Утром просматриваю уже солидный архив фотографий. Я их не делала, не печатала. Я училась увидеть кадр.
Я ничего не знаю в этой современной съёмке.
Но когда-то мечтала стать художником. Часто ходила в картинную галерею, что была на берегу Камы в бывшем кафедральном соборе.
Подолгу стояла возле картин. Вглядывалась в складки одежды женских портретов, в их тонкие пальцы в сеточке трещин на полотне, в удивительные глаза людей незнакомых, в которых таился целый мир.
Мне нравились полотна Айвазовского и Шишкина.
Проходила мимо современных картин с их бугристыми мазками и серо-чёрными тонами.
На этих картинах были заводы и фабрики, машины, тёмная масса людей.
И не забыть никогда мученически безумные глаза Демона Врубеля. От них не возможно было оторваться и уйти.
Но только один раз я была в Третьяковской галерее и со мной двадцать пять испуганных и ошеломлённых сельских ребятишек, которые и трамваев то не видели.
И когда позади уже были работа, выросшие дети, я купила себе маленький фотоаппарат и стала учиться делать снимки. Меня никто не учил. Нравилось снимать рассветы и туманы, капли росы на травах, деревья…
Сейчас я поняла, что возможностей у фотоаппарата мало. Но он мне дорог, как мой товарищ, помощник.
Вот в окно я вижу дом через дорогу. Вдруг он зажёгся огненным светом, стал празднично радостным. Переливаются огнём и февральские берёзы.
Это первые лучи солнца заиграли на домах и деревьях. И я бегу, чтобы успеть остановить мгновенье. Но не успеваю. Оно уже не такое яркое.
А сегодня на глаза мне попал вот этот снимок, сделанный моей подругой.
Она начала фотографировать, когда нам было по восемнадцать лет.
Значит фотографии лет пятьдесят.
На мне тёплое демосезонное пальтишко.
На голове красный платок.
Потом я буду носить красные береты.
И какая же я счастливая.
И она запечатлела этот миг бездумного счастья.
Глаза искрятся.
А ведь у нас ничего не было, кроме юности и доверчивости.
Подруга всю жизнь будет заниматься искусством, напишет книги и станет профессором.
Я всю жизнь буду работать сельским учителем в самых глухих уголках.
Но мы перезваниваемся.
Нас связывает не только эта фотография, а нечто большее, чему нет цены.