(предыдущее: http://www.proza.ru/2016/02/11/935)
Конечно, невольному заступнику Милошева -- Ву и в голову не приходило, что в местах, где он рос, могут вершить такое. Он, если и вспоминал родину, то с неизменной теплотой, как край Розовых озёр и зелёного ветра, где живут самые близкие. А как известно, чем дальше от родных, тем они лучше и ближе.
Его учёба шла своим чередом, времени в пустыне как будто не существовало, и сколько его прошло: не ведал ни учитель Ву -- мудрец-старец, ни ученик. Наш ангел давно уже мог бы читать курсы различных премудростей в университете, а обучение продолжалось. Старец учил Ву множеству тонкостей в своём искусстве и даже перешёл к тому, что ещё предстояло открыть, то, каким этому неведомому быть, почему и что из него должно проистекать!
У мудреца вновь появился смысл существования. Он старался передать почерпнутое им из разных наук, сводя всё воедино – в некий план мироздания, построенный на законах Творца. Теперь Ву ясно видел картину этого мира, мира, устроенного неправильно изначально, как считал Всеблагой, потому что иначе тот и не мог быть устроен. Однако Ву не видел, увы, главного: как изменить это всё к лучшему?
И пришёл день, когда его наставник сказал:
- Как утверждал один из моих учителей, «многознание уму не научает». Вот ты с пониманием прослушал то, что я выбрал для тебя. Спрошу: помогло ли это?
Ву отрицательно покачал головой. Но старец ждал ответа. Господи, он же не видит! – спохватился наш ангел и начал свою речь:
- Я необычайно благодарен вам, мудрейший. Думаю, ни от кого на сей земле не получил бы столько и такого… Наша встреча – удивительный подарок Всевышнего. Пока буду существовать – сохраню о вас память. Вы правы: знание – только подножие дальнейшего, которое с Божьей помощью я должен постичь. Теперь многое зависит от меня. Но без вашего участия бесполезно было бы пускаться в этот путь. Низкий поклон вам и сердечное спасибо…
Старик выслушал его и вздохнул:
- Ты научился произносить красивые речи, скрывающие истинные мысли… Значит, мы расстаёмся. Однако прежде хочется понять, что, кроме общих слов, ты вынес из учения. Только честно. Итак…
- Познание бесконечно и окончательное знание недостижимо. Продвигаясь в нём, мы лишь уясняем: сколь многое ещё неизвестно… о чём не ведали в начале пути… и как ошибались прежде. Наши картины мира, представления о нём – это наброски, которые будет менять время.
- В чём тогда смысл познания?
- В нём самом. Для того, кто не мыслит себя без него. Для остальных в некой побочной пользе, которая может отсюда проистечь.
- Хорошо… Странно только, что благодаришь меня. Ведь ты узнал, что искомое тобой недостижимо.
- Как… вы это угадали? – удивился Ву.
- Я не занимаюсь гаданием, - строго произнёс старец, - если ты это заметил.
- Простите… я не собирался обидеть…
И тут мудрец засмеялся:
- Хэ-хэ, испугался? Поверил? Я просто ещё не совсем выжил из ума и памяти, поэтому помню твой главный вопрос, когда ты явился. Он был о Любви… о том, можно ли сделать так, чтобы Она одна правила миром. Но ты сам сказал Кое-Кому, что в Нём есть всё, как во всемогущем, и поэтому в созданном Им -- это тоже имеется. Так или нет?
- Так.
- Ну, а раз даже Он ничего поделать не может, то для чего ты у меня учился? Я никак не сравним с Ним могуществом!
И старик зашёлся в смехе.
«Так он мстит Всеблагому, бедняга, - подумал Ву, и вдруг вспомнил ответ мудреца, - Только чудом». Но чудеса же во власти Всевышнего…»
- Именно, - подтвердил старец, оборвав смех, - И странно, что Он не прибегает к доступному лишь Ему средству… Тут какая-то тайна. Или, как считает Пустыня, Он – не Бог.
«Или Бог, наказанный собственной гордыней…» - вспомнил Ву и мысленно согласился, что и здесь тайна. Не всё открыл ему Всеблагой… Но тайной оставался и сам мудрец. Да и он, Ву, ныне бестелесный. А Пустыня?.. Да, загадок больше, чем нужно.
Вслух же сказал:
- Дорогой…
Но старец прервал, хихикнув:
- Я тебе ничего не стоил!
