/межевой камень царских земель времен царя Арташеса I на арамейском — языке Арама — армянском, найденный близ Сисиана/
Глава 27. Суд богов
наши дни, продолжение
В безоблачном небе солнце поднялось высоко, за окном щебетали птицы. Однако парню, утомленному странным непрерывающимся сновидением, не хотелось вставать – он открывал глаза и через минуту смыкал веки. Армена разбудил продолжительный звонок в дверь.
— Сос? – Армен впустил друга в квартиру. — Ты что так рано?
— Это я должен спросить: ты что так поздно встаешь? Не завтракал? Ну да, только проснулся, — Сос открыл холодильник друга. — Еды нет. Поехали ко мне.
— Странный ты какой-то после возвращения из поездки — задумчивый. В чем причина? Ты, ранняя пташка, спишь до полудня. Пунктуальный Армен стал забывчив, — угостив друга бутербродами, допивая кофе, Сос начал разговор.
— Стыдно признаться — засмеешь, меня измучил сон. Я просыпался, засыпал и снова видел продолжение сновидения, никак не мог отделаться от него, самое удивительное, хотел его досмотреть.
— Рассказывай, не томи, мне всё интересно. Ты побывал в мистическом месте — на Арарате, священной горе для каждого армянина. Что тебе снилось?
— Суд богов, — Армен посмотрел на реакцию друга. Сос удивленно поднял брови, но смолчал, его взгляд требовал продолжения.
— Меня не привели, а позвали — я шел на голос, оказался на открытом пространстве. Передо мной стоял трон, на нем восседал верховный бог Ара. По правую руку от него сидел его секретарь.
— Неужели Тир? – прошептал Сос. — Интересно, продолжай. Как они выглядят?
— Белолицые, рыжеволосые, синеглазые, бородатые гиганты. Представь, кудрявая рыжая борода прикрывает горло, волосы не доходят до плеч. Одеты, как астронавты, в обтягивающие комбинезоны серебристого цвета. На коленях Тира лежал огромный рулон из очень тонкой бумаги, исписанной мелким почерком. Конец рулона стелился у стоп гиганта. Я растерялся и стоял, как вкопанный.
— Тебя вызвали на суд как наблюдателя, — заговорил Ара. — Именно ты должен увидеть процесс. Торк, посади его.
Ко мне подошел гигант, взял на руки и посадил на высокий каменный стул по левую сторону от Ара, так что я мог видеть всё и всех вокруг.
— Неужели Торк Ангех? – пробормотал Сос.
— Да, его внешность ни с кем не спутаешь: гигант крупного телосложения и лицо красивым не назовешь. У него нос странной формы, как у боксеров — разбитый, и маленькие, близко посаженые глаза. Торк в руке держал бич.
— Бич не для тебя, не бойся, — заметив мой испуг, успокоил меня великан.
Сос не торопил друга. Армен начал рассказ.
*
— Позвать Григория? – спросил секретарь.
— Нет. Сперва позови Месропа, ему тоже полезно послушать, не забудь про эффекты.
Тир вытянул перед собой левую руку — на кисти красовался браслет или часы, указательным пальцем нажал на кнопку наверно. Около них началось свечение, особенно яркое вокруг Ара, будто за ними взошло солнце. Их комбинезоны словно вспыхнули – стали ослепительными. Перед нами появился седовласый мужчина.
— Торк, посади его на соседнее кресло рядом с Арменом.
Моему удивлению не было предела — рядом со мной сидел Месроп Маштоц. Перед нами предстал тощий, высокий старик, если бы я стоял рядом, поддержал бы. Он едва держался на ногах.
— Творец, прости мои прегрешения! – старик упал на колени. — Я боялся твоего гнева и потому построил новые храмы лучше прежних на тех же местах. Сохранил все главные праздники и обряды.
— Лжец! Перестань лицемерить! Не изображай страдание! — строго велел Тир. — Ты коварством захватил власть, уничтожил государство, разрушал храмы, убивал сотни тысяч людей, сеял ужас и смерть, отменил праздники, отнял у людей радость!
— Здесь, — секретарь правой рукой указал на рулон, — все мерзости, что ты совершил за всю жизнь в ответ на доброту. Истину можно топтать, терзать, пачкать, убивать, но однажды всё станет известно всем. Истину, как солнце, не скроешь.
Тир посмотрел в глаза Ара.
— Кто ты? Расскажи о себе, — Ара велел старику.
