§ 39. Мифическое и универсально-историческое измерения необычных состояний сознания
Тем не менее, субъективные аберрации могут вклиниваться в содержание логоцентрированных переживаний, так как переживания открываются субъекту, обладающему собственной длительностью, сознанием, жизненным опытом, жизненным миром. Но при этом главным образующим фактором переживаний события остается смысл. Примером подобного синтеза в переживании интерсубъективной и субъективной реальности является архетип. Архетип есть форма, символический шаблон образа, паттерн события. Конкретные же содержания, наполняющие архетип как предлагаемую для них форму, могут рождаться в субъективной реальности. Таким образом, архетип – это смысловая структурно-формирующая матрица конкретного переживания, а не его содержание. К.Г. Юнг пишет: «Термин “архетип” часто понимают неправильно — как означающий некоторые вполне определенные мифологические образы или сюжеты. […] Архетип проявляется в тенденции формирования этих представлений вокруг одной центральной идеи: представления могут значительно отличаться деталями, но идея, лежащая в основе, остается неизменной» [1, с. 68].
Смысловая нагруженность логоцентрированных необычных состояний сознания проявляется в преобладании элементов, отражающих универсальные смыслы, сюжеты и мотивы. Ярким примером этих состояний является мифоритуальное воспроизведение этих смыслов. Космогонические мифы повествуют о создании мира и времени. Преодоление посредством ритуала личного времени, времени собственной длительности позволяет стать свидетелем рождения мира, войти в сферу «первоначального времени» (или «безвременья»). Коллективная ценность подобных переживаний проявляется в их разделяемости участниками действа и шире – членами общества: «События, передаваемые мифами, с помощью ритуалов переживаются всем сообществом или какой-либо его значительной частью» [2, с. 84]. Коллективная ценность мифа и его мифоритуального отыгрывания делает его переживание объективным и достоверным, по крайней мере, для общественного сознания.
Существуют также «индивидуализированные» способы погружения в подобные состояния. Так, по мнению М. Элиаде, «техника психоанализа делает возможным индивидуальное возвращение к первоначальному времени» [2, с. 84]. Психоанализ использует регрессивные техники для погружения клиента в собственное бессознательное. Раннее детство (внутриутробное существование или период до прекращения вскармливания грудью) характеризуется как мифическое время, «райское» существование. Принимая эту идею, Элиаде утверждает, что «[…] бессознательное имеет структуру мифа. Можно идти еще дальше и утверждать не только что бессознательное “мифологично”, но также, что некоторые из его содержаний имеют космическую значимость, иначе говоря, отражают способы, процессы и предназначения жизни и живой материи. Можно даже сказать, что единственный действительный контакт современного человека с космическим, сакральным осуществляется через бессознательное, идет ли речь о его мечтаниях и воображаемой жизни или же о творческих сознаниях, возникающих из бессознательного (поэзия, игры, спектакли и т.д.)» [2, с. 83].
Мифы в символической форме могут отражать некоторые объективные процессы в истории универсума, что согласуется с мифом как формой познания действительности. Но отождествление мифа и бессознательного порождает ряд вопросов (и различных возможных решений). Являются ли смыслы мифа – универсальные образы и сюжеты – отображением объективной реальности, или они порождения субъективной реальности, гипостазируемые и экстраполируемые на действительность? Возможен также третий – недуальный вариант – бессознательное (шире – сфера субъективного) и объективно-сущее соотносятся как микрокосм и макрокосм, отражают друг друга, содержат общие для них, универсальные структуры.
Если переживаемые в субъективном опыте мифологические сюжеты есть порождение субъективной реальности, то должны быть основания, из которых проистекает общность для человечества данных сюжетов. Если таковые основания или принципы действительны, тогда субъективное в интерсубъективном проявлении обнаруживает свою объективную сторону. Специфическим образом эта объективация не есть опредмечивание, а скорее реализации некоторых объективных принципов или структур. Поэтому эта точка зрения предполагает также, казалось бы, противоречивую точку зрения о мифотворчестве как процессе познания объективной действительности и ее принципов. В русле этой логики снимается вообще вопрос о первичности субъективного и объективного в порождении универсальных смыслов.
