Ещё помню из своего детства, как мы переезжали из «Большевика» в «Петровский». Это было зимой. Отец окончил курсы прорабов в Саратове. Его направили работать в совхоз «Петровский» соседнего Щучанского района. А жили мы в совхозе «Большевик» Шумихинского района. Дали нам для переезда две лошади и сани-розвальни. К одним саням сзади привязали корову. В другие погрузили родители всё своё богатство: троих детей. Другого не было. И отправились в далёкое путешествие, за сорок километров, в неизведанное. Детей сложили в перину и в подушки, мама и отец надели тулупы, на меня надели пальто, а сверху материн кожушок. Он мне был до пола. Валенки с носками были туговаты, но все решили, что так лучше, так как валенки были тоненькие. Сверху всех закрыли ватным одеялом и поехали. Сначала мне было тепло. Скоро ноги стали зябнуть и по спине побежали мурашки. Мама всё спрашивала, не замерзла ли я? Я отказывалась, всё хотела, чтоб мы побыстрее доехали к бабе Анне, которую увезли на новое место жительства немного раньше, и я о ней очень скучала. Когда ноги окончательно окоченели, я заплакала. Родители поняли, в чём дело и, сняв валенки, и шерстяные носки, начали оттирать мои ноги. Высадили из саней, поставили на дорогу. Мне нужно было бежать за санями, чтобы согреться. Но ноги мои не слушались, полушубок был для меня тяжёлый. А лошадь сначала шла шагом, и я не успевала за санями, затем папа стал её погонять, и она потрусила. Расстояние между нами увеличивалось. След на снегу от полозьев убегал всё дальше и дальше. В какой-то момент мне показалось, что я останусь одна среди этого снежного поля. Меня бросили, я никогда не смогу догнать сани и замерзну здесь одна. Стало страшно. Я снова заплакала. Отец остановил повозку. Меня уговорили не плакать, посадили в сани, прикрыли одеялом. Мне не было видно дороги, но я почувствовала, что отец быстрее погоняет лошадь, фыркающую от холода и торопливого бега. Я задремала.
Вскоре мы заехали в крайнюю избу какой-то деревни. Нас занесли в комнату, быстро раздели и засадили на русскую печь, где мы немного отогрелись. Я снова торопила время, чтобы быстрее приехать к моей бабушке.
Баба Варя, другая моя бабушка, мать отца, Соболева Варвара Павловна управляла другой лошадью, и ехала гораздо медленнее, приноровившись к шагу коровы, привязанной к саням сзади. В «Петровский» она приехала уже затемно. Поселили нас в избушке-развалюшке на берегу небольшого озера.
Прошлым летом, когда я ездила в деревню, она ещё стояла на своём старом месте и по-прежнему служила людям, хоть и казалась осевшей, маленькой и какой-то беззащитной. Многие её ровесницы уже давно отслужили свой срок, а она сиротливо, незаметно доживала свою неповторимую жизнь, как будто желая дождаться, когда её прежние хозяева хоть одним глазком посмотрят на своё прежнее пристанище и вспомнят её добрым словом.