- Мудрый учитель, - поправился Ву, - у меня приятная новость. Вы знаете, что мне удалось направить к вашей пещере воду источника. Но ещё я посадил финиковую косточку, которая моими заботами ныне превратилась в маленькую пальму. Запасов фиников в пещере должно хватить надолго, а тем временем, глядишь, подрастёт эта, недалеко от входа.
- Выходит, ты хочешь, чтоб я мучился дальше?
Ву не ответил.
- Ладно, не поминай меня… - напутствовал старец, - не то стану икать. Ступай!
И отвернулся, сгорбившись, да так и застыл, опершись на палку.
Наш ангел смотрел на его спину и глотал комок в горле. Проглотив, с трудом промолвил:
- Прощайте, учитель!
Тот промолчал. Потому что не хотел или был не в состоянии ответить?
Но оказалось, что уйти не так-то просто. Не успел Ву сделать и нескольких десятков шагов, как его остановила Пустыня.
- Куда ты, не попрощавшись? – осведомилась она.
- Прощайте! – сказал Ву.
- Нет, так не годится! Бросать тех, кто только успел к тебе привязаться? Не прощаю!
Он недоумённо ждал продолжения. И оно последовало:
- Старик умрёт без тебя… То, что он болтает о желании прервать страдания, не важно. Ты первый за долгое время, о ком можно вспоминать с улыбкой. Мне ты тоже понравился. Не уходи…
- Я бы остался, но у меня есть цель и обещание помочь.
- Тебя не уговорить?
- Не стоит этого делать, Пустыня.
- Хорошо… Тогда поиграем напоследок. Попробуй-ка из меня уйти!
Смех гиены оборвался так же внезапно, как и возник.
Наш мальчик двинулся дальше. Он шёл и шёл над песками, пока заходило одно солнце и вставало другое. Песчаные барханы сменялись высокими дюнами, затем камнями и галькой, из желтовато-серого ландшафт становился красноватым, потом снова желтел. Сколько он так шёл – неведомо, но вернулся… туда, откуда начинал путь, к пещере!
«Она морочит меня…» - понял наш ангел и опять пошёл. Несколько раз он возвращался назад, пока не отчаялся. Каждый раз, когда Ву оказывался в месте, с которого отправлялся, раздавался гиений смех.
- Что ты от меня хочешь? – спросил он Пустыню и услышал:
- Поиграть. Ты – забавный. Помнишь, как решил, что это я – ненастоящая? Почему бы тебе не проверить подлинность этой пещеры и скалы?
Ву стал догадываться, что его морочат, и полетел на скалу, промчавшись насквозь! Это был мираж. Визгливый хохот стал ему наградой.
- Что ж, продолжим!
И перед ним возникло… море со скалистым берегом вдалеке. Ву даже услышал шум волн!
«Да, чтобы спорить с Пустыней, я слишком ничтожен, - понял он, - Но что же делать? Мне нужно идти…»
И Ву попробовал двинуться в сторону от «моря». Тотчас раздалось низкое гудение. Он прислушался: звуки шли со всех сторон, слегка меняясь по высоте, довольно мелодичные и временами красивые. Кто мог играть здесь на неведомом инструменте? Теперь, похоже, вдалеке стали бить в барабан…
- Нравится? Это поют пески, - объяснила Пустыня, - Видишь, у меня может быть и не скучно. Оставайся, я каждый день буду показывать тебе любые миражи и петь. В том мире, куда ты стремишься, с тобой поступят также, только уверив, что плетут правду. Скажу больше, знание, которое ты приобрёл у мудреца, там не понадобится. Придётся учиться обману… Ты мне понравился, оставайся.
Наш ангел покачал головой:
- Не могу… Мне придётся пробовать уйти снова и снова. Извини.
Музыка стихла, словно по мановению руки. Пустыня молчала.
Тогда Ву сказал:
- Передай мудрецу, что если у меня будет возможность послать весточку или ученика, а то и самому навестить – непременно воспользуюсь. По-моему, его огорчил мой уход…
Пустыня разомкнула уста:
- Насколько ты не подготовлен к тому миру, дитя… Твой уход зависит от меня, и тебе впору молить о себе или хитрить, а ты из жалости просишь передать что-то старцу. Дипломат из тебя никакой… Скажу прямо, долго ты там не протянешь.
- Начистоту? Хорошо! Ты считаешь меня совсем ребёнком… Сейчас я докажу, что это не так. Я не верю в желание старца уйти из жизни. Захоти он – давно бы бросился со скалы или уморил себя голодом. И Всеблагой бы не помешал.
