Люблю, когда пахнет в избе натуральными запахами, будь то свежесрезанные на Троицу березовые веники, пучком лаванды или дурманящей голову вязанкой свежей сон - травы у изголовия кровати.
В моем загородном доме, где все сделано с любовью и своими руками, где пахнет свежестругаными досками, смоляным срубом, свежим мхом и ароматом березовых веников, где гнездятся полки старых книг, где свет сквозь шторы на втором этаже делают процесс общения с Морфеем особенно приятным, я оказался один на один со своими думами, кошками и тихой осенней погодой…
Сквозь дремоту на горячей лежанке, где через овчинный полушубок тепло сгоревших березовых поленьев прожигает нутро и лечит лучше всяких корейских снадобий, я прикрыл усталые веки. И снится мне, как в звенящем от холода лесу, в одной заброшенной избенке, где на простых полатях с охапкой сена и в душистых травах, я оказался боком у огня, у жаркой печки, где только и слышно в трубе завывание ветра, редкий стук ставень, да редкий треск бревен от нешуточного мороза.
И никого-то во всей округе! Лежу один и в сон уж клонит, и кошки рядом - кто в ногах, кто - в голове. И все свернулись в кольцо!К морозу. Но им тепло и сытно. Поели! На окнах кружевной мороз оставил экслибрис, сопливятся на зимних рамах ледники, языками истончаясь кверху. На зимних рамах в дренажных канавках водяные роднички. То - места кошачьего водопоя, нет живительней влаги, чем талая вода с окон. А за стеной потрескивал мороз, дорог в помине уже нету, как и в узорчатой волИ, за занавеской окон света – забыты Богом те места- нет и не ищи!
Свеча в своей мольбе, стояла в протрезвевшей рюмке, по пояс утонув в пшене наполовину с солью, горела как душа. И тень ее металась по архангельским поструганным венцам. И было необычно и занятно смотреть на пляшущие тени. Еще я помню, на скатёрке, среди засохших горкой хлебных крошек, стоял наш глиняный кувшин, а в нем искусно летнею рукой стоял набор прекрасных сухоцветов. И сверху яркой кистью ягода калина венчала замысел творца. Свет приглушен и потому немного волшебства всё это колдовству значенье придавало. И я затих, глаза прикрыв рукой, и сквозь ресницы, как кино, смотрел на огонек и дремотой меня опутывал туман…
Под полушубком разомлело мое бушующее тело, я уже не ждал известий и отходил вверха.… Как на дворе ступенька скрипнула и ты впорхнула в избу, как замерзшая синичка. А на щеках горел румянец, словно солнце, в руках охотничье ружье.
А я спросонья – «Как?, ты пришла?, как ты дошла, как можно было вообще сюда добраться?» - вопросов глупых я не задавал. Но только белый полушубок твой слетел и руки зябкие твои согреть ты попросила взглядом. Кому за дело, что я раздет, что разомлевший был, что рот открыт от удивления и виденья неописуемой картины и неземного чуда! В феврале…!!? И вдруг, ты вмиг, когда успела? как я, раздеться...? Одежи ворох прочь! Не помню я, но только руки нежные твои своим дыханием и горячим поцелуем, увы, не смог мгновенно отогреть. И тут я взял твои ладони нежно, тихо, – ты не бойся! Я их прижал туда, где мой костер горел и клокотало все в груди. И ты послушно их прижала. И видел я, как в твоих глазах, как в небе, зажглась сверхновая звезда. И я восстал! И ты восстала. Румянцем полыхало все твое лицо. И пламя после было, ты кричала, а я тебя лишь тормозил. и ты летала. Но ненасытною была твоя награда. Лишь я просил тебя не торопить…
Вот было чувство – лед и пламень… Что было дальше, помню плохо, но только что-то мягкое, упругое и с женским запахом твоим, меня коснулось рядом с носом. Тут силы все мои иссякли … Я проснулся.
Мороз и солнце – день чудесный… Что ж я вижу - Масяня, любушка хвостатая моя, та, что способна боль и грусть унять мурлыканьем своим, на грудь мне прыгнула и хвостиком своим - как будто ты, мне пальчиком своим шутливо приоткрыла губы... Бог весть, но весь во сне, смущенный, в распаленной неге, смотрел и не увидел никого. Я для тебя одной скажу, хотел я просто рассказать, что вертится в мозгу, да наутре, на сладкой зорьке да остывающей избенке… Прости, меня, коль я задел твои безхитростные чувства… Но было сладко, не оттого, что мы едины стали телом, хотя безумно этого хотел… А от того, что ты восстала, душой, и сердцем, и согрелась!!! И души наши были вместе.
Пожалуй, всё, лампадка догорала, а я, уже томленный малость, пойду прилягу до утра! Бог весть, что день грядущий нам готовит, но мы друг другу скажем, милая! - Пока!До новых встреч во сне и наяву!