердце, - Аула закрыла глаза, словно к чему-то прислушиваясь, затем вновь открыла их. – Оно говорит невозможные вещи. Тот, о ком я думаю и о ком оно говорит, не вернётся и никогда не будет со мной, а я с ним. Наши пути разошлись и, наверное, навсегда.
- Почему ты так говоришь? – с тревогой спросила её Эйа. – Разве это говорит твоё сердце?
- Разумеется, нет. Это говорит мой разум, который опирается на жизненный опыт. Как он может вернуться, если столько времени не даёт о себе знать, разве что изредка я вижу его в своих снах? И то ведь, сны – это не реальность или, может быть, какая-то реальность, не имеющая ничего общего с этим миром. А в этом мире я – невеста капитана Вероиса, который мне вовсе не нужен, я отношусь к нему просто как к хорошему другу, хотя никто этого не понимает. Но, может быть, со временем, став его женой, что-то изменится, тогда я забуду обо всех этих фантазиях, и… и…
«И позабудешь навсегда о своей миссии, то, для чего ты сюда пришла», - внезапно словно раздался в её душе некий голос. Нет, он не был грозным и пугающим, громовым или каким-то ещё, а был похож, скорее, на озарение, вспыхнувшее в её сознании внезапной молнией. Аула вздрогнула и продолжала оставаться в смятении всё время, пока на неё внимательно смотрели шесть пар проницательных глаз. Кроме них, в гостином зале пансиона сейчас никого не было.
Наконец, лицо Эйа озарила светлая улыбка.
- Мне сейчас показалось… я не знаю, как это описать… ты как бы засветилась изнутри, в тебе как будто вспыхнуло что-то яркое и потом снова спряталось внутри. Мне кажется, девочка, скоро ты встретишь того, о ком томится сейчас твоё сердце.
- Скажи мне, Эйа… томилось ли твоё сердце, когда ты была разлучена с Дрейдом?
Этот вопрос прозвучал совершенно неожиданно. Однако Эйа нисколько не смутилась, а только вздохнула.
- Моя история любви отличается от твоей. Я не любила Дрейда по-настоящему, даже не была в него сильно влюблена, и поэтому была рада расстаться с ним, когда была ещё девчонкой. И полюбила только тогда, когда стала его женой, когда посмотрела, какой он, и оценила по достоинству. Но зато он признался, что все долгие годы страдал и искал меня, пока не нашёл, и теперь мы оба счастливы.
Она умилённо погладила руку своего мужа, которой тот затем обвил её талию. Аула могла бесконечно умиляться и восторгаться, глядя на эту красивую пару, однако ей стоило подумать ещё и о себе – сможет ли она полюбить пришельца из далёкого мира?
«Может и сможешь, - мелькнуло вновь в глубинах её существа, - Но при этом не сможешь исполнить то, зачем сюда пришла, в то время как миру грозит страшная опасность. Сделай выбор сердцем, а не умом, тогда не только восстановишь гармонию в мире, но и обретёшь счастье для себя и того, кто тебе дорог».
И снова этот внутренний голос прозвучал в ней. Это не было сном или видением. Это было так, как будто говорила она сама, но какой-то иной частью себя, которая отнюдь никоим образом не касалось её умственных рассуждений и выводов.
- Опять… - заметила Эйа. – Мне так кажется, что ты словно вспыхиваешь, когда думаешь… мне кажется, что скоро ты встретишь того, о ком мечтаешь, но не веришь, что это возможно. Так говорит твоё сердце, и ваша встреча окажется очень важна… не только для вас обоих.
Дальше она не стала договаривать. Но Ауле и без того было ясно, что бывшая нянька читала её мысли. Причём это делала не только она, но и все остальные члены этого крылатого семейства, что находились здесь.
Всё же, несмотря на этот столь неожиданный разговор, Аула решила сделать так, как считала нужным: собрав воедино остатки здравого смысла или того, что она им считала, выбросить навсегда из своей головы мысли о том, что она считала невозможным в этой окружающей её действительности. И, кроме того, вырвать или выжечь из своего сердца всё, что относилось к её прошлому и странным сновидениям, так похожими на явь, в которых к ней приходил призрак её прошлого – неугомонный, неистовый и неотразимый волшебник по имени Этт Мор. И, как с удовольствием отмечала она для себя, с каждым разом это удавалось ей всё лучше, и тогда она заполняла себя мыслями о предстоящем выпускном дне и о скорой встрече со своим избранником, который то и дело посылал ей длинные письма, короткие весточки через пробудившихся вместе с весенним теплом маленьких чакаутов и, разумеется, подарки, которые приобретал на арохенских ярмарках.
