Себе оставили только последний из серии построенных линкоров - "Варяг". Прежде всего, по причине того, что на его нижнем деке располагалась наша самая главная военная тайна - бомбические орудия. На порядок повышающие огневую мощь нашего корабля, но на столько же его опускающая - распространись это новшество на флота иных держав, тогда уж следующим шагом явится только бронирование.
Потому и служили в экипаже тщательно проверенные курляндцы, для этих целей почти СМЕРШ пришлось вводить. Этот головняк окупился в первом же бою, когда нам удалось нагло втиснуться между двух турков и дать залп с обоих бортов, фатальный для неприятеля, но с не замеченной другими нашей "особенностью".
Ещё учась в кампусе, сотоварищи по квартире разучили специально для меня РУССКУЮ песню, которой обычно будили по утрам:
"Auf Deck, Kamaraden, all auf Deck!
Heraus zur letzen Parade! ..."
То есть первый - оригинальный текст "Врагу не сдаётся наш гордый "Варяг".
И из подкорки извлечь намертво вбитый текст мне оказалось совсем не трудно, а трубачу подобрать мелодию на волторне ещё легче. Так что славный корабль приобрёл собственный гимн, а по прибытии в Виндау, помимо личного награждения отличившихся "Отвагами", весь экипаж получил звание гвардейского, с правом ношения "колорадской" ленточки на шляпах и шапках. На флаг и гюйс корабля так же добавлялась тигрово-полосатая лента.
Такого же знака отличия удостаивались и казаки роты морской пехоты, которых я решил не оставлять на Крите, взяв в свою личную охрану. Каждый рубака в ней пятерых стоил, и помимо трофейных ятаганов все разжились ещё и парой турецких пистолей да по длинноствольному ружью. Про малиновые шёлковые шаровары и прочий выпендрёж умалчиваю, хотя приближавшиеся холода заставили народ озаботиться пошивом не столь колоритных, но тёплых кафтанов, доброе сукно на кои всем куплено было ещё в аглицкой земле.
По случаю славной Виктории потратиться пришлось на празднования. В отремонтированном после шведской осады Виндавском замке был дан бал для благородной публики, прочие же обыватели довольствовались фейерверком. Нижние чины получили по даллеру на пропой, и моментально принялись за нелёгкое занятие по избавлению от таких бешеных денег в портовых крогах. Фридрих Вильгельм 1-й на питание расходовал в день только 6 грошев (1/15 даллера), но курляндский матрос иногда мог себе позволить переплюнуть и короля.
Протрезвев после банкета, вновь затянули хлопоты. Требовалось успеть снарядить до зимы судно с переселенцами в Суринам, коих набиралось изрядно среди "куршу конингов" – не закрепощённых, лично свободных местных крестьян-рыбаков. Своим ремеслом успешно заниматься они смогут и за океаном, но вот от разорительных войн и набегов там уберегутся. С ними отправлялось и несколько судостроителей, да и сами рыбаки из поколения в поколение приучены были зимами себе лодки-лайвы ладить. Мне осталось только в их компанию мельничного мастера сманить - чтоб тот плотину для лесопильни на какой-либо удобной тамошней речушке поставил. Это в ровной как стол Курляндии каждая запруда, к великому неудовольствию крестьян, окрестные земли подтапливала. В колонии же проблем с использованием гидроэнергии не имелось. Спустя века тамошние ГЭСы алюминием из местных бокситов Америку завалят.
Удивила меня и вновь вспыхнувшая энергия, с которой "папа" Якоб принялся восстанавливать край. Возможно, тому поспособствовала изрядная финансовая подпитка из-за океана. Строить много проще когда не требуется учитывать каждый грош. Он заключил с Виндавским магистратом договор на возведение нового порта, и город уже заканчивал рытье судоходного канала. Срыли горожане и Балластную гору, что приходящие за зерном парусники оставили, отныне они вместо дармового песка привозили в трюмах из Швеции брусчатку. Гранитом торговый партнёр был богат и тамошние каменотёсы труд свой не дорого ценили. А улицы нашего портового города перестали славится лужами, в которых ранее нежилось множество свиней.
Почти сорокаметровая башня дворца опять стала служить маяком. Разбитую в результате осады крепостную стену восстанавливать ещё не начинали, но песок перевезённый с Балластной горы создал перед замком два мощных бастиона, щедро уставленных орудиями. Оказывается, один из гауптманов пушкарских мануфактур, прослышав о приближении шведов, скинул всю готовую продукцию в ближайшую речку, и тем самым сохранил дорогостоящее вооружение для порта-кормильца. Который, помимо доходов с оборота товаров, не меньше прибыли опять приносил и своими постоянно задействованными пятью стапелями.
Причём "папа" восстановил на побережье и ещё пяток судоверфей, вдобавок к собственным лесам скупая для корабелов практически всю экспортируемую и Лифляндией древесину. Много меньшее плечо доставки всё равно позволяло успешно конкурировать с голландцами даже работая на покупном сырье. А политика Жана-Батиста Кольбера гарантировала сбыт судов во Францию. Тем более, что герцог не требовал полного расчета звонкой монетой, бартер на вино, образцы мебели и станков, его также устраивал. А уж как наладить по образцам собственное производство, или куда сбыть алкоголь, вопросов у комерса от Бога не стояло.
Вливание значительных капиталов в его детища оказалось равнозначным переливу свежей крови в вены его тела. Всё у вошедшего в расцвет сил герцога получалось, и моя помощь, а тем более советы, ему совсем не требовались. По весне настраивался он начать рытье 14-км канала из Западной Двины в Курляндскую Аа, дабы латгальские товары вместо Риги в собственные порты перенаправить. Резон заключался в том, что по Виндау проходила зимняя нулевая изотерма, то есть этот порт, а так же Либава, в отличие от единственного конкурента являлись незамерзающим, то есть круглогодичными. Ведь расположенный южнее Швентойский порт закрыть Речи Посполитой пришлось ещё по Оливскому миру.
Герцог даже вознамерился по белому пути самолично в Москву ехать - меня женить, да загостившуюся дочь обратно привезти. "Маму" и самого "младшего брата" Александра в дальний путь брать не решился, но уже подростки Карл-Якоб и Фердинанд на экскурсию навязались – посмотреть, как там по улицам медведи ходят. Но до этого успел я ещё совместно с Карлом лесное хозяйство инспектируя, попутно душу потешить - на паре ловов настреляться. Да и мореходка, что посетил следом, удивила раскрывшимися там талантам.
На судостроительном факультете образовалась троица энтузиастов, которые получив самые минимальные теоретические знания, додумалась ватерлинию математически вычислить. Тем самым ещё на берегу артиллерийские порты прорезать, а не после спуска на воду - как пока все делали. Эта, казалось бы, мелочь, позволяла размещать кубрики над нижней орудийной палубой, где самые тяжёлые пушки. И при свежем ветре продолжать вести огонь на ходу и из всех орудий, а не только с расположенных наверху малых калибров. То есть, используя частую на Балтике непогоду и свежий ветер, один наш линкор по реальной, а не теоретической огневой мощи, приравнивался к трём шведским.
Далее http://www.proza.ru/2016/02/12/1340