В соавторстве с Дио Даериель (http://www.proza.ru/avtor/diodaeriel)
Спасибо ему за невероятное вдохновение.
==============
Северные земли. Арен Лауд. Два месяца спустя.
Возвращение властительницы Тарии и леди Легерсис не сопровождалось праздником. Не звучали колокола сторожевых башен, не вышли на их встречу люди. Они появились скромно, так же скромно, как и ушли.
Для Севера два месяца — большой срок. Вьюги утихли, дав жителям снегов передышку на время, день длился дольше, и солнце, почти не скрытое за облаками, одаряло Дома теплом.
Два месяца назад Легерсис и Тария покинули Север, отправившись в Ночер с тёмным даром — прахом Айкериса, который предпочел пламя позорной смерти, и непререкаемой верностью Арен Лауд и всех Домов, ему подчиненных. Только так войны удалось избежать.
За два месяца началась отстройка, обещавшая затянуться не на один год, дома Армо. Наместницей Легерсис и первой советницей, леди Акарис, были подписаны десятки указов о казни одних господ Армо и помиловании других. Балансируя на тонкой грани наказания и прощения, она смогла восстановить порядок и очистить умы тех, кто еще сомневался, от болезни, поразившей Айкериса — гордыни.
Откуда столица взяла средства на столь дорогостоящий проект, оставалось тайной: Город Гроз не почувствовал недостатка в продовольствии и прочих привычных благах даже с наплывом жителей Армо. Ходили слухи, что дело в тайных договорах с южанами или даже империей, но, так или иначе, порядок удалось удержать, а недовольных вразумить.
Вместе с тем произошли еще три знаменательных события. Первым стал траур, растянувшийся на декаду. Несмотря на причины трагедии, Арен Лауд оплакивал всех погибших и лорда Айкериса. Что бы лорд Армо ни совершил, это было ради Севера.
О втором событии вспоминали с тихой яростью. Прошло оно тихо и незаметно, но слухи просочились за стены башни Семи Гроз и быстро разнеслись по всем четырем городам. Свой пост покинул лорд Кавес, второй советник леди: некто обнаружил черновики его письма в Ночер с известиями о мятеже. Сам Кавес, воистину неведомым способом узнавший правду одним из первых, не пытался ничего отрицать и лишь утверждал, что действовал ради общего блага. Некоторые, осознающие, что к чему, молча соглашались. Остальные жаждали крови и отмщения. Леди Акарис милостиво позволила неудобному конкуренту уйти без скандала и суда.
Третье же коснулось лишь совета Дома Лауд: из всех прочих Домов лишь один прислал письма с соболезнованиями, а именно Аркс. Как оказалось в последствии, вины и неуважения сородичей в этом не было. Что-то мешало магической переписке вот уже несколько недель, письма не приходили и не отправлялись, а новости приносили одни лишь гонцы, и с огромным опозданием...
Сейчас же Арен Лауд спал, утомленный и раздробленный, но уцелевший. Две путницы, проехавшие через ворота, остались незамеченными даже стражей. Последних оправдывало то, что когда властительница этого города хочет скрыться от чужих глаз, ее не заметит и лучший дозорный.
Леди Легерсис за время обратного пути успела осмотреть и размах строительства, и новые проекты, и понаблюдать за народными настроениями. Вопреки ее страхам, до людей начало доходить, на пороге чего стоял север. То и дело взгляд леди обращался к четырехпалой правой ладони: им всем удалось отсечь больную конечность раньше, чем она повредила всему хрупкому организму.
— Кто прибудет в Армо вместо вас, почтеннейшая? — спросила леди, остановив коня в одном из переулков. Возвращение великой убийцы в город стало бы насмешкой над уцелевшими в бойне, потому Легерсис потрудилась сохранить инкогнито для них обеих. — И куда отправитесь вы?
Тария, легко спустившаяся со своего коня, укрытого темными тканями, издала сначала неопределенный звук, но после, взглянув на Легерсис, извинилась.
— За море, вдаль, к островам. Я не справилась с начавшейся заразой в вашем брате, и она переросла в то, что все мы получили.
Владычица, укутанная в множество слоёв красных тканей, почти скрывавших её, когда она не обнажала рук или ловкий ветер не задирал вуали на лице, отошла чуть в сторону. Повернувшись к Легерсис полубоком, она едва заметно приподняла плечи.
— Меня не оповестили о моем приемнике. В любом случае, ему предстоит огромная работа по восстановлению записей последних четырех сотен лет.