- Я вижу, теперь ты счастлива, - радовалась Гелла, в очередной раз наблюдая, как Аула достаёт из цветной упаковки очередную сладость или безделушку. – Признаюсь честно, мой жених не такой богатый, чтобы каждый раз присылать мне такие штучки, поэтому мне доставляет больше радости видеть его самого.
- Знаешь… - Аула оторвалась от распаковывания подарков и посмотрела на подругу. – Мне тоже больше хочется увидеть самого Вероиса, но пока его нет, приходится довольствоваться тем, что может мне о нём напоминать.
Гелла критически оглядела полки со стороны спального места Аулы, сплошь заставленные и заваленные подарками и посланиями от капитана Вероиса. Здесь было несколько причудливой формы полудрагоценных камешков в оправе, дисковые настенные часы с поющими сигналами, которые могли показывать точное время даже тогда, когда все остальные начинали отображать его неправильно, светящиеся статуэтки и настенные звёздочки, меняющая цвет бижутерия, пара дорогих книг и прочее, и прочее… Казалось, капитан с далёкой звезды, если это ещё действительно было так, всё время страдал от избытка денег, отчего так старательно их тратил, либо вознамерился купить признательность и любовь своей избранницы за все эти эффектные безделицы. А та, вероятнее всего, даже об этом не задумывалась, поскольку была уже давно куплена. Однако, как отметила про себя Гелла, она могла и ошибаться в своих оценках, быть может, капитан Вероис действительно так сильно был влюблён, что всё время проявлял такую щедрость, пока она по нему скучала.
Последнюю весть перед последним днём пребывания в пансионе Ауле принёс необычно большой рой чакаутов. Маленькие юркие насекомые, влетевшие в распахнутое рано утром окно, окружили девушку и стали вертеться вокруг, не касаясь её и описывая вокруг неё причудливые спирали. И тогда она «прочитала» то, что передавали ей эти маленькие воздушные посланники: капитан Вероис Сенам обещал прибыть в Оттари в самый разгар праздника, но есть вероятность того, что его могут задержать неотложные дела. И, что бы ни случилось в этот день, от Аулы требовалось сохранять спокойствие, не противиться и прислушаться к своему внутреннему голосу – выпускной день обещал принести ей радостные перемены, которые навсегда изменят её жизнь и принесут истинное счастье.
Чакауты покружились несколько мгновений и затем так же быстро вылетели в окно. Аула замерла на месте.
- Что всё это значит? – спрашивала она саму себя, поскольку в спальне больше никого не было. – Разве могут у капитана Вероиса быть неотложные дела, которые могут застать его врасплох? Тут что-то не так.
Но тут же успокоила себя: а почему бы и нет? У любого в этом мире могут возникнуть подобные дела и заботы, и в этом случае Вероис поступил правильно, сообщив ей об этом. Однако какие перемены могли произойти в том случае, если капитан действительно не явится в её выпускной день?
Впрочем, решила она, тогда перемены тоже будут вполне предсказуемы: после этого дня она больше не вернётся в пансион, если только не решит пойти дальше и стать одной из преподавательниц. Но это будет, если она откажет Вероису в его предложении, а если нет, тогда дождётся его позже и станет его женой. Иных вариантов ей пока не предвиделось: приложив все старания, она наглухо закрыла вход в её сознания всяких разных предчувствий, видений и прозрений из реальности, которая не была совместима с тем, чем она жила здесь, в видимом и осязаемом явном мире. Самой нелепой ей казалась мысль о том, что, в самом худшем случае, в день выпуска она рискует быть похищенной кем-нибудь вроде принца Морана, который охотился за ней, чтобы доставить в замок своей матери – самой Королевы Тьмы. Этот страх порой терзал её изнутри, как и то, что в этом случае спасение не придёт или придёт слишком поздно. Но он был нелепым, так как происходил, опять же, из её давних снов и видений, в которых этот принц был таким же призрачным персонажем, как и Этт Мор, который в действительности наверняка давным-давно позабыл о ней и посвятил свою жизнь тому, что считал для себя единственно достойным – либо жреческому служению, либо искусству магического целительства, которое требовало не меньшей погружённости и отрешённости от всего мирского.
