ПРЕДИСЛОВИЕ: мне, фрилансеру-копирайтеру, иногда попадаются очень интересные заказы. Как, например, этот: написать серию рассказов для питерского сайта продажи питьевой воды.
*****
Давай-давай, по-бырику подъем!
Лексус стоял в дверях моей комнаты, прислонившись плечом к косяку и держа чашку с какао в одной руке и ватрушку – в другой. Худой, жилистый, с рыжей клочковатой бороденкой. Ну, конечно, бабушка уже расстаралась, любимого Лексюшу накормила.
Доставка воды в Санкт-Петербурге
На шее у Лексуса - в два оборота бело-чернильно-голубой, роскошный шарф. Красавчик. В черной рубашке Stone Island и теплых ботинках Lonsdale – совершеннейший образец болельщика Зенита, просто идеал фанатского «must have».
- Марь Максимна, а че он дрыхнет? Обломов.
Да, тайна сия велика. Никому неведомо, за что женщины любят эту бледнолицую рябую обезьяну, изредка разговаривающую на невнятном жаргоне. Умные, интеллигентные, рафинированные, модельной внешности, болтливые, молчаливые и даже само совершенство - моя бабуля. Все дочери Евы готовы ему помочь, накормить, а потом еще из уст в уста передают его непонятно-глубокомысленные изречения.
Когда кто-то видит впервые Лексуса с женой Аглаей, то теряет дар речи. Аглая выше супруга на голову (как самое меньшее), у нее тонкая талия, пышный бюст и точеная шея. С высоты метр восемьдесят невероятная красавица сияет огромными карими очами, она не сводит глаз со своего «Лексюши».
В довершение всего – Глаша галереистка, у нее два высших образования и родословная, как у английской королевы, она петербуржанка в шестом поколении.
Когда-то Лексус (вообще-то, его зовут Алексей, но он почему-то скрывает имя-фамилию как страшную военную тайну) был механиком в моей команде. Все гонщики знают, что хороший механик - наместник Бога на земле. Лексуса пытались переманить и подкупить. Безрезультатно.
Он ушел сам из гонок, чуть раньше меня, вместе с моей удачей. Подозреваю, что удача, как особа женского пола, повела себя как все дамы в поле зрения Лексуса – не рассуждая, отправилась за ним.
Сейчас Лексус успешный владелец небольшой автомастерской. Он регулярно заезжает за мной, и мы едем болеть на Петровича . У нас годовой абонемент, а еще у Лексуса есть абонемент на стоянку. Болеть с механиком на пару одно удовольствие: у него поразительный талант быть везде своим, для него не существует закрытых дверей.
«Петрович1» встретил нас, как родных. Все было привычным и любимым, начиная с холодного, особенного воздуха Малой Невы, наэлектризованного ожиданием, и заканчивая двумя милицейскими кордонами. Серые в шлемах зорко наблюдали за непрерывным потоком прибывающих болельщиков, проверяли руки, ноги, карманы.
Сегодня атмосфера наэлектризована больше обычного. Еще бы! Домашний матч, НАШ Зенит играет с ИХ Спартаком. Лексус крепко пожимал руку чуть ли не каждому второму – кажется, он знал всех фанатов, а они его. Невысокий и щуплый, мой спутник зорко поглядывал по сторонам из-под козырька теплого кепи.
- Смотри, вон Змеи пошли…
- Какие змеи?
- Snake Firm. А вон там ребята из Невского Синдиката. Слушай, я ж тебе сто раз излагал про всех, а ты до сих пор путаешь Sector 10 Group и Mobile Group! – Лексус произнес слишком длинную тираду, утомился и отвернулся.
Ну да. Он терпеливо рассказывал мне про Мюзик Холл, Бригадиров, Jolly Nevsky. Про Фирмы, что там к чему и почему. Кто под кем и зачем. Что "Мюзик холл", Jolly Nevsky, Gremlins Firm – известны странной, непонятной, не очень спортивной известностью не только на просторах и весях отчизны, но и за ее пределами.
…До меня дошло, насколько я не понимал своего бывшего механика месяцев шесть назад, на открытии выставки. Место совершенно не подходящее для него, но - это была первая выставка Глаши. Пропустить невозможно. Лексус позвонил и, как всегда, косноязычно, но точно выразил, что ему от меня надо:
- Это, Глашка одному хмырю выставку сделала. Бомонд и все дела. Завтра в шестнадцать ноль-ноль будь. При параде, усек? Заеду.
