Глава 2.
Из любой истории можно вынести для себя что-то полезное и правильное. Историю можно пересказывать. От нее можно получать разные эмоции снова и снова, возрождая в своем сознании те фрагменты, канувшие, казалось бы, навсегда в бездну небытия. С помощью историй, маленьких и больших, можно и телесно и духовно возвращаться в прошлое, когда ты собственными руками лепил определяющие тебя, в будущем, события. Ведь если настоящее нас направляет, то именно прошлое нас определяет, какими мы будем. С чувством юмора или вечно хмурые. Алчные и жадные или добрые и отзывчивые. Глупые или любознательные. И мое время сделало меня таким, какой есть. Могу ли я судить, являюсь ли добрым человеком, я не знаю. Но мне это и не интересно.
Прошлое, словно паутина на старом чердаке. Может прийти и тогда, когда ты меньше всего этого ожидаешь, и оно спешит окутать тебя чем-то липким и неприятным. От чего холодный пот проступает на твоей коже. При неправильном обращении, все эти неприятные воспоминания могут сгубить, без шанса на спасение. Ты остаешься на дне той самой бездны, которая поглощала все твои воспоминания – самые темные и потаенные. Те самые, которые навсегда могут лишить тебя сна и покоя. А шрамы, оставленные нам прошлым, в конечно итоге и раскрывают истинный облик.
И как никогда, я завидую людям, чей разум сам освобождает их от оков бренных мыслей. Казалось бы, недуг должен стать горем, а на деле – целитель, даровавший спасение. Не помнишь – значит, ничего не чувствуешь. И как же я сам хотел бы ничего не помнить и ничего не знать. Я был никем и горечь поражения все еще прожигает меня изнутри.
Но перед тем, как предаться забвению, я хотел бы еще раз увидеть ее зеленые глаза и почувствовать ореховый вкус ее губ. Прикоснуться к ее холодной, белой коже. Такой нежной. Словно самый дорогой шелк.
Меня зовут Джеффри Джеймс Уокер. Я ничем не примечательный человек средних лет и усредненными возможностями. Я положил начало некой незыблемой истории, в которой мне самому нет места. Я – никто, вдохнувший жизнь в повесть, в которой все ее лишались. Все участники мертвы, но если бы они только могли, то кричали бы громче галдящих на их могилах воронов. Мои драгоценные камни, венчающие костлявые руки Темной Госпожи. Я тот, из-за кого проливали слезы убитые горем матери. Кого проклинали и ненавидели. Человек без лица и без имени. Человек, которого не было, и который был всем. Вы улыбались мне и пожимали руку при встрече, а после несли увядающие цветы на кладбище к своим дочерям. Юные девы, чьи жизни оборвались по моей воле и на моем пути, молчат во имя прекрасных истин мироздания, которые мы постигали вместе. Предаваясь любви в лунном свете. Теперь же, создания эти и творения моих рук дремлют под землей, кормя своей плотью голодных, слепых червей.
Я - убийца из темноты, оставляющий после себя пепел, боль, ненависть и навеки застывший страх в остекленевших глазах. Мои ценности – ваши страдания. Мои мысли – мой эшафот для вас.
И мне все чаще приходит на ум, что это действительно так. Помнится, я наблюдал как-то за чужими детьми на улице. Была зима, и было холодно. Тепло вряд ли когда-то касалось тех северных краев. Они бегали и кричали. Как это обычно и делает каждый ребенок. В тот раз меня в очередной раз обуяло чувство омерзения и отвращения. Маленькие обезьянки, снуя между качелей, кидались друг в друга первым снегом и замерзшим песком. Один заливисто смеялся, и ему очень нравилось досаждать второму, который, в конце концов, расплакался. Смех все еще лился из глотки его мучителя. Тот смеялся только громче, видя чужие слезы. Его лицо раскраснелось от перевозбуждения и он улыбался, будучи гордым за себя и за то, что он сделал. А жирная мамаша, разговаривающая со своей не менее жирной подружкой, гордо улыбалась, растягивая толстые щеки в омерзительной улыбке. Она считала это всего лишь игрой. Детскими шалостями. Я бы хотел посмотреть на выражение ее лица, встретись она с моими «шалостями».
Знала ли она истинное положение вещей вокруг себя? Безусловно, нет. По сути, она не знала собственного сына и никогда уже не узнает. Никто из тех, у кого я отнял дочерей, не знал их, как знал их я. Жалкие, жалкие мамочки только после их смерти начинают видеть хоть что-то, если у них достаточно на это ума. Но ненависть, снедающая их изнутри, только еще больше овладевает ихними душами. В этом вся суть человека – быть жестоким и не непоколебимым. Зло и ненависть, которая двигала тысячелетиями ими, слилась с человеческой сущностью. Теперь, люди буквально олицетворение всего зла. Глупо, когда кто-то пытается опровергнуть эту избитую истину. Они в жалкой попытке пытаются отрицать свою самость. И каждый раз, терпя фиаско, винят во всем Дьявола, которого даже не существует. Единственный Сатана во все вселенной может быть только сам человек. И каждый ребенок еще одно темное семя в общей адовой котельне. С каждым годом любой из них набирается сил для выхода на тропу войны. Для того чтобы прислуживать Ненависти. Может ли существо, рожденное в пороке, быть невинным? Сама идея существования нашего вида порочна и полна изъянов. Бог не может существовать не потому, что это невозможно, а потому, что люди ищут его не в том месте. Они ищут его в себе. Но единственным Отцом может быть только Хаос и Тьма. Быть может, ища его среди сил зла, они бы наконец смогли взглянуть на своего создателя. Что же касается библейского Бога, то он является детищем кучки жалких, самоуверенных и властолюбивых людей. Они создали рычаг для манипулирования миллиардами.
Когда в один из томных вечеров я шел по мостовой и вдыхал утренний запах свежести и начал, я слышал пение лазурных небес о непостоянстве жизни и вечности смерти. Лишь один я слышал грустный вой диких ветров. Остановившись у реки, я поднял маленький листок, что упал под ноги. Он был зеленым, маленьким кусочком, оторванным от серости будней.
Мы живем в окружении запахов – это самое главное в нашей повседневной рутине. Запахи важнее картинок или звуков. Мы живем так долго на этой планете и не придаем значения тому, что слишком важно, чтобы быть невидимым.
Слепое, серое утро открывало мне новый день. И взяв в руки эту книгу, я принялся листать сухие, прохладные страницы. Капли росы оставались на коже пальцев, сливаясь с соленым потом, проступающим от волнения перед новыми, но старыми истинами.
И в то безликое утро я встретил ее. Девушку, по имени Аннетт Буше. Легкую, прохладную и в то же время теплую и непокорную. Запах ее тела я прочувствовал самым первым из всего, что могло меня связать с ней. Я захотел ее. Захотел в тот самый миг, как увидел. В ту минуту я понял, что она должна умереть, иначе сам погибну. И я помню, как подошел к ней после ответной, мимолетной улыбки на молодом лице. Как помог ей собрать упавшие, на промерзлую с ночи землю, книги и как сказал: «Должно быть, природе тяжело соревноваться в красоте с Вами. Ведь она определенно проигрывает».
Мне повезло встретить очаровательную красавицу, которой так не хватало внимания, что она тотчас же потянулась ко мне.