С этими мыслями она продолжала жить вплоть до того самого дня, который должен был навсегда изменить её судьбу. Наконец, он наступил. Это была середина весенне-летнего межсезонья, поры самых ярких цветов, самой зелёной травы и самого звучного пения пёстрых птиц, прилетающих из дальних южных стран, где им в эту пору становится слишком жарко и их место занимают летучие рептилии и гигантские насекомые. Деревья в эту пору были покрыты шапками нежных цветов, испускавших дивные ароматы. В общем, переход от весны к лету здесь был лучшей порой не только для того, чтобы получить свидетельство зрелости, но также и для любви, и для многих других приятных событий. Поэтому в этот день мысль о возможном похищении её коварным геспиронцем казалась ей особенно нелепой, и она усмехнулась, посмев в очередной раз об этом подумать.
В этот день она надела самое красивое, на взгляд всех окружающих, платье из жемчужно-палевого атласа с двойной юбкой в форме направленных вниз лепестков гиантиса* и широким серебристым поясом, которое закончила мастерить буквально вчера под специальным руководством нескольких мастериц. На её взгляд, верх этого платья был слишком открытым, что приковывало многочисленные взгляды к оголённым плечам и рукам, однако, по настоянию мастериц, это было замечательно, поскольку плечи, руки и верхняя часть груди у Аулы были, по их мнению, просто идеальны. И, несомненно, в этом наряде она просто обязана была стать победительницей в соревновании выпускниц и совершенно очаровать того, кто явится к ней этим памятным днём. Аула усмехнулась, подумав, что скажет капитан Вероис, увидев на ней ещё и подаренное им ожерелье, которое при соприкосновении с платьем стало жемчужно-белым, и серебристые браслеты под цвет пояса, которые красовались на её предплечьях и выше локтей.
Церемонию начали в верхнем гостином зале. Три директрисы торжественно вызывали по списку шестикурсниц, которые чинно и не спеша поднимались по ступеням к трибуне и получали особые деревянные таблички, на которых были выгравированы мелкие тёмные письменные значки и атрибуты зрелости. Лучшие ученицы получали золочёные таблички, те, что учились похуже – серебристые, а те, успехи которых оставляли желать лучшего – просто покрытые прозрачным лаком.
Во время вручения золотой таблички Ауле Ора многие заметили, что её словно окружало некое золотистое сияние. Это продолжалось совсем недолго и поэтому не вызвало замешательства, однако Гелла многозначительно тронула её за руку, когда та вернулась на своё место.
- Мне показалось или ты правда засветилась во время получения таблички? – спросила она.
- Я не знаю. Просто я испытывала радость, наверняка она светится.
- Просто я не один раз уже замечаю, как ты начинаешь светиться, когда тебе хорошо, и искрить, когда злишься… может, объяснишь мне это когда-нибудь?
- Когда-нибудь, но не сейчас. И не задавай слишком много таких вопросов, мы здесь не одни.
Наконец, томительная церемония выдачи свидетельств зрелости закончилась и все не спеша направились в нижний гостиный зал. Там уже были накрыты столы для преподавателей, учениц и гостей. Один за другим в зал входили приглашённые девушками кавалеры, вернее, уже женихи. Но Аула не видела среди них блистательного Вероиса Сенама, который до этого клялся обязательно прибыть на бал, а потом вдруг прислал к ней чакаутов с неожиданной вестью о своей возможной задержке.
- Что-то не видно твоего капитана, - заметила Гелла. – Быть может, он будет позже?
- Может быть, - вздохнула Аула.