Я решил, что «мужику от сохи», или, вернее, «от карбюратора» неловко и тягостно в кругу рафинированных эстетов, что ему нужна поддержка. В очередной раз подумал, что этот странный брак продлится недолго.
Он заехал. В темно-синем костюме, в очках без оправы с золотыми дужками и запонками от Кабирски. Одевала его, понятно, Аглая. Но… Лексус не выглядел подавленным. Его не смущал дорогой костюм. Его, кажется, вообще ничего не могло смутить.
Он был похож… на англичанина? Немца, шведа? – Нет. Механик выглядел безупречным европейцем, но было нечто, что точно указывало: русский он, русский!
Я стоял в стороне и смотрел только на своего товарища. Инсталляции были неинтересными: подвешенные к потолку проволочные каркасы фигур с платками на том месте, где должны быть лица. Неуклюжий плагиат Магритта. Лексус был сто раз занятнее. Он разительно отличался от остальной компании.
По сравнению с ним другие гости напоминали раскормленных домашних котов. Лексус, поджарый, собранный, был диким хищником, опасным и независимым, с точными движениями и зорким взглядом.
…. «Петрович» свистел, гудел, волновался: матч задерживался.
Заказ воды в Петербурге- Смотри, справа внизу– Лексус толкнул меня локтем в бок.
Я посмотрел и не увидел ничего интересного; щуплые пацанячьи плечи под темно-синей дутой курткой, серая вязаная шапка. Лексус сморщился:
- Глорихантерша2 залетная. Мясо3 . Бычье4 просечет и затопчет. Сейчас кипиш будет. Смотри. Вообще – что за хрень…
Я слышал, что говорил Лексус, каждое слово в отдельности понимал, но все вместе казалось бессмысленным. Бесцветное, грязно-белое мартовское небо, густой холодный воздух, гул трибун, скандирование кричалок, свист и ожидание матча вызывали приступы нервного озноба.
Я ходил сюда именно за этим – адреналином, азартом, ожиданием, когда нервы на пределе, а в крови бурлят холодно-обжигающие пузырьки.
Наконец, Анюков и Иранек подняли флаги под гимн, команды вышли на поле. Прозвучали поздравления с днем рождения Николасу Ломбертсу и Радеку Ширлу.
- Тиффани… это было сказано тихо, но я услышал. Само слово, интонация, вибрации в голосе позволяли слышать слова сквозь свист и гул огромного скопища людей.
- Почему – Тиффани?
Пацан в серой шапке обернулся. Простенькое, скуластенькое лицо, глаза цвета талой воды. Это, все же, была девушка. Лексус не ошибся. А еще у нее на щеке была огромная, красная буква!
Я вдруг понял, почему «Тиффани»: потому, что форма Зенита - фирменного цвета гламурной трансювелирной компании. Ни одному болельщику не придет в голову так назвать соперников. Лучше бы женщины и не пытались болеть.
Девушка была одна, сама по себе; компания хипстеров в клетчатых кепках (не по сезону!), куртках Burberry и жиденьким баннером «Мы Зенит и нам это нравится» явно не имела к ней отношения. Девчонка сидела не на своем месте. Ей нечего было делать на фанатском вираже! Как она сюда могла попасть с пятого-шестого сектора гостей?!
Лексус был прав: хорошим это не могло кончиться. Сюр какой-то, идиотская провокация.
На одиннадцатой минуте Веллитон открыл счет. Нелепый, живописно-киношный гол из-за ошибки Малафеева. Я совершенно забыл про девчонку с прозрачными глазами и буквой «С» на щеке, но во время минутной заминки, пока лежащему на газоне Анюкову оказывали помощь, уголком глаза заметил: компанию хипстеров, которые сидели рядом с девчонкой-Тиффани, оттеснили крепкие парни.
- Началось. Ты глянь, кажется, полисы тоже секут. Воронье слетелось, серьезный кипиш намечается – прокомментировал Лексус. Похоже, только мы видели, что происходит.
Девчонка обернулась, и в одно мгновение футбол кончился. Началось что-то совершенно другое. Не может быть на футбольном матче девушек с таким паническим ужасом в прозрачных глазах.
- Лексус, ей помочь надо. Не быки, так серые заметут.
- Зачем? Там свои дела. Большая уже, знала, что делает. Не лезь – Лексус смотрел очень холодно, отстраненно. Девица ему не нравилась, очень. Я быстро встал и тут же шлепнулся обратно – он со всей силы дернул меня за рукав и злобно прошипел
- Нафиг тебе этот геморрой?
- Значит, не нафиг.