— За каждую ложь и умалчивание будешь наказан ударом бича, — предупредил Тир. — Следи за словами. Не забывай: ты на суде богов!
— Я Григорий парфянин, сын Анака, убившего царя Хосрова за то, что тот противостоял распространению христианства.
Бич прошелся рядом с ним. Старик от страха втянул голову в плечи.
— Лжешь! Следующий удар почувствуешь на спине. Говори правду!
— Анак стремился занять место брата на троне, — прошептал старик. — Он имел на трон такие же права.
— Только потому что родственник? Хорош родственник. Что делал ты после цареубийства?
— Моя семья тоже пострадала во время тех событий. Меня — малолетнего ребенка, спасла христианка. Я жил с бедными христианами, слушал проповеди, скитался в дальних странах.
Очередной удар бича лег на спину старика.
— Лжешь! Малолетним был сын убитого царя. Имея много золота, ты весело проводил время, радуясь тому, что единственный уцелевший наследник трона не преследует тебя. Для чего изучал свойства растений? — голос Тира звучал гневно.
— Может, ты решил заняться целительством? – старику подсказал Ара.
— Яды самое главное, что его интересовало в растениях, — сердито уточнил секретарь, и, раскрутив рулон, ткнул пальцем в строку.
— Прошли годы. Как тебя принял царь? Продолжай, Григорий.
— Трдат оказал мне тёплый прием как родному брату – других близких родичей у нас обоих нет. У царя было прекрасное настроение – ему удалось отвоевать страну у врагов, восстановив прежние границы. Трдат разрешил мне жить в его дворце до тех пор, пока он решит вопрос моего имения.
Бич прошелся по его спине.
— Ты забыл упомянуть, что сначала проверил на случайных людях, как действуют полученные тобой зелья. Вместо того чтобы сына отцеубийцы не подпускать к себе близко, Трдат отнесся к Григорию как к родному, — Тир смотрел на Ара. – Сейчас мы услышим к чему приводит чрезмерная доброта к подлецам. Какие сказки рассказывал потом, признайся Григорий?
— Что я провел в темнице 13 лет, — прошептал старик, с опаской глядя на бич.
На кивок Тира Григорий поспешил продолжить рассказ.
— Меня всё устраивало — окружающие относились ко мне как к брату царя, ни о чем не подозревая. Я отдыхал и размышлял над тем, что задумал.
— Что именно задумал?
— Распространить в стране христианство. Мне нужны были сочувствующие, — наткнувшись на хмурый взгляд Тира, старик поправился, — сообщники. Сестра царя оказалась самой подходящей для задуманного дела. Девочка родилась дурочкой. Целители утверждали, что жить ей недолго и потому Трдат не выдал ее замуж. Девушка жила, как хотела, вела себя как капризный ребенок. Я потакал ее причудам. Трдат благодарил меня за такое отношение к девушке и просил остаться в его дворце, как можно дольше.
— Чем ответил на доброту царя? – спросил Ара.
— Я ждал момента, когда во дворце осталось мало людей – летом многие уезжают в прохладные имения. Верховный жрец и его окружение, все знатные вельможи уехали из столицы. Дурочку легко убедил, что Трдат серьезно болен и нуждается в лечении. По моему совету доверчивая сообщница подсыпала зелье в кубок брата. У Трдата начались сильные головные боли. Первые дни он их мужественно терпел, я увеличил дозу, и от боли он выл по ночам. Мне удалось пустить слух, что правитель по ночам превращается в вепря — впадает в безумие. Недовольные есть в любой стране. Скоро нашел достаточное число обиженных людей и уговорил их встать на мою сторону, обещая сытную жизнь в достатке. Сообщница по моему научению, объявила, что ангел во сне ей сказал, будто Григорий вылечит заболевшего царя. Я приступил к лечению: давал то яд, то успокоительный настой. Трдат полностью зависел от моего желания. Враги пошли на страну войной. Обессиленный царь передал мне власть над войском, чтобы я сражался с врагами. Я воспользовался удачей и начал войну с язычниками так, что сначала никто ничего не понимал в происходящем. Я убил верховного жреца и его окружение, крестил царя и всю знать с их семьями в реке Арацани. По моему приказу воины сравняли с землей все храмы священного города. Сочувствующие мне стали разрушать другие святилища по всем государстве. Язычники отказывались принимать новую религию и вспыхнула кровопролитная война.
Григорий умолк.
