Вся фишка состояла в том, что заводилой в этой троице студиусов был Чарльз Шелтон - этнический англичанин, родившийся в Швеции в семье королевского судостроителя Фрэнсиса Шелтона. Нашему агенту немало пришлось красноречия потратить, дабы сманить будущего создателя 8-го чуда света - дока в Карлскруна, получить бесплатное образование (за счёт герцога) в специализированном учебном заведении. С рождения обитавший с отцом на верфи, молодой человек от соблазна не устоял. Теперь же, став секретоносителем, непозволительно стало ему возвращаться к потенциальному противнику. Более того, потребно так талант заинтересовать, чтобы он ещё и отца со старшим братом переманил - работы хватит всем. Не СМЕРШ же на него натравливать. Вынужден буду всю троицу с собой в Московию забрать и там до поры работой по профилю за достойную оплату в шарашке занять.
Последним финтом перед отбытием к невесте оказалось учреждение Курляндского колониального банка, в котором бароны могли, заложив свои муйжи, отправляться в Новый Свет с начальным капиталом. Жили ведь они не богато - на песке да суглинках не зажируешь. В среднем по Европе дворянин в год дохода имел 120 даллеров, так и "наши" не в лучшую сторону отличались. А получив за фамильный замок тысячу, то хотя бы на сахарном бизнесе в колонии прилично подняться возможно получалось. Тут главное - реальным бизнес-планом голодненьких заинтересовать. Деньги - лучший агитатор!
Только деньги в банке выдавались "колониальные" - то есть бумажные, имеющие хождение и обмениваемые на золото по первому требованию за пределами Европы. Дабы, дорвавшиеся до капитала дворяне в штопаных чулках, здесь по крогам его не спустили, а потом фамильное добро взад не требовали. Особых защит в типографии Штиля придумать не получилось, но ведь и фальшивомонетчики пока с бумагой работать не наловчились. А приманивать шведов в герцогство на блеск золота до срока не хотелось. На резаную бумагу же они вряд ли покусятся. Тем более, что и идея с банкнотами у них и зародилась, причём ещё при королеве Христиане.
Когда, наконец, зимний путь наладился, тронулись. Помня, какой фурой в предыдущем посещении наш любительский театр произвёл, подумал, что и ныне нечто подобное от нас ждать будут. Но из этого состава делегации никого Шекспира зубрить не заставляли, а нынче даже сонеты заучивать уже поздно хвататься. Но вот если стихи положить на музыку, то механизм мозга совсем иначе работать начинает и запоминается всё много легче. Значит музыкальный жанр ещё может нас спасти.
В моём детстве ТОГО времени, родители часто ставили на видео советские фильмы и мультики. Одним из самых любимых был у меня "Бременские музыканты", врезавшийся в память до мелочей. Вот этот лучшей мюзикл всех времён и народов и решил со своими морпехами в пути освоить, на что от дорожной скуки отклик получил горячий. Отобранные теноры и басы очень споро разучили свои арии собак, разбойников, охраны. Сам же, разумеется, проявил режиссёрский деспотизм и присвоил главную роль бродячего менестреля. Вечерами, вставая на постой в придорожных крогах, пока дожидались приготовления ужина, как раз успевали к огромной радости случайных попутчиков провести общую репетицию. Так что отточить постановку удалось до совершенства, и как до Москвы добрались заметить не успели.
Там нас встречали другими постановками, пусть и не столь креативными, но условиями и традициями эпохи навязанными. Всплывало условие, делавшее наметившийся было брак с Софьей недостижимым - Московия надумала не отставать от европейской моды и реформировать церковь, как водится, разрезав по живому. В этой атмосфере вспыхнувшего религиозного фанатизма, светил моей несостоявшейся невесте только монастырь, ибо в чужую веру отдавать православную стало вдруг нельзя. Хотя с древности русские князья со всеми европейскими дворами роднились.
По пути "папа" Якоб оценил идущую приданным за невестой Латгалию и произнёс историческую фразу: "Париж стоит мессы, а Динабург обедни". И раз гора не идёт к Магомеду, то в православие придётся перейти жениху. Будучи, как выяснилось, в реале тайным друидом, мне было абсолютно фиолетово, кого изображать для публики, так что вскоре оказался перекрещён в ортодоксальное направление христианства. Но зато следом, в том же клерикальном заведении нас с Софьей и повенчали, к действительной радости всех присутствующих. Потому веселились от души.
И пир был, и мёд там пил ..., а оперетка наша вообще всех поразила! Причём не испорченный зритель воспринимал по своей наивности всё буквально. Исполненная мною ария трубадура, адресованная привязанному к дереву королю (разумеется, в исполнении "папы" Якоба) - "Ведь я не боюсь никого, ничего...", накрепко закрепила именно за Фридрихом-Казимиром репутацию бесстрашного бродяги. Будто вся предыдущая моя жизнь это же не доказывала. Но что делать, если женщины любят ушами? После спектакля, по обожающим глазам я понял, что моя молодая (во всех отношениях) жена готова идти за кумиром на край света. Вдобавок, совсем не глупая девочка понимала, что лично для неё я являлся спасителем. Ибо иначе свободу бы её заменили монастыря совсем не заманчивые своды.
После гуляний, перед тем как отправиться в "свадебное путешествие", в тесном кругу решили пообщаться сваты, ну и меня как уже не мальчика, но мужа, пригласили. С получением Инфлянты в приданое наши государства приобретали общую границу, Курляндия - надёжный тыл, а Московия - выход к незамерзающим портам, в которых теперь будут рады и русским гостям. Приобщение коих к морю герцогство брало на себя. Хотя говорить что Россия - сухопутная держава было нельзя. Только торговой пошлины в Архангельске с англичан да голландцев взималось по 100 тысяч рублей в год. А экспедиция Дежнёва уже Северный морской путь одолела, до края земли дойдя.
Но если промышленники на кочах и к Груманту хаживать не страшились, то тех же англичан или голландцев самим навестить было не на чём. Первые 250-тонные фрегаты-пинасы "Орёл" и "Сокол", для хождения в Персию, мастера Ламберт Гельт да Яков Полуэктов в селе Дединово на Оке уже построили. Но для океанского плаванья требовались суда побольше. Потому то Алексей Михайлович весьма воспрял услышав новость о том, что привёз с собой троих добрых корабельных мастеров и тут же ввел их "в штат". Повелев Чарльзу Шелтону со товарищем тотчас направляться на север и пока на старой Соломбальской верфи-плотбище лодьицу поболе мастерить. Древесными материалами тот край богат, да и местных мастеровых ремеслу обучать нужды нет.
Третий же студиус из первых моих егерей-пионеров вышел, и потому, помимо судостроительных, ещё и лесоводческими знаниями обладал. Его ждал путь на юг - к Воронежу и ПРАВИЛЬНАЯ заготовка там лесо-материала для будущего флота российского. С вымачивание дубовых досок, а потом их неспешной сушки. Процесс этот занимал десятилетия, но зато и построенные с соблюдением технологии суда не одно десятилетие и служили. В РИ петровский говнострой уже максимум через дюжину лет на дрова разбирали.
Далее http://www.proza.ru/2016/02/15/1162