Я стою на балконе и смотрю на домик внизу, крепко вросший в землю.
На веревке висит белье - цветное, белое, постельное, нательное. Оно торжественно развевается, бравируя перед выглядывающими из окон многоэтажки потными майками и трусами, давно позабывшими свежесть тумана, ветра и солнца, но зато хорошо впитавшими невыветриваемые порошки.
Дворик с огородиком, палисадником, дымящейся трубой напоминал домик, сложенный из стульчиков – на самый большой стул ставился стул поменьше, а на него водружался самый маленький. Обычно стульчиков было три. Такой трехэтажный домик, в котором из конфетных коробочек, открыток, флаконов из-под духов, кусочков меха и всякой мелочи создавался интерьер. Нет, пожалуй, не интерьер, а картина, в которую естественно входили жильцы.
Жильцы трехэтажного домика были разного сословия, с разным характером, возрастом и взглядом на жизнь. И даже удивительно – как-то уживались друг с другом: любили, страдали, уезжали, возвращались, умирали и воскрешались.
В домике иногда менялся интерьер. Нет, это не был ремонт домика. Просто появлялась новая причудливая коробочка, еще хранящая какой-нибудь сладкий аромат, или фантик с необычной палитрой, или даже чья-то фотография. И домик оживал: жильцы меняли наряды, чувства, возраст и передвижение. Им было невдомек, почему это происходит с ними, да и не было смысла искать создателя их мира – жизнь ведь шла, их жизнь. У каждого своя и у всех одна на дом.
Обычно домик разбирался, чтобы завтра опять сложиться в привычные формы. Но случалось, что оставался ночевать в какой-то застывшей своей картине. Картина только казалась такой застывшей. Но на самом деле в это время впитывались краски и запахи, замирали звуки, - все погружалось в глубину…ночи…чувств…собственной материи. Это было время услышать себя, свою природу. И неважно, пластмассовой была природа или резиновой. Важно – своя.
А утром все приходило в движение.
Я стою на балконе и смотрю на домик внизу. Уже убрали белье с веревки, разделявшее двор на две половины. И домик вместе с трубой, двориком, палисадником, огородиком стал картинкой с какой-то знакомой открытки. И сейчас я эту открытку прислоню к стенке своего домика, неизменного домика, который ношу с собой, - своего сердца. Для интерьера. Нет, для жизни жильцов, которые уже стоят на пороге.