— Кровопролитная братоубийственная война длилась триста лет, — закончил секретарь.
*
— Я посмотрел на Месропа, — Армен вздохнул. — Мой сосед качался из стороны в сторону, будто оплакивая чью-то гибель.
— Да, гибель нашего государства, смерть сотен тысяч невинных людей, разрушенные храмы, сожженные книги, утерянные знания, попранные ценности, обряды, праздники — гибель всего, — согласился Сос.
— Я заставил себя проснуться, и долго лежал с открытыми глазами, пытаясь переварить всё услышанное.
— Боги слышат наши мысли и передают нам информацию через сны. Очевидно, ты устал, отдохни. Я спущусь в магазин, куплю продукты. Похоже, нам предстоит долгий разговор, вернусь и поставлю кофе, — Сос встал с места.
Армен удобно устроился в кресле и закрыл глаза.
— Запах кофе отрезвляет, — Армен открыл глаза и сел прямо. Перед ним на столике появилась чашка с ароматным напитком. – Могу продолжить, чувствую потребность рассказать всё, что видел во сне.
*
— Бедный мой народ, бедный мой народ, — Месроп качался на месте, не уставая повторять эти слова. — Я активно участвовал в чудовищной войне. Слепо верил всему, что говорил Григорий и его внук, считая Григория мучеником и святым.
— Ты не знал правды, — Ара успокоил старика. – Однако продолжим.
— Что проповедовал твой Христос, Григорий? Какие слова, по-твоему, самые важные в его проповедях? — секретарь продолжил допрос.
— Возлюби ближнего, как самого себя, — выдавил из себя Григорий.
— Что? – возмущению Ара не было предела. — Под этим лозунгом скольких ты возлюбил?
— Вот полный список имен, — Тир начал раскручивать рулон, лежащий на его коленях. — Григорий задохнется в тонкой бумаге, если я разверну рулон до конца.
— Про тюрьму и 13 лет проведенных в ней — враньё. Что еще придумал? – еле сдерживая гнев, спросил Ара.
— Про дев, которых забросали камнями за веру в Христа. Их действительно закидали булыжниками, но потом я из происшествия сделал легенду. К другим мифам я не причастен, их создавали монахи после меня. Наш народ жалостливый и доверчивый, каждое событие век спустя, когда очевидцы мертвы, можно преподнести так, как удобно и желательно для власти.
— Вот к чему может привести алчность и высокомерие. Поняв, что верховный жрец выше царя, Григорий хотел занять его место. Поскольку занять столь высокий пост не просто, Григорий принес в страну новую веру, — заключил Тир.
— В Библии есть умная фраза: благими намерениями вымощена дорога в ад. Тир, убери его с глаз долой, — Ара сердито махнул рукой.
Секретарь поднялся и исчез вместе с Григорием и рулоном, как ни бывало.
Через минуту Тир вернулся один.
*
— Я снова проснулся, не знаю, сколько лежал без сна.
— Мне кажется, перед поездкой на Арарат ты начитался всякой литературы. Оттуда вернулся задумчивый и рассеянный, там что-то с тобой произошло.
Армен кивнул и вздохнул.
— Я их всех видел наяву там — на Арарате. Помню, что сидел в окружении гигантов, этих троих запомнил, других — нет. Голос главного мне не забыть, потому что тогда говорил только Ара.
— Ты сообщил интересную информацию: неужели видел богов раньше?
— Не сомневаюсь. Если бы не сон, не вспомнил бы голос и внешность гигантов.
— Твои сомнения о Григории и христианстве мне хорошо известны, я их разделяю. Язычество формировалось веками, из привычек и будней складывались ритуалы и обряды. Чтобы украсить жизнь, люди устраивали праздники. Григорий пытался силой за несколько лет ввести новое верование в приказном порядке.
— Я продолжу рассказ, должен всё рассказать.
*
— Торк, помоги Месропу, — попросил Ара. — Теперь побеседуем с ним.
Торк поднял старца с каменного стула и поставил перед троном.
— Прости, Творец! — Месроп упал на колени. — Мне стыдно, что я принимал в участие в чудовищных делах.
— Встань, я тебя вызвал, чтобы ты узнал правду и рассказал нам кое-что. Твои слова важны для Армена, как представителя народа. Расскажи о письменах.
Месроп встал и начал рассказывать.
