ПРЕДИСЛОВИЕ: мне, фрилансеру-копирайтеру, иногда попадаются очень интересные заказы. Как, например, этот: написать серию рассказов для питерского сайта продажи питьевой воды.
*****
- Скажи, что мы будем делать на новогодних каникулах?
- Не знаю. Все, что захочешь. Можем натрескаться вкуснятины, напиться шампанского и пойти гулять на Дворцовую. Там будет здорово. А можем пойти в клуб, время еще есть, чтобы приобрести билет в приличное место. Можем встречать Новый год на даче у Лексуса. Можем купить путевку в загородный отель, где-нибудь на берегу Финского залива.
Джульетта стояла у окна, спиной ко мне.
Вот за что я не люблю замечательные и комфортные пластиковые окна?! - За то, что жизнь за многослойным стеклопакетом не настоящая. Похожа на кино. Много-много серий, четыре сезона: зима, весна, лето и осень. Когда-то давно, в детстве, я просыпался от шороха снежинок, налипающих на черное ночное стекло, от завывания ветра, шарканья метлы дворника, аромата липового цвета. Сейчас все, что происходит за окном – беззвучно, стерильно, не имеет запаха и начисто лишено признаков действительности.
Жизнь вообще становится комфортнее, но все меньше похожей на реальность.
Джульетта развернулась и удобно уселась на подоконник, свесив ноги в теплющих полу-носках, полу-валенках, полу-гольфах. У нее было расстроенное, даже рассерженное лицо:
- Ну да. В клуб. А еще лучше - путевка в отель. В новогоднюю ночь там гарантирована идиотская программа, вместо обещанных артистов будут случайные, нелепые массовики-затейники, найденные в последний момент. Хуже доморощенного конферанса может быть только профессиональный. Ну неужели нельзя отойти от навязанных шаблонов?
- Стоп. Стоп-стоп-стоп. Ты злишься на меня или у тебя что-то случилось?
- На тебя. Нет, не верь! Не знаю. Может, просто не люблю Питер осенью.
- Почему?! Осенью везде дождь, даже в твоей любимой Москве.
- Понимаешь, Москва осенью – как барыня в красно-желтых бусах и павлопосадских шалях. А в Питере, стильном и элегантном, осенняя листва похожа на мокрые конфетти позавчерашнего праздника. Ярко, но мокро, грязно и неуместно как-то. Будто зашел к хозяину в неурочное время и застукал его за чем-то недозволенным.
Джу хандрила. Она сама не знала, что хотела. Бывает такое у женщин. Мужчинам в эти минуты остается либо заказывать красные паруса в Лиссе, либо плюнуть на женские капризы и напиться рома в портовом кабаке с веселыми подругами, которые никогда не хандрят. Но мне не нужны неунывающие подруги. Мне нужна эта девушка, сидящая на подоконнике и покачивающая ногой в розовом валенке-носке.
- Джульетта, все, что севернее Питера – это холмы, хвоя и озера. Можно забронировать коттедж с камином и без конферанса.
- Да? Ты реально готов уехать в глухомань на все каникулы?
- На все – нет. Даже тридцать первого декабря придется работать до обеда, а третьего – надо будет уже выходить на полный рабочий день.
- Воду возить?
- Да, воду возить.
- Слуууушай, а как же давным-давно водовозы в Питере работали зимой? У них же не было бочек с подогревом?
- А они зимой были ледовозами. Вырезали на Неве огромные бруски прозрачного, хрустального льда и возили на санях.
- Понятно. Значит, первым делом водовозы, ну а девушки – а девушки потом – совсем не весело пропела Джульетта.
…Вот такой странный, непонятный разговор, предвестник грядущих бурь или, наоборот, полного штиля (который еще называют мертвым), произошел полтора месяца назад. А сегодня, 31 декабря, Джу приехала рано утром. Попросила не встречать и спокойно идти на работу – у нее был ключ от студии.
…Похоже, сегодня предвиделся прощальный концерт вперемешку с голубым огоньком.
***
И все-таки, быть водовозом - замечательно! 31 декабря. У питерцев приподнятое настроение, улыбаются даже обычно хмурые и всем недовольные. Кажется, что Дедов Морозов на улице не меньше, чем прохожих. Я тоже ощущаю себя немного Дедом Морозом – наверное, потому, что клиенты встречают и провожают улыбками и пожеланиями.
Всю предновогоднюю неделю я развожу воду в колпаке Санты, это идея Викторыча. Он считает, что нарядить персонал, работающий с клиентами - отличный маркетинговый ход. Якобы, колпак на голове и бейджик со снежинкой позволяют увеличить продажи. Ну, не знаю. Шефу видней. На темный водовозный взгляд, так уровень продаж зависит только от великолепного качества воды из артезианских скважин и безукоризненной исполнительности водовозов.
Первый звонок был от Джу – она сообщила, что благополучно добралась.