Мы говорили быстрым, свистящим шепотом; двое амбалов уже встали, держа Тиффани с двух сторон под руки, когда бывший механик сунул мне в руки ключ от машины и бумажник.
…Атака Спартака закончилась ударом по воротам и попаданием в перекладину, Петрович зашелся в крике. На нас никто не обращал внимания.
- Иди на стоянку, дождись бабу и езжай с ней до Старой деревни. Иди быстро и не оглядывайся. Меня ждите где-нибудь возле метро. Не отпускай ее, пока я не приеду. Быстро, олень!
Я сидел в стареньком Опеле и ждал девушку, но все равно не заметил; она подошла и постучала в заднее окошко справа. Тиффани была бледной, с сиреневыми губами и нагловатым прямым взглядом:
- Твой друг сказал, что меня ждут в зеленой машине 976 на стоянке H.
Я понял, что девушка едва контролирует себя: ее бил крупный тремор, слова выговаривались с трудом. Взгляд был не наглым, а… застывшим. Ступор.
- Садись. На, пей. – Я налил пластиковый стаканчик горячего кофе из термоса и булькнул туда же больше половины коньяка из фляжки.
- Поехали… скорее… - она оттолкнула стаканчик, коричневая жидкость выплеснулся ей на рукав, но Тиффани даже не заметила.
- Сначала выпей, потом поедем.
Послушно, как ребенок лекарство, даже не морщась, она проглотила. Спрашивать про Лексуса или еще о чем-то было бесполезно. До метро «Старая деревня» ехали молча, минут тридцать она даже не шевелилась. Припарковались возле маленького магазинчика с вывесками «Сумки» и «CD».
Тиффани молчала. Черт, вот зачем мне, действительно, этот геморрой? Этот пацанского вида подросток. Ну, вытащили мы ее, нормально было бы теперь разойтись. Если бы она сейчас сказала «япшлаочпрятнобылкомица» - я бы ничего не имел против. С каждой минутой ожидания становилось все тревожней за Лексуса.
Я обернулся назад.
Пассажирка рисовала пальцем вензеля на запотевшем стекле. Палец был тонким, длинным, с коротко подстриженным, ухоженным ногтем. Шапку она сняла, куртку расстегнула. Из худого, заморенного подростка превратилась в тоненькую девушку с длинными прямыми волосами темно-каштанового цвета.
Я присмотрелся: она была не так уж и молода. Скорее, моя ровесница, может, на два-три года младше. И какого черта ее понесло, приключений искала? Адреналинщица, чокнутая на всю голову ультрас? – Непохоже.
- Извините, а мы кого-то ждем? – спросила Тиффани тихим, виноватым голоском хорошей девочки, которая по недосмотру попала в плохую компанию.
- Ждем. Моего друга. Что там было то, можете рассказать?
- Да… Нет. Но с вашим другом, мне кажется, все будет нормально. Проблемы у меня.
Все женщины, вне зависимости от того, за какую команду болеют, всегда ставят во главу угла самих себя. Я не знаю, что там с Лексусом, а она о себе.
- Да все хорошо с вашим рыжим, правда. А у меня те, на стадионе… забрали паспорт. А там были билет и деньги.
Тиффани опять уткнулась носом в окно, задышала на стекло, опять начала выводить вензеля.
Ну ладно. Не хочешь говорить – не надо.
- Вон, идет! – в ее голосе было столько радости, как у пятилетнего ребенка при виде Деда Мороза.
Я вышел из машины и пошел навстречу другу, всматриваясь в лицо: вроде, цел.
- Че, сидит, ждет?
- Ждет. Все нормально?
- Да. Правильно, что ждет.
Лексус сел за руль, обернулся.
- Ну что, Джульета Сергеевна, как докатилась до жизни такой?
- Ты представляешь, ее еще Джульеттой зовут, Капулетя натуральная! – это уже мне.
- На! – он кинул на заднее сидение паспорт и темно-красный, дорогой портмоне.
- Спасибо.
Джульетта-Тиффани схватилась за ручку.
- Сидеть – тихо приказал Лексус, - не все сказал. Там твои подружаки-то видели, с кем ушла? И что теперь тебе твои Female Mob и Barbie Band5 скажут? Или сразу без разборок коллективный мордобой с пинанием ногами по почкам устроят за срыв провокации?
Девушка молчала, вздернув подбородок.
- Ясно. И куда мы на ночь глядя направились? В гостиницу? Или в аэропорты-вокзалы? А там хорошие подруги обрадуются, наверное? Ждут-пождут нашу Джульетту-ренегатку, провокаторшу-неудачницу. Поехали на дачу, переночуешь, там тебя не найдут. Ни наши, ни ваши.
