Есть в ноябре какая-то свежесть. То ли ветерок из раздувающихся щек Севера подувает уже не по-летнему, а злостно — так и норовит укусить за все, что не прикрыто чем-нибудь теплым, пушистым.
Небо. Синее-синее. Везде. Человек, если он попробует мысленно сопоставить себя с птицей, почувствует, как это — плыть в море из прозрачной субстанции, из кристаллов, из смеси различных газов, ловящих лучи и преломляющих свет, создавая невероятные оттенки и блики. А если во все это великолепие впустить тихоходы-айсберги, там, где тепло, они будут казаться туманом, тихо скользящим по небесной глади.
Туман, подчас заволакивающий все вокруг, да так, что даже не понятно, то ли это волны, постоянно набегающие друг на друга, то ли отражение того, что происходит в действительности. Все это напоминает сладкую вату из не совсем очищенного сахара, когда в результате вы получаете не воздушную и тающую во рту, а всего лишь жалкое подобие этого — серые клочья сгущенной массы...
Но нет. Это облака, что застилают море, которое где-то там, в вышине. Почему? Почему человеку не дают любоваться этим вторым «морем-окияном», по которому ходят в дальние, а иногда и не очень, странствия эти воздушные лайнеры?