- Ты прав, - ответила Пустыня, - твой Всеблагой не помешает ему сделать подобный выбор, но почему-то поддерживает жизнь в том, кто без этого умер бы естественным образом – от старости, и сохраняет ясность его рассудка. Думаю, старец знает почему… а раз не говорит, то это – постыдная правда, которую другим знать ни к чему. Только ему и Богу.
- Я не хочу думать о нём плохо. Он столько сделал для меня. Мудрец здесь неведомо сколько, и ты успела изучить его. Делал он что-либо предосудительное?
- Пожалуй… нет. Кроме того, что заполнил тебе мозги не тем, что пригодится для выживания. Скажу больше: ты мало что знаешь, потому вырастил маленькую пальму из косточки финика, уверенный, что этого достаточно! Но у этих пальм есть мужское и женское дерево, и без опыления плоды на твоём растении не появятся… Старец знает об этом и не сказал тебе. Чтоб не огорчить и не затруднить уход.
Теперь настало время замолчать Ву. Учитель оказался даже лучше, чем наш ангел о нём думал. Как же тогда уйти? Хотя…
- Однако та пальма, над пещерой, плодоносит без второго дерева? – сказал он.
- Это – чудо Всеблагого, с Которым у тебя проблемы.
- Почему ты так говоришь?
- Ты – Его ангел, но не обращаешься к Нему за помощью, чтобы избавиться от меня.
Ву опустил голову. С тех пор как, не угодив, вероятно, Всеблагому, и будучи отослан, он ослушался, наш ангел посчитал невозможным о чём либо просить Всевышнего. Пустыня была со всех сторон права: Заступника у него больше не было, а полученное у мудреца знание не годилось, чтоб уйти отсюда. На глаза у него накатились слёзы…
- Сам видишь, что я права. Ээ, - протянула Пустыня, - ты сейчас заплачешь! Да, я могу довести любого, даже ангела… Немногие способны меня выдержать. Включая тех, кто бегут ко мне, спасаясь. Ты, дитя, так почти сразу умер в моих песках.
Ву удивился, забыв о своём намерении заплакать.
- Ты не ослышался, заблудившийся ангел. Тот, кем ты был, погиб от обезвоживания и теплового удара вскоре после того, как отослал Его спасительное облако. Да-да! Не удивляйся, я сама была удивлена не меньше. Таких чудес я не встречала в своих пределах. Ибо затем твой покровитель воскресил тебя – уже иным и вечным.
Потрясённый Ву молчал. Его, не достойного высшей доброты…
- Ты сказал бы, не будь столь поражён, что и я – дипломат ещё тот. Зачем открыла тебе милость высшую, если желала оставить у себя? Я знаю, что могу оставить тебя. Но… отпущу. Согласись, моё поведение непоследовательно? Наверно, потому, что я всё-таки – женского рода. И мой совет: держись нас, женщин. Скорей найдёшь общий язык.
Открою ещё одно напоследок… Тот, кого он называл в рассказе своим лучшим учеником, якобы занимавшим верхнюю пещеру и погибшим во время своей отлучки в город у библиотеки… может, он действительно погиб там… но я знаю, что здесь он точно не жил и учеников не имел. Это что-то из прежней жизни старика, видимо, до сих пор не отпускающее…
Ву не знал, что сказать.
- Смотри, сколько полезного за короткое время узнал от меня! Преподам последний урок. Чаще всего останавливаются в шаге от победы. Я видела: ты шёл не просто так, а ориентируясь на светила. И шёл правильно. Я задурила тебе голову миражами того места, откуда отправлялся, и ты поверил, что кружишь по мне. То же тебе будут говорить в миру, желая направить, куда им надо. Не поддавайся! Мои пески кончаются за этой дюной, вместо которой тебе видится море. Осталось лишь подняться на неё и перед тобой откроется вид на горы вдали. К ним и иди.
Ступай же… Прощаю. Не беспокойся, я присмотрю за стариком.
Ву, в котором боролись сразу несколько чувств, не в смог выдавить ни звука. Он только поклонился до песка и взглянул вперёд. «Море» пропало.
- Поднимешься на эту дюну и увидишь вдалеке Драконьи горы. Смертные обходят их стороной. К ним и иди! - повторила ему Пустыня вслед.
(продолжение: http://www.proza.ru/2016/02/13/1577)