- Нет. Я пойду.
- Надо же… а такая храбрая была. Нас боишься? А на фанатский вираж – не страшно было переться? С красно-белыми татушками на морде лица?
- Это было… ну, как испытание. В группу берут или после испытательного срока или вот так… у меня было задание: надо на щеке букву нарисовать и пойти на чужую трибуну. Вернее, сначала я пришла на место по чужому абонементу, а потом нарисовала.
- Я примерно так и думал. Чокнутые. – Лексус издевательски хмыкнул.
- Спасибо вам.
- Джульетта, правда, лучше поехать на дачу Лексуса. Вам нечего опасаться. Лексус у нас положительный, женатый человек. Серьезный.
- Ага. Не то, что ты, Водовоз! Олень безрогий. Ты, Джульетта, знай, вот кого надо опасаться! Он страшнее тех, на стадике.
- А почему водовоз? А это далеко от города? Ну, в смысле, на вокзал я точно утром не опоздаю? А то мне на работу – Тиффани старательно обходила инцидент, выстраивая хоровод из ничего не значащих вопросов.
- Нет. Не опоздаешь. Водовоз у нас гонщик знатный, за двадцать минут домчит. А водовоз он потому, что развозит воду, Лонгавиту. Работа у него такая.
- Я знаю эту воду! Мамочкам прописываю, токсикозницам. Токсикоз за три дня проходит.
- О, так ты у нас врач? – рейтинг Джульетты-Тиффани в глазах Лексуса значительно прибавил; механик был родом из сельской местности и имел пунктик: врачи и учителя – главные люди на земле.
- Да, гинеколог в консультации.
- Вот и сидела бы в кабинете, не шаталась по стадионам, бабам рожать помогала, Джульетта Сергеевна. И никто бы тебе под ребра кулаками бы не тыкал… Ноги выдернуть тебе некому!
***
Аглая поила нас чаем с вкуснейшим кексом, вздыхала, охала, ахала, расспрашивала. Джульетта, умытая и окончательно похорошевшая без красно-белых рисунков на лице, охотно отвечала на вопросы Глаши:
- Да, москвичка, да, врач. Да, болельщица – дедушка ее один растил, болел за Спартак, всегда за собой таскал. Нет, действительно не понимала, что это уже не футбол… фантастика, что встретила на стадионе нас.
Лексус ворчал, фыркал, злился:
- Казаки разбойники! Замуж надо, детей рожать, а не дурью маяться, по чужим трибунам лазать.
Глаша ворковала низким, грудным голосом, и Лексус затихал. Он ушел спать, а мы остались сидеть за круглым столом.
- Джульетта, вы на Алешу не обижайтесь. Недолюбливает он ультрас. У него лучшего друга на второй чеченской убили, он тогда совсем мальчишка был. Вроде бы, тот человек, убийца, сейчас инструктор в какой-то фирме…
Леша ищет его не первый год. Поэтому на стадион ходит, как на работу. Он футбол очень любит, всех фанов знает, и они его. Но к некоторым ультрас особое отношение. Так что вам повезло, это без прикрас. А правда, что те, ну, на стадионе, они с пистолетом были? Глупость какая!
***
Дня через три Аглая позвонила мне. После светской части и вежливых вопросов про здоровье, деловито спросила:
- Ты у Джульетты взял номер телефона, когда повез на вокзал?
- Нет… надо было?
- О милый мой Ромео, ну ты и идиот! Джульетта с тебя глаз не сводила, да она то и поехала с вами на дачу только из-за тебя! Капулетти с Монтекки просто какие-то. Давай, записывай! Поверь мне, очень хорошая девочка. Ты будешь последним дураком, если не позвонишь! Хорошо, что я догадалась обменяться с ней телефонами.
Я чихнул в трубку – в нос лез шелковистый темный завиток.
- Глаша ругается, что ты не взял мой номер? – теплым, с придыханием шёпотом спросила Тиффани, еще крепче прижимаясь щекой к моему плечу.
– Хотя - Аглая права. Мужчинам надо все всегда подсказывать…
1Петрович – так фанаты называют стадион Петровский в Санкт-Петербурге.
2Глорихантер – на сленге фанатов - болельщик, поддерживающий команду из-за ее успешности и популярности в СМИ.
3Мясо – болельщик Спартака (сленг)
4Бычье - агрессивные болельщики, которые ничего общего с настоящими фанатами не имеют (сленг).
5Female Mob и Barbie Band – женские «фирмы» команды Спартак.