Второй звонок был от Марьи свет Максимовны – любимой бабушки. С присущей тактичностью бабуля дала понять, что прекрасно встретит Новый год с подругой, таким же педагогом на пенсии. А уж первого она ждет нас с Джу на пироги. Голос был слишком бодрым, чтобы я ей поверил. Ледяная, длинная игла тоненько уколола под левую лопатку и никак не хотела таять.
Потом опять позвонила Джульетта:
- Еще долго? Ты где сейчас?
- На Канарах.
- Это шутка юмора, да?
- Нет. Я действительно на Канарах, на Канонерском. Сейчас еду по Путиловской набережной. Остался последний адрес, Девятая линия. Если без приключений – через час буду дома. Целую и ужасно соскучился!
Без приключений не получилось. Сначала заляпанная дорожной грязью Мазда перегородила въезд во двор, пришлось остановиться возле кондитерской и топать с пойнтом в руках лишние пятьдесят метров. Говорят, что новогодние витрины в Питере ничуть не хуже парижских. Я не был в Париже. Но у нас – здорово! Вишневые и золотые елочные шары на елке в кондитерской отражали искристые, как иней, огни, которыми были увиты деревья на улице. Под стеклянными колпаками лежали пирожные, похожие на сундучки, в которых пираты хранят клады. И все это сладкое великолепие заливал золотой, медвяный, сказочный свет. Я решил на обратном пути обязательно купить сундучков.
Лифт, как и полагалось в канун праздника, не работал. Ничего, третий этаж – не двенадцатый. По этому адресу жил постоянный клиент, старик на инвалидном кресле. Ни разу, никогда я не видел в огромной квартире гостей. Старик был одинок. Но сегодня меня чуть не сшибла выходящая женщина в короткой шубке. Она посторонилась, скользнула невидящим взглядом и четким, печатающим шагом пошла вниз по ступеням, не закрыв за собой дверь.
На мгновение почудилось, что хозяина нет дома: под потолками густые сумерки, холодный сквозняк вольно гуляет по прихожей. Оказалось, что дверь с кухни на балкончик открыта настежь, старик зачем-то выкатился туда, оперся локтями о перила и свесился вниз - были видны только острые лопатки под клетчатой рубашкой.
- Это вы? – инвалидное кресло развернулось в ответ на покашливание.
Старик всегда выспрашивал новости, недовольно выговаривая, что порядочный водовоз двести лет назад служил горожанам газетой. Казалось, что он каждый раз ждет сообщений вроде «Наполеон опять в Москве». Но визиты заканчивались тем, что старик сам рассказывал что-нибудь. Сегодня ворчун был не в духе.
- Ну да, молодой человек, грустно это все. Когда Новый год в доме, а в нем ни детей, ни пирогов… Вот, внучка приходила. Живет в Финляндии. Приехала за новогодним подарком. Забрала шкатулку бабушки, моей покойной жены. Да что уж об этом… Кстати, что вы там себе напридумывали? Глупости! Я с балкона провожал внучку. И не фантазируйте!
***
Джу встретила алогичным, вернее, женским вопросом:
- Ты пришел?!
Ну да. Можно было бы поиронизировать, сказать, что я еще не пришел, а только иду, но у Джульетты было опрокинутое лицо и глаза цветы катастрофы. В прихожей стояла сумка – она не разбирала вещи, или, наоборот, уже собрала? Неужели это из-за того, что я задержался?
Джу посторонилась и сделала приглашающий жест в комнату. Очень театральный жест.
Новогодние сюрпризы продолжались.
За столом сидел ребенок. Девочка. Лет семи, или десяти? – Кто их разберет, нынешних деток! Ребенок был в розовом платье и розовом вязаном башлыке с ушками – как у лисички или белки. Красный пуховичок лежал рядом на соседнем стуле.
Девочка поправила длинную светлую прядь, скрестила ножки в красных сапожках и очень серьезно сказала:
- Здравствуй, папа!
Я оглянулся на Джу:
- Это кто?
- Слышал же. Твоя дочь.
- Откуда ты ее взяла, Джу?
- Она пришла сама час назад. Сказала, что ты – бросивший ее в младенчестве отец, и она подождет тебя тут.
Много ли есть на свете мужчин, которые при виде растрепанного ребенка в розовом башлыке и красных сапожках, заявляющих «Здравствуй, папа», не начнут панически рыться в памяти?!
После пяти секунд паники и истеричных воплей внутреннего голоса «Как? Когда? – Да не может быть!» я велел паникеру внутри себя успокоиться и заткнуться: «Конечно, этого не может быть, 150000%! Как ты вообще мог сомневаться сам в себе!».
После чего внимательно посмотрел на гостью. Она печально вздохнула, стащила башлык, и по плечам рассыпались косички, хвостики, разноцветные резиночки.
- Как ты... вы думаете, мне в башлыке лучше, или так? А это ваша жена?
- Почти. Пока невеста. Если согласится выйти замуж – будет женой.