С. Гроф в качестве подобных оснований предлагает различать психофизические состояния и стадии внутриутробного развития и существования плода, особенности которых выражаются в регрессивном переживании базовых перинатальных матриц (БПМ). Первая стадия – БПМ-I – это существование плода в утробе матери, симбиотический союз их организмов. Переживается как безграничность («океаническое сознание»), космическое единство, мистическое единение. В норме этой матрице соответствуют архетипические видения Царства Небесного, или Рая, а также открытого космического пространства. Эмоциональной составляющей являются переживания «океанического» экстаза и любви ко всему творению. БПМ-II связана с первой клинической стадией биологического рождения, когда матка начинает сокращаться, а шейка матки еще не раскрыта. Маточные спазмы, сжимающие плод, при отсутствии выхода, воспринимаются как смертельная угроза, носящая тотальный характер. В переживаниях возникают образы нападающих чудовищ или враждебного окружающего пространства. Эмоциональный компонент выражается в переживании экзистенциальной катастрофы, отчаяния, беспомощности, обреченности, безвыходности, безнадежности и абсурдности существования. Архетипические образы этой стадии – ад, царство мертвых, лабиринт, а также мифические персонажи, связанные с вечным проклятием – Сизиф, Тантал, Прометей и т.п. Стадия БПМ-III наступает, когда матка продолжает сокращаться, но при этом открывается шейка матки, что позволяет плоду начать продвижение по родовому каналу. Интенсивный характер этого процесса отражается в переживаниях как борьба за выживание. Колоссальные силы, во взаимодействие которых вовлечен плод, отражаются в архетипических переживаниях революций, космической войны, турнира гладиаторов, подвигов героя, битвы сил света и тьмы, схватки с чудовищем и т.д. Активное участие в происходящем отражается уже в образах Чистилища или Страшного Суда. Характерны для этой стадии также сюжеты смерти и возрождения. БПМ-IV соответствует появлению ребенка на свет и отсечению пуповины, т.е. переходу к индивидуальной, анатомически независимой форме существования. Соответственно, доминирующем сюжетом на этой стадии является смерть в одной форме существования и рождение в иной. Герои, с которыми может отождествиться в переживании субъект – Христос, Осирис, Дионис и т.д. Переживаются чувства обновления, духовного освобождения и спасения [3, с. 30-62].
Внутриутробное состояние повторяет космологическую сингулярность, до-временное состояние Вселенной до ее развития-расширения, начальный период до Большого взрыва. «С точки зрения структуры – пишет Элиаде – возвращение в материнское лоно соотносится с регрессией Вселенной к зачаточному состоянию, или состоянию Хаоса. Мрак предродовой жизни соответствует Ночи, предшествующей сотворению мира» [2, с. 86]. В это пра-время представители древних и туземных культур возвращаются в ритуале, преследуя различные цели – космогонические мифы применяются в целительстве и творчестве, и особенно при обрядах инициации, так как «возвращение к истокам» связано с обновлением, новым рождением, возрождением духовного, мистического порядка, переводящим человека в новую форму существования. При этом символизм внутриутробного существования и последующего рождения представлен достаточно непротиворечиво. Роль космогонического мифа в целительстве объясняется тем, что «возвращение к истокам» противостоит разрушительному течению Времени, упраздняя его и позволяя вернуться к начальной точке существования, потенциально содержащей все возможности [2, с. 85-90].
Совпадение смыслов исторического существования Мира и человека является причиной представленности в переживании внутриутробного существования зачаточного существования Вселенной. Бытийное единство мира и человека позволяет предположить, что возвращение к истокам, когда не существовало времени, является процессом, отображающим принципы не объективной или субъективной, но некоей общей для них метафизической реальности, лежащей в их основе. Тогда нельзя даже сказать, что онтогенез повторяет космогенез, как и наоборот. Скорее, особенности развития, объединяющие их, являются манифестациями каких-то изначальных онтологических принципов и структур. При таком взгляде онтогенез и космогенез являются аналогами друг друга на разных уровнях – масштабах. А поскольку это – уровни бытия единого мира, справедливо допустить взаимопроникновение этих уровней.
--
1. Юнг К.Г. К вопросу о подсознании // Юнг К.Г., фон Франц М.Л., Хендерсон Дж.Л., Якоби И., Яффе А. Человек и его символы. М.: Медков С.Б., Серебряные нити, 2006.
2. Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Академический Проект, 2010.
3. Гроф С. Путешествие в поисках себя: Измерения сознания. Новые перспективы в психотерапии и исследовании внутреннего мира. М.: АСТ, 2008.