.
В Питейный Дом, что на самой окраине села, зашёл
Чёрный-Чёрный Человек. Он уселся в самый чёрный
угол, где совсем не бывало света, и зычно гаркнул:
– А подайте-ка мне чёрного пива да чёрных маслин,
набитых чёрной икрою!
Но никто ему ничего не подал.
И стал Чёрный-Чёрный Человек просто Чёрным.
И тогда он хрипло закричал:
– А принесите-ка мне чёрной смородины да черно-
слива, политого чёрным шоколатом!
Но никто ему ничего не принёс.
И стал Чёрный Человек обычным человеком.
И тогда он спросимши, вытянув шею:
– А нельзя ли мне хоть чёрнага хлебца с чёрным тол-
чёным перцем на чёрной соли?
Но никто даже не взглянул на него.
И стал тот человек лишь жалким человечишком.
И заскулил жалкий человечишко:
– О, если бы мне от щедрости вашей да хучь бы ко-
рыто дырявое под чёрным обтрёпанным флагом!
иль, даже бы, горькую чёрную метку до чёрной дыры
невозвратной!
иль, пусть бы, уж, чёрную пасть пустую могильную в
землице сырой!
о, и тогда бы я слёзно… весь бы чёрный свой век ва-
шу милостыньку… силам небесным хвалил!
но черствы сердца ваши чёрные! чёрные, безответ-
ные!
И, превратившись в чёрного гада болотного – ползу-
чего, лютоглазого – прошипел, сочась чёрным ядом:
– Нет вам ходу отныне в чёрный лес к чёрному омуту
за чёрным оврагом!
ни черники вам, ни листа черничного! ни чёрного чес-
ноку душистого – ввек не видать!
ни чёрных груздей хрустящих, ни бодрящего чёрного
чаги с берёзовой силою, ни дикого чернокорня грозно-
го – грозы всем мышам, всем блохам!
А и чёрный-то ворон вещий вам не прокаркает!
А чернобы́льник, полынь-то трава – память повывет-
рит!
* * *
Вышла бабушка Груша на двор – своего деда погля-
деть. Глядь, а тот возле бани крутится: то зайдёт в неё –
дверью хлопнет, то выскочит – глаза навыкат!
– Ах ты, горюшко! – кричит бабка с сердцем. – Опять
вином упился, в чёрного дурачка играет!
конец
.