— Вы поступили благородно в отношении всех нас, — помолчав, произнесла леди, не спешившись, но прижимая холодные руки ко лбу и не скрывая, как сильно ее измотали последние недели. — Если вы пожелаете вернуться, Арен Лауд примет вас, госпожа. И если вы хотели бы переждать до весны, чтобы путешествовать с большими удобствами, я с радостью предоставлю вам все необходимое.
Этих слов требовали долг чести и вежливость, но то, насколько они выходили за рамки простой благодарности, осознавали и Легерсис, и Тария. Прими летописица предложение, и непрочный мир пойдет трещинами.
— Не стоит откладывать то, что откладывать не стоит, — не обернувшись, ответила личея, высвободив из-под одежд ладонь и взглянув на ее содержимое. Тонкое, обугленное, изменившее форму до скривленного овала кольцо. Его нашли рядом с прахом Айкериса, но сложно было сказать, принадлежало ли оно ему или просто оказалось рядом, когда он решил закончить свою войну.
— Ночер решил исследовать дальние земли, значит, так тому и быть, леди. Возможно, когда-нибудь я вернусь.
Взгляд Легерсис остановился на иссохшей ладони, но снежная госпожа ничего не сказала. Склонившись в седле и почти невесомо коснувшись губами тонких пальцев, она отвернулась. Конь неторопливо зашагал в сторону чёрных стен дворца и возвышающейся над ним башне Семи Гроз.
***
С каждым шагом по знакомым десятки лет плитам с правительницы севера слетало инистое крошево. Когда Легерсис вернулась из Армо после битвы, напомнив мятежникам, кому они кланяются, она постаралась, чтобы никто не увидел ее «снежного» облика.
Теперь ей было всё равно.
Придворные отводили глаза от своей леди. Чёрные ткани скрывали почти все ее тело, но под медленно расцветающей красками кожей все еще виднелись тонкие веточки сосудов, полные чем угодно, но точно не кровью смертных.
«Пусть боятся, — равнодушно подумала Легерсис, поднимаясь по ступеням кажущейся бесконечной винтовой лестницы. Под ее ногами стекали ручьи талой воды. — Все равно они забывают страх так же легко, как и обожание. Кто вспомнит Айкериса лет через десять? А кто вспомнит меня?..»
Она вошла в покои сына тихо, почти вернув себе человеческий облик. Только голубоватая бледность осталась на скулах и угасло пламя волос, срезанных почти под корень.
— Лорглэйс? — окликнула она наследника, закрывая двери.
— Легерсис?!
Лорглэйса она застала среди вороха документов и книг, сидящим за массивом резного стола. Он встал, глядя на нее с удивлением, но через несколько секунд, вздохнув, прикрыл глаза, улыбнулся и кивнул:
— Мы знали, что ты вернешься.
Леди в молчании глядела на него с минуту, а затем сделала то, что и в прежние времена случалось крайне редко: поспешно подошла, сбившись с неторопливо-королевского шага, и прижала сына к себе. Все еще холодные руки ерошили его длинные рыжие волосы, а губы прижались ко лбу.
— Когда я уходила, ты спал, — с трудом совладала она с голосом, дыша глубоко и ровно. Болели глаза. — Лекари обещали позаботиться обо всем, и я должна была идти. Акарис дала мне слово, что ты с сестрами не пострадаешь, что бы ни произошло.
— Ну что ты, все в порядке! — попробовал рассмеяться ее сын, но вышло скомкано и неестественно. — Все хорошо.
Лорглэйс не отстранился, вдохнув тот самый аромат талой воды.
— Глупый мой сын, — прошептала Легерсис, стиснув его изо всех сил и отпуская уже сама, — что же ты натворил... Если бы я потеряла вас обоих, то... не знаю, что бы случилось. Никогда, — настойчиво, но уже без прежней твердости потребовала она, взяв лицо юноши в ладони, — не подвергай себя такому риску. Ты мой первенец, мое северное солнце...
Она отвернулась, подбирая подол накидок и комкая их в кулаках. Место, где раньше был мизинец, затянуло молодой кожей.
— Глупый мой сын, — повторила леди тише.
— Я понимаю, — ладони Лорглэйса легли на ее плечи, — но я так хотел... не знаю, чего. Извини, это было необдуманно.
— Ты хотел спасти его. Как и я. Но Айкерис ничего не боялся и был готов слушать только себя. Ни переговоры, ни даже лишение Огня его не остановили. Когда-то давно нам хотелось увидеть единый Север, свободный, ни перед кем не склоняющий головы. Я поумнела с той поры. Он — нет. Ночер всё равно пришел бы. И тогда погибли бы все мы. Брат не оставил мне выбора.
Голос Легерсис стал тусклым. Тронув пальцы сына, она медленно пошла к дверям.
