Царапина на ледяном сердце
Она открылась мне во снах и совсем неожиданно, наяву. Она снилась мне как сладкая и нежная женщина, вся в изгибах и излучинах. Полная в своем теле, кровь с молоком, что течет в ее главной жиле – артерии – русле, река, наполненная той необъяснимой мощью и энергией, несла в себе что - то доброе и безвозвратно утекающее сквозь мои пальцы, - память и само время.
Она появилась как ежегодное многократно повторяющееся видение восходящего яркого солнца, бьющего в глаза на подъезде, и означающая собой желанный конец пути, как финишная ленточка, торжественно фиксирующая конец приготовлениям и сладким ожиданиям, как вновь и вновь вспыхнувшая любовь, вся в лучах утренней зари, дымки и бескрайних торосов.
В этот раз ее стальное и живое тело долго мучила мерзкая погода, когда каждая ее клеточка стремилась к покою и умиротворению в студеных берегах. Но то ли покой нарушили люди своими грешными делами, то ли тот поток знаний ,заключенный в ее огромной массе воды, собранный по берегам несчастных поселений и взывающий хоть как –то привлечь внимание живущих там людей, замерла , съежилась вся в климатических конвульсиях.
Она была со мной как невеста при заключении вечного второго брака – вся в черном. С проседью белого. И только вступив на ее кожу – тонкий ледок, покрытый мурашками – застывшими кристаллами инея и льдинок, она, моя великая женщина, тихо ойкнула под моим сапогом и по коже ее от грубого нажима побежали мурашки.
Она вся вспыхнула и укатила к другому берегу звуком алмаза по стеклу и морщинками в точке возмущения. Ожидание встречи с ней больше походило на праздник, чем сама встреча.
Да и как иначе, если вся жизнь связана с ней. Да и порой самые сладкие сны тоже про неё. Как снится порой матушка сыну или парню его любимая девушка. Особо это ощущается вдали от нее. Когда нет отвлечения на суету и дурные мысли, когда ностальгией нельзя поделиться в суровом обществе, и там, где нельзя прослыть романтиком и лириком.
Утро было поразительно тихим, как и каждый день проведенный на ее просторах. Только надо слышать эту тишину. Сюрпризы река, да вся сторона родная, преподносила благодаря погоде. И оттого, какая была подсветка, менялось настроение у всех, кто жил на ее берегах или смотрел ее фото. Устье двух рек было радостным и широким, особенно после стремнинки, зажатой берегами в Быстрице, она пучилась льдинами на ледоставе и при спуске воды весной, открывалась черными глазами - майнами в начале апреля. Широка была выше по течению, как женщина в груди, утончалась в талии у Быстрицы и уж потом лишь пошевеливала бёдрами до самого Юрьевца.
И не было причины прекратить неустанным взором смотреть на все это, кроме причин великих - Времени и Работы.
Теплая ночь разгладила все мурашки на её тонкой кожице, сделала пилинг снизу льда. И оттого в свете пасмурного дня она стала похожа на черную кожу африканки, прозрачной в своей обманчивости, таинственности и необычайной своей притягательности. Ее тонкая кожа , допустившая попрание своей девственности, была настолько прозрачна, что глаз не отличал тонкого перехода двух сред. Хотелось осязать и наслаждаться редкой и диковинной красотой.
Пока хватало глаз, была чернота бездны. И ты, стоящий на кромке Доверия, только тогда понимал, что недаром была долгой дорога, сборы, уговоры и предостережения. Было красиво и … опасно. Отдельные округлости черного льда, как вылизанные микробарханы, дополняли красок к неземному пейзажу.
А вокруг царила тишина. Не хватало лишь разливного благовеста, что по – над деревней Георгиевское и Зорино оповещал прихожан на утреннюю молитву. Он был, колокольный звон, но уже на другой день, под вечер, когда стих пронизывающий ветер и наступила тишина в сердце. Вот тогда, за 8 км и донесся перезвон старых колоколов, зовущих меня на покаяние и усмирение духа. Да видно глуха была душа, рано, не пришла та пора отпустить те грехи, что носит во мне моя душа.Да и тонкий подточенный лед не отпускал туда уже немолодого грешника…
Колокольный тот перезвон, как перебор твоих возможностей и желаний, как весы, снова и снова качались вслед за добрыми и не очень делами. Взвешивалось все. И дела и мысли. Исповедью проносились все мысли и память у человека, своим безрассудством ступившему на обманчивые Волжские покрова.
Они и обманули его надежды. Как человек, сегодня живущий во здравии и не думавший даже о завещании, пышущий здоровьем вчера, а сегодня вдруг кашлянувший кровью, вдруг потерял опору под ногами и она ушла вглубь, в черную бездну...
И вот уже ты сам, стремглав уходящий под лед, где крутит сильное течение, и твои сапоги, как парашюты, не друзья тебе, а враги. И уходящая под лед льдина – торос, наклонно и со знание дела помогает принять жертву во всем своем величии и глупости.
И вот уже и грудь обожгла ледяная стужа, а сознание даже и не пытается включить самосохранение, как это бывало в молодости, - ударом рук об лед, таким мощным и быстрым, что выбрасывало тело обратно на лед от испуга и стресса.
И ты понял, что время пришло. Пальчики твои скользят по черному льду, не за что зацепиться. И ты, вдруг прервав вереницу прожитой жизни, вдруг осознал, жить тебе осталось пять минут. А перед глазами тебе повесили ценник твоей жизни.
Видел я, как принимала в свои объятия река своих пьяных и неразумных сынов. И стон слышал, и видел безобразные тела, прибитые к берегам. А здесь, через мгновение, душа, как пузырек воздуха, будет путешествовать под льдом до тех пор, пока не вмерзнет в нёе и освободиться лишь весной во время ледохода.
И только чайка, молодая и глупая, будет носиться над водой и кричать о твоей глупости. Только мало, кто её слышит и понимает...
Кто-то там наверху уже положил на чашу весов твои грехи и великие поступки. Вот ещё маленькая гирька твоего забытого Добра качнула весы кверху и в тот же миг, твои ногти зацепились за этот малый бугорок ставший тебе рукой Ангела. И срывая их в кровь неведомая сила выбросила неразумного на уровень Жизни.
Небо расступилось и сверху раздался голос - Недаром жил, живи и дальше, твори и дальше Добро!
© Copyright:
Леонид Околотин, 2016
Свидетельство о публикации №216020902675