Черт, я собирался делать предложение по всем правилам, с кольцом-розой-шампанским. И точно – не так и не сегодня! Какой там мертвый штиль, тут девятый вал в полном масштабе!
- А что, пока не согласилась? Жениться на тебе? Так надо подвиг какой-нибудь совершить. Вы что, не знаете?
В белесых бровках, сдвинутых на переносице, было что-то неуловимо знакомое… где-то, когда-то я это видел. Ну да! Однажды Марьмаксимовна гостила тут, и с ней во дворе поздоровалась молодая женщина с девочкой. Через тридцать минут следственных действий и воплей Джу: «Не смей орать на ребенка!» мы выяснили:
Алиса (а мою названную дочь звали именно так) – жила в соседнем подъезде.
Вдвоем с мамой по имени Валя.
Которая давным-давно была бабушкиной ученицей.
Сейчас Валя на работе, на сутках. Она медсестра в травматологии.
После чего меня задвинули в угол. Джу поила Алису горячим какао и кормила канапе, приготовленными, видимо, для романтического ужина. Алиса уплетала бутербродики за обе щеки. Обо мне никто не вспоминал. А я, между прочим, тоже был голодным!
Джульетта позвонила Алисиной маме-медсестре-бывшей ученице по имени Валентина.
- Да, они живут вдвоем, да, ни бабушек, ни дедушек… да, Алиска должна была встречать Новый год в семье подруги Вали. Но там в последний момент дети заболели свинкой. Простите ради Бога, у ребенка фантазия развита… насмотрелась сериалов и решила устроить личную жизнь мамы… одинокий сосед (я) стал объектом для воплощения планов.
Я (одинокий сосед и кандидат на роль отца) вспомнил про коробку с пирожными-сундучками, брошенную в прихожей. Пирожные барышень смягчили, они даже заметили мое присутствие.
- Но что же делать? – Джу замерла с надкусанным сундучком в руках – Что теперь делать? Ну, ты понимаешь, мы же не можем отправить ребенка домой и запереть в пустой квартире…
Алиска разрумянилась и переводила вытаращенные голубые глазища с меня на Джу, пока, наконец, не остановила взгляд на мне. Джу сидела рядышком с Алисой, у нее были такие же пунцовые щеки, и смотрела она точно так же, не отрываясь. Чудесные барышни!
До Нового Года оставалось пять часов.
Прости, Джу.
Я, правда, хотел устроить незабываемый Новый год. Настоящий романтический вечер для двоих. Я хотел остаться с тобой и только с тобой. Полтора месяца строчил без устали Алые паруса нашего будущего праздника: достал билеты в самое престижное заведение, где можно шею свернуть, оглядываясь на бесконечный поток маститых и именитых, заказал Деда Мороза, который должен принести коробку с платьем. Словом, очень старался!
Ты мне дороже всех на свете, Джу, но, видимо, богини судьбы, Клото и Лахесис, все решили за меня. До Нового года еще есть время, я и мой верный Карл (водовозный микроавтобус) – мы все должны успеть.
В квартире на Девятой линии под высокими потолками горели все до единой хрустальные люстры.Радужные искры рассыпались по белоснежной скатерти, переливались в бокалах с шампанским и рубиновым соком для Алисы, томно мерцали на бабушкиных жемчужных серьгах и отдыхали на ее пирогах.
Алиса пыталась танцевать мазурку; было бы логично, если она учила танцевать старика в инвалидном кресле, но все было наоборот: это он учил ее бальным танцам, а проезжая мимо двух дам-заслуженных-педагогов с прямыми спинами и голубыми завитыми сединами, щеголь и повеса успевал лихо целовать ручки и делать комплименты.
Зато два педагога на пенсии вели себя вполне ожидаемо: учили Алиску пользоваться салатной вилкой, регулярно звонили ее маме в травматологию с короткими отчетами и воспитывали всю честную компанию. Что не мешало им заливаться румянцем и по-девичьи хихикать в ответ на старомодные любезности старого ловеласа.
Пока в 12-00 мы салютовали наступающему году фейерверком на балкончике, Дед Мороз успел разложить подарки под елкой. Ну да, этот старик приходит сам, а не по заказу, звонку или свистку. Если он настоящий, конечно. Все было замечательно, но вдруг куда-то запропастилась Джульетта. Она нашлась в ванной, с распухшим носом и черными потеками туши на щеках.
Я хотел объяснить, что готовился к празднику, хотел рассказать, что мы еще можем успеть в клуб, я хотел попросить прощения за срыв романтической гламурной программы.
Но не успел.
- Скажи, как ты догадался? У меня сто лет не было настоящего Нового года, ко мне сто лет не приходил Дед Мороз, с тех пор, как не стало дедушки. Спасибо тебе. Это мой самый лучший праздник и самый замечательный сюрприз! Ведь Дед Мороз не приходит в те дома, где нет стариков и детей. Я люблю тебя, Водовоз.