— Завтра я жду тебя за ужином, сын. А сегодня буду спать, — почти без выражения сообщила она, склонив ниже остриженную голову.
***
Ужин в семейном кругу проходил так, как и полагалось таким мероприятиям: Кайтис шутила самым не подобающим принцессе образом, Айридес и Велердис баловались с едой, даже Лорглэйс перестал быть хмурым и угрюмым, а их мать не убирала с лица улыбку. Впрочем, все, знающие ее, заметили бы слишком внимательный взгляд и беспокойство, намеками разливающееся по лицу.
Что-то происходило с Лорглэйсом. Никто из занятых с ним лекарей не нашёл ничего подозрительного, но Легерсис отчётливо видела и нетвёрдость пальцев, и легкую дрожь в них, когда накануне отвлекла сына от письма. Едва заметные судороги, легкий тик и заторможенная усталость во взгляде...
То, что пережил мальчишка, не было предназначено для живых, и глупо думать, что это не оставит на нем следа. Но такие мысли не утешали.
— Сын, — позвала она, когда дочери вышли на балкон полюбоваться закатом, — иди за мной.
Выйдя из-за стола, леди направилась в смежную комнату, по случаю траура выдержанную в тёмных тонах. Раздвинув шторы, она оперлась руками на подоконник, напряженно вглядываясь в даль. Где-то там, едва различимой полоской, бесновалось море.
К ней, покачиваясь, подошел Лорглэйс. Последние две недели на людях он ходил, не опираясь на трость, хоть шаг и оставался нетвердым.
«Через некоторое время это пройдет, милорд», — говорили врачеватели, и у него не было оснований им не верить. Но хотелось не ждать выздоровления, а вернуться к нормальной жизни, и поскорее. Поэтому, идя чуть быстрее, чем позволяли сухожилия и мышцы, Лорглэйс послушно вошёл в комнату, встав у другого края окна.
— Сын, — со странным выражением произнесла Легерсис, не глядя на него, — это время серьезной беседы, и я надеюсь, что ты воспримешь её достойно. Через неделю Велердис станет совершеннолетней, как и все вы. Праздник будет не таким пышным, как мне хотелось: отстройка Города Ветров заставила нас затянуть пояса. Также не будет и свадьбы Велердис с лордом Рейло — все эти средства пойдут на восстановление города.
Юный маг искоса взглянул на нее, тяжело вздохнув, и вновь обратился взглядом к такому далекому и такому близкому морю.
— Я понимаю.
— Кроме того, — не изменился тон леди, — я не смогу выбрать для Велердис достойный подарок вроде тех, что получили вы. Поэтому в честь совершеннолетия она получит меч Дома Лауд.
На этот раз он не взглянул на нее, хотя и изменился в лице. Но не совсем так, как должен был бы повести себя наследник, услышавший о том, что регалии власти передаются его сестре.
Лорглэйс чуть улыбнулся.
— Она достойна этого.
— Достойна, — эхом отозвалась Легерсис. На этот раз она обернулась, внимательно вглядываясь в его лицо. — И когда я умру, станет леди Арен Лауд. Трон Севера не для тебя, и мы всегда это знали.
Сын дернул бровью, но от моря не отвернулся.
Знали... Это признание было болезненным, но не настолько, насколько он ожидал. Наоборот, в этой болезненности он ощутил странный проблеск чего-то странного. Свободы?
— Ты ведь не ждешь, что я попрошу тебя изменить решение или устрою скандал? Я верю, что ты знаешь, что необходимо северу. В конце концов, во мне течет и капля южных кровей.
Жесткая улыбка растянула губы Легерсис. Леди протянула руку... и тронула щеку Лорглэйса, отводя за ухо выбившуюся прядь.
— Верно, сын. Подойди, — поманила она, — и смотри.
Она указала на тонкую темную полосу на горизонте — границу, разделяющую белоснежный простор и тяжелые воды северного моря. И на этот раз обняла сына без колебаний.
— Когда Киллин подарила тебе свое перо, ты рыдал так, что ни у кого не получалось тебя успокоить. Ты рисовал вместо занятий с оружием и читал книги, играл с котятами и не любил уроки истории. Я помню, как ты рос, мое цветущее дитя. И все же, что бы ни говорили другие, в тебе живет тот же север. У меня есть подарок и для тебя. Я хочу отдать тебе единственный порт, море и пути на юг, восток, запад и соседние материки. Как ни забавно, — прибавила она тише, — ни договор с Ночер, ни с Чёрным храмом не запрещают нам строить корабли и брать то, что придется по нраву — подальше от их земель. И ты возьмешь, лорд Армо.
_______________
Завершено.