— Народ не ходил в новые храмы. Все говорили, что первые христианские церкви разрушали прежние боги, потому что их строили на новых местах. В мое время их стали возводить на месте прежних, под алтарем сохраняя капища. Если крестьянин шел мимо церкви, обязательно останавливался и что-то тихо произносил. Однажды я спросил селянина: что шепчешь? Он ответил: прошу прощения у Творца за то, что не смог защитить его святилище от разрушения. Никакие беседы, угрозы, казни не могли заставить население забыть праздники, обычаи, обряды, ритуалы. Людей насильно загоняли в церковь, заставляя слушать проповеди и ставить свечу.
— Никто не возражал? – нахмурился Тир.
— Один крестьянин сделал, как ему велели, вышел из храма и рассмеялся. Я спросил его: что тебя рассмешило? Он ответил: народ пел вместе со жрецами, монахи мычат не пойми что. Крестьянин был прав. Священник показал мне Библию на сирийском и объяснил: я не знаю сирийский, даже если б знал, крестьянин всё равно не поймет, поэтому говорю, что придет на ум. Тогда я понял, что нужны книги на родном языке, и с этими мыслями пошел к главе церкви. Саак меня поддержал. Сначала я пытался создать новые знаки, но царь подсказал мне, что сохранились книги с нашими письменами у сирийца Даниила.
— Ты прочел письмена Даниила? – усомнился секретарь.
— Мне удалось разобраться в символах и я стал обучать монахов азам чтения. Однако ничего не получалось. Размышляя о причинах, понял, что алфавит несовершенен — в нем не хватало букв: гласных и специфичных для нашего языка. Изучив азбуки других народов, в наш — добавил новые знаки. Нанял каллиграфа — он придал буквам красивый вид. Стал обучать учеников и переводить Библию.
— С армянского на армянский, — Тир прервал Месропа, — точнее, с арамейского на армянский язык. Однако арамейский — это язык Арама, сына Айка. Арам создал буквы, используя Керхач (гнутый крест) — символ Ара.
Тир дал в руки Месропа лист толстой бумаги и карандаш.
— Нарисуй Керхач и посмотри внимательно: сколько букв алфавита найдешь в нем? Ты не видишь гласных знаков?
Месроп нарисовал Керхач, долго смотрел на него и закрыл лицо руками.
— Я посрамлен, — Месроп опустил голову. — Мои ученики аккуратно переписывали слова, используя новые буквы.
— Что было потом?
— Я сообщил главе церкви, что возвращаюсь с азбукой и новой Библией. Мне устроили торжественную встречу. Всюду говорили, что я создал алфавит. В начале я робко пытался возражать, но меня убедили в важности моего труда. Каюсь, приятно, когда восхищаются, хвалят, называют мудрецом и гением. Так все думают до сих пор.
*
Армен умолк, друзья долго сидели задумавшись.
— Наверно, мне следовало сказать им, что мои современники спорят об алфавите. Месроп Маштоц сделал многое, но не всё, что ему приписывают, — вздохнул Армен.
— Боги слышат наши мысли, они показали тебе истину и верное направление в исследовании истории нашего народа. Сон – это твои переживания и желания. Что-то подобное снится многим. Мы думаем: «Ах, если б...». Нам хотелось бы увидеть подобный судебный процесс над многими известными людьми, вершившими деяниями империй, чтобы узнать истинное прошлое населения страны.
— Армен, ты побывал там, где обитают гиганты, они же наши боги. Нашу историю боги знают лучше нас. Интересно, они имеют постоянный источник информации или сами присутствуют на планете не отлучаясь?
*** Арам — царь объединенного армянского царства, объединил города-государства, носил титул царя царей.
Григорий парфянин — Григорий Просветитель (род. ок. 252 г – 326 г) первый Католикос армян (302 г – 325 г).
Трдат III (род. ок 250 г – 330 г) — последний царь Великой Армении (287 г – 330 г).
Месроп Маштоц (род. ок 361 г – 440 г) — восстановил армянскую письменность и литературу, лингвист, переводчик, теолог, основоположник национальной школы.
Керхач (гнутый крест) — крест с загнутыми концами, на санскрите называют Свастика.
Межевой камень царских земель времен царя Арташеса I (дата рожд. неизв. — умер около 160 до н. э.). Найденный близ Сисиана камень служит убедительным доказательством того, что арамейский это армянский. Надпись на нем была прочитана Парисом Геруни.
Армянский алфавит основан на свастике - символе арийцев (арм. керхач – гнутый крест).
Послесловие — http://www.proza.ru/2016/02/08/1227