Впереди было ещё предостаточно времени для весёлых развлечений, однако Аула скучала. Как и предсказали ей мастерицы по шитью, она выиграла в соревновании самых красивых девушек выпускного курса и получила в награду целую кучу монет, на которые могла купить себе любой подарок. Однако Аула предпочла сделать приятное капитану, если он соизволит всё-таки явиться на праздник хотя бы во время бала, или она сделает это позже. Она отправилась на ярмарку одна и долго выбирала, что бы такое подарить своему избраннику, и остановилась на красивом золочёном барогане, на котором можно было, очевидно, играть самые прекрасные в мире мелодии. Она помнила, что капитан любил играть на этом инструменте и исполнять старинные баллады.
- Сколько стоит этот бароган? – спросила она пожилого торговца с длинными волосами, собранными на макушке в хвост.
- Двести десять сигренов, госпожа, - любезно ответил тот. – Ручная работа, поглядите сами.
- Двести десять? – нахмурилась Аула. – Но у меня с собой только двести монет и, мне кажется, ваш бароган слишком дорогой.
- Дорогой? – старик засмеялся. – Это ручная работа, говорю вам, вы видите, видите? Вы не найдёте такой выделки у заводских, и такого качества тоже, а этот инструмент я мастерил сам.
Он пощипал пальцами струны – звук был чистым и насыщенным.
- Да, звук прекрасен, но…
- Я не стану вас обманывать, госпожа. Если вы играете мелодии и пришли сюда, чтобы купить лучший в нашем городе бароган, то вряд ли у вас с собой всего двести монет. Вы же наверняка знаете, сколько стоит такая штука, я продаю совсем недорого, почти как заводчики.
- Поймите, я не знаю… - взмолилась Аула. – Я не играю мелодии, а хочу подарить этот бароган человеку, который любит их играть. Я хочу подарить его своему жениху.
- Ах, жениху… ну-ну, я даже не подумал, хотя вы выглядите как завидная невеста. Хорошо, только из-за того, что вы хотите сделать подарок своему жениху, я уступлю десять сигренов. Идёт?
- Да, конечно! Беру за двести сигренов.
И она высыпала в корзинку торговца все выигранные монеты.
- И что за день сегодня, - проворчал старичок, когда Аула, сунув инструмент за пазуху, неспешно пошла вдоль торгового ряда, присматривая, что можно ещё здесь купить для себя, вернувшись с деньгами. – Вот полчаса назад, когда ходил освежиться, видел, как какой-то тип добивал масочника, требуя выдать ему маску, в которой бы его не узнали даже Боги, и при том за такую цену, чтобы он мог купить себе ещё наряд воздушного пирата. Представляете?
- А что за тип? – поинтересовалась сидевшая рядом молодая художница, торговавшая настенными полотнами собственной работы.
- Да Тьма его знает, какой-то не местный. Я бы принял его за бродягу, если бы он не был так прилично одет и не звенел бы на каждом углу сигренами. Хотя так думаю, что какой-нибудь недавно поживившийся ворюга.
- Даа, в последнее время часто стали говорить про воров, - со вздохом ответила рисовальщица, поправляя платок.
Аула задержалась немного на месте, внимательно их слушая. Любопытно было, кому и для какой цели понадобилось здесь срочно покупать неузнаваемую маску и пиратский наряд? Мог ли это быть капитан Вероис, решивший её разыграть на балу, или же…
… или же это действительно был вор, явившийся в Оттари с целью хищения, но вовсе не товаров на ярмарке, а…
И тут же отогнала эту досадную мысль. Глупо, очень глупо… тем более, что в последнем послании капитан Вероис просил её не противиться тому, что будет происходить, поэтому вряд ли кто-то замышлял здесь против неё недоброе. Но тут же в голову лезла и другая мысль: а было ли послание, переданное чакаутами, действительно от капитана Вероиса? И почему этих чакаутов было так много?
Придя в неожиданное для самой себя смятение, Аула поправила у себя за пазухой купленный бароган, подобрала юбки и быстрее ветра помчалась в уютный двор пансиона, где нанятые бдительные стражи добросовестно выполняли свой долг, охраняя молодых эйди, гостей и преподавательский состав от любых посягательств на их личную безопасность. Поэтому, решила про себя Аула, если в их компании неожиданно появится пират в маске, то наверняка это будет кто-нибудь из приглашённых кавалеров. И, скорее всего, вовсе не Вероис Сенам, который уж точно никак не мог походить на вора и бродягу.