Кандидатская
Кандидатская (об использовании АСУ для выявления экономических преступлений) у меня, скажу без ложной скромности, получилась очень даже неплохая. Я тогда работал в ЦНИЛ (белорусское отделение), активно сотрудничал с ведущими министерствами и Госпланом республики, знал всех главных «асушников». В результате получил больше десятка актов о внедрении, три реально работающих подсистемы, и, официальное одобрение Госпланом моей методики.
Словом, предстоящая защита виделась в весьма розовом свете. Более того, кое-кто высказывал мысль - не попытаться ли защитить ее как докторскую. Однако, узнав, что в случае неудачи на «докторском фронте», переиграть обратно не получится, от этой идеи я отказался.
Гром грянул неожиданно. За два дня до защиты от ведущей организации пришел отрицательный отзыв!
Это было более чем неожиданно. Преодолев панику, мы с моим научным руководителем А.П. Ипакяном решили: «Плевать! Будь, что будет. Нигде не сказано, что нельзя защищаться с отрицательным отзывом».
В дело вмешался мой оппонент, который, по случайному совпадению работал как раз в том самом НИИСТе (НИИ спецтехники МВД). Он пообещал помочь устроить встречу с генералом Мясоедовым - начальником института, подписавшим этот отзыв.
Генерал встретил меня неласково.
- Твоя работа?
- Моя.
- Все делал сам?
- Конечно.
- А почему программа написана не по-русски?
От неожиданности я даже стал заикаться.
- К-какая программа?
- Вот эта!
Он ткнул пальцем в приложение,
- Т-товарищ г-генерал, это язык п-программирования такой, К-кабол называется…
- А ты, что умеешь сам программы писать?
Я обиделся.
- Товарищ генерал, я шесть лет работал программистом в Институте кибернетики, и, поверьте, писал программы на порядок сложнее этих!
- Значит сам? А тут какие-то писаки про тебя… ладно.
Он вызвал кого-то из подчиненных, приказал срочно переписать отзыв, и нарочным отправить в Совет Академии.
Попрощался он со мной весьма дружелюбно, и даже чуть виновато.
А вообще-то главная проблема была за несколько лет ранее – при утверждении темы работы (тема: «Организационно-методические проблемы построения в АСУ народнохозяйственными объектами подсистем контроля за состоянием сохранности социалистической собственности», а в первом варианте речь вообще шла о компьютерной преступности; это в 76-м году!). Почти единогласным был вердикт Совета Академии: «Нам не нужна научная фантастика! Наука должна работать на практику». Спас меня, присутствующий на заседании начальник ГУБХСС, который как практик знал, что в службе уже начались проблемы, связанные с подлогами при автоматизации расчетов зарплаты на ЭВМ. Его слово оказалось решающим.
Докторская
Написать ее было полдела. Проблемы начались потом. Три года (!) я блуждал с готовым «диссером» между докторскими Советами Академии. (Тема ее была: «Теория и практика реше¬ния организационно-методических проблем борьбы с экономической пре¬ступностью в условиях применения компьютерных технологий»). Реакция во всех Советах была приблизительно одинаковая, различаясь лишь профессиональной терминологией. В Юридическом: «Работа у Вас очень интересная. Но! Знаете ли, у Вас тут слишком много математики и экономики». Соответственно, в Техническом: «… слишком много юриспруденции и экономики», в Экономическом: «…техники и юриспруденции». Круг замкнулся. Спас меня опять мой бывший научный руководитель (но всегдашний - Учитель!) А.П. Ипакян. Под его влиянием «экономисты» решили, что я им всего ближе.
Вроде все в порядке. До защиты остается один (!) день. И вдруг выясняется, что отзыв от ведущей организации оформлен неправильно. Хорошо, что было еще утро. Ведущая – МВД РБ. Выход один: на вокзал, и в Минск. Там с ходу в Министерство (исправить должны там, а подписать – министр). А там, конечно, Коллегия. Когда закончится – никто не знает. Жду. Вечереет. Надежды улетучиваются. Коллегия, на-конец. заканчивается в девятом часу. По коридору идет Министр. «Юра! Выручай!» - кричу я так, что все вздрагивают. Объясняю ситуацию. Захаренко (о нем см. в др. «мемуарах») на ночь глядя, вызывает в министерство начальника секретариата, замнач штаба, машинистку и пр. В 12-м часу машина министра отвозит меня на вокзал. Предупрежденные вокзальные менты, сажают меня в первый же проходящий по-езд на Москву. В вагон-ресторан. В пассажирских мест нет. Утром я в Москве. У клерков из диссовета, которым я вручаю переделанный за сутки отзыв с личной подписью министра и печатью, отвисают челюсти.